Виктор глубоко вздохнул. Попытался успокоить бьющееся сердце. Нужно успокоиться. Огляделся. Почти ничего не изменилось. Только у подиума с аппаратурой появились новые светильники. Они спускались с потолка на длинных шнурах, образуя подобие приспущенного театрального занавеса. Неплохо.
– Я могу вам помочь?
Он слишком увлёкся осмотром зала. Даже не заметил того, кого с таким волнением ждал.
– Вера? – уточнил Виктор и получил подтверждающий кивок. – Вера, честно признаюсь вам. У меня не совсем обычная просьба. Я ищу знакомую. Через третьи руки, по чужим рассказам.
Собеседница подняла брови, продолжая дежурно улыбаться. Жгучая брюнетка с ярким макияжем. На пару лет младше Виктора. Красное форменное платье персонала. Множество колечек на руках. Она явно сомневалась в его словах. Да и вернувшаяся к бутылкам и стаканам девушка покосилась на него. Как раз тогда, когда он начал про знакомую. Виктор вздохнул.
– Да. Необычная, странная просьба, – он постарался выдать свою лучшую улыбку. Положил на барную стойку подарочный набор Шокоделики. Четыре вида бельгийского ручного шоколада с орехами. Золотая обёртка. Запах, слышимый даже ему. – Мне нужно узнать, какая организация заказывала 28 декабря вон тот угловой стол. И ещё – имя и телефон заказчика. Пожалуйста, Вера. Очень нужно.
Вера задумалась. Оглядела его внимательным взглядом. Серый хлопчатый приталенный блейзер. Платок и солнечные очки в нагрудном кармане. Белая рубашка. Верхние две пуговицы расстёгнуты. Механические часы на запястье. Светлые летние брюки. Бежевые мокасины. Девушка вздохнула и принялась что-то искать под стойкой. Виктор незаметно выдохнул.
– «Элком», – Вера подняла глаза от тетради. – Записывайте.
Отправная точка. Старик Архимед обещал перевернуть весь мир, если ему дадут опору. Виктору не нужно было так много. Остановить от падения себя. Свой крохотный мир.
До обеда он успел найти и съездить в сам «Элком». Шестнадцатиэтажная «свеча», возвышавшаяся у края Университетской площади. Строгий пропускной пост на первом этаже с электронной вертушкой и старичком-охранником. Зато фойе – находка для шпиона. Оно оказалось завешано стендами с фотографиями. Все фирмы, что занимали это здание. Всё руководство и ключевые специалисты.
На доске «Элкома» её не нашлось. Но висела куча других людей. Имена. Фамилии. Виктор щёлкнул камерой телефона. Снова вспомнил свои восемнадцать, слыша за спиной крики старичка. И сбежал с довольной улыбкой. Пока охранник выбирался из своего стеклянного скворечника к странному посетителю.
Теперь у него была куча имён и даже один телефон. За окном ещё не спустились тени вечера, а Виктор уже нашёл её. Не в распиаренной Павлом соцсети.
Оксана.
Виктор нерешительно застыл над телефоном. Сердце стучало. Рвалось из груди. Требовало. Тоска напомнила о себе. Поползла тенями. Хрипло смеялась. Ему хотелось окунуться в её жизнь. И было страшно. Ведь был ещё Он. Виктор никогда не видел Его. Но ненавидел. Иррационально. Бессмысленно. С тех самых пор, как тоска начала разговаривать с ним его голосом. И ничего поделать с собой не мог.
По квартире расползался полумрак. Виктор прошёл по квартире. Привычно включил везде свет. Поставил на плиту чайник. Заварил кофе. Сна и так ни в одном глазу. Что уж теперь. Телефон по-прежнему лежал на столе.
Он глядел в сгущающуюся темноту за окном. Обжигался, отхлёбывая из большой чашки. Старательно уговаривал себя. Он будет спокоен и бесстрастен.
Виктор вернулся за стол. Взял в руки телефон. На губах его замерла улыбка.
В квартире были только он, тоска и телефон. Это оказалось нелегко. Не вовремя она вернулась. Это глупо. Но… Виктор не хотел, чтобы Оксана видела черноту его тоски. Даже с экрана. Даже со старой фотографии. Через года.
Приложение. Профиль. Она оказалась младше его. Статус.
Самая большая загадка – жизнь, самое большое богатство – дети, самое большое счастье – когда тебя любят!
Виктор коснулся её фото. Будь счастлива. За нас двоих.
Её глаза оказались светло-карими с зеленью. Необыкновенными.
На многих фото она улыбалась. И даже так – в цифровом виде, её лицо светилось в эти моменты. Виктор с жадностью вглядывался в экран. С каждым новым снимком он находил в ней то, что всё сильнее влекло его к ней. Поворот головы. Длинные пальцы. Выбившаяся прядь.
Скрывать от самого себя не было смысла. Он любит её. Пусть и так странно – на расстоянии. Заочно. С первой улыбки.
А ещё…
У неё была дочь. Ярослава. Очень похожая на маму. Обещавшая вырасти красавицей. Чудесная красивая малышка с такой же волшебной улыбкой. Её фото тоже освещали душу светом и разгоняли тоску.
И муж.
Виктор заставлял себя отводить глаза. Не всматриваться в эти фото. Пролистывать их. Не вглядываться в того, чьё место хотел бы занять.
Но это оказалось сильнее его.
И тоска оживала. Тянула, было ослабшие, щупальца. Шептала.
Виктор был лучше. Сейчас он сам был не рад своей честности. Проще было бы, если бы он был хуже Его. И тогда ему бы оставалось лишь радоваться за Оксану.
Но…
Виктор выглядел моложе, спортивнее. Подтянутее. Без живота. Не опускал так глаза. Не вжимал голову в плечи. Не сутулился. Он даже был красивее Его. Как бы это не жалко звучало от другого мужчины. А ещё Виктора бесила Его улыбка. Ему чудилось в ней что-то гадкое и презрительное.
А главное – его глаза то и дело цеплялись за намёки на их жизнь и отношения. Они тут и там торчали на фото. И они ему не нравились.
Как по-хозяйски, пренебрежительно, закинул он руку ей на плечо, пригибая её этой тяжестью.
Сколько сумок она тащит от машины к костру.
То, что именно она катит коляску на фото.
Фирменная парка на нём и китайская бесформенная куртка на ней.
Злость кипела в душе. Стучала в виски. Сводила скулы. Отравляла горечью. Темнота в душе захлёбывалась хохотом.
Виктор отбросил телефон. Тот замер на самом краю стола.
Он думал – будет легче. Почему же так больно?
Стучали капли искусственного дождя в полумраке ванной. Свет горел только в коридоре.
Это уже случилось. И это не изменить. Это реальность его новой жизни. Он сам выбрал этот путь. Ему остаются лишь её глаза и улыбка. И экран телефона. Окно в её жизнь.
Уже немало для того, кто включает свет в квартире перед сном. Только нужно научиться закрывать глаза. Не видеть Его. Научился же он улыбаться? Всегда и всем.
Сегодня свет горел только на кухне.
Телефон. Профиль. Не в сети.
Ярко горели цифры на потолке. Два часа.
Спокойной ночи, Оксана.
Свет
На телефоне зазвенел Cesium. Ярко горели цифры на потолке. Шесть утра. Новая рабочая неделя.
Теперь у Виктора появился новый ритуал.
Утром – кофе, лента новостей.
Вечером – бритьё, её профиль.
В сети она появлялась обычно днём, с работы. Перепосты, новые записи, а тем более её фото, появлялись редко. Виктору хватало и этого. Он свыкся со своей тоской, загнал её в дальние уголки души. Когда становилось тяжело – листал старые снимки.
В телефоне появились две папки. Оксана. Яра. Он выучил их содержимое наизусть. Но это ничего не значило. Экран телефона разгонял темноту спальни. Улыбки его девочек – тени тоски.
Так и текли день за днём. Николаич перестал коситься и грозить медкомиссией. Павел выпытывать, что случилось. Зато регулярно приставал с вопросом об инстаграм. Виктор отшучивался.
Только на предложения о новых знакомствах он стал реагировать агрессивно. В первый раз напугал не только собеседницу. Но и себя.
– Витя! – догнал его оклик.
Он поморщился. Ведь почти зашёл в раздевалку. Вздохнул под насмешливыми взглядами бригады. Развернулся. Закрыл за собой дверь.
– Да, Катя? – её он знал хорошо. Именно она выдавала ему справки для налоговой.
– Вить, – девушка заглянула ему в глаза. Состроила умильную рожицу. – У подруги машина стала чихать. Поможешь молодой, красивой? Глянешь, мастера посоветуешь?
– Извини, Катюш, – Виктор улыбнулся. Предложил. – Давай, я тебя адрес мастерской дам. Мне там понравилось. Сама ей скинешь?
– Вить, – Катя сморщила носик. – Ну что там она поймёт? Ей же лапши на уши навешают. Чего ты? Я у Пашки уточнила – никого у тебя нет сейчас. Познакомьтесь. Ты отличный парень. Она хорошая девчонка. Пропадает. Вечно какие-то козлы у…
– У Пашки уточнила? – он попытался сдержаться. Вдохнул. Задержал дыхание. Не смог. Зло выдохнул. И повысил голос. Катя на глазах бледнела. – Нашла знатока! За меня всё решили? На полставки в разводчики устроился? В следующий раз без меня – меня жените! Благодетели! А меня…
Дверь за спиной открылась. Выскочил Павел. Открыл было рот. Встретил взгляд Виктора. И замер. В раздевалке стояла тишина. Все прислушивались.
– Дверь закрой! – Виктор задавил в себе злость. Скрутил её в узел. Отдышался. Уже нормальным тоном попросил. – Хватит пытаться устроить мою жизнь. Катя – извини. Девчонку – жаль. А я – сам разберусь.
– А машина? – пискнула Катя за спиной.
– Вот, – Виктор для надёжности ткнул пальцем. Он эту мастерскую тоже знает. У него адрес возьмёшь.
Виктор вошёл в раздевалку. Спокойно обвёл взглядом товарищей. Никто ничего не спрашивал. Он благодарно кивнул и шагнул к шкафчику. Виктор хотел домой. К своему личному окну. К несбывшемуся счастью. К своей тайне.
Телефон. Профиль. Статус.
Не знаю как у нормальных людей, а у меня – пришла с работы домой, моргнула и снова на работу!
Работа. Семья. Дом. Яра. Конечно, она устаёт. У него нет и половины. А он всё равно на людей срывается. Нехорошо вышло. Надо бухгалтерии торт купить. Виктор нажал иконку вацапа.
– Извини. Не бери в голову. Осень близится – обострение. В пятницу давай в зал.
– Так ты психический? – смайлик пучил глаза. – Замётано!
Виктор смотрел в потолок. Береги себя, родная. Спокойной ночи. И пусть она будет для тебя долгой. Отдыхай.