Хорошая книга,рассказывает очень реальные вещи,по мне хоть автор и говорил про лошадей,но он имел в виду людей и их иногда не оплачеваемый труд
Maht 7 lehekülgi
1885 aasta
Коняга
Žanrid ja sildid
Одно из лучших произведений Салтыкова -Щедрина. Классика. Тонкий юмор с глубоким философским смыслом. Миниатюры Салтыкова-Щедрина не устаревают. Рекомендую.
Грустное, правдивое и образно ёмкое повествование Михаила Евграфовича, столь досконально знавшего нужды русского народа, хоть и называется социальной сказкой, но более близко к стихотворению в прозе.
Продолжая традицию И.А.Крылова высказывать свои мысли эзоповским языком, писатель одновременно рисует сразу две картины. Одну о судьбе замученного ежедневным непосильным трудом коняги и его хозяина, не менее замученного крестьянина, а другую о судьбе русского народа, который хоть и перестал к тому времени быть крепостным, но от этого много лучше жить на стал.
Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его существования; для нее он зачат и рожден, и вне ее он не только никому не нужен, но, как говорят расчетливые хозяева, представляет ущерб. Вся обстановка, в которой он живет
Природа у писателя не приносит ни малейшего эстетического удовольствия. Поле воспринимается не как плод труда человеческого, а лишь как неимоверное однообразное испытание, не приносящее никакого удовлетворения. Коняга лишь собирает свои последние силы, чтобы не упасть посреди него.
Для всех природа - мать, для него одного она - бич и истязание.
Неделимы крестьянин и коняга в жизни своей безрадостной. Нет у них иного жизненного пути, ни на что они более не годны как возрождать каждый год поля. Но для кого? Но почему они бедны до крайней точки существования?
Из века в век цепенеет грозная, неподвижная громада полей, словно силу сказочную в плену у себя сторожит. Кто освободит эту силу из плена? кто вызовет ее на свет? Двум существам выпала на долю эта задача: мужику да Коняге. И оба от рождения до могилы
Для контраста и для сравнения писатель нам показывает жизнь Пустопляса (и имя-то какое точное!). Не пашет он поля, не напрягается до невозможности, не живёт он впроголодь, не спит на земле холодной.
Пустопляса в теплое стойло поставили, соломки мяконькой постелили, медовой сытой напоили и пшена ему в ясли засыпали; а Конягу привели в хлев и бросили охапку прелой соломы: "Хлопай зубами. Коняга! А пить - вон из той лужи".
А потому и смысл потаённый у этого произведения гораздо глубже и шире. Салтыков-Щедрин противопоставляет безрадостной судьбе русского крестьянства весёлую и беззаботную жизнь богатых Пустоплясов. Так было тогда. Так есть и сейчас. А будет ли иначе? Но пока всё по - прежнему!
Упирайся, Коняга! Вот у кого учиться надо! вот кому надо подражать! Н-но, каторжный, н-но!
Jätke arvustus
Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его существования; для нее он зачат и рожден, и вне ее он не только никому не нужен, но, как говорят расчетливые хозяева, представляет ущерб. Вся обстановка, в которой он живет, направлена единственно к тому, чтобы не дать замереть в нем той мускульной силе, которая источает из себя возможность физического труда. И корма, и отдыха отмеривается ему именно столько, чтоб он был способен выполнить свой урок. А затем пускай поле и стихии калечат его — никому нет дела до того, сколько новых ран прибавилось у него на ногах, на плечах и на спине. Не благополучие его нужно, а жизнь, способная выносить иго и работы. Сколько веков он несет это иго — он не знает; сколько веков предстоит нести его впереди — не рассчитывает. Он живет, точно в темную бездну погружается, и из всех ощущений, доступных живому организму, знает только ноющую боль, которую дает работа.
Вот уж именно дело мастера боится!
Пыльный мужицкий проселок узкой лентой от деревни до деревни бежит; юркнет в поселок, вынырнет и опять неведомо куда побежит. И на всем протяжении, по обе стороны, его поля сторожат. Нет конца полям; всю ширь и даль они заполонили; даже там, где земля с небом слилась, и там все поля. Золотящиеся, зеленеющие, обнаженные — они железным кольцом охватили деревню, и нет у нее никуда выхода, кроме как в эту зияющую бездну полей. Вон он, человек, вдали идет; может, ноги у него от спешной ходьбы подсекаются, а издали кажется, что он все на одном месте топчется, словно освободиться не может от одолевающего пространства полей. Не вглубь уходит эта малая, едка заметная точка, а только чуть тускнеет. Тускнеет, тускнеет и вдруг неожиданно пропадет, точно пространство само собой ее засосет.
Arvustused
3