Loe raamatut: «Исход. Первый пояс»
Пролог
– Мы что, ограбим шахту Ордена?
Мириот откинулся на выщербленной каменной скамье, прислонившись к плющу, что покрывал стену Зала Стражи кровавым покрывалом и, распахнув глаза в показном удивлении, переспросил:
– Ограбить шахту? Будь я одинок или уходи из Гряды, вырывая все корни, то возможно решился бы на столь безумный поступок. Ухватить побольше, да бежать. Можно даже не во Второй, а в Сто Озёр. У меня и отбирать там всё добытое не стали бы, ведь я принёс бы в их клан такую радостную весть – лесной ватажник ограбил сердце богатства Ордена!
Мириот расхохотался, поднял задумчивый, размытый мечтами взгляд над моим плечом, всматриваясь в видимые только ему картины, качнул головой:
– Но я не для того оставил сына и наследие Волков, чтобы всё, чем я и он пожертвовали, на что пошли ради этого похода, перечеркнуть своими руками.
– Пока не слышу ничего, кроме очередных умствований, – терпение моё было на исходе. – А они мне надоели ещё в лесу. К делу.
Но Волк не спешил продолжать, проверяя крепость моих нервов. Наконец, словно насладившись мечтами или удовлетворившись выдержкой, кивнул:
– К делу. Ты, рождённый в Нулевом, не задумывался, почему главы ватаг так молоды?
– А я их видел? Ты первый и единственный из них, кого я знаю.
– Мы наблюдали твою схватку на Арене, в день встречи гостей города.
– Первый раз слышу, – я безразлично пожал плечами. – Там всё было заполнено зрителями, глаза разбегались. Орденцев видел, а тебя… Может, места ваши оказались в самой заднице?
Мириот усмехнулся:
– Пусть будет так. Тогда поверь на слово – они все моего возраста, редко кто старше или младше больше чем на десять лет, и ответь, где старшее поколение? Наши отцы, деды?
Я уже хотел сказать ему о десятках пожилых ватажников, что я видел в городе, Доме Найма, о том же скупщике в лагере Волков, но Мириот меня перебил:
– Я спрашиваю не о простых ватажниках, обделённых талантом, рано упёршихся в преграду. Я спрашиваю о лучших из лучших. Скорее, даже обо всех тех, кто имел достаточно яшмы, чтобы купить себе алхимию и не обращать внимания на уровень таланта, а брать силу с заемной помощью.
– Нет, не задумывался, – нахмурившись, переспросил у Волка. – Но если у всех ватаг есть места силы и обычай уходить туда в надежде прорваться, то сколько их там остаётся? Ты сам говорил – это последний шанс и мало кому он даётся в руки.
– По-твоему, эти места бездонные? Они долгие годы по крохе собирают силу Неба, которой может хватить только на одного. Ты же сам не раз ночевал в них и должен был ощутить, как быстро они пустели.
– От трёх десятков ватажников.
Я напомнил только это, придержав острые слова о дармоедах, так и просившиеся на язык. Но сдержался. Достаточно того, что повздорил с Риквилом, впервые не оглядываясь ни на кого, словно язык работал раньше ума. Нужно знать меру. Мириоту же не было дела до моих недосказанностей.
– Верно. Так мало, что не хватает даже на них. Потому-то места силы только для тех, чей шанс прорваться выше, чем у остальных. Чаще всего это главы ватаг или первые из братьев.
– Справедливо, так что с остальными?
– Это те, кто сам шагал за пределы, но десятую звезду всё равно не взял. Да и не возьмет, сколько бы мест ни выпил.
– Погоди, – до меня стало доходить. – Ведь и верно. В Школе нам что-то говорили об этом. Об основе силы семей, о тех, кто коснулся десятой звезды.
– Красивая фраза, да? – Мириот хохотнул. – Вроде ты и неудачник, но небольшая игра словами и становишься тем, кто приобщился к великому достижению, поднялся выше остальных и уже можешь глядеть на них сверху вниз. Ведь сколько тех, кто не сумел достичь твоего уровня?
Откинувшись спиной на стену, обвитую плющом, я смерил взглядом Волка:
– Ты много раз говорил, что твоего отца постигла неудача, но не припомню, чтобы ты рассказывал о его смерти.
И увидел широкую улыбку:
– Как и о смерти деда.
– Деда?
Попытался прикинуть, сколько же ему сейчас лет. Выходило, что-то вроде вечного Газила, с которым я всегда сравниваю всех встреченных стариков. Здесь тоже должен быть кто-то так же сморщенный и согнутый годами. Хотя нет, он Воин, а значит, его здоровье не может быть настолько плохим: каждая звезда добавляет годы жизни и разглаживает морщины. Задумчиво протянул:
– Так значит, они остались с твоим сыном. Не хотят попасть во Второй? Или не верят в наш успех?
– Отец верит. Но уходить тоже не хочет. Деду же даже энергия Второго пояса не даст большего, чем ещё несколько лет жизни, но ради этого ему придётся отказаться от привычных благ положения старейшины ватаги. Мало кто променяет тёплый дом и вино на простую кашу в хижине.
– Так где они живут? В каком квартале?
Волк скривился, с неохотой признал:
– Мало кто из таких стариков остается в городе. Не так уж много силы Неба удерживает формация Гряды, Орден приберегает её для своих старейшин-мастеровых. Остальным приходится годами сидеть в дальних лагерях, а те, что побогаче и посильнее, строят себе дома в предгорьях.
– Дома? Там, где Звери и сектанты?
– Сектанты сами не сунутся так глубоко в лес, те, кто попадают к нам, слишком слабы для этого. А старики… Кто им может угрожать здесь? Кто угрожает Царям?
Я возразил:
– Они не Цари. Не все, если я верно тебя понял.
– Ты прав. Но мало кто рискнет сунуться в лес через территории ватаг к Воинам даже восьмой звезды. Такого не ударишь в спину и, чтобы смять числом, нужно будет собрать человек двадцать шестерок и пожертвовать половиной. Кто хочет умирать?
– А они сами не сходятся в схватках? Ну, старые обиды взыграют?
У Мириота дернулась щека:
– Это возможность глупо умереть. Те, кто живут в дебрях, слишком умны для подобного шага.
– Что они там вообще забыли?
Я попытался представить, будто мне нужно уйти из города и оставаться месяцами в лесу, питаясь тем, что добыл и приготовил. Разве это жизнь?
– Имея деньги, можно хорошо жить и здесь. Даже мы часто доставляем им заказанные товары.
Я задумался. Деньги. Обладая такой силой, можно и впрямь брать лучшую добычу в лесах. Тем более, с опытом этих стариков. Понимающе протянул:
– Так значит вот кто помогает вам с опасной добычей.
– Мечтай! – фыркнул Мириот. – То, что им мало жить осталось, не значит, что они хотят это «мало» потерять. То, что опасно для ватаги, опасно и для них. Пока упросишь старика помочь, пока придумаешь ему хороший подарок, проще потратиться на алхимический яд или заманить Зверя в ловушку. И то дешевле выйдет.
Странно, но если вспомнить, то я тоже не особо помогал Гуниру с Зимионом, начав свою охоту. Слишком разным стал наш уровень силы. Я бы не отказал им в помощи, вот только ни разу они не подходили с такой просьбой.
– Ладно, к сути. Зачем ты о них вспомнил?
– А что, по-твоему, им может быть интересно?
– Откуда мне знать? Мириот, ты можешь говорить ясно? Пока лишь тратишь время впустую.
Волк усмехнулся:
– Сила. Их интересует сила и возможность преодолеть застой и справиться с теми травмами, что они получили, пытаясь прорваться.
– Ты же сказал, что твоим это неинтересно.
– Наша семья всегда считалась странной. Да, у них есть шанс, но он им неинтересен. Случись это лет двадцать назад… Но кто сказал, что другие думают так же? Кто знает, сколько тех, что сгинули в походе в Миражный, на самом деле не сумели выйти из него?
Кое-что стало доходить до меня:
– И встретили их?
– А ты думаешь, почему ни одна из ватаг не встала на пути, не остановила нас, ведь достигни мы успеха, и кто знает, насколько станут сильны Волки? Не лучше было бы встретить нас у входа и не дать войти вообще?
– Ты так много рассказывал про Царей, что я решил – такое ими запрещено.
Впервые за этот разговор мигнул трёхцветный Указ Волка, и Мириот кивнул:
– Отчасти. Мешать и впрямь запрещено. Тем, кто идет к городу. Вышедшие из него должны полагаться только на себя. И нас встретят старики ватаг и Сорока семей, в надежде получить алхимию Древних или, в худшем случае, отобрать оружие и техники.
Подумав, уточнил главное:
– Орден? Тоже будет ждать там?
– Нет. Вот им такое не позволят, – Указ не изменился. – Не будет никого от фракций, иначе это изначально было бы безнадёжно. От пиковых бойцов, владеющих секретами фракций, уйти не вышло бы ни у кого. Четыре месяца – слишком малый срок, чтобы превзойти их в силе и знаниях.
– Выйти через другой вход? Ты же сам говорил, что их много.
– Поверь, я дважды с Исполина следил за тем, как убивают вышедших из города. Достаточно наблюдателей с амулетами, и охотники будут знать, где добыча, – улыбка Волка превратилась в оскал. – Но мы действительно уйдём таким путем, что никто ничего не поймет и сами превратимся в охотников, выбирая добычу себе по зубам.
– Мне сильно не нравится, что ты скрываешь так много, а говоришь так мало, и только тогда, когда тебе это выгодно.
– Неужели ты бы отказался от похода сюда? От силы… От знаний… От спасения сестры?
Я смолчал, а Волк продолжил:
– Ты должен радоваться. Ведь старики сами принесут тебе деньги, которые так нужны для платы за семью в Воротной крепости.
– Ограбить грабителей? – теперь довольно улыбался я. – Неплохая идея. Ты поэтому и взял с собой в город так много людей?
– Столько, сколько только можно было по договору, – Волк расплылся в улыбке, через мгновение, впрочем, исчезнувшей. – Но этого всё равно может оказаться мало. У стариков ведь тоже найдутся помощники. Нужно будет внимательно выбирать схватки, чтобы не тратить силы на слабых и не встречаться с самыми сильными.
Предложение звучало разумно, и я кивнул, уже согласный в этом участвовать. Вот только теперь меня смущало другое:
– Надеюсь, что в Шепчущем ты поможешь мне продать мою долю добычи, тамошних цен я не знаю.
– Продать? – Мириот откровенно смеялся надо мной. – Старики сами принесут нам дух. Не понимаешь? От чего ты страдал больше всего, что давило на тебя, когда высасывал всё место силы?
Ответил, уже начиная понимать:
– То, как мало становилось силы вокруг.
– Поверь опыту того, кто устал выслушивать нытье деда долгие месяцы. Девятым звёздам только возле Миражного энергии в достатке, а им приходится жить в гораздо более скудных местах. Ты понял? Дух. Им нужна голубая яшма. Два десятка монет на поясе позволит им даже вернуться к Гряде. Голубая яшма – это сгущённая, сконцентрированная энергия Неба. Пока она рядом с телом…
Мириот прервался, пощелкал пальцами:
– Может видел, на озерах в зарослях у берега живут паучки. Они строят гнездо под водой, создавая из паутины мешок, а затем таскают туда воздух. Да и сами ползают под водой, окружённые пузырём воздуха. Так же и яшма. Пока она рядом с телом, то вокруг словно такой пузырь из энергии Неба. Монеты медленно истекают ей и тут же впитывают. Этим и пользуются старики, потихоньку прихлебывая. А иначе, вмиг начнут терять Возвышение и стареть. Дед как-то показывал: за два дня поседел, а чтобы стать прежним, ему понадобилась неделя.
Невольно я вспомнил Тортуса в Нулевом с сединой и Тортуса у ворот Гряды с красными прядями в волосах, а заодно и кое-что ещё:
– А мы?
– Что мы? Мы молоды и сами полны сил, не стоит и сравнивать. Не о том думаешь. Нам даже не обязательно заставлять их биться до конца. Надавить, заставить ощутить, что поражение близко и принудить отдать яшму. Пусть почувствуют, как близка смерть. А они ценят жизнь, поверь.
– И всё? Разве они не ждут нас там, чтобы убить?
– Загнанная в угол крыса опасна.
Я хмыкнул, вспомнив свой опыт. И я загонял в угол, и меня загоняли. Помнится, о чем-то похожем думал, валяясь под ногами Скирто и получая его пинки. Сообщил Мириоту с улыбкой:
– У нас говорят так о квартике. Очень трусливом создании, которое может отрастить острые зубы.
Волк пожал плечами:
– Не суть. Главное, что ты уловил, о чем я. Если выходящие или встречающие оказывались слишком слабы для другой стороны, или вспоминались личные обиды, то всё заканчивалось кровью. А так… К чему лишний раз рисковать? Потерянные месяцы жизни, пока они соберут достаточно добычи для голубой яшмы, как раз и станут для них наказанием.
– Как будто у них нет запаса.
– Скорее всего, у большинства есть. Вот только годами она храниться не может.
– Не верю.
– Хотя я и сказал, что монеты истекают силой и впитывают её, но сделал это больше для красного словца. Если белая яшма пустышка, а зелень и кровавики не портятся, то дух мутнеет и разрушается со временем.
Я покачал головой, всё равно не соглашаясь:
– Не возле гор. Здесь слишком много силы.
– Как угодно, – Мириоту надоело спорить со мной. – Молодые всегда знают больше всех, сам такой был. Итак? Тебе нужны деньги, чтобы перевезти всех своих родных с собой? Или на пару лет оставишь их в Шепчущем, пока не заработаешь денег во Втором? – Волк улыбался и продолжал давить на меня. – Тоже выход. Но… Кто успеет первым – ты или неприятности, что будут их искать? Или… думаешь, что уйди ты, и неприятности уйдут вместе с тобой? Никто из тех, кого обидел, ранил, родичи тех, кого ты убил…
– Довольно! – я даже вскинул руку, обрывая собеседника. – Как будто ты все не понял, когда я попросил о помощи в продаже. Я с тобой.
Я согласился, во многом поверив Мириоту. Вот только рассказывая очередную историю, о скольком он умолчал? Мне это казалось неважным, ведь впереди было ещё время для Возвышения и тренировок.
Но судьба снова решила, что я засиделся на одном месте, снова заставила меня бежать. Не раз уже мне на ум приходили слова Виликор о том, что и испытания, и награды нам дает Небо, чтобы заставить ускорить шаг на пути к нему. Пусть. Я проверю, насколько велика очередная преграда, и снесу её со своей дороги. И если Волк снова о чём-то умолчал, тем хуже для него самого.
Глава 1
Мы стояли совсем не в том месте, где я убил Мясника, послужившего экзаменом на вхождение в Миражный. Выход, который предложил Мириот, оказался далеко в стороне оттуда. Его с трудом можно было бы увидеть даже с площадки Небесного Исполина. Все эти полтора дня нам пришлось мчаться сюда без перерыва на сон, а всё потому, что за спиной, там, где фиолетовая пелена сменяла краски зданий и цветущие ограды, постоянно мелькали скалящие клыки Звери.
Больше всего о том, что я не сумею довести ватагу именно на эту улицу, переживал Мириот, постоянно ожидая – нам вот-вот перегородят дорогу. Как будто духу города было дело до таких мелочных издевательств. Хотя я понимал Волка. Одно из тайных знаний ватаги, переданное ему отцом – место выхода, не просто пропускающее сквозь формацию, а переносящее едва ли не на полдня пути в сторону, ещё выше на подножие Брата. Ведь у всех тех выходов, которыми пользовались идущие, рискнувшие добыть наследие Древних, нас ждали. Даже я заметил мелькнувшую на краю леса тень, которая не могла принадлежать Зверю.
Всё точно так, как и говорил Мириот в день, когда предлагал добыть плату за переход других во Второй.
Я глянул на Волка и кивнул. Тот без слов двинулся вперёд, на ходу накидывая на себя тёплый плащ. Миг перехода через границу впечатлял. Из тепла лета в ледяную зиму. Будь зимы такими в Пустоши и страшно подумать, сколько понадобилось бы готовить к ним кизяка, чтобы дожить до тепла. Даже Воину нужна тёплая одежда, а Лейла и вовсе укутана в два слоя. Да и её Зверь Миура недовольно рычит.
Впрочем, похоже, что это дело привычки: стоило слегка обвыкнуться и тепло стало всем. А я так и вовсе наслаждался видом заснеженных просторов, оглядывая ватажников, что сейчас поднимались по склону, проминая глубокий снег и тропя дорогу для десятка, который шёл отдельно и позади всех. Формация города оказалась идеальным путём для побега из него. Если я верно понимаю, прикидывая по Среднему Брату, что сейчас встаёт у нас над головами, скрытый облаками левее, то мы оказались сильно южней Миражного. Наверное, там, где Небесные Исполины подходили ближе к подножию гор, взбираясь на них. Мы теперь так и шли по этим склонам то вверх, то вниз уже больше тысячи вдохов.
Я даже получал удовольствие, вдыхая этот холодный воздух. Мне казалось, что он имеет какой-то необычный запах и вкус. Сам не ожидая от себя такого, на ходу зачерпнул ладонью горсть снега и отправил в рот. И впрямь. Ледяной вкус, будто у необычного лакомства.
Чуть сбавив ход, через полсотни вдохов сравнялся с группой Вартуса. Он оглядел меня и скривился:
– Чего тебе снова? Глядя на тебя, я даже рад, что решил идти с первым братом. Не дай Небо мне бы в лагере сунули пяток таких как ты, гонять их по лесу. Да я бы взвыл!
– Таких, как я?
– Ага, таких же, как ты безголовых парней, которые с утра решают идти к Брату, а вечером разворачиваются. И так каждый день.
Я вскинулся:
– Да не собирался я больше прощения просить!
– Так я и поверил. Когда ты пришел в лагерь наглым щенком, то больше мне нравился.
Едва удержался от того, чтобы огрызнуться. Вместо этого протянул ладонь ватажнику. Ведь я и впрямь подошел по другому делу. Вартус мазнул взглядом по фиалу со звездой, буркнул:
– Мы уже заключили контракт.
– К дарсу контракт. Просто возьми его. Если у тебя под рукой будет такой шанс, то мне будет спокойнее. Не хватало ещё, чтобы на ваш лагерь кто-то наткнулся, пока меня нет рядом. Ты ведь не цепляешься за свое Возвышение?
Ватажник хмыкнул, принимая фиал. Вместе с этим я снял Указ с сестры, заставив её споткнуться и упасть носом в снег. Вышло забавно. Но так считал только я, если верить возмущенной мордашке Лейлы. Похоже, что меня может ждать ложка соли в вечернюю кашу. Неожиданно даже для себя я высунул язык, заставив сестру на миг выпучить глаза от удивления, прежде чем ответить мне тем же.
Я засмеялся, но смех длился не дольше вдоха, потому что идущий рядом Вартус остановился, подняв голову вверх. Тоже вскинул взгляд на гребень склона, где замерла передовая группа с Мириотом во главе. Рывок и, вздымая фонтаны снега, оказываюсь рядом с ними. Открывшийся отсюда вид мне не понравился. Лежащий впереди и левее на горизонте в туманной дымке Миражный оказался хорош. Вот только дело не в нём.
Когда Мириот говорил о том, что врагов, которые будут рассчитывать поживиться нашей добычей, наберётся много, он ничуть не преуменьшил. На снегу, в двухстах шагах ниже, расположились несколькими группами больше сотни встречающих. Впечатляющее число против наших трёх десятков. Вот только сейчас, после последних договоренностей с Волком, эта толпа – пустое. Больше меня интересует сколько из стоящих там достигли седьмой звезды. Стариков легко выделить из толпы по осанке, но что насчёт других, сильных, но ещё молодых, насколько окрашены их волосы под капюшонами теплых плащей?
Но расстояние слишком велико. Оглядывая чернеющие на снегу фигуры, я ничего не ощущаю. Просто фигурки. Фигурки, что встали между мной и семьёй. Преграда, которую мне нужно смести. Даже неплохо, что первых не нужно будет искать и мучиться в решении – нападать или не нападать.
– Какого гхырка они здесь забыли?
Или плохо? Мне хватило одного взгляда на ошарашенного Мириота, чтобы нахмуриться самому. Не говорил ли он, что этот выход – тайна Волков, о которой никому не известно, кроме него, отца и Амира? Но мне это не так уж и интересно. Бежать назад всё равно не имеет смысла, и я ответил Волку:
– Вот спустимся и спросишь.
Он скривился и махнул рукой, отдавая приказ ватажникам. Теперь я шагал в первом ряду, а взгляд скользил по встречающим от одной группы к другой. Они так стоят явно неспроста, а потому, что чужие друг другу, связанные лишь одной целью – нами.
Левая. Два десятка крепких мужчин с короткими мечами и дубинами, из-под тёплых накидок выглядывают кожаные дешёвые доспехи. Глаз тут и там замечает на одежде и броне следы починки. Их сильно потрепало, пока они дошли сюда. Два серьёзных противника и один старик, что… равен мне? Чуть сильнее меня? Не могу понять.
Правая группа. Самая большая и самая узнаваемая. Здесь почти пять десятков мужчин. Впрочем, замечаю и трёх женщин среди них. Кажется, невольная мечта Мириота, которую он как-то высказал мне, сегодня сбудется. Это Тигры. И вряд ли они, как группа наёмников Гряды, переживут потерю стольких сильнейших своих бойцов. Ведь без силы зачем они Ордену? Невольно сбылось и моё желание: увидеть старших Тигров. Тогда, после поражения Карто на Арене, они не стали продолжать повышать силу моих противников. Всего лишь предпочли отправить ко мне в лес убийц. Что же, они сами сегодня решили ограбить меня и дали возможность посчитаться с ними. Вот только как-то много среди них достойных противников, хорошую силу они сумели набрать под присмотром Ордена. Трое смогли взять преграду в семь звезд, а впереди стоят старик и крепкий мужчина старше Мириота.
Средняя группа объясняет то, как все остальные сумели сюда добраться. Мады. Проводники и те, кто тоже хочет урвать себе кусок чужой добычи. Не зря Вартус ушёл от них к Волкам. Возможно сейчас, перед схваткой, я предвзят, но Мириот прямо намекал в разговоре, что ни разу Волки не преследовали вышедших из Миражного. А Мады стоят передо мной. И многие из них и впрямь с Молотами Монстров. Ещё три явно седьмых звезды среди ватажников. Впереди же стоят четверо, двое из них старики один другого старше, третий парень старше меня лет на пять-шесть. Думаю, что здоровяк – это нынешний глава отряда, а с ним его сын, отец и дед. Вся сила ватаги Мадов без утайки. Что там говорил Гунир о ватагах? Если встретишь в лесу, то тебя не тронут, а помогут? Да. Я вижу, брат, вижу.
Мириот снова обернулся, глянул на меня. Губы его оказались сжаты так, что превратились в едва заметную нить. Много врагов у Волков, многое стоит на кону, многое не вышло у него завершить, многое зависит от меня. Пять вдохов, не меньше, глядели мы друг на друга. Наконец, Мириот отвернулся и вышел вперёд. Теперь все четыре группы походили друг на друга даже в деталях. Лишь ленты на плечах Воинов разных цветов.
– Ларс, ты всё же решился.
Я верно понял. Один из стоявшей перед Мадами четверки, широкоплечий мужчина усмехнулся:
– Мириот, давай без этих банальностей.
– Почему? Не приди ты сюда, ещё долгие годы вы бы оставались сильнейшей ватагой после моего ухода. А так…
Здоровяк перебил Волка:
– Ты всегда умел напустить тумана и заставить верить, будто Братья в два раза ниже, чем видят мои глаза, но в этот раз оставь свои слова. Сегодня будут говорить мечи и звёзды. Проведи ты в Миражном все четыре месяца, выйди пиковым Воином, и я бы отступил.
Мириот засмеялся, хлопая в ладоши, но собеседник лишь пожал плечами:
– К чему мне сейчас лгать? Так и было бы. Но… Ты взял лишь одну звезду, среди вас я не вижу Таори и Риквила. Вряд ли они решили двигаться через восточный выход, чтобы ударить нас сзади. Да и не сумеют. Ты потерял обе свои руки?
– Мечтай, – Мириот заложил руки за спину. – Лучше скажи, раз уж решил не лгать, почему вы ждали нас здесь? Откуда ты узнал об этом выходе?
Теперь рассмеялась вся троица, стоявшая впереди Мадов, а ответил старик, самый пожилой из них:
– А что, Ралк никогда не говорил тебе, откуда узнал о нём? Это знание он украл у нас, у Мадов. Разве что не догадывался – с того свитка мы успели снять копию.
Волк покачал головой, протянул, словно думая о чем-то:
– Слабо верится в такую чушь…
Здоровяк Ларс перебил его:
– Неважно. Мы торчим здесь уже месяц, ожидая от тебя любой хитрости, и я давно уже хочу домой. К делу. Волки слабы как никогда. То, что должно было сделать тебя сильным, уничтожило тебя и твой сильнейший отряд. Теперь моя очередь ставить условия, даже если я слабее тебя на звезду.
Мириот пожал плечами, по-прежнему стоя в своей вызывающей позе:
– Мне нечего отдавать. Я взял зелье и выпил его. Ты же знаешь, как мало людей получают награду в городе. Что ты возьмёшь с нас?
Ларс ухмыльнулся и с намёком взвесил свой Молот:
– Отвечу твоими же словами: ты же знаешь, как мало верят в таких делах на слово.
Волк тут же предложил:
– Пусть твой уважаемый дедушка заключит со мной контракт на правдивые ответы. Мы равны в Возвышении и…
Здоровяк захохотал, да так, что заглушил всё, что хотел сказать Волк:
– Контракт! Ха-ха-ха! С тобой?! Давно мы не виделись, я и забыл, какими могут быть честными твои глаза.
– Я никогда не обманул ни одного главу отряда, не нарушил…
– Мириот, уж я-то знаю, насколько ты изворотлив. Не удивлюсь, если впереди тебя шёл ватажник и кричал тебе, куда можно глядеть, а куда нет, чтобы ты потом вот с таким честным взглядом мог врать под любым контрактом. Не нужно. Сегодня вы все умрёте, и мы сами проверим ваши мешки.
Волк кивнул и выделил голосом:
– Все? Без исключений?
Я понял, ради кого он задал этот вопрос. Он ещё раз доказывает мне, что другого выхода нет. Зря боится. Едва увидев полосатые ленты Тигров, я понял, что здесь состоится сражение насмерть. Само Небо даёт мне шанс разрубить давние обиды.
Ларс кивнул:
– Сам понимаешь, только так.
– Поэтому взял с собой так много помощников? Даже удивительно, как вы после намереваетесь делить добычу? Эй! – теперь Мириот едва ли не кричал. – Как делить будете? Ладно Тигры, они хотя бы заходят в лес, а вы, теневики, как собираетесь вернуться в Гряду? Мадам достаточно отойти в сторону, и Звери всё сделают сами!
– Думаешь перессорить нас?
Здоровяк снова рассмеялся, а вот я во все глаза вглядывался в стоящих слева. Дарсов Гунир, дарсовы сплетники, что всегда называли сильнейшими в городе – восьмёрок. У жалких бандитов есть старик, что сильнее меня. Почему они здесь? Если Тигры ещё могли прийти из-за личной вражды с Волками, то эти точно ищут меня. Может, убитый мной прошлый глава теневиков Феус был сыном этому старику? Появился бы он здесь, будь тот простым его преемником?
Здоровяк оборвал смех:
– Не выйдет. Хватит разговоров. Умрите!
– Стойте! Стой, Ларс! Единственное, что мы нашли в городе, может убить вас всех. Не заставляй меня применять это! Все стойте на месте, или умрёте!
Здоровяк ухмыльнулся и махнул рукой, отдавая молчаливую команду.
Пришедшие за нашими жизнями молча потянули оружие из ножен. Во всех трёх отрядах. А я в который раз пожалел, что не умею создавать множество печатей. Попытаться наложить один общий Указ на таких сильных врагов будет ошибкой, возможно смертельной. Я прекрасно помнил, как потерял сознание с Муравьями в свой первый раз, когда полностью потратил дух. Мириот метнул в мою сторону взгляд, но я лишь едва заметно покачал головой. Рано. Не могу. Как никогда вовремя здоровяк Мад продолжил насмехаться над Волком:
– Хватит лжи. Выходи, проверим напоследок, так ли силён лучший из Волков? Попробуй стали моих братьев.
Он и впрямь шагнул вперёд, опережая своих людей, вместе с двумя ватажниками своего возраста. Руки главы, как оставшиеся в городе Таори и Риквил, второй и третий братья по ватаге?
Мириот потащил меч из ножен, насмешливо выкрикнул:
– Ты сам выбрал забвение для Мадов. Восьмерка, разумеется, без помощи ты со мной не справишься. Ты не мог этого сделать и тогда, когда мы были равны. Ищешь смерти?
Только сейчас, когда старики оказались за спинами своих людей, явно не собираясь сражаться в первых рядах, а большая часть врагов вошли в пределы моей досягаемости, я начал действовать. И я молчал о смерти, отправляя её к людям в тишине хрустящего под их ногами снега. Лишь трижды взмахнул рукой, бросая всё те же, послужившие один раз, кости. Смерть. Смерть. Смерть. Смерть. Смерть. Смерть… Меня качнуло, но на ногах я устоял, справившись с нахлынувшей слабостью, а почти пять десятков врагов упали замертво.
– Что за?.. Брат!
Здоровяк выругался и нагнулся к тому, что шёл слева от него. Мёртв. Нечего и проверять. Как мёртв и его сын, не достигший седьмой звезды. Теперь он замечает и его, рёв полон боли и ненависти:
– Ларимит? Ларимит!
Ты хотел натаскать сына на лёгкой добыче? Зря. Как там говорил Мириот? Если бы ты убил того, с кем я делил последний фиал у подножия Братьев, то все договорённости потеряли бы смысл. Что ж, совершив одну глупость, я не буду делать другую и пытаться остановить словами тех, кто слишком силен для Указов. Начав убивать, нужно довести дело до конца.
Рывок влево, старый, первого созвездия, три обычных неторопливых шага, Рывок к единственному оставшемуся в живых из пары теневиков, что стояли впереди и ощущались как серьёзные противники. Похоже, один из них был хорош в бою, но не успел преодолеть седьмой звезды, и Указ убил его. Звон стали и Пронзатель, оказавшись длиннее чужого меча, чиркает врага по бедру. Ярость.
И мы со старейшиной теневиков остаёмся одни. Вокруг лишь тела его подчинённых, чернеющие на снегу. Теперь, надеюсь, на теневом аукционе некому будет продавать украденные у учеников Школы возвышалки.
Правее ревёт Ларс, сшибаясь с Мириотом. Туда же мчатся те Мады, до которых не достал Указ, но они слишком слабы, чтобы доставить ему проблемы. Да и наперерез им несутся Волки, знавшие, что сейчас случится.
Развернуться. Лезвия, чтобы занять противника. Скользнуть ватажной техникой по снегу ближе к старику, который останавливает призрачные лезвия лишь поднятой ладонью и зло выдыхает:
– Щенок!
Да-да… Раскрученный под техникой усиления Пронзатель ударяет в осыпанную крошевом разрушенных Лезвий ладонь. И не пробивает.
Старик успевает лишь усмехнуться, глядя на остановленную на расстоянии локтя от его лица сталь, когда я отправляю энергию в меридианы. Ярость. Теневик вздрагивает всем телом, пятится назад, вскидывая вторую руку. Медленно. Я раскручиваю древко вокруг себя, пригибаясь под чужой техникой, разворот, удар снизу вверх в голову.
Эту Ярость старик пережить не сумел. Всё верно. Вот как оно ощущается – достаточно высокое Возвышение, чтобы не быть подвластным моему Указу и почти полное отсутствие опыта смертельных схваток – глубокое озеро, видимое до дна.
Я не задержался ни на миг над телами убитых. Мгновение и Шаги несут меня к месту основной схватки.
Там Волк Мириот теснит, осыпая десятками стремительных выпадов, Мада Ларса. Собрат того стоит в пяти шагах за его спиной, отбросив свой Молот, зажимая одной рукой рану на груди, вскинув вторую и ожидая возможности. Вот Волк сдвигается на полшага в сторону, и раненый Мад отправляет в него сгусток огня. Но и с клинка Мириота срывается узкий зелёный лист. Волк всего лишь шагает обратно, а вот раненому приходится едва ли не рухнуть на землю, пропуская чужую технику над собой. Но Мириот и не пытался задеть его. Лист, почти неотличимый от настоящего, уносится дальше, чтобы быть разрубленным тяжелым клинком Молота Монстров приближающегося к схватке глубокого старика.
Ещё одно Скольжение, отлично подходящее для снега, и я опережаю его, оказываясь точно между ним и раненым Мадом. Подошва сапога вминается в снег, и от меня уносится волна техники.
