Loe raamatut: «Пять углов. Стихи»

© Михаил Каневский, 2024

ISBN 978-5-0062-8888-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Михаил КАНЕВСКИЙ

ПЯТЬ УГЛОВ
Сборник стихотворений

УГОЛ 1

«У нашего времени больше углов, …»

 
У нашего времени больше углов, —
уж очень оно мозаично,
разбито на серии, главки и слов
ему не хватает привычных,
 
 
оно впопыхах подбирает себе
эпитеты, определенья,
дыханье прерывисто, как при ходьбе,
при чтении стихотворенья,
 
 
и нужно суметь отыскать себе путь
средь острых углов и осколков,
услышанных фраз, недомолвок, где суть
еще не увидена толком…
 

«Слегка отстранись и другая звезда…»

 
Слегка отстранись и другая звезда
иначе осветит листа половину,
и тень по-другому качнется, когда
я ближе светильник к себе пододвину.
 
 
Но, все-таки, свет от звезды он сильней
и глубже пронзает, и тоньше ложится…
Мне видно всю жизнь целиком и за ней
готов я бежать. Может быть, повторится
 
 
когда-нибудь все, и навстречу звезде
появится новая, – ярче… несхожей…
Беспомощно будет висеть на гвозде
забытая память, как шапка, в прихожей…
 
 
Листок на столе и звезда за окном…
И луч разбивается в капельки света…
Напомнит лишь тень о забытом, о том,
что время прошло и рассыпалось где-то…
 

«Листы бумаги. Лампа над столом…»

м.

 
Листы бумаги. Лампа над столом.
Лови глазами тоненькую строчку.
Переживает губ твоих излом
коллизии романа. И отсрочку
решения до будущей главы.
Останутся в неведении герои
на берегах загадочной Невы…
Теперь уже волнения не скроет
и то, что ты сидишь небрежно так, —
на краешке, и то, что поправляешь
очков оправу… то, что полумрак
вокруг тебя. Ты всё переживаешь.
И, более того, – ты хочешь, чтоб
конец как в книге, в жизни нашей вышел.
Поэтому и трешь ладошкой лоб,
и лист бумаги поднимаешь выше.
 

«Ботинки промокают…»

 
Ботинки промокают,
развязаны шнурки.
Меня не окликают
сегодня рыбаки.
Сегодня дождь и нечем
похвастаться. Домой
пора, дружок, и вечер
уже не за горой.
 
 
Пора прощать попытку
вылавливать со дна
Невы златую рыбку
размером со слона.
 
 
Пора…
А дождик лупит
и башмаки текут.
Я был из тех, кто любит
стоять часами тут
под солнцем и в ненастье,
клюёт иль не клюёт.
Хвостом ударит счастье,
но в руки не пойдёт!
 

«Вам нравятся аттракционы?..»

 
Вам нравятся аттракционы?
А я признаюсь без ума
от тех лошадок грациозных,
где вечно смех и кутерьма.
Не раз воспетые качели,
катание с гор и бой морской.
Прекрасно их предназначение —
помочь расправиться с тоской.
 
 
И вот мой конь бежит по кругу —
вперёд, туда, где начал путь.
Я хлопаю его по крупу,
но он не в силах повернуть.
Он мчал и сто кругов, и двести,
он никогда не уставал —
по кругу, стало быть, на месте.
Вперёд картонный Буцефал!
 

Гатчина

 
А я по-прежнему спешу
в тот город с запустелым парком,
нереставрированным замком,
где отцветает птичий шум.
 
 
Домишек жёлтых череда,
с утра до ночи рассужденья,
чем заниматься в воскресенье,
хотя за окнами среда.
 
 
Я сам к провинции привык
и, словно, «гатчинский затворник»,
гляжу на бледный подоконник
со стопкой безразличных книг.
 
 
Уже темнеет тишина
и только слышно – электричка
стучит. Ужасная привычка
спать у открытого окна:
 
 
то мотороллер пропылит,
то пьяный дворник, чертыхаясь,
пройдёт, то Павел, озираясь…
А городок всё спит и спит.
 

«Есть в городе счастливые места…»

 
Есть в городе счастливые места.
Вот поцелуй у Синего моста,
блуждание в Михайловском саду.
На Стрелке, где часы всегда стоят,
я ждал любовь, часы идут назад,
а я все жду и с места не сойду…
 
 
Но, все же, не о том сейчас. О чем?
Не о любви! Я прислонюсь плечом
к стене у подворотни всех обид.
Вот улица, где звонкое «прости»
монеткой двухкопеечной грустит.
…а, вроде бы, спокойная на вид…
 
 
Все так переплелось, что не понять
откуда мне? зачем? куда девать,
нахлынувшее в душу? А вода
и впрямь сегодня выше ординара.
…Знакомый дом. Кусочек тротуара,
где я сгорал от счастья и стыда…
 

«А счастье было в двух строках…»

 
А счастье было в двух строках
от нас, но все же – проглядели,
остались, словно в дураках,
стоять в объятиях метели.
 
 
Теперь уже о тех словах,
строках, усмешках, многоточьях
не вспомню. « – На каких правах
живем с тобой?» – «На птичьих». – «Точно»!
 
 
И если шорохи старух
нас выгонят из клеток ветхих,
недоставать нам будет двух
тех строчек воробьиных,
                                            веток…
 

Лисий нос

 
1
Мне бы печь затопить и каморку согреть —
двух клетушек морозных дыханье.
Я бы рад был всю ночь у огня просидеть,
неотрывно на зябкое пламя смотреть,
на больное его колыханье.
 
 
Мне бы день угадать, когда можно опять
под счастливой звездою родиться,
уголек на ладони неслышно держать,
ни о чем не жалеть, ничего не желать
и на слезы твои не сердиться.
 
 
Я всю ночь у огня просижу, как дурак.
У окна за фанеркою тонкой.
Буду я горевать, что сложилось не так
наше счастье.
В окне только слякоть и мрак,
огонек за дырявой заслонкой.
 

 
2
Как холодно, любимая, прижмись
ко мне тесней. Наверное, всю жизнь
придется так прижавшись просидеть.
Огонь погас, а должен был гореть
и согревать, и даже веселить.
 
 
Как холодно! Но, все-таки, пора
сугробы расчищать и со двора
вкатить в огромный запустелый дом
ту бочку, что набита синим льдом,
а вместе с ней любовь свою вкатить.
 
 
Ты отогрелась, милая? Скорей!
Не надо нам распахнутых дверей.
Хотя, согласен: сор весь – за порог!
Как мало было пройдено дорог,
но сколько было слез и суеты.
 
 
И все-таки, любимая, ведь ты —
любимая! Мы дымом повиты.
Он нам приятен, даже сладок он.
А белых пятен в жизни – миллион,
одно из них, по-видимому, – ты.