Loe raamatut: «Повелитель прошлого»

Светлой памяти Лэи Фархай

Глава 1

Глядя на сидевшую передо мной женщину, я вспоминал старый анекдот про фальшивые елочные игрушки: игрушки красивые, блестящие, внешне неотличимы от настоящих – но радости от них никакой.

Сидевшая передо мной женщина была очень недурна собой: стройная фигура, не выдающийся, но умело подчеркнутый бюст, стройные ноги, правильные черты лица. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не странный взгляд прозрачных, словно лед, серо-голубых глаз. Такие глаза, наверное, были у Снежной королевы. В общем, женщина она была видная, но почему-то не вызывала никаких желаний, которые по идее неизбежно должна вызывать у мужчины красивая женщина. Отсюда и возникла ассоциация с фальшивыми елочными игрушками и Снежной королевой. Впрочем, Снежную королеву я не видел, но глаза и связанное с ними неприятное ощущение казались мне знакомыми. Где я мог видеть эти глаза?

– Честно говоря, Валерия… э-э… – замялся я, не зная отчества собеседницы.

– Витольдовна.

– Да, Валерия Витольдовна… Так вот, я абсолютно не понимаю, чем могу вам помочь. Дело в том, что мы дружили с Сашей, виделись как минимум раз в неделю за субботним преферансом и покером, на дискотеках МГУ, но это было давным-давно, двадцать пять лет назад. Поэтому мне странно, что вы, Сашина жена…

– Я уже давно не его жена! – решительно перебила меня Валерия. – Вот уже пятнадцать лет. За все эти пятнадцать лет мы ни разу не только не виделись, но даже не говорили по телефону. Понимаете? А вы с ним виделись совсем недавно. Более того: месяц назад Саша звонил вам на ваш телефон. Особо отмечу: не на городской телефон, а на мобильный. Значит, вы с ним виделись последний раз не двадцать пять и даже не десять лет назад, раз обменялись номерами мобильных телефонов. Ведь так?

Она испытующе впилась в мои глаза ледяным взглядом Снежной королевы. И тут я вспомнил, где видел похожий взгляд. Это вовсе не был взгляд Снежной королевы. В одной из книг я наткнулся на большую цветную фотографию фюрера Третьего германского рейха Адольфа Гитлера. Так вот, у него были именно такие серо-голубые до прозрачности глаза и ледяной пронизывающий взгляд. Сходство было поразительное – как будто фамильное! М-да, Валерия Алоизовна…

– Видите ли, Валерия Ало… извините, Валерия Витольдовна… Я действительно месяца два назад совершенно случайно встретил Сашу в пивном ресторане «Дурдин». Я зашел туда после работы с коллегами, а Саша отмечал там с однокашниками юбилей выпуска, двадцать пять лет… Кстати, это он меня узнал и подошел. А я, встретив его на улице, прошел бы мимо: он полностью изменился.

– У вас характерная внешность, – заметила Валерия, оценивающе скользнув по мне взглядом. – Я даже помню, что как-то раз вас видела мельком. Вы мало изменились, лишь отрастили небольшой пивной животик и несколько полысели.

Я не знал, как отреагировать на столь сомнительный комплимент и, откашлявшись, продолжил:

– Мы с ним поговорили, обменялись мобильными телефонами, но за два месяца так и не созвонились. Вот и все!

– Нет, не все! – резко отозвалась Валерия. – Месяц назад Саша вам звонил. Не отпирайтесь: я видела распечатку звонков с мобильника Саши. Разговор был короткий, продолжался одну минуту пять секунд. Что он вам сказал?

Мне очень не понравился ее тон, и я почувствовал себя оскорбленным. Да что она позволяет себе, черт возьми?! Что это за допрос?! Надо немедленно поставить ее на место. Не в грубой форме, разумеется, – но поставить.

– Послушайте, Валерия! – решительно заявил я. – Вы сами говорите, что разговор был короткий. Да, Саша неожиданно позвонил мне, но я был занят, и разговор не получился. Разумеется, мне было неудобно так сразу оборвать его, и я поинтересовался, как его дела, как здоровье… Короче, набор общих фраз. Да что еще можно сказать за минуту пять секунд?! Я попросил его позвонить позже, но он так и не позвонил. Как видите, мне скрывать абсолютно нечего. Да и с какой стати мне что-то скрывать?

– Да, наверное… – задумчиво протянула Валерия, сверля меня ледышками глаз. Но сильное раздражение помогло мне достойно выдержать этот взгляд.

Валерия закинула ногу на ногу и положила на колено ладони со сцепленными пальцами. От этого движения юбка еще выше обнажила ее безупречные ноги. Но они меня не волновали. Разве могут вызывать положительные эмоции фальшивые елочные игрушки, Снежная королева и Адольф Алоизович в юбке?

– Я так рассчитывала на то, что он вам сказал нечто важное, Слава! – с досадой проговорила Валерия.

– Увы, ничего такого! – развел руками я. – Но вы можете сказать, что произошло? С чего это вдруг вы заинтересовались судьбой своего бывшего мужа, которого ни разу не видели за последние пятнадцать лет?

– Саша исчез, – коротко ответила Валерия.

– Как исчез?! – удивился я. – Каким образом?

– Если бы я знала! – дернула плечом Валерия. – Вы были последним, кому он позвонил. Вообще-то, ничего странного в этом нет: у Саши нет близких родственников, друзей он еще двадцать лет назад порастерял. Только коллеги по работе. Они и забили тревогу. Больше месяца назад Саша взял отпуск. Две недели назад он должен был выйти на работу, но не вышел и не позвонил. В его институте встревожились: мало ли что могло случиться с одиноким человеком. Может, он лежит беспомощный в своей холостяцкой квартире, или еще что… Надо отдать должное коллегам Саши: они обратились в милицию и настояли на том, чтобы вскрыли дверь в его квартиру. Но Саши там не было.

– Я как-то не пойму одного: если вы с Сашей не общались вот уже пятнадцать лет, то откуда все это знаете? – насторожился я. Действительно, все это очень странно!

– Вопрос в самую точку! – криво усмехнулась Валерия. Она достала пачку сигарет «Вог» и закурила.

– Неделю назад мне позвонил незнакомец и потребовал, чтобы я отдала ему вещь, которую я будто бы вывезла с квартиры Саши. Я рассмеялась в ответ и сообщила, что не была на Сашиной квартире с тех пор, как мы развелись и разъехались пятнадцать лет назад. Но он мне не поверил и сообщил удивительную вещь: дескать, меня видели свидетели, которые подтвердили, что я руководила грузчиками, которые вынесли из Сашиной квартиры бронзовую статую.

– Простите… что вынесли? – не поверил я своим ушам.

– Вот-вот! – кивнула Валерия. – И я то же самое спросила. А он уточнил: бронзовая статуя длиной около метра, изображающая лежащего на ложе воина, на основании статуи имеется надпись латинскими буквами «Спартакус».

– Не ожидал, что у Саши может быть такой предмет обстановки, – недоверчиво покачал я головой.

– Именно! – подтвердила Валерия. – Я прожила с Сашей десять лет и знаю все его увлечения. Он не увлекался украшением интерьера, терпеть не мог все эти, как он выражался, «пылесборники». Он только книги собирал. Даже покупка нового стула вызывала целую дискуссию о ее целесообразности. Я, кстати, так и сказала настырному незнакомцу. А он сообщил, что статую Саша забрал из квартиры своего умершего приятеля, и потому это самое настоящее воровство. И я, дескать, соучастница этой кражи. Тут я не выдержала, послала его подальше и нажала отбой.

Валерия с силой вмяла сигарету в пепельницу, чуть не сломав при этом длинный ноготь о стеклянное дно.

– И что дальше? – спросил я.

– А дальше не прошло и минуты, как этот тип перезвонил и сообщил: если я в течение двух недель не верну ему статую, то к моему мужу попадет такой компромат на меня, что он меня выставит из дома голой и без всякого содержания, – мрачно сообщила Валерия, закуривая новую сигарету.

– Это реально может случиться? – осторожно осведомился я.

– Это обязательно случится, если они действительно выполнят свою угрозу, – с кислой усмешкой предсказала Валерия. – Мой нынешний муж – ревнивый козел и мерзкий жмот.

Валерия нервно дернула шеей, и в такт ее движению в ушах качнулись бриллиантовые серьги. Скромненькие такие, в стоимость дешевенького автомобильчика типа «Хюндай Акцент», не больше. За каждую серьгу. Н-да, похоже, что у нас с Валерией разные понятия о значении слова «жмот».

Пора было ставить точку в этом затянувшемся диалоге. Я откашлялся и сказал:

– Я вам сочувствую, Валерия, но решительно не понимаю, чем могу вам помочь.

– Мечислав! Раз я к вам пришла, то это означает одно: я уверена, что вы можете мне помочь, – веско заметила Валерия.

– Я все-таки думаю, что вам лучше нанять профессионала, частного детектива и… – начал было я, но Валерия меня решительно перебила.

– Я уже наняла частного детектива. Именно он получил распечатку звонков с Сашиного мобильника, именно он нашел вас. И он навел о вас справки. Вы успешно сотрудничаете с частным детективом Тавровым, и я полагаю, что вы с ним вдвоем сможете успешно заняться этим делом.

– Да, но… – замялся я. – Боюсь, что Тавров сочтет неэтичным отбирать дело у своего коллеги.

– Насчет этого можете быть спокойны, – усмехнулась Валерия. – Как раз частный детектив, к которому я обратилась, порекомендовал для этого дела вас и Таврова.

– Вот как? – удивился я.

– Именно так. Поэтому я прошу вас как можно скорее устроить мне встречу с господином Тавровым. Я хочу нанять его для скорейшего решения вопроса с этим наглым шантажистом. Думаю, что это не займет много времени, поскольку налицо недоразумение, – высказала уверенность Валерия.

Я лично этой уверенности не разделял: ну не из пальца же высосал свои претензии шантажист! Значит, он располагает какими-то фактами.

– Валерия! – осторожно сказал я. – У меня нет оснований сомневаться в ваших словах, но неизвестный вам шантажист наверняка действует на основе имеющихся у него фактов. Вы уверены, что не имеете никакого отношения к исчезновению этой самой статуи?

– Я не подозревала о ее существовании до тех пор, пока этот козел не позвонил мне! – с досадой воскликнула Валерия.

Хм… Я не считаю себя тонким психологом, но похоже, что Валерия была вполне искренна.

– Хорошо! Я сегодня же свяжусь с Тавровым, чтобы не позднее завтрашнего дня вы смогли переговорить с ним, – пообещал я.

– Замечательно! – воскликнула Валерия и придвинулась ко мне, добавив доверительным тоном: – Мне очень хотелось бы, чтобы вы, Мечислав, тоже приняли активное участие в этом деле… гарантирую вам персональное вознаграждение.

При этом строгая офисная юбка, до этого почти прикрывавшая колени, от ее скользящего движения вдруг съехала сантиметров на тридцать вверх, а расстегнутая на две верхние пуговицы блузка явила передо мной то, что, по идее, должна была скрывать. Я на мгновенье ощутил замешательство, но тут перехватил ледяной взгляд «а-ля фюрер» и немедленно пришел в себя.

– Спасибо, Валерия! – отозвался я, торопливо вставая. – Обещаю, что я… э-э… приму посильное участие в этом деле.

– Не забудьте: у нас в распоряжении осталась неделя, – напомнила Валерия.

* * *

Я покинул кафешку почти сразу за Валерией. Сдержав обещание, я немедленно позвонил Таврову и рассказал о перспективной клиентке.

– Шантаж? – переспросил Тавров, и я явственно представил, как он недовольно морщится: больше дел о шантаже Тавров не любил только дела о супружеских изменах.

– Зато платежеспособна, – подчеркнул я. – У нее одна серьга стоит больше, чем ваш автомобиль.

– Хорошо, давай завтра в двенадцать, – согласился Тавров. – И сам приезжай, раз ты ее бывшего мужа знал.

– Обязательно! – заверил я. Затем позвонил Валерии и сообщил о назначенной встрече.

– А вы человек дела, Мечислав! – похвалила Валерия. – Извините, но не ожидала. Спасибо! Надеюсь, что вы и в дальнейшем будете так же энергичны.

Хм… Что она имела в виду? Ладно, там разберемся.

Честно говоря, дело было вовсе не в том, что я когда-то знал Сашку Гардина. Я предпочел утаить от Валерии кое-какую информацию. Пока утаить, поскольку сам только что вспомнил о ней и хотел убедиться, что она действительно представляет хоть какую-то ценность.

* * *

Сашку Гардина я знал со студенческих времен. Учились мы в разных институтах: я в Московском авиационном, а он в Физико-техническом. Познакомились же мы в общежитии географического факультета Московского университета.

Дело в том, что обычные для советских студентов начала восьмидесятых годов пьянки было удобнее проводить не в общаге альма-матер, а на нейтральной территории. Блюдущие нравственность студентов студенческие «оперативные отряды народной дружины» периодически проводили внезапные проверки в студенческих общежитиях, и организаторам «пьянок», – а под «пьянки» подпадали любые мероприятия, во время коих на столе появлялась хоть одна бутылка вина, – грозило серьезное наказание: от строгого выговора с занесением в учетную карточку комсомольца до отчисления из института. Но это касалось только «своих» студентов. Если сотрудники оперотряда, к примеру, обнаруживали в туалете общаги вдрабадан пьяного студента, то первым делом проверяли его студенческий билет. В случае если это оказывался студент другого учебного заведения, то его оставляли там, где нашли: с такой находкой хлопот больше, поскольку надо вызывать наряд милиции, который и оформит официальный протокол о «нарушении общественного порядка». А кому нужна лишняя морока? Куда как проще со «своими»: изымаешь студенческий билет, передаешь с сопроводительным письмом в деканат и получаешь заслуженную благодарность от комитета комсомола института, а самое главное – прошение о преимущественном назначении стипендии или, в случае необходимости, прошение о продлении сессии. Озабоченное воспитанием студенчества руководство учебного заведения неизменно положительно реагировало на такие бумаги, так что рвение комсомольских оперативников было вполне понятно. Но «чужие» студенты руководство не интересовали и потому для увеселений общаги чужого института были куда как безопаснее. Именно по этой причине и сошлись наши с Гардиным пути-дорожки в общаге МГУ.

Как сейчас, помню: это был день рождения приятеля, студента МГУ. Примерно через полчаса после начала мероприятия нагрянул оперотряд, конфисковал почти все спиртное, после чего с чувством выполненного долга оперативники удалились, уводя с собой виновника торжества как «организатора пьянки» и унося пару первокурсников, успевших за полчаса «наотмечаться» до полного бесчувствия. Остальные разбежались как тараканы, и в резко опустевшей комнате остались только я со своими однокурсниками Андрюхой и Мишкой, малознакомый тогда еще Сашка Гардин и развеселая девица, успевшая спрятать под собственной юбкой от бдительных оперативников непочатую бутылку водки.

Мы распили водку в такой компании – благо закуски осталось достаточно, после чего отправили порядком захмелевшую девицу в женскую половину общежития в сопровождении Сашки. Сашка получил строгий наказ: вернуться вместе с симпатичными, веселыми и бодрыми девушками для продолжения банкета, благо Андрюха специально для этого предусмотрительно приобрел в ближайшем универсаме большую бутылку божественного югославского шерри-бренди «Мараска». Стоила бутылка емкостью ноль семь десятых литра аж двенадцать рублей пятьдесят копеек. К слову, этот напиток до сих пор продается в Хорватии и Черногории. Не скажу за Хорватию, но сейчас в Черногории указанная продукция из славного хорватского города Задара стоит около двенадцати евро – отсюда любопытствующие могут вычислить реальный курс советского рубля начала восьмидесятых годов двадцатого века.

Ждали мы Сашку часа два, за это время втроем благополучно «уговорили» весь запас шерри-бренди. Как позже выяснилось, захмелевшего Сашку «пробило» на философию, и он два часа рассказывал несчастным девушкам про особенности мировоззрения Гегеля, пока потерявшие терпение раздосадованные девушки не выставили его в коридор. Но это так, к слову…

В нашу компанию студентов МАИ Сашка вошел по следующей причине. Мы традиционно в ночь с субботы на воскресенье играли в преферанс и покер. И нам как раз не хватало четвертого человека: наш друг и партнер Олег после неудачно сложившейся для него очередной сессии безвременно покинул нас и пополнил ряды доблестной Советской армии. Сашка же любил перекинуться в обе указанные игры, а потому занял место Олега.

По окончании института, как водится, связь с Сашкой я потерял. И потому для меня полной неожиданностью явилась встреча с ним спустя двадцать пять лет в пивном ресторане «Дурдин» на Полянке.

Мы с коллегами по работе, пользуясь тем, что день выплаты зарплаты счастливо совпал с дорогим сердцу каждого работающего русского человека «праздником пятницы», позволили себе устроить душевный вечер. За соседним столиком заседала компания из примерно десятка человек. Один из них долго присматривался ко мне, затем все-таки подошел и нерешительно спросил:

– Извините… Вы Мечислав?

Я подумал было, что это один из поклонников моего творчества опознал меня по фотографии на обложке романа, и с добродушной улыбкой отозвался:

– Именно так, дружище! Хотите автограф? Нет проблем, только ручки у меня с собой, к сожалению, нет.

– Я Саша. Саша Гардин.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное. Плешивый мужик с помятым лицом любителя спиртного и солидным пивным животиком был совсем не похож на стройного аристократичного Гардина. Положим, и мне время волос на голове убавило, но мой живот вполне помещался в брюки на пару размеров меньше, чем у этого мужика. А ведь когда-то мы с Сашкой носили джинсы одного и того же тридцать второго размера, которые еще приходилось ушивать в поясе.

Эх, старина Время! Ведь мы же не ссорились с тобой, как кэрролловский Болванщик – так почему же ты к нам так беспощаден?!

– А я тебя сразу узнал! – улыбнулся Сашка. – Глаза все те же. И усы прикольные, ни с кем не перепутаешь.

Мы разговорились. Вначале, как положено, ударились в воспоминания. Затем вкратце поведали жизненные события за последние четверть века. Сашка давно развелся с женой и жил полным бобылем, а детей у него не было. Затем его на очередной тост позвала компания однокашников, с которыми он «заседал» в ресторане, мы обменялись номерами мобильников. И все.

Собственно, я и не думал, что он позвонит. Но он позвонил, и в этом Валерия была права. И я не врал, когда сказал ей, что мы практически не пообщались, поскольку именно в тот момент я был на важной встрече.

И все же одну деталь нашего короткого разговора я утаил от Валерии. И позже поясню, почему утаил.

Когда Сашка понял, что мне действительно некогда, то торопливо сказал:

– Я положил в твой почтовый ящик конверт. Обязательно посмотри его и сохрани: это очень важно.

Я пообещал, но в водовороте забот сразу забыл об этом. Однако следующим вечером, открыв почтовый ящик, я обнаружил большой белый конверт с лаконичной надписью, выполненной на принтере: «Мечиславу Булгарину, лично». Вспомнив про разговор с Гардиным, я, едва войдя в квартиру, торопливо распечатал конверт. В нем оказалась стопка стандартных листов бумаги с текстом, отпечатанным двусторонней печатью на принтере. Листы были с колонтитулом и пронумерованы: на последнем стояла цифра 49. Колонтитул, кроме номера листа, содержал еще имя автора и название рукописи – «Гардин Александр. Бронзовая статуя».

Я пролистал несколько страниц. Судя по всему, это текст повести. Я почувствовал легкое раздражение: ну почему некоторые знакомые, узнав о том, что я публикующийся автор, тут же начинают докучать мне назойливыми просьбами дать отзыв на их опусы?! Ребята, я все-таки писатель, а не читатель! Вот и Гардин туда же…

Я засунул стопку листов обратно в конверт и забросил его на самую верхнюю книжную полку. Если Гардин позвонит, то порекомендую ему искать издателя. Или выложить текст в Интернет, на «Самиздат» Мошкова: там немало писателей получили путевку в творческую жизнь. А не позвонит, так значит, не очень ему и нужно.

Гардин не позвонил, и я благополучно забыл о конверте с текстом повести. И вспомнил только тогда, когда Валерия упомянула о бронзовой статуе, которую она, по утверждению неизвестного шантажиста, якобы похитила из квартиры Гардина.

А что, если Гардин написал не повесть, а что-то вроде мемуаров? Надо немедленно прочитать Сашкин текст: вдруг он содержит объяснение таинственного исчезновения как самого Гардина, так и бронзовой статуи?

Я встал на стул, достал с верхней книжной полки успевший немного запылиться конверт. Усевшись в кресло, я извлек из конверта листы с текстом и, пару раз чихнув от попавшей в нос пыли, принялся читать. По мере чтения я начал испытывать легкое недоумение, переходящее в недоверие. Вначале текст выглядел как обычная повесть «за жизнь», нечто вроде дневника одинокого стареющего мужчины, с грустью вспоминающего свою легкомысленно утерянную первую и, как выяснилось, последнюю настоящую Любовь. Но то, что касалось истории бронзовой статуи, вызвало у меня нечто вроде шока.

Впрочем, судите сами.