Loe raamatut: «Тропа тунеядцев – 4. Книга вторая. Эшелон. Часть вторая. Космическая сага»

Font:

Все герои этой книги вымышлены, любые совпадения с реально существующими людьми – случайны

ISBN 978-5-4496-0184-1 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-9506-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эшелон. Книга вторая. Секретная Территория.

Глава восемнадцатая

Место падения корабля многоразового использования «Ласточка», больше не пугало отсутствием разумных форм жизни. Теперь оно пугало обилием и разнообразием, этих, самых форм.

Командир экипажа исступленно смотрел в иллюминатор, наблюдая, открывающиеся виды. Бортинженер, сидя на передней панели, играл, во что-то, на планшете и следил, за происходящим снаружи, лишь краем глаза.

Полоса леса, перед носом корабля, кишела, как муравейник. На освободившемся от лесной растительности пространстве, ближе к носу «Ласточки», из земли, пробивалась новая поросль. Причем, пробившись, росла с удивительной скоростью.

– Слушай, их все больше становится! – Сказал командир, не отводя взгляда от стройплощадки.

– Ага! – Сказал бортинженер. – Но, это, еще – что! Мне Грузин сказал, что завтра народу еще прибавится.

– Грузин, это – коренастый, такой? А, сухопарый – где?

– Сухопарый, это – Беня! Он, на совещание, в поселок пошел. Совещание, у них, там, с высшим руководством.

– Мать честная! Что, же, это делается?! – Схватился, за голову командир.

– Что делается? То, и, делается! Полосу взлетную строят. Я, тебе, еще, когда, говорил – запускать нас будут. Полетим?

– Куда?

– В космос! Где, нам летать предназначено!

– Ты, что – с ума сошел?

– Значит, не полетим! – Обрадовался бортинженер. – На автопилоте пойдет, а мы, тут, останемся!

– О, чем, ты, вообще рассуждаешь?! Какие полеты? Какая полоса?!

– Полеты – космические, полоса – взлетная. Если голосовать будем, сразу ставлю, тебя в известность, что я за неуправляемый старт. Хватит – налетался. Чуть живы остались.

– Прикажу, не только полетишь – пешком пойдешь!

– Это в том случае, если мы, на добровольную сдачу согласимся. По твоему настроению, вижу, что ты сдаваться, не намерен! Значит, нас вырубят. Но, на этот случай, я записку оставлю. Мол, не могу лететь по состоянию здоровья. А, ты, как хочешь!

Бортинженер потянулся и зевнул.

– Не доберутся, они, до нас, пока, мы внутри. – Стараясь выглядеть уверенно, сказал командир. – Пугают. Посуди сам! Чтобы нас отравить, им дырку сверлить придется. Разгерметизация получится. Как аппарат, после этого, запустишь!

– Это, я, уже все выяснил. – Безмятежно, сказал бортинженер. – У них, этих блошек, каких, только нет. Они сразу, стекло, растительным снадобьем помажут, потом блошек запустят. Эти твари, за десять минут, дырку прогрызут. Потом, когда мы одуреем, они, уже другим экстрактом дырку обработают и других блошек посадят. Эти, уже не грызть будут, а наоборот – заделывать. Субстанцию будут вырабатывать, соответствующую той, на которой сидят. Стеклянная пломба получится. Грузин, только переживает, что не прозрачная. Темная заплатка будет. Но, на молекулярном уровне безопасности, все будет аналогично.

Майор Барабанов явился на вечерний доклад, к полковнику Бурому, очень настороженный.

– Выкладывай! – Жестом, пригласив майора, садится, сказал полковник.

– Насчет установки, мы не ошиблись – она самая, космическая. Будут применять завтра.

Барабанов вопросительно взглянул, на Бурого.

– Похоже, поводов, для беспокойства нет. Не срастется у них, эта инициатива. – Успокаивающе сказал полковник.

– Инициативщики сказали? Злыдник?

– Злыдник, Злыдник….

– Здорово. А, то неизвестно к чему готовиться.

Лицо у Барабанова просветлело.

– Значит – так! – Продолжил он. – Кроме лунной пушки, они, еще какое-то лунное снаряжение доставили. Какое – непонятно. Но, ясно, что – мирного характера.

– Раз мирного, значит, нечего ломать голову. Скорее всего, завтра узнаем, чего, у них – там.

– Экстрасенсы сидят на конспиративной квартире. Обсуждают сценарии, на завтрашний день. Профессор, ихний, специалист по межгалактическому общению, работает отдельно. Посетил академию наук. Стучался в кабинеты, интересовался нашими последними достижениями в деле сотрудничества с инопланетным разумом.

– Достучался?

– Достучался. Мы одного академика, из кабинета, попросили. Отправили в библиотеку. Посадили нашего сотрудника. Профессор получил адрес выездного представителя, который занимается этими вопросами. Адрес, тот, который вы передали. В Молочаевке.

Барабанов, снова настороженно замолчал.

Бурый выпил холодного чая.

– Не волнуйся, это адрес проверенный. – Сказал он. – Там, у Злыдника, астральный синоптик проживает. Он, же – регистратор взлетов и посадок инопланетных аппаратов. Завсегдатай «Новинок».

– Да! – Вздохнул майор. – Работают, же люди! А, тут….

– Продолжай, о своем.

– Ну, с экстрасенсами, все понятно. По их разговорам, мы поняли, что в реалиях нашей повседневной жизни, они не разбираются. Причем, абсолютно, не разбираются. Думают – в дремучую глушь попали. Обсуждают, только рейтинги, и спорят, кто где, в кадре, стоять будет.

– Плевать на экстрасенсов. Что еще?

– С экстрасенсами, еще человек пятнадцать прибыло. Мы на них, особо внимания не обращали. С виду – обычный технический персонал. Потом стали проступать некоторые странности. На космическую базу они не поехали. Остановились в гостинице. Сидят, ничего не делают. Самое главное – спиртное не употребляют. Тут, мы сообразили, что, здесь, что-то не так. Стали их слушать внимательнее. Народ не болтливый оказался. В час, по два слова, на человека получалось. Правда, к вечеру, немного, разговорились. Стало ясно, что это летчики. Летчики – вертолетчики. По прикидкам – три экипажа и обслуга. Это, к чему-то привязывается?

– Русские, у нас, три вертолета арендуют. – Сказал полковник. – Вот и думай.

– Они, же – с экипажами.

– С нашими экипажами. Которые, по правилам, летают.

– Ага! Хотят ниже опуститься.

– Видимо. Возможно, даже высадку планируют. Завтра все увидим. Главное – наши люди не пострадают. А технику, они возместят. Натравим на них, инициативную группу – никуда, они не денутся.

Франц Майер посетил местный синоптический центр, когда вечерний покой опустился на деревню. Сотрудник центра, господин Мирошниченко выглядел ожидаемо. Франц, даже удивился, что ученый выглядит, так, как он нарисовал его, в своем воображении.

Геннадий Петрович встретил немца радушно и, как тот не упирался, усадил за стол. Посуда у регистратора летающих тарелок была в антисанитарном состоянии. Стол заляпан. Пол затоптан.

Перед тем, как сесть, атташе протер лавочку гигиенической салфеткой. Мирошниченко, на действия гостя отреагировал положительно – протер посуду. Тарелку рукавом, вилки подолом рубахи. Потом, на стол была поставлена сковородка, откуда пахло грибами и водружена бутыль с каким-то напитком. Немец угощаться, однако, не спешил. Крутил носом. Настаивая, на застолье, Геннадий Петрович в разговор не вступал, синоптическими наблюдениями не делился.

– Чему бывать, того не миновать! – Решил Франц.

В это время, Мирошниченко разрядил напряжение, возникшее за столом, наложив горку грибов на лусту хлеба и предложив, Майеру последовать его примеру.

Это немцу подошло. Выпив и закусив, Франц начал осторожно интересоваться аномальными проявлениями. Геннадий Петрович отвечал уклончиво, но существование аномалии не отрицал.

– В общих чертах, обрисовать ситуацию, могу. – Признался он. – Главное не перейти грань. С одной стороны Академия результаты исследований запрещает озвучивать, до официальной публикации, с другой стороны – госбезопасность бдит. Следят, чтобы панические настроения в обществе не возникли.

От тонких намеков, хозяина, Майера потянуло выпить.

– Разговор надо поддерживать! – Подумал он, при этом, и не ошибся.

После второй, Геннадий Петрович обрисовал ситуацию подробнее. Рассказал о маяках, прошлогоднем космическом десанте и заговоре молчания.

После третьей атташе основательно закусил, поэтому рассказ синоптика, о похищении и опытах, которые проводили над последним, выслушал, по детски доверчиво и с неподдельным интересом.

– Как бы, краешком глаза, взглянуть на смещение континуумов? – Спросил Майер, после четвертой.

– Это – можно! – заверил его, Мирошниченко. – Широкую публику, посвящать в это не положено. Но вам, как представителю культурных связей – даже рекомендовано!

– В каком смысле – рекомендовано?

– Было решение – прервать заговор молчания. Разрушить круговую поруку и выявить, живущих среди нас, ассимилянтов.

В ожидании возвращения Марты Игоревны, Арсен Люпен принес из машины бутылку коньяка и предложил, прадеду Мише, выпить. Однако сам пить не стал, а только поддерживал беседу. Особых усилий, от него это не требовало, поскольку дед, опрокинув пару стопок и раскурив «сигару», вначале затронул политику, а потом ударился в воспоминания.

Напоминать ухажеру правнучки о линии «Мажино», дед не стал. Вспомнил французскую революцию. Побранил за террор. Одобрил, то, что вовремя опомнились и поставили «дантонов», к стенке.

– Не дали отморозкам власть взять и частную собственность ликвидировать. – Сказал Михаил Степанович. – Не то, что в России, где пролетарии власть, таки взяли. «Мы коммунизм строим!» – кричали, а сами ассирийскую державу сварганили. Реанимировали азиатский способ производства. Из Москвы, Вавилон сделали. Крепостное право ввели….

Разглядывая корочку хлеба, которой он занюхивал коньяк, дед Саша, задумчиво сказал:

– Вот, мы теперь только свой хлеб, домашний, употребляем. От городского, нос воротим. При коммунистах, по-другому было. Раньше, «казенный» хлеб, за лакомство, считался.

– Что – правда? – Размышляя, о том, куда могла подеваться Марина, спросил Арсен.

– Точно! Вот – помню! Когда война началась, я совсем карапуз был. Пять или шесть лет мне, было, забыл, уже. Молочаевка, тогда не такая большая была. Радио не было. Света не было. Только телефон в конторе, да и, тот работает изредка. Да, чего – там! Земляные полы в хатах были! Немцы, уже границу перешли, а, у нас, никто ни слухом, ни духом! Самолеты, в небе, жужжат, стрекочут! Мужики на улицу повыходили, бороды позадирали. «Маневры» – говорят. Только узнали, что – война, сразу – фашисты! Не пришли – приехали! У нас, только изредка «Зисы» проездом бывали. И, то – за диковинку считались, хоть и деревянные были. А, тут – техника прикатила.

Прадед Миша усмехнулся, в усы. Потом, сделав пару затяжек, продолжил:

– Никого, как в кино показывают, не грабили, кур не ловили. Сам, я не помню. Старшие, после войны вспоминали. Молока просили, яиц. Марки давали. Мы, малышня, на дрова, залезли. Сидим, цудуемся. Сами чумазые, оборванные. Немцы гергечут, пальцами показывают. Смеются. Потом, кинжалы выхватили – давай, хлеб резать. Да такими ломтями! Потом маслом намазали и нам дали…. Такого, мы, еще в жизни не пробовали. В деревнях «казенного» хлеба не покупали. За, какие шиши, его купишь?! Сами пекли, из того, что на трудодни давали.

Прадед Миша прищурился. То ли дым в глаз попал, то ли слеза, от ветра навернулась.

– Мы этот хлеб едим. Масло, по бороде, потекло, с грязью смешалось. Немцы, опять, роготать стали. Давай нас фотографировать, в разных позициях. Потом мыться стали у колодца. И бриться. Тут, мужики, из-за заборов глаза повытаращивали. Ничего понять не могут…. Потом, когда немцы поехали они использованные лезвия, от безопасных бритв подобрали. Давай гадать, что за диво – такое? До войны, да и после войны, у нас, в деревнях, только «опасными» бритвами брились. Короче, как пришла оккупация – соприкоснулись мы с цивилизацией. А, ты – говоришь!

– Я, ничего, не говорю.

Прадедед опрокинул, еще стопку.

– Ага! Про, что это – я?! Про революцию! Как пришли немцы, прислали к нам землемера. Он колхозные поля поделил, на полоски, по количеству домовладений. За два дня управился. Революцию четыре года делали, чтобы коллективное хозяйство построить. Пол-империи в могилу свели. А, тут землемер два дня, с аршином походил и революции, как не бывало! Вот, такие дела, парень….

Михаил Степанович убрал бутылку, под стол.

– Внучка идет. – Пояснил он свои действия. – Не будем вести себя вызывающе.

Марта Игоревна, с ходу, присела за стол и выложила на него несколько листов бумаги.

– Вот! – Сказала она, хлопнув ладонью по документам. – Тут – все! Списки командного и рядового состава, количество техники и общие сведения по аномалии. Все – как у других. Вплоть, до известий про пропажу ассистента и четырех «феэсбешников». Составляй донесение.

– Марта Игоревна, а вы Марину не видели?

– Видела. Гуляет, с подружками. Они не виделись давно. Пусть наговорятся.

Сведения полученные, от тунеядцев, по наводке Ломако, следовало немедленно передать, куда надо, поэтому, асы шпионажа, Ходинский и Гонсалес сразу отправились в Минск. По дороге договорились взять загадочного типа, который по данным Румына, был астральным синоптиком, в плотную разработку. Действовать решили агрессивно – по возвращении, заявиться в гости и поговорить.

Поскольку машина была одна, на двоих, задержались они, в городе, дольше, чем следовало. Пришлось, сразу, ехать к испанскому посольству, потом к чешскому. Потом, Ходинский, снова, вернулся к испанскому, где ему пришлось проторчать около часа, потому, что напарник задерживался.

Дело в том, что Энрике, в коньячной эйфории, с ходу, накатал, такое донесение, что, перечитав, сам удивился написанному. Пришлось переписывать заново, напрягая уходящее в похмельный туман, сознание. Это заняло много времени, потому, что кофе мало помогало, торжеству разума, а гомеопатические средства лечения, в посольстве, могли расценить, как нарушение режима.

– Опаздываем. – Нервно сказал Ходинский, когда Гонсалес залез на заднее сидение.

– Успеем. – Успокоил его испанец.

Не успели. Когда они подъехали к дому загадочного Геннадия Петровича, тот, уже собирался приступить к научным изысканиям. Причем не один, а с Францем Майером.

– Опередил. – На английском, сказал Ходинский и добавил, кое-что, на чешском.

Отношения, между Мирошниченко и Майером, по всей видимости, установились дружеские, потому, что оба, в разговоре, называли друг друга «камрадами».

– Что будем делать? – Грустно спросил Ходинский.

– Придется, снова, идти, прицепом. – Ответил Гонсалес.

– Придется. – Еще печальнее сказал чех. – Только, давай не расходится. А, то мало ли чего….

– Согласен. – Сказал Энрике. – Хотя мне кажется, что особой опасности нет. Колонна, после ночи, живой и здоровый вернулся. Никто его не тронул.

– Так-то, оно – так! Только, все ровно – стремно….

Следуя знакомой дорогой, за Майером и Геннадием Петровичем, они заметили три неясные тени, которые сопровождали их, держась в отдалении. Что это враги-товарищи, по оружию, не было сомнений. Только, в сумерках, нельзя было разобрать их государственную принадлежность.

– Прилипли – не ототрешь! – мрачно сказал Ходинский, по этому поводу.

Гонсалес промолчал. Ему было нехорошо. Испанца мутило.

Двигаясь знакомым маршрутом, испанец и чех, утратили бдительность. Поэтому, поворотную точку, проморгали. На поиски тропы, пришлось потратить, достаточно, много времени. В конце концов, тропа все-таки нашлась, и они пошли по ней. Вскоре впереди послышались голоса, а через, какое-то время обозначились две неясные тени, которые, несомненно, принадлежали господину Мирошниченко и «проклятому» Майеру.

– Сегодня, не копали, ничего. – Заметил Ходинский, когда они, с Гонсалесом, заняли наблюдательную позицию.

– Пошло, все, в баню! – Ответил испанец.

Мирошниченко и немец перебрасывались короткими непонятными фразами.

– Вижу – проявление! – Ахал Майер.

– Концентрация, тоже необходима! – Говорил белорус. – Усиливайте внутренний самоконтроль. Это усиливает широту восприятия.

Немец видимо последовал совету и начал усиленно самоконтролироваться. Об этом можно было судить, по тому, что, он стал ахать чаще и громче.

– Фантастишь! – Постоянно восклицал он.

– Если, там – «фантастишь», то где оно, в конце концов. – Недоумевал Ходинский. – Они, чего-то, видят. Колонна, вчера, тоже, видел! Почему мы не видим, ни черта?!

– Пошло, оно все, к гребаной матери. – Простонал Гонсалес.

– Может этот «астралоид» определенные точки знает? Откуда видно!

– Что видно? – Подавляя тошноту, спросил испанец.

– Я, откуда знаю! Наверно, что-то космическое!

Ходинский оглянулся. Три тени, которые, до этого, колыхались вдалеке, немного приблизились.

– У меня, такое впечатление, что эти, которые впереди, в таком положении находятся, что нас не замечают. – Сказал он.

– Вполне возможно. Вполне возможно, что до утра, я не доживу. – Отозвался Гонсалес.

– Может они погрузились в какой-то континуум? Что если, к ним, приблизиться? Интересно, как они отреагируют?

– Можно, и приблизиться. Мне уже все ровно. Пусть, как хотят, реагируют. Хоть пристрелят. Мне, все ровно – не жить! Не выйду, я с этого поля. Тут меня и закопают. – Стонал кабальеро.

Они прошли немного вперед. Мирошниченко и Майер, на их приближение никак не отреагировали.

– Видишь! Не реагируют. – Сказал чех, Гонсалесу.

– И – черт, с ними…. – ответил тот. – Как бы, в обморок не упасть.

– Ну, что – подойдем, еще?

– Мне, сейчас, хоть, куда.

Они сократили дистанцию, до десяти метров.

– Очень зыбкая формация. – Сказал Майер, не обращая внимания на шорох ботвы, у себя за спиной.

– Нужно подождать. Концентрируя психические энергии. – Сказал Мирошниченко. – Временной фактор играет немаловажную роль.

– Давай, тоже, концентрировать. – Шепнул Ходинский, Гонсалесу. – Мы совсем близко подобрались. Может и нам, что проявиться.

На предложение товарища, испанец ответил протяжным стоном.

Чувствуя, что поддержки своим психическим энергиям не дождешься, чех стал концентрировать, в одиночку. Поскольку, представления о способах концентрации, как и о самих энергиях, у него были самые смутные, Ходинский действовал наугад. Он, то таращил глаза, то тер виски, напрягая разные группы мышц – ничего не выходило. Он, даже делал дыхательные упражнения, по системе индийских йогов. Все было безрезультатно.

– Идет, кто-то. – В, какой-то момент, прервал его гипнотические опыты Гонсалес.

У Ходинского, от напряжения и задержек дыхания, в ушах звенело. Поэтому он, ничего не слыша, вокруг, спросил:

– Сопровождение подбирается?

– Никто не подбирается. Я, же говорю – идет. Причем не один. С левой стороны.

Ходинский потряс головой, разгоняя шум в ушах и, тоже услышал. По полю шли. Сколько – непонятно, но явно – не один. Шли уверенно и целеустремленно, в сторону леса. Под ногами, идущих, громко трещали стебли ямса. Вскоре стали различимы две странные тени. В темноте, неизвестные походили на две самодвижущиеся копки сена.

Мирошниченко и Майер, на их появление отреагировали вяло. Вытягивая шеи, они глядели, в загадочные дали, а на шествующих у них под носом монстров, взглянули, только мельком. Лишь спустя, немного времени, Майер спросил:

– Они, что на посадку, идут?

– Нет. – Помотал головой Мирошниченко. – Это ассимилянты, что среди нас живут. Энергия, у них, вышла. Человеческий облик, утратился. Движутся, на подзарядку. Вот посмотришь – утром, обычные люди, пойдут, в обратную сторону.

Тут, даже Гонсалес, превозмогая страдания, навострил уши. Ходинский, так, вообще, напрягся, до искрения.

– Значит, не снайперы – это! Инопланетяне! – Зашипел он, на ухо испанцу.

– Отстань…. Не до этого. Если меня осветить, то я сам, сейчас – зеленый, как гуманоид.

Их беседу прервал топот, сзади. Оба обернулись посмотреть, что за марсиане, их, атакуют. Впрочем, по очертаниям, несущиеся на них, лошадиным аллюром, фигуры принадлежали представителям человеческой расы. Гонсалес, который был готов умереть, в любую минуту, отнесся к этому стойко. Ходинский порядком струхнул и немного присел в ботву.

Тройка, тяжело дыша и испуганно оглядываясь назад, примкнула к паре. Образовалась плотная пятерка. Человек бывший в октябрятах, назвал бы это образование «звездочкой».

– Выпить, есть? – Не давая вновь прибывшим отдышаться, спросил Энрике.

Двое молча помотали головами, а один, от неожиданности, раскололся и полез во внутренний карман.

– Вот, это я понимаю! – Сказал испанец, принимая миниатюрную фляжку, из рук, в руки.

Пристально вглядевшись, он спросил:

– Ганс, ты?

– Я! – Шепотом, отозвался Ганс Тилли, атташе из Австрии.

Приложившись к фляге, Гонсалес разглядел двух оставшихся. Это были – словак Стоянский и словенец Вуячич.

– Чего рванули? – Поинтересовался Гонсалес.

– А, вы, что ничего не видели?! – Спросил Тилли, принимая обратно, пустую посуду.

– Тут, что-то непонятное происходит. – Сказал Вуячич.

– И ходит! – Добавил Стоянский.

– Так – аномалия! Чего, вы, от нее хотели? – Усмехнулся Гонсалес.

– А, эти – чего? – Поинтересовался Тилли, кивая, на две фигуры, застывшие впереди.

– Не шепчи. Можешь говорить громче. Они не слышат. Или, почти, не слышат. – Ответил Гонсалес и, в благодарность, за живительный глоток, выдал немного информации:

– Они, в данный момент, вроде, как – в параллельных мирах.

Ходинский недовольно хмыкнул.

– Ладно, Николай. – Успокаивающе сказал испанец. – По всей видимости, нам, тут вместе, до утра, торчать. Пусть, хоть успокоятся, немного. А, то шарахаются, как молодые кони. Все ноги оттопчут.

Дальнейшее наблюдение производили уже впятером.

Присоединившиеся товарищи, проявляли к происходящему живой интерес. Они ловили каждое слово Геннадия Петровича и Майера. Вуячич, даже достал блокнот и стал, лихорадочно листая страницы, наощупь записывать. Видимо у него существовала надежда, что на досуге, эксперты-криминалисты расшифруют эти словенские руны.

Вскоре мимо группы исследователей прошли трое инопланетян. Эти принадлежали к виду «большеголовых». Еще, через какое-то время прошли еще двое «шуршащих». Потом двое внешне вполне обычных.

– Каким способом они подзаряжаются? Как вы думаете? – Поинтересовался Майер, у господина Мирошниченко.

– Ну, не от розетки – разумеется. Я думаю, их в физраствор погружают. Они, там, плавают, пока не очеловечатся.

Вуячич писал, лихорадочно листая страницы блокнота.

В отличие, от троицы свежеиспеченных «уфологов», Ходинскому и Гонсалесу, это все, вскоре примелькалось. Гонсалес, от тоски, даже стал проводить научные эксперименты. Он несколько раз подходил, к находящимся в другом измерении, и водил рукой у них перед глазами.

Пространственно-временное смещение, у белоруса и немца, видимо было неполным. Это было видно по тому, что на движения руки они реагировали. Реагировать, реагировали, но очень вяло. Продолжая вглядываться в открывающиеся континуумы, Мирошниченко и Майер, отмахивались, от Гонсалеса, как от назойливой мухи.

Испанцу, вскоре, все надоело. Вдобавок, снова подкатила тошнота. Хотя ночь была довольно теплой, его начал бить озноб. Даже не озноб – накатили непонятные конвульсии.

– Ты остаешься? – Спросил он у Ходинского.

– А, ты – что?

– Пойду, я. Мочи моей больше нет. Визуальных впечатлений, с меня – достаточно. Вдобавок, колотун начался. Надо конкретно разбираться, как, мы, вначале планировали. Завтра в город не поедем. Застолбим участок и выясним все досконально.

– Значит – пойдешь?

– Пойду. Только не домой. Сразу к дозорным загляну. В таком состоянии, я не доберусь, до угла проживания.

– Ты смотри, там….

– Не учи ученого. – Тихо сказал Гонсалес и громким шепотом, так, что бы было слышно остальным, добавил:

– Прошлый раз не успел узнать подробно, насчет этих, непонятных прохожих. Пойду – поспрашиваю.

Когда он двинулся в сторону темной полоски отдельно стоящих деревьев, словак, словенец и австрияк проводили его долгим настороженным взглядом. Тилли, даже достал компас и, включив подсветку, засек направление движения Гонсалеса.

Гонсалесу было легко ориентироваться и без всякого компаса. Кроны деревьев отчетливо просматривались на фоне зарева, встающего над лагерем спасательной экспедиции. Там, происходило что-то необычное, но – что, выяснить можно было только завтра. Идти туда в темноте, не имело смысла. Можно было, запросто, напороться на патруль и быть высланным на родину.

Лагерь «Росскосмоса»» гудел. В эту ночь, вся жизненная энергия экспедиции была сосредоточена возле эшелона. Там все было залито светом прожекторов. В их ярком освещении, еще ярче сверкали разряды многочисленных сварочных аппаратов. Составы переформировали, еще днем и теперь было видно, что на путях, ближе к лесу, люди работают, не покладая рук. Один из рефрижераторных вагонов был разрезан по периметру, верхняя часть снята и теперь там крепили непонятную космическую штуковину. На платформах, крепили, такие, же, непонятные металлические теплицы и еще какие-то механизмы. Слышались громкие голоса рабочих. Начальство бдительно следило за производственным процессом, прохаживаясь вдоль составов.

Если бы в это время кто-нибудь из шпионов заглянул сюда, то смог бы увидеть отряд космонавтов курсирующий, взад-вперед вдоль вагонов стоящих на первом пути.

Но шпионов поблизости не было. Наиболее активные или уехали в Минск, отчитываться за проделанную работу, или созерцали параллельные миры, в обществе Геннадия Петровича.

Только майор Злыдник, на пару с обворожительной девушкой, прогуливаясь по краю освещенного пространства, наблюдал за этой деловой суетой.