Loe raamatut: «Волшебные сказки», lehekülg 2

– До свидания, – растерянно отвечает Бог, глядя на дверь, через которую только что решительным шагом вышла Василиса.

Богу стало вдруг очень и очень грустно. Почему грустно? Богу вдруг подумалось, что, скорее всего, они с Василисой уже никогда больше не встретятся.

Женский день. Сказка

Раз в десять лет во Вселенной проводится творческий съезд Волшебников. Съезд волшебников Вселенной, как правило, проводится на планете самого высокого уровня развития и длится пять месяцев. Эта история началась в последний день Вселенского съезда Волшебников, сразу после его завершения.

По традиции завершал съезд главный Волшебник Вселенной – Великий Ко.

– И в заключение, – сказал Великий Ко, – хочу ещё раз напомнить всем, что следующий съезд состоится ровно через десять лет. Большая просьба ко всем Волшебникам – не опаздывать. Особенно это касается Вас, Аф Фабр.

– Всему причиной перевод времени у нас на планете, – оправдывался Аф Фабр. – То на час вперёд, то на час назад.

– Дикари, – пошутил кто-то с задних рядов.

– Почему, сразу дикари, – ответил Аф Фабр, – хотя… надо признать, что-то дикое в этом есть.

– Не стоит смеяться над недоразвитыми, – серьёзно сказал главный Волшебник, – все мы когда-то были такими же и так же переводили время, то вперёд, то назад, пытаясь таким образом решать какие-то проблемы. Аф Фабр, напомните, с какой Вы планеты?

– С Земли, – грустно вздыхая, ответил Аф Фабр.

– Земля, Земля, Земля? – вспоминал Великий Ко, – Нет. Не помню. Это где?

– Это там, – Аф Фабр махнул рукой куда-то назад, – на первом уровне.

– А-а, – с пониманием произнёс Великий Ко, – первый уровень. Да-да. Первый уровень – это всё объясняет. Первый уровень – это всё очень и очень не просто, и перевод часов у вас, я думаю, не самое страшное.

– Не самое, – согласился Аф Фабр.

– У вас, наверное, – продолжал интересоваться Великий Ко, – до сих пор существует государственное деление населения.

– Существует, – ответил Аф Фабр, – И не только государственное. У нас ещё существуют деления национальные, религиозные, языковые, расовые и эти, как их… – вспоминал Аф Фабр, – по престижности работы.

– Ну да, ну да, – задумчиво кивал головой Великий Ко. – Вот видите, как всё у них там не просто.

– И плюс к тому ещё и каждый год время переводят, – жаловался Аф Фабр, – то на час вперёд, то на час назад.

– Да-да, я сейчас вспомнил, – сказал Великий Ко, – что когда и я был на первом уровне, то у нас тоже время переводили, но не на час, а на неделю. И тоже было не просто. Я надеюсь, к следующему семинару земляне поймут всю глупость перевода часов.

Аф Фабр задумался. Он сомневался в том, что землянам, чтобы понять всю глупость перевода часов взад и вперёд, хватит и сто лет.

– Хотя, – подумав добавил Великий Ко, – вряд ли за десять лет успеете. – Глупость, связанная с переводом часов, основывается на более ранней глупости, которая основывается на вот том самом разнообразном делении населения Вашей планеты по разным признакам. И всё равно, постарайтесь не опаздывать.

– Я постараюсь, – ответил Аф Фабр.

– На этом съезд завершает свою работу, – сказал Великий Ко. – Все свободны, все могут возвращаться на свои планеты.

Аф Фабр уже собирался было покинуть столицу Вселенной, но Великий Ко остановил его.

– Я бы Вам посоветовал, Аф Фабр, поговорить с Магнусом. Он хоть и Волшебник с планеты второго уровня развития и вскоре его планета перейдёт на третий, но Вам есть о чём с ним поговорить.

– Магнус? – спросил Аф Фабр.

– Это тот, кто назвал Вас дикарями, – уточнил Великий Ко. – Поговорите с ним. Его планета очень, очень долго не могла преодолеть первый уровень именно по причине государственного и национального деления.

Сказав это, Великий Ко растворился в воздухе, а Аф Фабр пошёл искать Магнуса.

– Надо поговорить, – сказал Аф Фабр, когда после длительного блуждания по столице, он нашёл наконец-то Магнуса.

– А-а! – радостно воскликнул Магнус, – Первобытные люди! Рад снова с Вами встретиться. Скажите, коллега, а на Земле до сих пор на скалах или на стенах пещер рисуют, или вы уже овладели более совершенным методом отображать и излагать прекрасное?

– На скалах уже не пишем, – ответил Аф Фабр, – этот этап в своём развитии мы уже преодолели.

– Как быстро время летит, – понимающе произнёс Магнус. – И сегодня, скорее всего, всё то, что вы раньше рисовали на скалах и на стенах своих пещер, вы рисуете на стенах лифтов?

– Я слышал, что ваша планета в этом столетии переходит на третий уровень? – спросил Аф Фабр, не обращая внимания на едкие вопросы Магнуса.

– Переходит, – восторженно ответил Магнус.

– Здорово! – восторженно произнёс Аф Фабр. – Теперь Вселенная откроет перед вами все границы и сделает доступными любые технологии. Счастливые!

– Счастливые? – задумчиво переспросил Магнус, – Наверное, да. Но мы так долго к этому шли, что были уже к этому готовы и особой радости не испытываем. Большинство на планете воспринимает это как само собой разумеющееся. Ты не поверишь, Аф, но очень многие жители нашей планеты были уверены, что мы уже давно на третьем уровне. Но ты не расстраивайся, – успокаивал Магнус. – Придёт время, и вы подниметесь, и вам откроют все границы и тайны. Ты думаешь у нас часы не переводили? Ещё как переводили. И не как у вас, два раза в год, а каждый месяц.

– Каждый месяц? – ужаснулся Аф Фабр. – Это как это?

– А вот так это, – ответил Магнус. – Всё энергию экономили. А про деления людей я вообще молчу.

– Деления? – как бы удивился Аф Фабр. – Неужели и у вас на планете разделяли людей?

– Ещё как разделяли, – ответил Магнус, – и чем только не разделяли.

– И чем же? – поинтересовался Аф Фабр.

– И государствами, и национальностями, и религией и прочей дрянью, – ответил Магнус. – Сейчас, вспоминая те далёкие дни, даже не верится, что такое было в истории нашей планеты.

– Счастливые, – сказал Аф Фабр, – вы уже знаете историю своей планеты. – А у нас до сих пор история планеты – одна сплошная ложь.

– История стала наукой у нас сразу, как только мы перестали врать, – сказал Магнус. – До этого тоже одно враньё было. И всё по причине разделения людей.

– Да-да, – с пониманием произнёс Аф Фабр, думая, как бы ему поделикатнее задать интересующий его вопрос.

– Ну, ты сейчас куда? – спросил Магнус, глядя на часы, – домой?

– Домой, – ответил Аф Фабр, беспокоясь, что так и не выяснил главное. – А ты?

– И я домой, – ответил Магнус. – Будь здоров! – Магнус протянул на прощание руку.

– Нет, – решительно ответил Аф Фабр, пряча свои руки за спиной.

– Что нет? – удивился Магнус.

– Не будь здоров, – ответил Аф Фабр.

– Не будь здоров? – удивился Магнус. – Это как понимать?

– Прежде чем мы с тобой по-доброму простимся, Магнус, скажи мне, как вам удалось справиться с делением людей по разной ерунде? – решительно произнёс Аф Фабр.

– Мы ввели на планете ежедневный женский день, – ответил Магнус. – У вас на планете праздники ещё существуют?

– Конечно существуют, – ответил Аф Фабр.

– Праздники – это мерзость, и на второй уровень вы не подниметесь, пока не устанете от них, – напомнил Магнус.

– Я знаю, – ответил Аф Фабр. – Но сейчас нам не до того, чтобы устать от праздников. Сейчас мы решаем другие проблемы. Но праздники – да, праздники – это мерзость. Так что ты говорил насчёт ежедневного женского дня?

– С помощью введения на планете ежедневного женского дня мы решили очень многие свои проблемы, – ответил Магнус. – В том числе и проблемы с переводом часов и разделением людей.

– Как это? – удивился Аф Фабр.

– Это оказалось проще, чем ты думаешь, – ответил Магнус. – У вас есть на планете праздник, посвящённый женщинам? – спросил Магнус.

– Есть, – ответил Аф Фабр. – Он отмечается восьмого марта.

– Расскажи про ваш праздник, – попросил Магнус.

– Этот день полностью посвящён женщине, – ответил Аф Фабр, – Женщин в этот день все поздравляют, женщинами восхищаются, к женщинам проявляют внимание, женщинам дарят цветы, дарят подарки, их приглашают в кафе и рестораны, водят в кино, выполняют все их желания.

– И в этот день у вас, наверное, все женщины счастливы? – спросил Магнус. – Так?

– Конечно! – ответил Аф Фабр. – Если хочешь, мы можем сейчас перенестись к нам на планету, и ты сам увидишь, что более счастливых женщин во Вселенной, чем женщины планеты Земля в этот день, просто не существует.

– Верю, – сказал Магнус, – верю, потому что всё это когда-то было и у нас. И вот в какой-то момент мы задумались, вернее не так… В какой-то момент мы обратили внимание на то, что когда большинство женщин планеты счастливы, вся глупость на планете исчезает.

– Да ну? – удивился Магнус.

– Ну да, – ответил Магнус.

– Так уж и вся? – спросил Аф Фабр.

– Я тебе говорю, – отвечал Магнус. – Мы даже, когда это заметили, сами сразу и не поверили. Думали, что совпадение.

– И что? – спросил Аф Фабр.

– А что, – ответил Магнус, – стали проводить эксперименты.

– Эксперименты? – спросил Аф Фабр.

– Сделали два раза в году женский день, – ответил Магнус.

– И?

– Глупости стало меньше.

– А потом?

– Потом сделали три раза в году.

– Так, – с пониманием интересовался Аф Фабр. – А в результате?

– Глупости стало ещё меньше, – ответил Магнус. – А когда мы ввели на планете ежедневный женский день, глупость вообще исчезла с планеты.

– И чем это объясняют ваши учёные? – спросил Аф Фабр.

– Тем, что женщины счастливы, – ответил Магнус. – Оказывается, когда женщины счастливы, они обладают очень, очень, очень сильной творческой энергией. И эта их энергия обладает свойством уничтожать глупость. С того момента, как только на нашей планете женщины чувствовали себя счастливыми каждый день, с нашей планеты стала исчезать вся глупость, в том числе исчезли все признаки, по каким можно было делить людей, и мы перестали переводить стрелки часов туда-сюда. А самое хорошее во всём этом, что нет ничего сложного в том, чтобы сделать женщину счастливой. Для этого всего-навсего надо быть к ней постоянно внимательным, постоянно дарить ей цветы и подарки, водить её в кино, в кафе или в театр, и говорить ей, какая она красивая, какая она умная и замечательная.

– И глупость с планеты исчезает? – спросил Аф Фабр.

– Там, где женщины счастливы, там нет места глупости, – ответил Магнус. – Это же первый закон отсутствия глупости во Вселенной.

– Но это, наверное, очень хлопотно, – сказал Аф Фабр. – Каждый день – подарки, каждый день – цветы и прочее.

– Нисколько не хлопотно, – ответил Магнус, – во-первых, потому что исчезает глупость, и остаётся много времени и сил на другое. А во-вторых, самое главное в женском дне – внимание к женщине. Внимание – это не обязательно цветы и подарки, не обязательно кафе и театры. Не все женщины так уж сильно нуждаются в цветах и подарках. Внимание – это забота, внимание – это интерес к её жизни, к тому, что является смыслом её жизни. Каждый день интересоваться тем, что интересно ей – вот что такое внимание.

– Неужели такое возможно? – спросил Аф Фабр.

– Хочешь посмотреть? – спросил Магнус.

– Интересно было бы поглядеть, – ответил Аф Фабр.

– Приглашаю тебя к нам в гости, – сказал Магнус.

– Я с радостью, – ответил Аф Фабр.

– С одним условием, – сказал Магнус, – ты будешь гостить у нас один год.

Фабр согласился. Через мгновение Фабр и Магнус были на планете Магнуса.

Год, проведённый на планете, где нет глупости, среди ежедневно любимых, мудрых, счастливых, окружённых постоянной заботой женщин и любящих их мудрых мужчин, пролетел очень быстро.

Взрослые люди
(Страшная сказка для действительно взрослых людей, не для тех, кто считает себя взрослым, а для тех, кто взрослым является на самом деле.)

Пролог

Александр Сергеевич работает заместителем директора по производству на одном успешном машиностроительном заводе. Наталья Николаевна возглавляет отделение крупного банка. Александр Сергеевич и Наталья Николаевна – муж и жена. А ещё у них есть ребёнок – мальчик Серёжа. Александр Сергеевич считает себя взрослым человеком. Наталья Николаевна так же уверена в том, что и она взрослый человек. Серёжа – ребёнок, и на этот счёт у него пока нет никаких сомнений.

Глава первая

Александр Сергеевич и Наталья Николаевна пили кофе на кухне и разговаривали. Было семь часов утра. Их шестилетний сын Серёжа ещё спал.

– Наташа, – серьёзно сказал Александр Сергеевич, – по-моему, пришло время поговорить с Серёжей о его будущем.

– Не рано ли? – засомневалась Наталья Николаевна. – Мальчику всего шесть лет.

– Не рано, – глубокомысленно ответил Александр Сергеевич. – Сходи за ним.

– Так ведь… спит ещё ребёнок, – испуганно произнесла Наталья Николаевна, – жалко будить-то.

– Думаешь, мне… не жалко? – Александр Сергеевич криво ухмыльнулся. – Думаешь, у меня сердца нет?

Наталья Николаевна отрицательно повертела головой, из чего не было ясно, что именно думает она: что у Александра Сергеевича всё же есть сердце? Или, что сердца у него всё-таки нет?

– Я всё понимаю, Наташа, – смягчаясь, произнёс Александр Сергеевич, пытаясь утешить жену, – но и ты… должна понять. Мальчику уже шесть лет! Если не сегодня с ним поговорить, то… когда?

– Может, через неделю? – спросила Наталья Николаевна.

– Что изменится через неделю? – серьёзно спросил Александр Сергеевич, и в ответ Наталья Николаевна снова невнятно повертела головой.

– Вот то-то и оно, – сказал Александр Сергеевич. – Иди, буди его и веди сюда.

Тяжело вздыхая, Наталья Николаевна вышла из кухни. Минут через пятнадцать она вернулась, ведя за собой маленького Серёжу.

– Послушай, Сергей, – Александр Сергеевич старался говорить как можно более серьёзно, – такое дело… Да ты садись, не стой. Вон стул, бери его, садись и… поговорим… как взрослые люди, – тихо и, скорее для себя самого, нежели для сына, произнёс он это последнее «как взрослые люди». Когда Серёжа сел на стул, Александр Сергеевич продолжил: – Ты уже достаточно взрослый человек, Серёжа, и, наверное, правильно поймёшь меня… – Александр Сергеевич замялся, не зная, как продолжить.

– Ты что-то хочешь спросить у меня, папа? – сонно поинтересовался Серёжа, протирая кулачками заспанные глаза.

– Да, сын, – ответил отец, – тебе уже скоро семь лет и… этой осенью ты пойдёшь в школу…

– Я знаю, – сказал Серёжа, – что с того? Школа – это естественный этап развития любого человека в детстве и отрочестве и… Не понимаю, что здесь обсуждать?

– Но ни я, ни мама до сих пор не знаем, кем ты хочешь быть, – ответил Александр Сергеевич.

– Да, сынок, – мама старалась говорить как можно более ласково, – пришло время определиться.

– Определиться с чем? – равнодушно спросил Серёжа.

– С твоим будущим, – ответил Александр Сергеевич.

Глава вторая

– Вас интересует, если я правильно понял, кем я буду, когда вырасту? – спросил Серёжа.

Родители молча кивнули в ответ.

– Даже не знаю, что и сказать, – ответил Серёжа, – если честно, то… вопрос «кем быть?» передо мной не вставал.

– Я понимаю, – сказал Александр Сергеевич, – но и ты, Серёжа, должен понять нас с мамой.

– Нам необходимо знать, кем ты будешь, когда вырастешь, – сказала мама.

– А зачем вам это знать? – искренно удивился Серёжа. – С чего вдруг, вы решили сунуть свои любопытные носы в мои дела? А кроме того, странно то уже, что вы так серьёзно думаете о будущем того, кто ещё и думать-то по-настоящему не умеет. Вы меня удивляете, родители. Впрочем… Может, из ваших объяснений я и пойму что-нибудь? Хотя… вряд ли. Но я вас внимательно слушаю, дорогие родители, слушаю. Продолжайте.

Наталья Николаевна тяжело посмотрела на мужа и тяжело вздохнула.

– Дело в том, сынок, – сказал Александр Сергеевич, вдохновлённый тяжёлым взглядом и тяжёлым вздохом жены, – что ты – смысл наших жизней. Согласись, что… мы с мамой не можем не совать свои, как ты их назвал, любопытные носы в то, что касается нашего смысла? Ты – смысл и моей жизни, Серёжа, и маминой жизни ты так же являешься смыслом.

– Я? – ужаснулся Серёжа.

– Ты, – спокойно ответил Александр Сергеевич.

Серёжа посмотрел на маму, та молча кивнула головой. Серёжа снова посмотрел на отца.

– Я – смысл жизни каждого из вас? – спросил Серёжа.

«Уж не сошли ли они с ума? – подумал Серёжа про себя. – А почему, нет? Я слышал, что такое частенько случается с родителями. Особенно это распространено среди тех, кто стал мамой и папой в раннем возрасте, не достигнув тридцати лет. Ах, как это было бы скверно. Жить с психически ненормальными? Брррр. Жуть какая-то. Сюжет для фильма ужасов. Родители, смысл жизни которых стал их единственный ребёнок? Хичкок отдыхает.»

– Я – смысл? – ещё раз спросил Серёжа, в надежде, что он что-то не так услышал или не так понял.

– Он самый, – вдохновенно ответил Александр Сергеевич, счастливо жмуря при этом глаза. – Смысл! И поэтому, Серёжа, нам уже сейчас небезразлично, кем ты будешь, когда вырастешь. Это первое, что нас интересует.

– Есть ещё и второе? – осторожно спросил Серёжа.

«Что может быть ещё? – лихорадочно размышлял ребёнок, стараясь казаться спокойным. – Если так и дальше пойдёт, то, чего доброго, они сейчас решат войти в моё тело и пожить в нём вместо меня?»

– Конечно же, – ответила Наталья Николаевна, – нам также важно знать, кто будет твоей женой.

– Я не собираюсь жениться, – в ужасе воскликнул Серёжа.

– Об этом пока говорить рано, – сказал Александр Сергеевич и строго поглядел на жену, – с этим вопросом, конечно же, мама… поторопилась.

– Об этом говорить никогда не рано, – уверенно сказала Наталья Николаевна, и в голосе её слышалось раздражение.

– И всё же, – сухо и твёрдо настаивал Александр Сергеевич, – мы поговорим об этом позже. Не сейчас.

– Когда? – строго спросила Наталья Николаевна.

– Не сейчас, дорогая, – чуть повысив голос, ответил Александр Сергеевич и, смягчаясь, добавил, – несколько позже. Сегодня мы ищем ответ на вопрос «Кем нам быть?». Когда ответим на этот вопрос, перейдём к следующему вопросу «С кем жить?». От этого вопроса, Серёжа, а вернее от ответа, который ты на него дашь, ответа на вопрос «Кем нам быть?» зависит и то, каким ты будешь. Понимаешь?

– То есть, – уточнил Серёжа, – вы хотите сказать, что в зависимости от того, кем я захочу быть, зависит и мой внутренний образ?

– Какой умный ребёнок, – восхищённо произнесла Наталья Николаевна.

– Сейчас не об этом, – перебил её Александр Сергеевич. – Пойми, Серёжа, что и я когда-то, когда был вот таким же, как и ты, был чьим-то смыслом.

Глава третья

– А чьим, папа, ты был смыслом жизни? – спросил Серёжа?

– Я был смыслом жизни моего папы, твоего дедушки, – ответил Александр Сергеевич, – он, в свою очередь, осмысливал жизнь своего отца, а тот – своего, и так до бесконечности.

«Так вот оно в чём дело? – воскликнул про себя Серёжа. – Психические отклонения в моей семье – это на генетическом уровне! Передаётся по наследству по линии папы! Какой кошмар. Интересно, а у мамы так же обстояли дела?»

– А ты, мама? – спросил Серёжа. – У тебя всё было точно так же, как и у папы?

– Разумеется, – ответила Наталья Николаевна. – Я и сейчас являюсь смыслом жизни твоей бабушки, моей, стало быть, мамы, поскольку она до сих пор жива.

«Какой ужас, – обречённо подумал Серёжа. – И угораздило же меня родиться в такой семье!»

– А бабушка, стало быть, осмысливала жизнь прабабушки? – уже вслух размышлял Серёжа, – и так далее до бесконечности?

– Видишь, как ты всё хорошо понял, – обрадовалась Наталья Николаевна.

– Так-так-так, – задумчиво проговорил Серёжа, – Если я правильно вас понимаю, то… о смысле моей жизни говорить ещё рано?

– О смысле твоей жизни, сынок, говорить вообще не стоит, – радостно, в один голос, воскликнули родители.

– Чего о нём говорить-то, сынок, – продолжал уже один Александр Сергеевич. – Твой смысл жизни сам у тебя появится, когда ты станешь отцом.

«Не прошло и часа, как мы разговариваем, а я уже чувствую, что поглупел года на два, – подумал Серёжа. – Интересно, что будет дальше, если уже сейчас я обречён своими сумасшедшими родителями на бессмысленное существование в течение… лет так двадцати, а может, и больше?»

– А когда вы предполагаете сделать меня отцом? – спросил Серёжа.

– Серёжа! – укоризненно произнесла Наталья Николаевна. – Разве так можно?

– Всё нормально, Наташа, – перебил её Александр Сергеевич, – ребёнок задаёт правильные вопросы. С этим делом, сынок, лучше не спешить. Мы тебе скажем, когда придёт время.

– Не спешить – это понятно, – задумчиво произнёс Серёжа. – Придёт время и вы скажете. Понимаю. А до тех пор? Получается, что моя жизнь будет бессмысленной? Так что ли?

– Само собой разумеется, Серёжа, что твоя жизнь, пока ты не станешь отцом, будет бессмысленной, – ответила Наталья Николаевна.

– Но, бессмысленная – не значит безрадостная, – сказал Александр Сергеевич. – Здесь важно понять, Серёжа, одну простую вещь.

Глава четвертая

«Не всё так грустно, как мне казалось, – радостно подумал Серёжа. – Жизнь предстоит бессмысленная, но… не лишённая радостей в случае, если понять одну простую вещь.»

– Какую вещь? – возбуждённо спросил Серёжа, потирая ладонями рук, в предвкушении чего-то грандиозного.

– Чем дольше ты живёшь бессмысленно, тем больше радости необходимо уметь доставлять себе, – ответил Александр Сергеевич. – Сейчас, когда ты ещё совсем ребёнок, тебе способно доставить радость очень и очень многое. Тебя радует поход в кино, в парк, в театр. Тебя радуют даже качели и карусели, на которых ты катаешься в парке. Да что там качели и карусели, когда даже простая песочница, где ты лепишь куличи из песка с другими детишками, способна доставить тебе радость. Ведь так?

– Так, – согласился Серёжа. – Куличики – это действительно радостно, тем более, что вчера вы мне купили новые замысловатые формочки. Но, отец, давай ближе к делу. Ведь ты хотел сказать что-то важное? Не так ли? Отвлекись от песочницы и формочек для куличиков.

– Но с возрастом, Серёжа, неизвестного в твоей жизни будет становиться всё меньше и меньше, – сказал Александр Сергеевич. – Рано или поздно, но куличики в песочнице, как и замысловатые формочки для них, тебя перестанут радовать. С каждым днём, Серёжа, число этих куличей и формочек, которые уже не будут тебя радовать, будет расти. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Серёжа. – Куличи – это метафора?

– Это метафора, сынок, – ответил отец. – Под куличами я понимаю все те вещи, которые, в силу своей притягательности и при этом неизвестности, тебе способны доставлять радость. Но неизвестного, доставляющего тебе радость, с каждым днём будет всё меньше и меньше. А чем меньше в твоей жизни будет неизвестного, тем меньше радости ты будешь испытывать от жизни.

– Почему? – спросил Серёжа.

– Как почему? – в один голос удивились родители.

– Мы же тебе уже сказали, – продолжила уже одна Наталья Николаевна, – потому что твоя жизнь не будет иметь смысла. Бессмысленная жизнь тогда только и может доставить радость, когда в ней есть что-то, чего не знаешь.

– Что же делать? – спросил Серёжа. – Как сделать радостней свою бессмысленную жизнь?

– Тебе, Серёжа, сейчас не о своей радости думать надо, – сказал Александр Сергеевич, – тебе сейчас о нашей радости следует подумать. Это не ты заскучал, а мы с мамой заскучали. Если бы дело касалось твоей радости, Серёжа, то разве стали бы мы тебя будить в такую рань? Ну? Сам подумай?

– В самом деле, – ответил Серёжа, – я и то подумал, чего это вы меня в такую рань вдруг подняли. Уж думаю, может, сердце моей матери в камень обратилось, что она без всякого сожаления подняла меня с тёплой постельки ни свет, ни заря.

– Да что же ты такое говоришь-то, Серёжа? – испугано воскликнула Наталья Николаевна.

– Сергей, ты не прав! – строго сказал Александр Сергеевич. – Мы с мамой очень…

– Шучу, – быстро перебил отца Серёжа. – Что, шуток уже не понимаете? Это я проверял на вас один из способов так называемого детского манипулирования взрослыми. Я сейчас книгу одну очень интересную читаю, так там сказано, что, начиная с пяти лет, дети становятся способными манипулировать своими родителями. А мне уже шесть. В книге даны примеры манипуляций, ну вот я на вас и потренировался.

– Это жестоко, Серёжа, – сказала Наталья Николаевна.

– Ах, мама, оставь, – резко ответил Серёжа. – Ничего жестокого здесь нет. Такова жизнь, мама. Дети постоянно манипулируют своими родителями, хотят те того или нет. И не соглашаться с этим или не признавать это – глупо. Что плохого, что я манипулирую вами, осознавая это?

– И всё равно, Серёжа, – настаивала Наталья Николаевна, – это жестоко. Манипулируй нами, мы не против. Но зачем тебе сообщать нам о том, что ты нами манипулируешь? Ведь ты же не садист.

– Не садист, – с усмешкой согласился Серёжа. – А сообщать об этом не более жестоко, чем с помощью детей своих осмысливать свою жизнь, – серьёзно продолжил он. – Но я ведь не жалуюсь. Более того, я согласен даже играть с вами в ваши игры. Так почему вы мне запрещаете играть в мои? Сами говорите, что жизнь моя бессмысленна, и надо стараться внести в неё хоть какую-то радость. Я же вижу, что вы несколько повредились рассудком в отношении меня, так почему бы мне этим не воспользоваться? Тем более, что мне это доставляет радость. И я ведь честно вам в этом признался. Более того, я обещаю, что буду манипулировать вами до самой вашей смерти.

– Почему ты так жесток с нами, Серёжа? – спросил Александр Сергеевич.

– Да потому что я есть смысл вашей жизни, – ответил Серёжа, – чего здесь непонятного-то? По-моему, так ничего удивительного в том нет, что тот, кого вы считаете смыслом своей жизни, в какие-то моменты этой самой жизни вдруг начинает вами манипулировать. Вы не согласны? А разве сами вы не так же поступали? Вот ты, папа, разве ты не манипулировал своим папой? А ты, мама? Чего молчишь? Думаешь, я слепой, думаешь, я ничего не вижу, ничего не слышу?

– Чего ты видишь, сынок? – испуганно спросила Наталья Николаевна.

– Как ты манипулируешь своей мамой, моей бабушкой, – ответил Серёжа. – Так что, дорогие родители, давайте обойдёмся без… вот этих ваших истерик. Я даю вам то, что хотите вы, а вы, взамен, позволяете мне пользоваться своим привилегированным положением. Договорились? – родители молча посмотрели друг на друга. – Ну, говорите, чего вы там от меня хотите? Кем, по-вашему, я должен быть? В какие вы там игры не наигрались? Чего не дополучили, по причине той, что сами осмысливали чью-то жизнь? Говорите, не стесняйтесь. А главное, не бойтесь за меня. Позже я отыграюсь на своих детях. И они заплатят мне сполна за все ваши фантазии. Сполна! А моё поведение нынешнее можете рассматривать как нечто, что также доставляет мне радость в моей бессмысленной жизни.

– Ой, сынок, – Наталья Николаевна даже застеснялась, – ты так смело называешь вещи своими именами, что мне даже как-то неловко делается.

– Всё нормально, Наташа, – вмешался Александр Николаевич, – ребёнок всё правильно понял. Значит так…

Глава пятая

Часа два родители взахлёб, перебивая друг друга, восторженно рассказывали Серёже, кем они хотели бы, чтобы он стал. Серёжа внимательно слушал, а когда родители закончили, он спросил:

– Это всё?

– Всё, – в один голос ответили родители.

– Замечательно, – ответил Серёжа, – ну что же… Задачи поставлены серьёзные и… Вижу, что в своё время ваши родители очень серьёзно заставили и вас поработать над своими мечтами и фантазиями.

– Справишься ли, сынок? – спросила Наталья Николаевна.

– Постараюсь, – ответил Серёжа.

«Но будут жертвы, – про себя подумал он. – Возможно, даже большие жертвы и, возможно, даже людские. А как же обойтись без людских жертв, когда вынужден жить без смысла? Люди, которые будут иметь со мной, человеком бессмысленным, но ищущим радости в этой своей бессмысленности, какие-либо дела, безусловно очень рискуют. Им, когда они будут иметь со мной какие-нибудь дела, надо быть очень осторожными и предельно внимательными.»

– Это не ответ, – строго заметил Александр Сергеевич, – нам нужно точно знать. Как-никак, а… речь о нашем смысле жизни.

– Но учтите, у меня могут быть срывы, – предупредил Серёжа. – Осмысливать чужую жизнь психологически очень трудно. Можно и надорваться. Будете ли вы прощать мне эти мои срывы?

– Смотря что ты называешь срывами, – сказал Александр Сергеевич.

Серёжа криво усмехнулся.

– Хм… Что я называю срывами? – задумчиво произнёс он. – Да многое что. Сейчас разве точно угадаешь. Очень многие девушки, которых я буду совращать, дабы украсить свою бессмысленную жизнь, будут делать аборты, например. Могу пьяницей стать или извращенцем. Могу пристраститься к наркотикам. Когда живёшь чужой жизнью, случиться может всякое. От тюрьмы меня отмажете, когда я в пьяном виде или в наркотическом бреду сяду за руль автомобиля и задавлю… насмерть… какого-нибудь человека? По телевизору каждый день показывают, как спятившие с ума от бессмысленной жизни люди калечат и убивают других людей. Вряд ли я буду исключением из правил. Уж, наверное, совершу что-нибудь жуткое, что-нибудь настолько жестокое, от чего у любого нормального человека в жилах кровь застынет. Нет?

– Серёжа, возвращайся в свою комнату и ложись спать, – строго сказал Александр Сергеевич. – Считай, что никакого разговора у нас не было.

– А то, если хотите, я ещё чего-нибудь придумаю, – сказал Серёжа. – Не исключено, что когда я сойду с ума, а такое запросто может быть, если жить без смысла, то я, например, ради наследства, спроважу вас раньше времени на тот свет…

– Не надо, – в один голос воскликнули родители.

– Мы всё поняли, – сказала Наталья Николаевна. – Пойдём, сынок, я тебя спать положу.

Наталья Николаевна увела сына и вскоре вернулась на кухню.

– Спит? – спросил Александр Сергеевич.

– Уснул сразу, как только лёг, – ответила Наталья Николаевна.

– Наверное… это… Поторопились мы со смыслом-то своей жизни, а? – спросил Александр Сергеевич.

– Пусть живёт, как сам хочет, – ответила Наталья Николаевна, – лишь бы только с ума не сошёл от бессмысленной жизни, как мы с тобой.

Они ещё долго сидели на кухне и разговаривали. Часов в двенадцать дня на кухню вбежал Серёжа.

– Папа, мама, – радостно орал он, – я есть хочу. А мне такой сон страшный приснился, как будто вы разбудили меня ни свет, ни заря, посадили в тёмной кухне и стали учить тому, как жить, чтобы с ума сойти. А ещё мне приснилось, что я уже взрослый и управляю автомобилем в нетрезвом виде, и всех, кто мне попадается на пути, я давлю насмерть. А ещё мне приснилось, что…

«Может быть, – подумал Александр Сергеевич, – мы ещё не совсем спятили от своей бессмысленности, если позволили ребёнку самому выбирать своё будущее?»

«Когда вырастет, – подумала Наталья Николаевна, – пусть женится на ком сам хочет. Слова не скажу.»

Эпилог

Самое страшное в этой сказке то, что Александру Сергеевичу двадцать восемь лет, а Наталья Николаевна младше его двумя годами.