– Всем привет! – Виктор зашёл в раздевалку своей бригады. На лице улыбка. Твёрдое уверенное рукопожатие. Всё как всегда. Есть только работа. А его переживания – никому не нужны.
– Что-то ты за праздники похудел, – Паша не сразу выпустил руку, вглядываясь в лицо. – Некому тебя кормить.
– Да я сам, кого хочешь, накормлю, – усмехнулся Виктор. Некому. Да. И ему кормить некого.
– Это да. Готовить ты умеешь, – признал Павел и покрутил в воздухе рукой. – Ещё и рецепты выискиваешь этакие…
Павел был, наверное, единственным, кого Виктор мог с чистым сердцем назвать другом. Несколько раз он приглашал его с семьёй к себе в гости. Виктор после учёбы так и остался в этом городе. Родные далеко. Жил он тогда один. Но это же не повод мучиться полуфабрикатами? Так и научился. Что там он готовил гостям?
Цыплёнок табака и, предварительно вымоченный от крахмала, картофель по-домашнему. Это первый раз. А второй – гуль-ханум из рубленой говядины. Третий… А вот третий готовила уже Ольга. Ладно. Не будем. Виктор отбросил лишние мысли.
– Но всё равно. Не видно по тебе десяти дней лежания на диване и поедания вкусностей. Чёрт! – шнурок рабочего ботинка не выдержал рывка и порвался. Оставил в руке растерянного Паши солидный кусок.
– Да я и не лежал, – Виктор отвязал со своей вешалки запасной шнурок и протянул другу.
– О! Спасибо. Не лежал, значит, – задумался над ботинком Павел. И возмущённо вскинулся. – Опять качаться начал? Обещал же, что меня возьмёшь?
– Обещал и возьму. Но я никуда не ходил, – отмёл подозрения Виктор.
И задумался. Почему бы и нет? Тоже хороший способ. Пока ты с железом считаешь повторы, тебе не до посторонних мыслей. Работа у Виктора не предполагала офисного сидения и каждый день оказывалась наполнена физическими нагрузками: хотя бы, пока кофры с инструментом донесёшь. Не везде охрана пускала машину на территорию. Не всегда находилась возможность подъехать вплотную. И Виктор оставался в неплохой физической форме. Объёмы почти не падали. Главное – не давать лишним калориям затягивать всё жиром. В бригаде не верили в такой простой способ.
Но иногда хотелось большего. Или всё же, приходилось нагонять ушедшее. Это, как и корпоративы, становилось всё более модным. И Виктор периодически ходил в ближайший спортзал. Хотелось бывать там чаще. Но, чтобы была отдача, рост показателей, мало одного желания. Нужен ещё и полноценный отдых до и после тренировки. А вот это, работа не всегда обеспечивала. Или быт. Виктору с этим разумеется проще: семьи нет. А вот Павел периодически загорался идеей походить в спортзал. Но через две – три недели, не получив быстрых результатов, остывал. Но Виктор считал, что и это идёт ему на пользу. Записи не врут.
– Давай посмотрим, как пойдёт работа, – решил Виктор. Он попробует отвлечься. И не быть в пустой квартире. – Ориентировочно – четверг. Сразу после работы. В «Режим».
– Отлично! – обрадовался Павел.
– Наро-о-од! – протяжно позвал Николаич. – Двигаем на инструктаж.
Виктор выходил последним. Окинул взглядом раздевалку. Всегда проще всё проверить самому, чем потом выслушивать нотации от Инночки или капать на мозги мужикам самому. Порядок. Все шкафчики закрыты. Виктор выключил свет. Теперь здесь так же темно, как и у него на душе.
Виктор с Павлом вышли из раздевалки в основной зал. Зеркальная стена со стойками гантелей. Пять беговых дорожек. Несколько десятков разномастных тренажёров. «Режим» не столь шикарен, как «Фитнес-град». Поменьше, пониже классом. Но ближе к дому Паши. А это уже немалый плюс. Его ждёт семья.
Павел уже достал телефон и принялся позировать у силового тренажёра. Виктор покачал головой и достал свой, но ему в нём нужны были заметки о тренировках.
– Что ты опять начинаешь морщиться? – заметил его гримасы Павел. И возмутился. – Я тебе сколько раз говорил – это новый образ жизни. Сейчас все так живут. Сделал что-то крутое – выложи. Увидел что-то необычное – выложи.
– Удалась яичница из трёх яиц – выложи, – подначил Виктор.
– Это ты утрируешь, – Паша обиделся. Притворно. Он был по жизни оптимист. Суметь обидеть его, ещё нужно постараться. – Тебе бы, вообще, стоило следовать веяньям века. Я на твоих мантах тогда столько лайков собрал! У!
– Мужику, что их рецепт выложил я и поставил лайк. Я-то здесь при чём? – Виктор пожал плечами. Определил для себя план занятия. И набрасывал себе плейлист пободрее. Чтобы рок, чтобы гитары, чтобы барабанщик от души стучал.
– Поставил бы ссылку на него и все довольны. Не понимаешь ты правил накрутки посетителей, – Павел сел на любимого конька и принялся с жаром размахивать руками. – А у тебя отбоя бы от девушек не было. Они все сейчас в соцсетях сидят. Шикарное время. Не нужно никуда бегать. Никого искать. Поставил инсту или вконтакте и листай фотки. Там и личики, и фигурки! Выбрал бы десяток на свой вкус.
– Мне бы одну, – грустно усмехнулся Виктор, на миг, теряя контроль над своей тоской. Ему бы одну. Ту, из кафе. Но она уже чужая. – Боюсь, с сотнями из инстаграмма я не справлюсь.
– Хе! Проблема! Расставил галочки – возраст, место жительства, чтобы далеко не бегать. Убрал всех брюнеток. И дело в шляпе.
– Хватит языком чесать, – сердце снова кольнуло. Убрать брюнеток? Он уже убрал. – Давай свой тренировочный дневник.
Виктор внимательно проверил рост результатов, освежил в памяти чужие тренировки прошлого года. Глянул на друга, прикидывая, насколько он сдал за эти два месяца.
– По дневнику откатись вот сюда. Ориентируйся на эти подходы. Как всегда – не рвись. Лучше недотрен, чем перетрен. Давай. Разминку. Ты на дорожку, я на вёсла. Потом меняемся.
Виктор в детстве начинал с простой качалки, в которой не было всех этих блестящих тренажёров. И до сих пор оставался последователем базовой тройки упражнений. Его ждал помост. Он и штанга.
– Даже не думай, – Виктор отогнал неопытного Павла, идущего по пятам. – Ты в Смита.
Двадцать минут разминки, сорок минут интенсивной нагрузки наполнили тело теплом и приятной истомой. И покрыли потом. А вот душа в «Режиме» нет. Печально. К хорошему быстро привыкаешь. Придётся терпеть до дома. Виктор лишь снял тренировочную одежду. Бросил её в сумку.
В своё время Виктор поставил себе стойку тропического душа. И сейчас наслаждался потоком падающих капель. Закрыв глаза, можно было представить себе, что зима, так ранившая его сердце, уже закончилась. Закончилась и слякотная серая весна. Наступило лето. Все печали и тоска остались позади. А он, как в детстве, попал под тёплый летний дождь. И нет ни забот, ни тревог взрослой жизни. И если ты остался один – это радость. И свобода. А зачем ему сейчас свобода? От кого?
Виктор стёр с зеркала осевшую влагу и мрачно осмотрел своё лицо. Щетина. Запавшие карие глаза. Похудевшее лицо. Завтра пятница и выходные. Пойдёт. Бриться желания не было. Восемь минут отсутствия мыслей не стоили затраченных на ритуал усилий.
Виктор выключил свет и лёг в кровать. Темнота. Перед сном Виктор достал из ящика проекционные часы. И сейчас нажал кнопку. Они чуть разогнали гнетущую тьму спальни. Виктор лежал и смотрел на тусклые красные цифры на потолке. Интересно, есть ли у неё такие часы? Смотрит ли она на них?
На телефоне зазвенел Cesium. Последний день рабочей недели начался. Шесть утра. На потолке едва видны цифры в полумраке утра. Сели батарейки?
Короткая суета утреннего ритуала. Огонь под чайником. Чашка. Ложка кофе и сахара. Кипяток. Накрыть блюдцем. Лента новостей в разделе «главное». В мире что-то взрывается, в Тунисе упал самолёт, какой-то скандал в московской тусовке. Фоторепортаж Виктор открыл и тут же свернул приложение. Чужие краски не принесли облегчения. Напротив. Счастье чужой жизни ударило в сердце. Как нож. Тоска счастливо зарычала. И добавила удар от себя. А ты отказался от своего счастья! И сгустила свои тени. Тьма.
Кофе всё из той же пачки: Виктору её хватало надолго. Но без прежнего аромата. Крепкий. Чёрный как смола. А тьму тоски ничуть не рассеял. И кофе горчил. Губ коснулся противный осадок. Виктор раздражённо поставил чашку в мойку. Подхватил телефон со стола.
– Давайте, давайте! Восточная линия 220 легла. Нас кидают на помощь городским линейщикам.
– Опять на принеси-подай попали, – скривился Серёга. – В такую грязь в поле лезть. Сейчас по уши будем!
Из зеркала смотрел изрядно заросший мрачный мужик. Не только Пётр волновался и выспрашивал, что случилось. Уже даже Николаич косился. Да и самому неприятно. Красивая бородка у Виктора не росла. Сейчас он ничуть не походил на плакатного Эмина. Провалившиеся больные глаза. Ввалившиеся щёки. Виктор оказался похож на старого, измученного жизнью, азербайджанца с рынка. К чёрту это бритьё. Завтра последний день. Пусть терпят. В понедельник начальник увидит чистые щёки.
Батарейки в часах теперь стояли новые. Алкалиновые. Но темноту спальни и они не разгоняли. Цифры на потолке почти не видны. Наверное, сломались. Китай. Теперь Виктор оставлял включённым свет на кухне. Так оказалось легче засыпать. Можно было смотреть не только на проекцию часов, но и на освещённый отдалённым светом проем двери. Смотрит ли она на часы по-прежнему? Тоска злорадно, его голосом прошипела. «Лучше бы ты спросил, есть ли у неё силы после мужа смотреть в кровати на время?» Теперь рычал Виктор. От ярости.
На телефоне зазвенел Cesium. Пора вставать. Завтра выходные. Снова один в квартире. Виктор задумался. Может попросить сверхурочной работы? На работе легче, чем одному. Нужно улыбаться и держать марку. Одному слишком тяжело. Тоска по упущенному шансу всё сильнее погружала его во тьму.
Ленту новостей Виктор даже не открыл. Телефон лежал на столе. Лишь время горело на его экране. Кофе отдавал кислятиной. На язык то и дело попадались крупинки. Виктор в раздражении выплеснул его в мойку. Схватил телефон. Сорвал лёгкую куртку с вешалки. И выскочил из дома.