Loe raamatut: «Большой Кыш»

Мила Блинова

Font:

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство АЗБУКА®

* * *

Моим сыновьям

Глава первая
Вверх по холму

Три Закона кышей.

Кому в сосульке сладко спится?

Здравствуй, Моё Дерево!

Вот он каков, Бяка, – гадкий, но чистый.

Как построить кышу дом?

Кыш Тука влез на камень и осмотрелся. Слева простирался бескрайний лес под названием Большая Тень. Справа скалилась острыми зубами каменная гряда, за которой, устремясь к небу, высился холм Лошадиная Голова. На его вершине виднелась небольшая роща, называемая кышами Маленькой Тенью. В центре рощи бил родник Плюхи-Плюхи-Бульк. От него к подножию холма юркой змейкой сбегал ручей Шалун. Даже с высоты огромного камня, на который забрался Тука, нельзя было разглядеть ни родник, ни ручей, но, прислушавшись, можно было услышать их оживлённую болтовню. Они наперебой радовались приходу весны, солнцу и теплу.

Взгляд кыша выхватил огромный Дуб, стоявший особняком, в стороне от рощи. Для Туки это дерево не было просто деревом, оно было… Тукиным Деревом. В корнях этого Дуба располагалась Тукина хижинка. Между кышем и Дубом завязалась крепкая дружба. Они уважали и любили друг друга. Всю зиму кышу снился один-единственный сон: самый уютный, самый тёплый на всём белом свете домик и самое красивое во всём мире дерево.

«Надо проведать мою хижинку. Вдруг она ещё никем не занята и я смогу опять в ней поселиться? – подумал кыш без особой надежды. – Пойду посмотрю».

Легко сказать «пойду»! Забраться на холм было делом непростым. Его основание опоясывала кольцом острозубая каменная гряда. То, что она защищала кышей холма от проникновения хищников, было большой удачей. Сейчас гряда стала непреодолимой преградой для самого Туки.

Кыш задумчиво почесал за ушками и неожиданно вспомнил приёмчики назойливых блох. Немного поразмявшись, он подобрал гибкую ветку ивы, разбежался, воткнул её в набухшую мокрую землю и сильно оттолкнулся задними лапами. Ветка пружинисто разогнулась, кыш перелетел через первый камень. Потом он повторил прыжок ещё раз. И ещё. И ещё… Двигаясь таким блошиным образом, смельчак сумел-таки одолеть серьёзное препятствие, непроходимое для зверя. Но как оказалось, вполне проходимое для маленького кыша, который привык всегда и везде лезть напролом.

Наконец последний камень остался позади. Крошечное розовое существо кое-как приземлилось, подставив земле то самое мягкое местечко, на котором рос бурый хвост-пушок. Наличие этого «смягчающего» обстоятельства обеспечило кышу мягкую посадку. Скакать блохой было непросто. Тука запыхался. Его лапы онемели от усталости. В глазах рябило. Но, несмотря ни на что, кыш был весьма доволен собой.

С трудом переводя дух, он присел на свиток берёзовой коры и несколько минут отдыхал, стараясь не задрёмывать: глупый соня – лёгкая добыча для хищника. Кышу всегда надо быть настороже. Чтобы выжить, он должен по нескольку раз в день повторять Первый Закон: «Никогда не спи вне дома – запросто можешь стать чьим-то обедом».

Тука опять взглянул на Дуб. Рядом с ним кыш находился бы в безопасности. Нет, Тука не был слабаком и паникёром. Кышам вообще несвойственно малодушие. Кыш – разумный трус. А такая трусость, как известно, признак не слабости, а ума. Но хватит рассуждений. Нельзя делать дело наполовину. Пора отправляться дальше, к своему домику и надёжному укрытию. Ум умом, храбрость храбростью, а вороны тоже не промах. И поесть любят.

Тука глубоко вдохнул и запетлял вверх по склону мелкими перебежками от одного снежного островка к другому.

Наткнувшись на поваленный ветром клён, он стал двигаться вдоль дерева – так было безопаснее, потом юркнул под навес из сухих веток, огляделся и вдруг… вспомнил это место. Да-да, именно здесь прошлой осенью впал в спячку его друг Хнусь!

Тука обежал клён – никаких следов. Тогда он забрался под лежащее дерево и радостно вздохнул. В том месте, где ствол разветвлялся, висела гроздь толстых сосулек, в одной из которых с блаженной улыбкой, головой вниз спал Хнусь. Тука не стал его отколупывать. «Нельзя будить спящего брата!» – так гласил Второй Закон кышей.

– Спи сладко, Хнусь, пока солнышко не пощекочет тебя. Хитрец, ты нарочно забрался в тень, чтобы обмануть весну и поспать подольше, – толково придумано! – прошептал с улыбкой Тука. И начал собирать обломки коры и сухие прутики. Он складывал их кучкой под Хнусем, бормоча себе под нос: – Когда сосулька подтает и ты, дружище, из неё вылупишься, твоё приземление будет мягким.

Закончив дело, Тука хотел отправиться дальше, но вспомнил Третий Закон: «Проснулся после спячки, первым делом замаскируйся». И старательно вывалялся в земле, став похожим на комок грязного снега.

До вершины холма оставалось совсем немного.

Не прошло и четверти часа, как путешественник, отдуваясь и охая, привалился бочком к своему дереву – большому крепкому Дубу.

– Здравствуй, Дерево! – прошептал кыш.

В ответ Дуб взмахнул ветвями и зашуршал прошлогодними, несброшенными листьями. Тука прижался к шершавому стволу бурым меховым животом и, раскинув лапы, распластался по коре, пытаясь взять у своего могучего друга немного живительной силы.

– Ты хорошее, ты тёплое и ласковое, ты – Моё Дерево. Помнишь меня? Это я, Тука. Прошлой осенью я заснул рядом с тобой. Но то ли осенним дождевым потоком, то ли снежным оползнем меня снесло вниз, и я вытаял за каменистым полем, в Большой Тени. Сколько там деревьев: разных-разных, без счёта, с крепкими корнями – выбирай для хижинки любое. Но я вернулся, вернулся потому, что там не было тебя, Моё Дерево.

Погладив лапой выпуклую кору, слегка нагретую мягким апрельским теплом, маленький кыш двинулся вокруг дуба, вспоминая каждую мелочь. Вот корень, выгнутый дугой, круто ныряющий в землю. Ямка. За ямкой кочка. Второй корень – с приподнятым узловатым коленом, припорошенным бурыми листьями соседей – ясеней и каштанов. И наконец, третий, закладывающий полупетлю и делящийся надвое. Именно здесь стоял прошлым летом его, Тукин, дом.

Теперь домика не было.

«Ай-ай-ай! – подумал Тука. – Чего только не бывает на свете! Здесь стоял мой дом, а теперь его нет. Кто же его разрушил?»

Кыши – народ спокойный и миролюбивый, но в семье, как говорится, не без урода. В Маленькой Тени имелось два негодника: Гнус и Бяка. Гнус даже в самом наигнуснейшем настроении не смог бы разрушить каменную хижинку. Он был слишком хлипким кышем: страдал аллергией на добрые дела и изнурительными приступами лени. Но если это сделал не Гнус… тогда это сделал Бяка – больше некому.

Бяка, крупный вредный кыш, обожал ссоры и потасовки. У таких нет друзей, но много врагов. Они все кыши-одиночки. В общем, Бяку было бы легко назвать плохим, но, удивительное дело, рядом с грубостью и обидчивостью в Бяке уживалась одна приятная черта характера: Бяка был до чрезвычайности чистоплотен. Нет, все кыши были не прочь помыться, но этот просто помешался на гигиене. За ушами у него хранился порядочный запас зубочисток. В кармашках малиновой жилетки лежали чистые носовые платки. А в носках покоились нежные, ухоженные пятки. Вот каков был этот Бяка: гадкий, но чистый.

Тука недоумевал: «Бяка разрушил мою хижинку. Но зачем ему это понадобилось?» Кыш с горечью осмотрел руины, подобрал осколок слюды от окошка, сложил в кучу разбросанные камешки и приступил к работе.

Обычно на месте будущей хижинки маленький строитель рыл глубокую яму и заполнял её ветками, корой, шишками, пересыпая торфом. Сверху настилался пол, сплетённый из прутьев. Пол был с подогревом: палки и шишки под ним медленно гнили, выделяя тепло. Далее кыш складывал из крупных камней фундамент, а на нём, из камешков поменьше, возводил стены. У каждого кыша был свой секрет приготовления строительного раствора для кладки: кто-то замешивал в него паучью шёлковую нить, кто-то толчёные заячьи «орешки». Но главной связующей раствора всегда была кышья слюна, очень клейкая и крепкая при схватывании.

Тука работал терпеливо и старательно. Стены вышли ровными, а окошки – аккуратно круглыми. Как этого добиться, кыш додумался позапрошлой весной. При строительстве дома он случайно оставил на начатой кладке свиток бересты и, забывшись, обошёл его камнями. Когда раствор застыл, Тука опомнился, вынул бересту и обомлел: какой аккуратный получился проём! Оставалось лишь вставить кусочек слюды, и окошко было готово.

Тука поделил дом перегородками и сложил очаг. Самая тёплая и светлая комнатка хижинки по традиции осталась незанятой. Размножались кыши, как утконосы, яйцами. Для них яйцо было не только звеном в продолжении рода, оно было символом кышьего мироздания, началом всех начал, кышьей светлой мечтой. Поэтому каждый из них, и Тука тоже, надеялся, что когда-нибудь создаст семью и в этой комнатке будет лежать яйцо.

Глава вторая
Кыши – это кыши

Большая Тень и Маленькая.

Кыши, кто они?

Всё по Закону!

Главное – яйцо

Солнце грело всё сильнее, и маленькие кыши один за другим стали вытаивать изо льда и снега.

Кыши не гномы и не лесовики. Кыши – это кыши. Смешные розовопушистые существа. Сообразительные и безобидные. Чрезвычайно любознательные, подвижные и общительные. Они ужасные шалуны. Их жизнь доверху наполнена разными событиями и приключениями.

Кыши прячутся в глубине бескрайних лесов. Так как спугнуть кыша – плохая примета, люди обходят их стороной. Никто не знает, откуда они приходят и куда уходят. Непонятным образом в самых тихих уголках леса вдруг появляются обширные кышьи поселения. Именно поселения, потому что малыши не живут поодиночке – вместе веселее и безопаснее. Весной они встраивают в корни больших деревьев свои хижинки и живут в них до поздней осени. Их жилища не только уютные и аккуратные, но весьма крепкие и надёжные. Неудивительно, что мелкие грызуны и другие обитатели леса с нетерпением ожидают осенних заморозков. Как только кыши начинают впадать в спячку, змеи, бурундуки, мыши и прочие хитрюги без тени стыда захватывают их опустевшие домишки. Однако кыши-неудачники не ропщут на судьбу и отстраиваются весной заново.

Небольшая колония кышей, о которой пойдёт речь, давным-давно поселилась у подножия холма Лошадиная Голова, в живописном лесу под названием Большая Тень. Колонией управляли пять мудрых Старейшин, хранителей Свода Законов. Законы кышам были необходимы для того, чтобы не перессориться из-за ерунды. Честно признаться, мы, люди, вначале дружно о чём-то договариваемся, но когда доходит до дела, так и норовим поступить по-своему. В природе же всё не так, в природе всё ЗАКОНомерно. У кышей, её послушных детей, тоже во всём царили порядок и единодушие. Их жизнь текла размеренно и чинно, а споры быстро заканчивались мировой.

До недавнего времени кыши жили все вместе в Большой Тени. Но старый кыш Ась с несколькими кышатами отделились от племени, перебрались через каменную гряду и поселились наверху холма в небольшой рощице, названной ими Маленькой Тенью. Как и почему так случилось, вы узнаете немного позже. Наберитесь терпения.

Глава третья
Первое чаепитие

Дела житейские

Дысь – кыш по прозвищу Белая Жилетка.

1 + 2 + 3 = Дысь, Сяпа, Бибо, Люля, Слюня, Хлюпа.

Сяпа – тот ещё везунчик, а Люля – плут

В неотделанной хижинке было прохладно. Слабое весеннее солнце не могло быстро прогреть её каменные стены. Отовсюду тянуло морозной сыростью. Тука поднялся с деревянного топчана и, зябко поёживаясь, подошёл к слюдяному окошку. Оно заиндевело, поэтому ничего не было видно. Зубки Туки стучали от холода, лапы коченели на холодном полу.

«Надо было застелить пол не только прутиками, но и тростником, – мысленно ругал себя Тука, подпрыгивая на месте, чтобы согреться. – Когда вытает старый Ась, попрошу его связать мне толстые-претолстые носки, а то в морозное утро опять в спячку тянет. И угораздило меня проснуться в этом году раньше всех. Ничего, вот объявятся другие кыши, сразу станет веселее! Вместе и холод не страшен!»

Чтобы скоротать время, Тука занялся хозяйством: подправилсложенный наспех очаг, натаскал в дом прутьев, шишек для растопки и утеплил чердак сухой прошлогодней травой. Потом пошёл в рощу и достал из тайника, куда на зиму кыши прятали все свои «сокровища», Амулет – прозрачный камень-окатыш. При помощи него можно было поймать солнечный луч и разжечь огонь. А ещё Тука взял из тайника кое-какую посуду и сушёную провизию на первое время, сложил всё это в котомку и приволок в новую хижинку.

Не успел Тука развести в очаге огонь и подвесить котелок с водой, как в дверь домика нетерпеливо постучали:

– Пустите в дом! Меня преследуют! За мной погоня!

В такой ситуации медлить нельзя. Хозяин быстро отодвинул деревянный засов и отворил дверь. В домик ворвался и быстро заперся изнутри встрёпанный кыш в исключительно грязной жилетке. Тука хорошо знал всех обитателей холма, но этот малыш, вымазанный глиной с хвоста до чубика, был Туке незнаком.

– Грачи! – проговорил гость, с трудом переводя дух. – Эти хулиганы собираются в стаи и гоняют бедных, ещё заспанных кышей по всему холму. Что за развлечение – мучить маленьких? Разве грачи питаются кышами? Вороны – да. Эти жрут что ни попадя. Без разбору. Но грачи – никогда. Ошалели, наверное, от солнца.

– Извини, что перебиваю, кыш, – вежливо заметил незнакомцу Тука, – но лучше не нарушать весеннюю церемонию знакомства. Сначала представиться и полобуниться. А уж потом беседа. Меня зовут Тука.

– Виноват, виноват. Ты прав, спаситель. – Кыш галантно шаркнул задней лапой. – Моё имя – Дысь, прозвище – Белая Жилетка. В Большой Тени у меня одного жилетка белая, поэтому там меня знает каждый. А здесь… я никого не знаю, никто не знает меня. Такой вот странный поворот судьбы: зазимовал дома, на кочке, а проснулся в ямке, на чужбине.

– Это не чужбина. Это холм Лошадиная Голова. Я слышал о тебе… Белая Жилетка. – Тука подозрительно покосился на очень грязную одёжку гостя.

– Маскировка, – пояснил Дысь.

Они вежливо улыбнулись друг другу и, как того требовал обычай, полобунились.

– Может, пойдём посмотрим, как там другие кыши? – предложил Тука.

– Пойдём! – согласился тот.

Но они не успели сделать и шагу.

Дверь снова распахнулась. В хижинку вломились два чумазых перепуганных кыша – большой и маленький. Большой, как слепой крот, заметался по домику. Наткнувшись на тёплый очаг, он прижался спиной к его стенке, согревая замёрзший хвост. Маленький, упав на пол мордочкой вниз, так и остался лежать без движения.

Тука и Дысь спокойно ждали. Они понимали, как важно кышу прийти в себя перед церемонией знакомства, и деликатно предоставили визитёрам время, чтобы освоиться. Между тем хозяин дома исподтишка, с любопытством разглядывал новоприбывших. По Закону бело-розовые кыши, вытаивая изо льда и снега, пачкали шкурку грязью, чтобы стать незаметными для хищников. Эти двое замаскировались прекрасно. Даже родные мамы не смогли бы распознать в этих грязных комочках собственных чад.

Тот кыш, что побольше, замер, прилипнув к очагу, и тихо посапывал от удовольствия. От него валил пар. В это время на полу ожил второй кыш – маленький. Балансируя на животе, он быстро завертел всеми лапами. В хижинке поднялся лёгкий ветерок. Картина была забавная, и у Туки весело защекотало в носу. Но он сказал себе: «Стоп! Стыдно смеяться над своими собратьями. Это хуже, чем совершать нелепые поступки самому!» И отвернулся, проглотив улыбку.

После энергичной «разминки» маленький незнакомец встал с пола и, как лунатик, вытянув вперёд лапы, не открывая глаз, пошёл на тепло очага.

– Бибо, – сказал он жалобно, – ты уже обсох, теперь моя очередь. – Услышав это, его приятель, не сделав ни шагу, просто-напросто отвалился от тёплой стенки и упал на пол, а маленький пристроился на его место.

Теперь хозяин узнал эту парочку. Это были его давние знакомые, можно сказать, друзья – Бибо и Сяпа. Не теряя времени, он занялся приготовлением чая. Церемония знакомства продолжилась за столом, когда домик заполнил аромат напитка, приготовленного из душистых ивовых почек.

– Кто не знает, меня зовут Бибо, а малыша – Сяпа, – сказал крупный кыш. – Прошлым летом мы с Сяпой жили по соседству, на разных берегах ручья. А немного ниже по течению жили братья-близнецы Хлюпа и Слюня. Знаете таких? Они с утра до ночи спорили и тузили друг друга из-за всякой ерунды. Держу пари – нет на свете более вредных и сердитых братьев. Именно поэтому другие кыши обходили их дом стороной. Кому охота водиться с лодырями, вечно спорящими, чья очередь мыть посуду? Из лени всегда вырастает грязь. Слюня с Хлюпой стали такими чумазыми, что их можно было перепутать с навозными «орешками».

Тука хихикнул и вопросительно посмотрел на Сяпу, ожидая ответной реплики, но тот молчал. Изредка прихлёбывая горячий чай из большой глиняной кружки, малыш о чём-то размышлял, печально глядя перед собой. Бибо счёл необходимым пояснить:

– Не волнуйтесь, Сяпа часто молчит. Когда молчит, он думает. Как раз сейчас ему есть о чём подумать – зимой он потерял свою любимую панаму. Красивая была панама, большая. Ась сплёл. Сяпа её три года носил и каждую осень впадал в ней в спячку. А когда терял, обязательно находил. Даже самому удачливому не может везти постоянно, Сяпа же неудачник из неудачников. К Асю не ходи: или какая-нибудь ворона утеплила панамой своё гнездо, или сгнила панама во время зимовки прямо на Сяпиной макушке. Чему удивляться, вещь-то не вечная.

Все понимающе переглянулись, а Сяпа вздохнул.

К вечеру в хижинке объявились ещё три холмича: Люля – маленький кыш-хитрован, неоднократный победитель состязаний на Поле Брани, и братья-близнецы Слюня с Хлюпой – те самые, про которых рассказывал Бибо. Люля, врунишка и плут, умудрился во время спячки сохранить свои игральные шишки-камешки. Чуть отогревшись, он ловко обжулил в них приятелей. О, этот жадина никогда не играл «на просто так», а всегда «на что-то». Считайте, Сяпе просто повезло, что панаму он успел потерять до этого. Дысь проиграл Люле свою грязную белую жилетку, Бибо – берет, в котором зимовал, а Тука – осколок слюды, который, к счастью, ещё не успел стать окошком. Наконец, вволю наигравшись, вся компания стала укладываться спать. Кыши натаскали в хижинку сухой прошлогодней травы и листьев, взбили каждому по уютному гнезду-постельке и тут же уснули.

Глава четвёртая
Когда друг в беде

Утренняя болтовня.

Страшное происшествие с Хнусем.

Будить кыша до срока – плохая примета.

Ох уж этот Бяка!

Пока с холма сходила вода, все кыши продолжали квартировать у Туки. По утрам, завтракая салатом из первоцветов, они обсуждали важные кышьи проблемы.

– Ну и кто мне скажет, почему во время спячки кышам снятся хорошие, сладкие сны, а после спячки – пресные или горько-кислые? – хрустя примулой, осведомился Тука.

Чтобы сосредоточиться, он вытянул под столом задние лапы и тщательно почесал одну о другую. Этому Туку научила большая навозная муха.

Дысь, в отстиранной белой жилетке, которую отыграл накануне у Люли, повёл пушистыми усами, хлебнул брусничного чая и важно поддакнул:

– Именно так, кыши, именно так. Сегодня мне приснился пренеприятный сон, в котором большой задастый синий заяц расселся на верхушке нашего Дуба и жрал с него сосновые шишки. Заяц был очень большой и очень синий, но странно не это. Скажите, откуда на Дубе взялись сосновые шишки?! Брррр! Какая гадость! Приснится же такое!

Кыши пооткрывали рты от ужаса, и Сяпа, как самый пытливый из них, тихо, почти беззвучно, спросил:

– А ты, Белая Жилетка? Что в это время делал ты?

– Неуместный вопрос. Разве у меня был выбор? – нахмурился тот. – Подметал за ним шелуху, что же ещё?

Кыши одобрительно закивали – чистота у них стояла на первом месте. Все налили себе ещё по чашке чаю и дальше чаёвничали молча. Впрочем, Люля разок нахально заикнулся о том, что Туке не мешало бы отдать ему проигранную слюду, но прикусил язык под осуждающими взглядами друзей. Насытившись, сотрапезники встали из-за стола и разошлись по делам.

Солнце припекало так сильно, что всё кругом таяло. Тука решил проведать Хнуся. Но, добравшись до поваленного клёна, он обнаружил под ним лишь хрустальную россыпь ледяных осколков.

– Хнусь! Хнусь! – стал звать Тука, заглядывая под ветки.

Тщетно: Хнуся нигде не было.

Тука решил заложить круг побольше и обследовать близлежащую местность. Замирая от дурных предчувствий, он выбрался из-под клёна на открытое место южного склона, где уже появилась ярко-зелёная молодая травка, а сугробы превратились в огромные лужи, и огляделся. На влажной чёрной земле зелёными островками возвышались кочки. На одной пышным кустом выросли одуванчики. Их толстые стебли тянулись к солнцу. Тука поднял глаза. На «зонтике» из цветочных шапок виднелось розовое пятнышко – шкурка Хнуся. А выше, в небе, разворачивалась огромная ворона, готовящаяся спикировать на маленького, безмятежно спящего кыша.

– Ой-ой-ой! – вскричал Тука. – Хнусь, миленький, разве ты не видишь эту страшную птицу, желающую тобой полакомиться? Кыш-соня, ты пригрелся на солнышке и уснул, дурашка, позабыв главное правило кышей: «Проснувшись после зимней спячки, больше не спи!» Под тобой выросло целое семейство одуванчиков и утащило тебя вверх.

Розовый комок зашевелился наверху и сладко зачмокал.

«Не слышит! – испугался Тука. – Что делать?» Он заметался в панике, выискивая, чем бы отпугнуть хищную птицу, но не нашёл ничего лучше обломка ежевичной ветки. Расставив задние лапы шире, Тука взял колючую ветку наперевес и приготовился к обороне.

Ворона снижалась… Её чёрный силуэт заслонил собой небо. Вот она открыла свой страшный клюв, растопырила цепкие когти. В бездонных маслянистых глазах мелькнуло отражение спящего Хнуся. Кышей накрыло тёмно-фиолетовой тенью…

И тут Тука со священным криком «Кыш, кыш, кыш!», широко замахнувшись, треснул ворону по голове. Ветка всеми шипами вцепилась в птичьи перья. Опешившая ворона резко задёргалась вправо-влево, стараясь сбросить с себя ветку. Освободившись, с громким карканьем птица взмыла вверх и через мгновение скрылась за деревьями. Понимая, что времени у него в обрез – ворона могла вернуться, и не одна, – Тука приналёг на один из одуванчиковых стеблей, стараясь его раскачать. Цветочный куст слегка колыхнулся… Сверху, прямо Туке на голову, скатился так и не проснувшийся Хнусь. Не подхвати его Тука, Хнусь захлебнулся бы в луже.

Втащив друга в укрытие, под поваленное дерево, Тука свалился замертво. Силы покинули его. Немножко отлежавшись, он стал собирать и подсовывать под Хнуся ветки, чтобы тот не простудился, – земля была ещё холодной.

Хнусь продолжал сладко спать. Лёжа на спине со скрещёнными на груди лапами, он всем своим видом выражал спокойствие и безмятежность. Тука пытался придумать, как доставить приятеля в хижинку, но ничего путного ему на ум не шло – он боялся страшной вороны. Кышу везде мерещился острый клюв, когтистые лапы, хищный глаз, и он деревенел от страха.

Чтобы отвлечься от опасных мыслей, Тука занялся маскировкой Хнуся: набрал пригоршню мокрой земли и вымазал ею розовую, как цветок дикой яблони, шкурку друга. Потом он выглянул наружу и осмотрелся. Ему показалось, что за кустами барбариса что-то промелькнуло. «Кыш! – подумал Тука. – Какая удача! Вдвоём мы сумеем дотащить спящего Хнуся до моего домика». Он бросился через проталину к кустам, размахивая лапами:

– Эй, кыш, постой! Я Тука. У меня друг в беде. Заснул опять, понимаешь? Помоги отнести его в мою хижинку, у меня одного маловато силёнок!

Кыш остановился и недобро оглядел Туку:

– Что с того, что ты Тука? Ты моих друзей куда-нибудь носил? Ни-ко-гда! Так что не шурши ушами, проходи мимо. Твой друг – твоя забота, я тут ни при чём. Буду всем помогать, весь перемажусь.

Нет, Тука не рассердился. Но очень удивился. Он никогда раньше не встречал кыша, который отказался бы помочь товарищу.

– Хнусь не грязный, – заступился он за друга. – Просто немножко замаскированный, чтобы не дразнить ворон. Ты, я вижу, тоже вымазался глиной. Да так старательно, что тебя невозможно узнать.

– Моя грязь – это МОЯ грязь, она ТЕБЯ не касается! – отрезал кыш. Он достал из-за уха зубочистку и проверил чистоту своих зубов. – А будешь приставать – укушу. Лучше не зли Бяку.

– Ну конечно же, ты – Бяка! – облегчённо выдохнул Тука. – Как я сам не догадался? Испугался, понимаешь, что в нашем лесу началась эпидемия вредности. Но если ты Бяка, всё понятно. Бяка на то и Бяка… Скажи, а зачем ты разрушил мой дом? Это очень плохой поступок. Не помочь товарищу в беде – тоже. Твоё прозвище – Большой Кыш. Какой же ты Большой, если совесть и душа у тебя маленькие? Неужели тебе нравится вредничать и на всех злиться? Может быть, лучше дружить с нами и помогать нам? Вдруг когда-нибудь и тебе понадобится помощь…

– Я кыш-одиночка! Мне никто не нужен! – рассердился Бяка. – Я никогда не стану просить ничьей помощи, потому что всё умею сам!

– Может, ты просто боишься стать хорошим? – улыбнулся Тука.

– Я боюсь?! Глупости! Это вы все меня боитесь. А знаешь почему? Потому что я плохой! Очень плохой!!!

Не зная, что бы такое гадкое вытворить, Бяка подбежал к спящему Хнусю и громко свистнул ему в ухо – тот вздрогнул и проснулся.

Тука испуганно закрыл лапами мордочку. Хнусь сладко потянулся… и, увидев друга, рассмеялся:

– Тука! Какая удача, что мы проснулись вместе! – но, заметив рядом Бяку, испуганно вскрикнул: – Какой ужас! Вместе с нами проснулся Бяка!

– Ага, испугались! – зарычал Бяка и взял в каждую лапу по острой сосульке. – А ну-ка брысь отсюда! Живо!

Повторять дважды не было нужды: Туку с Хнусем будто ветром сдуло. Единым духом домчались они до большого Дуба и забарабанили в дверь Тукиной хижинки. Только задвинув за собой засов, кыши с трудом смогли перевести дух. Бибо и Сяпа отложили готовку ужина и вопросительно уставились на друзей.

– Что случилось, кыши? – не выдержал Бибо.

– Бяка!!! – еле выговорил Тука. – Гадкий Бяка разбудил Хнуся!!!

Бибо вскрикнул от ужаса. Сяпа юркнул под стол.

– Ух, не к добру это, – прошептал Бибо. – Очень плохая примета – будить кыша во время спячки. Не иначе засуха случится или саранча налетит.

– А может, придут бесконечные тучи? Может, всё лето будет лить дождь и мы ни разу не увидим ни солнышка, ни звёзд на ночном небе? А, Бибо? – спросил из-под стола Сяпа.

– Не надо думать о страшном, – погладил Тука по спинке Сяпу. – Дождёмся Дыся и Люлю. За чаем обсудим, как отвести несчастье. Когда же вытает Ась, пусть он, как велит обычай, воздаст почести Амулету. А мы будем до самого лета закапывать в землю жёлуди.