Грон и Агрон

*      *      *      *      *

– Подъём, дармоеды! – услышали громоподобный рёв братья.

Похоже, так утром Гусь будил свою банду. Мальцы тут же подорвались и встали, как вкопанные рядом с тем местом в углу, где им полагалось спать. Они увидели толстяка, спускавшегося в развалку по лестнице. Завидев их, Гусь лишь скривил гримасу презрения и бросил, мол, вечером ими займётся, а пока пусть не высовываются. Другие же бандиты такой прытью не отличались. Большинство лишь перевернулись с одного бока на другой. Только несколько из них действительно встали и пошли вслед за главарём.

– Что делать будем? – спросил Грон.

– Умыться бы, – пожал плечами старший.

Братья вышли из барака и глазами искали, где тут бочка с водой для умывания. Но, оказалось, что местные бандиты не шибко следили за собой, и такой бочки у них попросту не было. Парни не придумали ничего лучше, чем пойти в таверну, да спросить там. Уж кто-кто, а бармен должен знать всё. Днём трущобы выглядели не лучше, чем ночью. Только яснее стало видно всю ту грязищу, которая здесь была. По дороге к таверне парни таки увидели место, где местная братва умывалась. Бараков оказалось несколько, и между ними стояли бочки с водой. Некоторые из них были довольно большие, чтобы в них можно было занырнуть, что и делали бандиты. Раздеваться парни не рискнули, и воспользовались небольшими бочками для умывания. После направились в “Пироги да пиво”.

К удивлению парней, внутри никого не было, кроме бармена Люси. Однако, оба брата поймали себя на мысли, что так называть они его побаиваются.

– О, мочеглоты пришли, – рассмеялся бармен.

– Они же всех так посвящают, – нахмурился Агрон.

– Да ни один идиот не перепутает пенный эль с тёплой мочой на вид! – снова рассмеялся бармен. – Ладно, чё хотели, оборванцы?

– Узнать, насколько честная у тебя здесь таверна, сколько стоит обед и ужин, – вдруг сказал старший.

– Честная? Это ты к чему? – удивился Люся. – На обед да ужин чё приготовлю, то жрать и будете. Бокал эля входит. Но обычно на обед каша, если повезёт, то со свиньёй, если нет – то с курой. На ужин суп, в основном мясной, но бывает и жаркое. Чё стоит? Да пятак обед, десяток ужин.

– Честная, это я к тому, если я сейчас заплачу тебе за три недели по два ужина и обеда, будешь ли ты три недели нас кормить? – к удивлению младшего брата и бармена, спросил Арон.

– А чё нет-то? Гони монету, жри да не обляпайся! Раньше помрёшь – монету не верну! – рассмеялся Люся.

Грон вопросительно посмотрел на брата после того, как тот передал все их деньги бармену.

– Так хоть голодными не останемся, если нас ограбят. А теперь, когда мы без денег, то и воровать нечего, – пояснил тот.

– Раз уж вы внесли такую монету, вот вам по кружке от заведения и фруктов немного на завтрак, – расплывшись в улыбке, сказал им Люся.

– А не расскажите нам, господин, что знать полезно новичкам в банде? – спросил Грон, после чего впился зубами в зелёное яблоко.

– Ну, например, что здесь никто никого господином не называет, – улыбнулся бармен. – В вашем случае важно научиться постоять за себя. Не хотите получить по морде – ни с кем не разговаривайте. Если увидите людей по нашей форме, но не такой, как у вас – лучше сразу тикайте. Мордобои – самая низшая каста в организации, так что лучше избегайте контакта с теми, кто выше вас. Они здесь не трутся обычно, но всё бывает. А, вон в ту дверь не ходите. И не спрашивайте что там, не ваше собачье дело.

Бармен указал на довольно крепкую, обитую железом дверь в дальнем крайнем углу таверны. Куда она могла вести братьям было не понятно, так как прикидывая размеры таверны внешне, за той дверью уже должен был быть выход на улицу с другой стороны.

– А что насчёт Гуся? Почему он главный? – вдруг спросил Грон.

– Потому что это самый безбашенный и здоровый урод в округе, – нахмурившись, ответил Люся. – А самое главное, он работает с удовольствием. Все ему платят деньги, потому что он на самом деле всегда только и ждёт обратного, дабы был повод навалять по морде по самое не балуй. Лучшее, что вы можете сделать – это бояться его до усрачки, выполнять всё, что он говорит и никогда не перечить. А, ещё совет – когда напортачите, а вы напортачите – лучше не оправдывайтесь, он этого терпеть не может.

– И всех устраивает, что он здесь главный? – запивая вопрос элем, спросил Грон.

– Тут тебе что, цирк какой-то? – нахмурившись, бармен приблизился лысой головой прямо к лицу Грона. – Главных ставят сверху, никого не колышет там устраивает тут что-то кого-то или нет. Гусь идеально делает свою работу, чем нравится боссам, на этом всё.

– А сколько всего боссов? – не унимался младший.

– Достаточно, как и достаточно твоих дурацких вопросов, – отвернулся Люся. – Нет бы чего нормального спросить: где бабы лучше, где самогон хороший, где в морду лучше дать и не нарваться. Спрашиваешь дребедень какую-то. Боссов ему сколько. Да хрен его знает!

Пристыженный Грон замолчал. Брат положил ему руку на плечо, мол, не переживай, а сам спросил:

– Как думаешь, какую работу нам Гусь даст? – с неподдельным интересом поинтересовался он.

– Да чё тут думать? – удивился Люся. – Выделит участок, будете бабки трясти с шлюх да лавочников. У нас тут хоть и трущобы, но торговля как телом, так и всем прочим налажена нормально. И налоги, ха-ха, платить не надо этим скотам при дворе, чтоб они сдохли все, и дети их срали камышами.

– Ого, что за нелюбовь такая к власти? – удивился Агрон.

– Да за шо их любить-то, а? – брови Люси взмылись кверху. – Толку от них никакого, только бабло гребут да войны устраивают себе на потеху. Всё мало им, больше надо, больше!

Далее бармен совсем распустился и во всех красках поганил императора, его свиту, да и всю империю в целом. Он считал, что люди империи нужны только для того, чтобы собирать налоги, а новые территории – это ещё люди, которые могут платить ещё налоги. Про то, что империя на самом деле оберегает, защищает свой народ, поддерживает законы и дисциплину, про это он не упоминал. Хотя, парни и признали для себя, что само существование такой организации на территории империи как “пирожок” говорит о том, что император не справляется. Ещё и человеческая церковь пытается укрепить своё влияние. Этим Агрон не доверял ещё больше, чем старым богам.

Так ребята и просидели до раннего вечера, пока не начали возвращаться в таверну другие члены банды, отработавшие весь день. Правда, работа эта была ничем не похожа на охотников, рыбаков или других крестьян. Народ возвращался со свежими фингалами, с проредившимися зубами и прочими ранами. Но со смехом и азартом рассказывали друг другу, как у них прошёл день. Наконец, в какой-то момент в таверну вошёл и Гусь с парнями.

– Что, выпердыши, сидите тут? – спросил он братьев. – Щас я элю наверну, да пойдём с вами работу вашу работать. А то сидите здесь, дармоедствуете, жрёте на халяву.

– Вообще-то мы оплатили еду не несколько недель вперёд, – с гордостью сказал Агрон.

Этим он также хотел дать понять, что грабить их при случае ни к чему, так как денег у них нет.

– Оплатили? – удивлённо спросил толстяк. – Слыхали, ребята, они за еду заплатили на несколько недель вперёд. Видал дураков, но таких – никогда!

Вся таверна взорвалась смехом. Братья сидели в недоумении, а другие все надрывали свои бандитские животики, как могли.

– Это вам что, общая забегаловка? Вы хоть одного посетителя видели? Эта таверна для нашей банды, здесь всех кормят и поят бесплатно, бараны, – сквозь слёзы пояснил Гусь.

Переглянувшись, братья едва ли не со слезами посмотрели в глаза бармену, только в отличие от других в таверне, их слёзы были не от смеха.

– А шо вы на меня пялитесь? Мамаша моя всегда говорила – дают, бери! Всяко лучше мне достанутся ваши денежки, чем на улице кто отберёт, хе-хе-хе, – мерзко улыбнулся Люся.

Не успели братья ничего в ответ сказать, как рядом с ними опустилась кружка Гуся, и тот с силой хлопнул их руками по плечам.

– Пошли, обсёрыши, работу вашу показывать буду, потом поплачете друг дружке в ягодицы, – сквозь смех сказал им главный мордобой.

Парни и Гусь с парой головорезов вышли из таверны. С одной стороны братья были в отчаянии, что их так надули, с другой в них кипела ненависть. Если раньше они ненавидели только Гуся за то, что тот проделывал с их матерью, то сейчас они хотели спалить все эти чёртовы трущобы. Агрон действительно обдумывал это, прикидывал, сколько людей в пожаре может погибнуть и как это зачтётся им в аду.

Они шли по уже знакомым трущобам. Здесь было всё так же омерзительно, с отвратительным запахом и не менее уродскими пейзажами. Несмотря на ранний вечер, большинство местных обитателей были верны себе – кто лежал в пьяном беспамятстве, другие же прятались, стараясь не показывать свою морду белому свету. Хотя, даже днём здесь было всё в сером цвете, вечером и подавно. Спустя некоторое время бригада дошла до района местных таверн.

– Тута, значится, у нас трахательный квартал, – начал было Гусь. – Главная мамка сидит в отой таверне. Заходим, здороваемся, забираем бабло.

И толстяк демонстративно зашёл вовнутрь довольно крупного двухэтажного здания. Парни поспешили за ним. Внутри оказалось довольно много столов, за которым сидел безобразный народ, местное отребье и прочие отвратительные личности. Почти что за каждым из столов сидело от одной до нескольких девиц, продающих за гроши свои тела. Первое, о чём подумали парни, так это то, что эти девицы выглядели не менее омерзительно, чем те, кто им платил. При этом, завидевшие их дамы усердно им улыбались, делая заманивающие жесты. Не удивительно, они знали всех местных, и парочка новых лиц тут же привлекли к себе внимание. И плевать было на возраст этих лиц. Толстяк прошёл мимо стойки и постучал в закрытую дверь, после чего открыл её, не дожидаясь ответа.

– Здарова, мать! – радостно поприветствовал он кого-то.

Юркнув в проём за толстяком, братья увидели довольно богато украшенную комнату. Хоть обставлена она была и без всякого вкуса, но само наличие в такой дыре роскошных вещей они увидеть не надеялись. В углу комнаты был довольно большой угловой диван, за которым полулёжа находилась хозяйка сего борделя. Старая, уродливая, но в пышном вызывающем платье, она тут же в ответ поприветствовала жиртреста:

– Мой дорогой, мой сладкий пирожочек, неужто ты лично удостоил меня своим визитом! – радостно воскликнула она. – Соскучился за мамочкой?

Учитывая разницу в возрасте, парни начали гадать, действительно ли она являлась ему матерью, или же её все так называли.

– Да делов полно вас часто навещать, – посетовал Гусь. – Вот привёл тебе двух этих жопонюхов, за долей будут терь они к тебе приходить.

– Какие красавчики! Какие молодые! – восхищённо воскликнула она. – Щуплые к тому же, зачем они тебе? Отдай их лучше мне, есть у меня знатные дамы преклонного возраста, что хорошенько будут платить за ночь с такими смазливыми мальчиками.

– Ха, мать, а это идея! – воскликнул толстяк и рассмеялся.

Братья же ужаснулись от того, что их может ждать гораздо худшая судьба, чем ходить и забирать долю для Гуся и организации. Посмотрев на мальцов, заметив их ужас в глазах, толстяк сплюнул прямо на пол и сказал:

– Да бракованные они, даже тебе не подойдут. Ты к ним сильно не привыкай, я думаю недельку-другую продержатся, да больше и не увидишь ты их, – злостно ухмыльнувшись, подмигнул он ей.

– Как скажешь, дорогой. В наших местах не каждый может выжить. О чём говорит и этот скудный мешочек, – она небрежно бросила на прикроватный столик кошель с монетами. – Дохнут здесь мужики, как мухи. Моим девочкам скоро некому платить будет.

– Ай, карга ты старая! – вдруг засмеялся Гусь. – Да у тебя дом ходуном ходит, я отсюда слышу, как жахаются наверху! Ладно, не мне судить, но ты на рожон-то не лезь, если боссы посчитают, что ты мало платишь…

– То пусть зайдут ко мне, ты же знаешь, – перебила его женщина.

– Пфф, как знаешь! Но если так станется, что они пошлют меня все кости тебе переломать, так и знай, живого места не оставлю! – пригрозил Гусь и забрал кошель.

Уходя, парни не знали, как им подобает прощаться и замешкались, зато местная мамка нет – она лёгким движением руки практически полностью оголила свою грудь и сделала приглашающий жест. После этого братьев тут же как ветром сдуло, даже не закрыли за собой дверь. Выйдя из борделя, Гусь тут же заговорил:

– На этом здесь ваша работа не кончается. Эта ведьма позволяет некоторым работать вне борделя, не знаю уж на кой чёрт, но с таких приходится собирать бабки отдельно. Быра за мной и запоминать! – приказал толстяк.

Запоминать действительно пришлось. Они побывали в довольно многих тёмных переулках и подворотнях. Забирая деньги, пару раз парни даже застали женщин так сказать, в процессе заработка тех самых денег. Агрон ужаснулся, на что идут люди ради нескольких медяков. Грон же думал о том, что никогда не видел ничего столь омерзительного, и какая же прежде у них была прекрасная жизнь. На что же шла их мать, чтобы отгородить их от такой жизни, а они по собственному желанию взяли её и просрали в один миг.

– Тут закончили, теперь пхнём к лавочникам, – бросил Гусь.

Бригада прошла немного дальше и наткнулась на несколько более-менее сносных домов. Некоторые были даже двухэтажными, хоть и гораздо меньше, чем тот же бордель или их барак. А главное, у этих домов были владельцы, что для этого района было непостижимое достижение. На многих таких домах висели грязные, сколоченные из чего угодно вывески. Продавалась всякая всячина, но была и одежда, хоть и действительно, что говорится, для бедных. Было и оружие. Ничего такого, что можно было найти на рыночной площади, в основном дубины да прочие деревяшки. В каждой такой лавке трясущимися от страха руками отдавались кошели с монетами. Видно было, что Гуся боялись до просто животного ужаса. Оба брата не хотели даже думать о том, чем вызван такой страх.

– Ну, всё, обалдуи. Валим домой, считаем барыш, он должен быть каждый день туда-сюда одинаковый, ежели кто дал меньше – на следующий день выписать люля, бабки отобрать все, что найдёте. Понятно, мелюзга?! – рявкнул Гусь.

Братья тут же кивнули. В барак они вернулись без происшествий, да и откуда им было взяться, когда они в сопровождении самого известного и страшного мордоворота? Он лично пересчитал каждый кошель с деньгами, и несмотря на то, что они не были подписаны, он прекрасно знал от кого он получил каждый. Этой его способности братья удивились, так как они были без понятия, как он их различал. Но спросить смелости не было ни у одного из них, однако оба про себя отметили, что необходимо как-то либо помечать кошели, либо делить между собой. Агрон и вовсе задумался о том, что хоть кошели были в основном из обрывков ткани, а не кожи, она всё равно же денег стоит. Бедные люди и так отдают свои крохи, а тут ещё каждый день необходимо где-то брать ту самую ткань.

– Всё, опарыши, достали вы меня на сегодня. С глаз свалите, чтоб я до завтрашнего вечера даже запаха вашего не чувствовал! – прогнал со второго этажа барака их толстяк.

Забившись в свой угол на нижнем этаже, братья решили обсудить их работу.

– Как думаешь, справимся? – спросил Грон.

– А куда нам деваться? – пожал плечами старший. – Теперь у нас нет ничего – ни дома, ни денег, ни еды, ни одежды. Мы полностью зависимы от них.

– Этого ты хотел? – буркнул младший.

– Ага, и чтоб ты не забывал попрекать меня каждый день, – огрызнулся Агрон.

– Главное, что мы вместе, – прошептал Грон и лёг спать.

*      *      *      *      *

Прошла неделя. В таких условиях, можно даже сказать прошла целая неделя. Целая неделя без каких-либо происшествий. Братья честно выполняли свою бесчестную работу. Им платили все – и лавочники, и в борделе, и шлюхи с улицы. При этом у них имелось просто куча свободного времени. Вот только заняться в трущобах было нечем. Они поигрывали в кости, да только постоянно проигрывали. Так как у них ничего не было, их заставляли делать различные мелкие поручения, как-то помыть полы, вынести помои, или же просто банально станцевать. Но им страстно хотелось научиться, и спустя несколько дней начало даже получаться. Они играли и в другие игры, как-то метание ножей или угадай под какой кружкой монетка. В общем, развлекались, как могли.

Но всё хорошее когда-то заканчивается. Если это всё вообще можно назвать хорошим. Забрав деньги из борделя, как обычно, они приступили к обходу жриц любви-одиночек. Обычно им никто не мешал, но в этот вечер они забрели в переулок, где вместо куртизанки наткнулись на пятёрку местных пьянчуг. Кто лежал, кто еле стоял, но тем не менее, когда они проходили мимо, они услышали:

– Хоссспади, кого земля только не носиит, – пьяным вусмерть голосом кто-то сказал.

– Лысый, ты гляди, да это же местные бандюганы! – воскликнул второй. – А шо мимо проходим?

– Не обращай внимания, – прошептал Грон.

Последовав совету младшего брата, Агрон попытался было пройти дальше, но тут несмотря на весь выпитый эль, один из пьяниц оказался достаточно проворным, чтобы вскочить прямо перед Агроном.

– Да ну куда вы так быстро? Мы с друзьями лишь хотим немного поболтать, – ухмыльнулся он.

– Э, парни, да вы поглядите! Они же совсем сопляки! – заметив молодость братьев, с удивлением выкрикнул ещё один из компании.

– Мы вам не сопляки, мы из банды мордобоев Гуся! – собрав всю волю в кулак, как можно грознее выкрикнул Агрон.

– Мордобои? Гуся? – хором рассмеялись пьяницы.

– Так а шо вы нам морду не бьёте, раз мордобои, а? – сказал тот, что стоял перед старшим и демонстративно подставил лицо.

Понимая, что их просто так не отпустят, Агрон действительно ударил обидчика со всей силы, какой только мог. Бедняга чуть не сломал себе руку, ведь правильно бить его никто не учил. От удара мужик упал, но его друзья даже в пьяном состоянии обладали удивительной прытью – один из них схватил Агрона сзади, другой же начал дубасить его по животу. На мгновение растерявшийся Грон схватился за дубинку, после чего огрел ею избивавшего его брата алкаша.

– Отстаньте от нас! – размахивая дубинкой, выкрикнул Грон.

Однако, его голос был далеко не угрожающий, скорее наоборот – загнанного в угол зверька, молящего о пощаде. Его брат пытался вырваться, но так и не успел. Двое ещё не успевших поучаствовать в драке пьянчуг напали на Грона, с лёгкостью отобрав у него дубину и ею же вырубив его.

– Не трогайте его! – закричал Агрон.

– Хе-хе, не переживай, сейчас мы и тебя потрогаем, – ухмыльнувшись, ответил ему вооружённый дубиной вражина.

“Хрясь” – последнее, что услышал Агрон. Это был звук ударившейся об его голову дубины. Оба брата были без сознания, поэтому не чувствовали, как пятеро человек избивают их. Тем не менее, по голове их не били. Были пьянчуги местные, или залётные, но даже они понимали, что одно дело избить кого-то из бандитов, а другое их убить. Вдоволь насладившись избиением и словесными оскорблениями более слабых, пьяницы решили скрыться куда подальше. Но никто из них не заметил, как один из собутыльников прикарманил собранные братьями денежки.

Так же никто из них не знал, что всё это видела одна из работавших неподалёку шлюшек. Девушка была хоть и распутная, но далеко не глупая. Она тут же побежала в бордель к Мамочке, и за такую информацию глядишь не только хорошенько накормят да напоят, а ещё и выходной дадут! И действительно, когда она закончила тараторить, Мамочка сидела с сияющей улыбкой. Способ выслужиться перед организацией без каких-либо усилий – прямо подарок судьбы. Часть людей она отправила на поиски грабителей, а нескольким велела спасти братьев-бедолаг. Какими-никакими, но они всё-таки были частью “пирожка”, и за их спасение, да если ещё привести виновных, можно рассчитывать обзавестись тузом в рукаве на следующих переговорах.

Прошло пару часов. Первым очнулся Агрон. Боль. Боль по всему телу, такая сильная, которой он никогда не испытывал в жизни. Он приоткрыл один глаз, и увидел стоящего неподалёку, багрового от злости Гуся. Было больно смотреть и он снова закрыл глаз. Зато спустя секунду вернулся слух, и он услышал отборную брань их главаря.

– Так, этих в подвал, я щас приду, – закончив браниться, сказал жирдяй и подошёл к лежавшим на полу братьям. – Какие же вы бесполезные говножуи, а. Получили люлей от каких-то забулдыг, тяжелее пива которые ни черта поднять бы не смогли. Деньги просрали. Жаль люлей вам уже выписали, так бы я вас знатно приложил. Чёрт, с кем я разговариваю, вы же до сих пор в отключке.

Плюнув на них, Гусь развернулся и начал спускаться по лестнице в подвал. Агрон же, когда понял, что опасность миновала, тут же начал искать взглядом своего брата. Он лежал рядом, дышал, но не шевелился.

– Эй, ты живой? – шёпотом спросил его старший.

– Живой, – так же шёпотом ответил ему младший.

– Сильно болит? – переживая за брата, спросил Агрон.

– Болит так, что жить не хочется, – признался он.

В это время внизу Гусь начал заниматься допросом пойманных пьяниц. Оказалось, поймали не всех, лишь четырёх из пяти. Жиртрест расспрашивал кто такие, откуда взялись, чем занимаются и прочие обычные вопросы, которые задают в таких ситуациях. После того, как любопытство Гуся было удовлетворено, парни хоть и были наверху, но чётко услышали:

– Что ж, мужичьё, люля за люля – тут всё понятно. А вот то, что вы бабосы наши прикарманили, тут уже дело другое, люлями не отмажитесь. Где денежка? – громко спросил толстяк.

Самое главное, что настоящего вора не было среди пойманных, и вся четвёрка искренне недоумевала чего от них хотят, и перебивая друг друга кричали, что ничего не брали и молили о пощаде. В течении следующих часов ни Грон, ни Агрон заснуть не могли, так как они слышали только крики от боли и страданий. И песню. Одну и ту же песню, которую пел Гусь. Он явно придумал её сам:

Нога – люля!

Рука – люля!

Голова – люля!

Аха-ха-ха, аха-ха-ха!

Где денюжка?

Нет денюжка? Тогда…

И пошёл припев. Всегда один и тот же. Так длилось около пары часов, пока разнообразие не принесла поимка последнего из пятерки пьяниц. Увидев, что случилось с его корешками, пока его искали, он тут же во всём сознался, взмолился о милосердии и всячески пытался уговорить толстяка сохранить ему жизнь и желательно побольше здоровья.

– Ну, ты конечно и упырь, – ответил ему Гусь. – Эти четверо уже не жильцы, потому что ты, кусок собачьего вонючего дерьма, подставил их. А теперь просишь пощадить тебя? Хе-хе, не думай, что я устал. Для меня это была лишь разминка.

Дальше никаких песен не последовало. Вероятно, Гусь был всё же не такой простак, как думали братья. Ему не нужно было допрашивать вора, ему необходимо было его наказать. До самого утра бедолага кричал так, словно внизу открылся портал в преисподнюю, и он испытывал поистине адские муки. Похоже, что толстяк был явным мастером пыток. К удивлению самого Агрона, его начали посещать мысли о том, что жиртрест в некотором смысле становится его кумиром. Уж кто-кто, а этот персонаж в аду займёт явно не последнее место. Грон же наоборот в это время думал, когда толстяк умрёт, скорее всего, он на себе ощутит весь ужас, который он творил при жизни, но во стократ сильнее. Ад же, как никак.

Когда всё закончилось и пытаемый испустил дух, Гусь поднялся по лестнице с такой милой, лёгкой улыбкой. Словно сходил на удачное свидание. Притворяться спящими или бессознательными было бесполезно, это понимали оба брата. Они смотрели заплывшими глазами на своего босса, и в этих глазах был не просто страх, а настоящий ужас. Не дай боги он поднялся не от того, что закончил дело, а поднялся лично за ними? Не хотелось в это верить. Он мог бы просто приказать кому-нибудь спустить их вниз…

– Эх, обсёрыши, – вздохнув, обратился к братьям Гусь. – Лишили вы меня возможности дать вам люлей, ведь уже получили их. А вас ведь ограбили, получается. Да и деньги вы все не собрали. Получается, второй недели не прошло, как первое очко вы заработали. Ещё два, и будете у меня в девках ходить. Али просто прибью, больно морды у вас противные. Я работать пошёл, и вы, козломордые, если через неделю не выйдете на работу, я вам сразу два очка добавлю. Мне насрать, что у вас там сломано-переломано.

Сказав это, Гусь удалился. Сутки не спал, но свою работу не переложил на других, стойкий мужик, подумали братья. И тут же поймали себя на мысли, что нашли чем, а главное кем, восхищаться. Из барака ушли по своим делам и остальные члены банды. Только сейчас парни заметили, что лежат на более-менее приличных матрацах, а не на лохмотьях.

– Наконец-то можно поспать, – на выдохе сказал Агрон и тут же вырубился.

Братья проспали до самого вечера. Но всё же голод взял своё, здесь нянек не было, и никто за ними ухаживать не собирался. Прекрасно это понимая, Агрон попытался сесть на матраце.

– Пойду принесу нам еды, – сухим голосом сказал он.

Но легко было сказать, а не сделать. Только он встал, тут же рухнул на колени от головокружения и боли.

– Похоже, рёбра треснули. Или сломаны, – прокряхтел он.

– У меня тоже. Вместе пойдем, – не смотря на сильную боль, Грон попытался ободряюще улыбнуться.

Так они и поковыляли вдвоём, поддерживая друг друга. Вышли из бараков, по дороге кое-как, помогая один другому, умылись. Едва ли не ввалившись в таверну, они с трудом уселись за стойку. Люся посмотрел на них, покачал головой и ухмыльнулся, после чего пропал куда-то. Затем он появился с двумя глубокими тарелками супа, которые пахли на удивление изумительно. В нём явно были специи и какие-то травы, что было совсем не обычно для здешней похлебки, которую обычно ели братья.

– Особая жратва, помогает на ноги быстрее встать, – ухмыльнулся хозяин. – Вам повезло, что не Гусь вас отделал. Но, с другой стороны, пацанва, вам бы к Филу обратиться. Пусть хоть махаться вас научит, вы огребли от каких-то вонючих мразот, которым любой из банды с закрытыми глазами навалял бы. По перегару бы ориентироваться можно с такими, хе-хе.

– Кто такой Фил? – с жадностью поглощая еду, спросил Агрон.

– Занимается новичками, азам учит, так сказать. Найдёте его неподалёку от ваших бараков, буквально на север один дом пройти, – ответил он.

– А…, – тяжело дыша, – А почему нас сразу к нему не отправили? – спросил Грон.

– Дык а чего по зря человека беспокоить? Все ж думали вас если не в первый, так во второй день прирежуть, – как ни в чём ни бывало, ответил Люся.

– Жесть какие вы добрые тут все, – буркнул старший.

– А как вы хотели? К нам, я имею ввиду в банду, чтобы попасть, люди столько всего творят в своей жизни несусветного, и раз уж выжили – можно и взять. А вы, городские, сами идиоты сюда припёрлися. Вас звал кто? Нет! – пожал плечами он. – Хрен его знает чё у вас в голове было. Я вот ставил на то, что вы в первую же ночь свалите отсюда кал роняя на бегу.

– А откуда Гусь взялся? – внезапно спросил Агрон, не обращая внимание на вышесказанное.

– В смысле откуда? – удивился Люся. – Тутошний он. Родился и вырос здесь, в трущобах. Если тебя его биография волнует, то сам у него и спроси. А если вкратце – родился, выжил, попал в банду. Ну до этого события, конечно, ни дня без драки не проходило, его тут каждая шалупонь знает. Так и попал. А тут и понял, что за еду и кров биться не нужно, так всё дадут, если работать хорошо. Вот он и цель себе поставил – работать хорошо. Других наказывать, если они работают плохо. Так и поставили его главным над мордобоями.

Дальше парни доедали молча. Никто на них не обращал внимания. Так же никто не помог им вернуться в барак, сами доковыляли как смогли. Не желая испытывать судьбу, вдруг вернётся хозяин матраца, они забились в уголок под лестницей, ведущей на второй этаж.

– Не знаю, как ты, но нам неделю Гусь дал. Рёбра-рёбрами, пару дней отлежимся, и к Филу этому пойдём. Через силу, через боль, но надо хоть чему-то научиться, – тяжело дыша, сказал Агрон.

– Да, брат, ты прав. Я согласен, – кивнул Грон.

Так два дня парни и провели, выходя из-под лестницы только чтобы умыться и поесть. Нужно было как можно быстрее привести себя в порядок. И действительно, постельный режим, даже несмотря на отсутствие самой постели, дал свои плоды, как и особая похлёбка Люси. Хоть здесь он не соврал. На третий день ребята отправились искать того самого Фила. Нашли они его быстро, там, где и сказал им Люся. Фил сидел на деревянном стуле, потягивал табак из трубки. Он был невысокого роста, усатый, крепко сбитый. Завидев ребят, ухмыльнулся:

– Гы-гы, это вам недавно наваляли, да? – спросил он.

– Нам, – кивнул Агрон.

– Если б нам сказали, что тут учат драться, глядишь и не наваляли бы, – буркнул Грон.

– Не-е-е, драться тут не учат, – протяжно сказал Фил. – Тут морды учат бить. Драться из местных все умеют, по-другому не выжить.

– А какая разница между “драться” и “морды бить”? – с удивлением спросил Агрон.

– А вот утром завтра приходите, глядишь и узнаете, – усмехнулся их будущий наставник.

– Блин, да это целый день терять! – от злости топнул ногой Грон.

– А неча было вылёживаться до полудня, – развёл руками Фил.

– Дак а мы и не знали, что по утру надо приходить, – с обидой сказал старший.

– По утрам весь барак дрыхнет, – попытался оправдаться Грон.

– Дык они же умеют уже, на чёрта им рано вставать-то? – рассмеялся Фил. – Работа у них такая, что форму поддерживать им не приходится, в процессе всё налаживается.

– Подожди-ка, так это что же получается-то, если драться тут все умеют, морды бить умеют, ты кого учишь-то?! – вдруг осенило Агрона.

– Ай, ладно, раскусили вы меня, – рассмеялся Фил. – Некого мене и правда учить, но я уже табачку тяпнул, расслабился так…

– Нет уж, давай учи! – потребовал Агрон. – Нам Гусь головы оторвёт, если ещё раз накосячим!

– Ладно, ладно, не кричи ты так, – смиренно поднял руки Фил. – Давайте так, вы сходите к одному товарищу моему, передайте вот этот кисет, пусть наполнит его. Обернётеся, там и поглядим, чаво умеете. Лады?

– А товарищ твой точно наполнит этот, как его, кисет? Или заставит за него платить, или, может быть, нужник выдраить? – с подозрением спросил старший.

– Да не, ты чё, какой нужник? – искренне удивился усач. – Люся жратвой да элем занимается, а этот, как его, вот тварь ушастая, вечно забываю его имя…

– Как можно не помнить имя человека, который снабжает тебя табаком? – вытаращив глаза, спросил Грон.

– Вот! Точно! Мы его так и зовём, Чел! – радостно воскликнул Фил. – Короче, пхнёте отседова отудой, то бишь направо, потом хату проходите, ещё направо, увидите хату, вот вам в неё. Увидите Чела, кажите табак для Фила, ну и кисет давайте ему. Только не забудьте забрать его, когда его наполнят.