Наконец дверь открылась, и седой хирург сказал: «Мы сделали всё возможное, и теперь жизнь вашего брата вне опасности, но он впал в кому и неизвестно, когда мы сможем его вывести из этого состояния». В полном отчаянии Константин вернулся домой. Совершенно измученный и опустошённый, он упал на кровать и тут же заснул: дало себя знать многочасовое бодрствование.
Он проснулся от громкого стука в дверь. Это была полиция. Его арестовали и долго допрашивали. Через несколько месяцев был суд. Константин получил условный срок: адвокатам удалось убедить судью, что он действовал в состоянии аффекта.
После того, как его отпустили из-под стражи, Константин тут же отправился в больницу узнать последние новости. Оказалось, Алексей из комы вышел, но ничего не помнит и никого не узнаёт. Тогда он бросился на поиски Алины в надежде, что её появление поможет восстановить брату память, но девушки нигде не было: якобы приходила она однажды в больницу, выскочила из палаты вся в слезах и больше не появлялась. Наверное, всё произошедшее стало для неё слишком серьёзным испытанием.
Константину удалось узнать лишь то, что она закончила университет и уехала работать в Швецию. Немногочисленные родственники Алины тоже не смогли или не захотели сообщить о её местонахождении. Он пытался отыскать её по официальным каналам через посольство, но и там потерпел неудачу.
Константин уволился из института: постоянно встречать сочувственно-осуждающие взгляды сослуживцев было невыносимо. Он нашёл работу в другой научной лаборатории, но слухи о его истории с братом дошли и туда – ему вновь пришлось уйти. С тех пор Константин Иванович перебивался случайными заработками: репетиторством, написанием статей и переводами.
Он не терял надежды найти Алину, продолжая рассылать запросы в официальные инстанции. А ещё он стал ежедневно ездить в метро: всегда в одно время и тем же самым маршрутом, где он когда-то её встретил. Он каждый раз садился в один и тот же вагон: второй с головы поезда. Именно там они познакомились. Константин не мог объяснить, зачем он это делает, но отчего-то точно знал, что должен поступать именно так. Это вселяло надежду. Это давало смысл. Это стало покаянием.
Закончив рассказывать, мой собеседник замолчал и задумался. Я тоже не знал, что сказать. Успокаивать и говорить, что всё наладится, было глупо. К счастью, была моя остановка. Мы тепло попрощались, и я пожелал ему удачи. Он в ответ лишь улыбнулся растерянно и беззащитно. А я впоследствии постоянно ловил себя на том, что не перестаю думать об этой истории.