Loe raamatut: «Золотой медальон»
1
Витькина жизнь полна интересными событиями. Не успеет закончиться одно, как уже начинается другое, ещё более интересное.
Сегодня он возвращался из школы в самом прекрасном настроении: учебный год, который выдался на редкость тяжёлым, завершился, и впереди Витьку ждали летние каникулы. Раздольную жизнь на предстоящее лето Витька заслужил своими хорошими отметками, которые, как все знают, просто так не выставляются.
Иногда, конечно, случаются недоразумения, когда недобросовестные учителя ставят какому-нибудь лентяю незаслуженно высокую оценку. Но такому ученику гордиться особенно нечем, потому как он не может не понимать, что на самом деле никакой он не «кладезь знаний», а просто обычный тупица. А подобные махинации у честных людей во все времена вызывали к её участникам презренное отношение.
Сам Витька старательно избегал всякого рода сомнительные сделки и отца с матерью твёрдо предупредил, что, если они вдруг надумают когда-либо попросить хоть одного из учителей поставить ему хорошую отметку, он тут же бросит школу и уйдёт в грузчики.
Конечно, и у Витьки, как у всякого ученика, бывали в учёбе нерадостные минуты. Только в отличие от других он не тянул время, а скоро исправлял оценку на более достойную, чтобы не чувствовать себя последним дураком.
Время от времени Витька останавливался и раскрывал дневник – полюбоваться своими отметками. В один из таких приятных моментов он чуть не угодил в глубокую яму, которой вчера здесь ещё и в помине не было.
– Куда прёшься? – услышал он рассерженный голос и замер на самом краю. – Читать не умеешь?
Только сейчас Витька рассмотрел предупреждающую надпись «Посторонним вход воспрещён». Если бы не эта табличка, он, скорее всего, развернулся бы и ушёл: мало ли в городе случается авральных земляных работ – то водопроводную трубу вдруг прорвёт, а то, глядишь, и саму канализацию, об аварии которой за километр узнаешь.
Однако в тех местах таблички сроду никто не развешивал. Должно быть, само собой подразумевалось, что нормальные люди не попрутся туда, где ревут экскаваторы и гудят насосы, откачивая воду, а что ещё вполне возможно – из-за неприятного запаха, от которого особо впечатлительные натуры в один момент могут брякнуться в обморок.
Но тут стояла непривычная тишина, если не брать во внимание громкий окрик, но и тот, как оказалось, – по делу.
– Огораживать надо, – всё же буркнул Витька. – В целях безопасности…
– Умник! – хмыкнул бородатый дяденька, на котором из одежды были только шорты да широкополая шляпа, какие носят все американские ковбои. Шляпу, по всему видно предусмотрительный дяденька носил не для форсу, а чтобы не напекло в голову.
Витька набрался смелости и спросил:
– А чего это вы тут делаете?
– Археология, брат, – весёлым голосом ответил бородатый. – Слыхал о такой?
– Да так… не очень… – напустил туману Витька, имея об этом кое-какое представление из учебника истории.
Бородатый внимательно поглядел на него и серьёзно объяснил:
– Археология, брат – это наука, изучающая быт и культуру древних народов по сохранившимся вещественным памятникам… Так понятно?..
Витька кивнул.
– А теперь не мешай, – попросил бородатый. – Иди погуляй…
Витька сделал вид, что уходит, но, когда бородатый спустился по лесенке в яму, быстро заглянул сверху.
В яме, будто муравьи, копошились люди. Среди них присутствовала даже одна молодая тётенька. Она тоже была в шортах, только ещё в лёгкой майке и белой косынке, из-под которой выбивалась прядка светлых волос. Сидя на корточках, она что-то кропотливо расчищала кистью.
Витька впервые видел, чтобы кисть применяли не по прямому назначению. Археология, оказывается, загадочная наука. Только он начал к ней приобщаться, а уже сделал первое открытие.
А очередное открытие, совершённое прямо в его присутствии совсем доконало Витьку.
Молодая тётенька расчищала-расчищала своей кистью, да вдруг как воскликнет:
– Меч! Иван Иванович, меч!
Тут все повскакивали со своих мест и, окружив тётеньку, стали вслух восхищаться.
Что уж тут говорить о самом Витьке! Как только он услышал про старинный меч, так у него аж захватило дух. Не то чтобы он никогда мечей не видел. Видел, конечно, в музее. Но в музее какой интерес смотреть? Там ведь и подделку могут выставить. А иначе зачем оружие под стеклом держать? Не полезешь же под стекло проверять! Да и кто тебе разрешит!.. А тут меч прямо из земли извлечён, и с такой глубины, куда его никто не будет закапывать для смеха. Тут обман исключён!..
И Витька сам не заметил, как очутился в яме, протиснулся между столпившимися учёными археологами и зачарованно уставился на меч.
– Хочешь подержать? – спросил бородатый, ничуть не удивившись его появлению.
– Хочу, – проглотил Витька вздох.
Ржавый меч оказался довольно тяжёлым, и Витька едва его не выронил. Эдак в бою им так намашешься, что и рук не поднимешь. И Витька для пробы несколько раз взмахнул мечом в разные стороны, будто сражался с целым полчищем врагов.
– Эй, эй! – перепугался бородатый Иван Иванович и тут же меч отобрал. – Ещё сломаешь со своей ухваткой!
– Шутите?
– Какие могут быть шутки, – опроверг его домысел бородатый. – Если у тебя вся стать богатырская.
Слышать о себе такое от уважаемого учёного, который побольше других знает всё о богатырях, было приятно.
Но Витька виду не подал, а самым будничным голосом сказал:
– А давайте я вам помогу раскапывать.
Все засмеялись, а тощий очкарик в панамке, с едва пробившейся бородкой (наверное, ещё только начинающий учёный, как и друг Вовчик, который из интереса к науке все книги библиотек города перечитал не один раз) без разговора вручил Витьке лопату и указал, где копать.
– От сих и до сих, – сказал он. – И ни на сантиметр в сторону… Иначе уволю… Уяснил?..
– Не маленький, – солидно отозвался Витька, отложил дневник и, деловито поплевав на ладони, принялся за работу, сразу почувствовав себя настоящим археологом.
Поглядев, с каким усердием Витька приступил к своим новым обязанностям, и другие археологи занялись делами. В яме наступила тишина.
Неизвестно, как долго Витька орудовал лопатой, но она вдруг во что-то со скрежетом упёрлась, и внутри у Витьки всё заликовало: это ли не удача – самому обнаружить древнюю вещь! Витька украдкой огляделся (кто-нибудь из археологов заметил или нет? А то ещё набегут, а потом возьмут, да и всю славу первооткрывателя себе присвоят). Но занятые делами учёные за Витькой не подглядывали, и он слегка успокоился.
За неимением в своём распоряжении кистей, щёток, скребков и других приспособлений, просто необходимых в его профессии, которыми, как он догадался, археологи пользуются для того, чтобы случайно не повредить ценную для науки вещь, пришлось применить старый испытанный метод. В своё время Витька использовал его при расчистке родничка, когда гостил у бабушки в деревне. До сих пор тот родничок исправно служит, а жители с благодарностью вспоминают работящего земляка.
Витька присел на корточки и принялся разгребать землю дрожащими руками. Если бы рядом находилась бабушка, она бы непременно высказалась в том духе, что руки у него дрожат, видно, оттого, что он воровал кур. Это её самая излюбленная присказка. А какое здесь может быть сравнение: бестолковые куры, которые сами по себе бродят по деревне, или древняя до невозможности вещь, которую найти – уже целая наука…
Витька перепачканными пальцами извлёк из суглинка жёлтый медальон на цепочке, усыпанной цветными камнями, и, затаив дыхание, потёр его о белую рубаху, моментально позабыв о том, что мать возилась с ней допоздна, заботливо подготавливая наряд к выпускному классу. Но такие пустяки пускай беспокоят каких-нибудь вислоухих, а настоящие учёные и не на такое способны!
Когда золото блеснуло на солнце и Витька разглядел на медальоне непонятный рисунок, он торжествующе вскинул руку и осекавшимся голосом сказал, старясь всё же сохранять спокойствие, чтобы не показаться опытным археологам совсем уж зелёным:
– Я кое-что тут обнаружил! Не подскажете мне, что это за штучка такая?
Витька всю жизнь считал, что любопытными бывают одни девчонки. Ну и ещё, может быть, его самый закадычный друг Колюня по прозвищу Пельмень. Но, как теперь дополнительно выяснилось, этим страдают и учёные археологи: они опять к нему сбежались, как давеча к тётеньке.
– Ну-ка покажи, – потребовал на правах начальника бородатый Иван Иванович и протянул сложенные лодочкой дрожащие ладони. (Тут, видно, тоже не обошлось без бабушкиных кур.)
– Пожалуйста, – сказал Витька и с таким видом вложил в его ладони медальон, будто находил их каждый день по нескольку штук.
Внимательно осмотрев древнюю находку, Иван Иванович с восторженным удивлением вскричал:
– Фантастика! Перед нами царская птица, древний геральдический знак! Согласно мифологии древних сарматов, это символ материального воплощения царской власти, хранитель богатства и славы, процветания государства, залог военной удачи… Непонятно только, как он попал в захоронение русского воина…
Медальон стал переходить из рук в руки окруживших Витьку коллег-археологов, которые с не меньшим восторгом разглядывали изображение могучего золотого орла, стоявшего в царственной геральдической позе с распахнутыми крыльями.
Когда все вдоволь налюбовались редкой находкой, вспомнили и про Витьку.
– Ну ты, парень, отличился! – сказал бородатый Иван Иванович и с чувством приобнял Витьку. – Это, несомненно, сенсация мирового уровня… Фантастика!
Остальные археологи тоже не скупились на похвалы: жали руки, похлопывали по плечам и даже пообещали, что когда выставят медальон в музее, то обязательно укажут в табличке, чьих дело рук, что явлен на свет уникальный экспонат.
Другой на Витькином месте неимоверно бы возгордился от внезапно обрушившейся на него славы, а Витька только скромно улыбался, принимая заслуженные поздравления. Правда, видя, с какой завистью приглядывается к нему тощий очкарик в панамке, которого Витька безошибочно определил в начинающие учёные, Витьке захотелось было сказать, чтобы он так не переживал – мол, у него всё ещё впереди, – да передумал. А то подумают ещё, что не успел он сделать открытие, а уже хвастается. Пускай видят, что Витька самый скромный из учёных, и он как можно беспечнее заметил:
– Что бы вы без меня делали…
2
Увидев перепачканного с головы до ног Витьку, мать сокрушённо всплеснула руками:
– Это где ж тебя носило?
Витька с превеликим интересом оглядел свой потускневший наряд и обстоятельно ответил:
– Меня нигде не носило. Это я раскопками занимался.
– Оно и видно, что раскопками, – покачала головой мать и не преминула подколоть: – Поросёнок, он всегда грязь найдёт.
– Чего ругаешься? – недовольным голосом сказал Витька. – Я научное открытие совершил, а тебе какой-то рубахи жалко… Меня теперь, может даже, по телевизору покажут… на весь мир.
Но мать не поверила в его научное открытие мирового масштаба и пригрозила:
– Вот скажу отцу, он тебе вихор быстро надерёт… А то ишь ты, моду какую взял – одежду портить… Она, между прочим, денег стоит.
Хоть отец за всю жизнь и пальцем Витьку не тронул, Витька спорить не стал.
– Сам постираю, – ответил он. – Что за важность.
Мать, не привыкшая со стороны сына к подобным заявлениям, очень удивилась:
– Не иначе как где-то кобель сдох!
– Это что? – заносчиво сказал Витька. – Теперь всегда сам на себя всё буду стирать!..
– Полегче! – испугалась мать его решению, но приставать перестала.
Витька поплескался в ванне и сел ужинать, решив, что стирка может немного и подождать. После нескольких ложек горячего супа его разморило так, что глаза стали закрываться сами собой.
Поглядев на сына, клюющего носом от усталости, мать сжалилась:
– Иди спать… горе ты моё луковое.
Витька через силу разлепил веки и предупредил, вяло поводив пальцем:
– Смотри не стирай… Я сам…
– Как скажешь… – улыбнулась мать.
Витька тяжело поднялся, опираясь на стол, и заплетающимися ногами пошёл из кухни, для равновесия придерживаясь за стены. Только он добрёл до своей постели, как тут же провалился в глубокий и интересный сон, где познакомился с одним русским витязем. А что он ещё мог увидеть, впечатлённый сегодняшним днём? Впрочем, может, это вовсе и не сон был…
… Витька шёл по лесу и удивлённо озирался. Ещё никогда ему не приходилось видеть такого густого леса. Не лес, а прямо непроходимые дебри, куда солнечные лучи почти не пробивались, и поэтому там всегда стоял прохладный сумрак. Даже деревья были такой толщины, что не только обхватить их за один раз было невозможно, но и не сразу обойдёшь пешком. А ещё в этом удивительном лесу водились разные звери и птицы, которые совсем не пугались человека, как будто видели его впервые в своей жизни.
В скором времени Витька вышел на цветущую поляну, где трава доходила ему до пояса. Поляна была настолько наполнена солнечным светом, что Витьке на миг пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть. И тут же ему в уши плеснул завораживающий звон, который исходил отовсюду: стрекотали кузнечики, жужжали пчёлы, пели птицы…
От переполнивших его чувств Витьке захотелось беззаботно поваляться в тёплой траве. Только он раскинул руки, чтобы упасть на спину, как заметил чьи-то глаза, которые внимательно наблюдали за ним из кустов.
Голубые глаза, без всякого сомнения, принадлежали человеку, и Витька безбоязненно крикнул:
– Эй, кто там? Выходи, не бойся! Я мирный человек!..
Чуть погодя кусты раздвинулись, и вышел русоволосый кудрявый мальчишка. Он ловко запрыгнул на поваленное бурей дерево и замер, по-хозяйски уперев руки в бока. По виду он был ровесником, но в плечах покрепче и одет странно: красная шёлковая рубаха, подпоясанная ремнём с пряжкой, украшенной драгоценными камнями, синие парчовые штаны, а на ногах красовались кожаные сапоги с загнутыми кверху носами, расшитые золотом.
Пока Витька с любопытством разглядывал его наряд, мальчишка смело заявил:
– Я княжич Лучезар, сын князя Мстислава, и мне неведом страх, свойственный простолюдину.
– Чего клеешь? – не поверил Витька. – Сейчас двадцать первый век!.. Какой такой ещё княжич-мажич?.. Кино что ль снимаете?
Мальчишка сдвинул брови и грозно спросил:
– Как ты посмел княжича обидеть, смерд?
– Ты не очень-то, – возмутился Витька. – А то не посмотрю, что артист, наваляю по первое число… Будешь знать, как задаваться… – и он проделал руками жест, понятный любому мальчишке на свете.
Но этот артист из погорелого театра, как ожидалось, не испугался, а спокойно ответил:
– Я по одежде догадался, что ты вражеский лазутчик… Сейчас возьму тебя в плен…
Витька самоуверенно тряхнул своим вихром и заявил:
– Это ещё неизвестно, кто кого в плен возьмёт.
Мальчишка спрыгнул с дерева и настороженной походкой двинулся на Витьку, посверкивая глазами из-под сдвинутых бровей.
– Смелее, смелее, – подбадривал его Витька и для наглядности подманивал ладошкой.
Подобное неуважение к княжеской персоне мальчишку, видимо, очень задело, и он с пугающим криком налетел на Витьку.
Сцепившись крепче двух братьев, они упали в траву и принялись по ней кататься. Одолеть вёрткого Витьку не просто было и для более подготовленного противника, чем незнакомый мальчишка, поэтому борьба проходила с переменным успехом – то один одерживал верх, то другой. Понятное дело, что такая неразбериха до бесконечности продолжаться не могла (всё равно бы кто-нибудь победил), но вмешалось провидение, прервав поединок грозным рёвом.
Мальчишка вздрогнул и, отпустив Витьку, вскочил на ноги. Витька незамедлительно последовал его примеру.
У поваленного дерева, где недавно находился мальчишка, на задних ногах стоял огромный бурый медведь и, поводя мордой, с шумом втягивал воздух. Не надо было даже слыть опытным охотником, для того чтобы понять: медведь учуял добычу, которую представляли собой Витька и этот самый Лучезар, если он, конечно, не врал, что его так зовут.
– Замри, – скорее догадался, чем расслышал Витька, когда Лучезар едва заметно шевельнул губами.
Постояв некоторое время в нерешительности (видно, больно уж медведю не хотелось перелезать через дерево, а может, на их счастье, зверь просто был сыт), он ещё раз устрашающе проревел и, опустившись на все четыре лапы, убрался восвояси. Было видно, как у него под густой шерстью шевелились могучие лопатки.
И правильно сделали, что не стали связываться с медведем: такой в два счёта растерзает любых храбрецов, вздумай они только потягаться с ним силой.
– Ты правда что ль княжич? – миролюбиво обратился Витька к Лучезару.
– Правда, – ответил тот и в свою очередь поинтересовался: – А ты из чьих будешь? Уж больно у тебя одежда чудная…
Витька начал было рассказывать о том, что у них в двадцать первом веке все так одеваются, и тут же осёкся, подумав: не подшучивает ли над ним мальчишка или, что ещё обиднее, – прикалывается, и спросил:
– А вот то, что ты княжеского рода… чем можешь доказать?
Лучезар внимательно к нему пригляделся:
– Ты правда не вражеский лазутчик?
– Вот заладил, – воскликнул Витька, – лазутчик, лазутчик! Русским языком тебе говорю, Витька я, из двадцать первого века!
– Так ты что, тоже русич? – заулыбался Лучезар.
– Здрасть, приехали… – закатил Витька глаза. – Я тебе об этом целый час твержу, а ты всё – лазутчик…
Лучезар вдруг вытянул руку, чтобы Витька замолчал, и стал прислушиваться. Витька тоже напряг свой разведческий слух: где-то далеко за лесом гудела труба.
– Пошли, – взволнованно сказал Лучезар и быстро направился к кустам, откуда недавно и появился.
Витька собрался было напомнить ему о медведе, но смолчал, чтобы смелый до безрассудства мальчишка не подумал, будто бы он испугался какого-то там задрипанного медведя, которого, наверное, и след давно простыл.
Оказалось, что среди ветвей у Лучезара был спрятан силок – небольшая дощечка с прикреплёнными к ней волосяными петлями из конского хвоста, в которой выдалбливалась ямка для зёрен, служивших приманкой бедным пташкам.
Проверив силок, Лучезар обрадованно воскликнул:
– Попалась!
Он бережно высвободил жёлтенькую птичку из петли и поместил её в клетку из тонких ивовых прутьев.
Витька, который вечно страдал из-за своей доброты к «меньшим братьям», тихо спросил:
– Зачем тебе это?
– Это не мне, – пояснил Лучезар, – это отцу… Сегодня он с дружиной отправляется в поход на печенегов… А птичка… птичка будет петь ему по вечерам песни и напоминать о доме… о Родине… От этого рука у князя Мстислава будет крепче и глаз зорче…
– Тогда другое дело, – согласился с ним Витька.
Тут опять донёсся звук трубы. Лучезар торопливо спрятал в дупло силок и взял в руки клетку с птичкой.
– Быстрее! – крикнул он. – А то дружина вот-вот тронется в путь.
По едва приметной тропинке мальчишки во весь дух припустились на боевой зов трубы. Когда лес внезапно закончился и они выскочили на простор, Витька замер, поражённый открывшимся перед ним видом: на слиянии двух рек величественно расположился древний город с золотыми маковками церквей, окружённый глубоким рвом и высокими стенами из толстых вековых брёвен. Могучие ворота, надёжно запиравшиеся изнутри во время осады, были широко распахнуты. Из них выходили горожане и спешно направлялись к реке, где шумела внушительная разноцветная толпа.
Но получше всё разглядеть Витька не успел, потому что Лучезар, оглянувшись, крикнул:
– Чего ж ты?
И так наддал ходу, что Витьке пришлось немало приложить усилий, чтобы его догнать.
– Не успели, – огорчённо проговорил Лучезар, когда они, запыхавшись, выскочили на берег.
На воде, вытянувшись цепочкой, под парусами плыли ладьи. С высокого берега они были похожи на сказочных птиц в алом оперении.
Лучезар сорвался с места и побежал вдоль реки. Витька за ним.
Остановившись на круче, Лучезар во весь голос позвал:
– Оте-ец!
С ладьи их заметили и приветственно замахали руками. А один витязь богатырского роста с непокрытой головой и в кольчуге, блестевшей на солнце, сложив ладони рупором, крикнул.
– До встречи… сын, – донёс ветер с реки.
Витька увидел одинокую слезинку, скатившуюся по щеке своего нового друга. Сделав вид, что не заметил, он отвернулся.
К ним быстрой походкой приближался сухолыдый низкорослый муж. На нём развевался широкий плащ без рукавов, украшенный мехом, золотыми и серебряными пряжками, драгоценными камнями.
– Это кто? – спросил Витька, локтем толкнув Лучезара.
Лучезар обернулся, и Витька с удивлением отметил произошедшие с его лицом перемены: губы плотно сжаты, а голубые глаза, которые только что излучали тепло, приобрели стальной цвет.
– Это дядя, – проговорил он, – брат моей матери… Согласно нашим обычаям воспитанием княжича руководит дядя…
Не успел этот самый дядя подойти, а уже начал проявлять своё недовольство:
– Опять пустяками занимаешься? Нет, чтобы военному делу учиться, так он птичками увлёкся, словно дитя неразумное! Негодный мальчишка! – дядя вырвал из рук Лучезара клетку и, с маху бросив её оземь, принялся в ярости топтать.
Увидев, как капелька крови брызнула на его сафьяновый сапог, Витька в негодовании сжал пальцы. Ещё мгновение, и он накинулся бы с кулаками на безжалостного дядю, но… помешал отец, который крикнул из двадцать первого века:
– Подъём! На зарядку становись!
