Loe raamatut: «Этюды о врачах Костанайской области. Янцен Иван Абрамович»

За труды меня благодаря, жизнь серебром осыпала меня.

Март 2022 года. Созвонившись (до этого в своем архиве не нашел копии из газеты под заголовком «Регион №5», еще в 2016 году подаренную мне Янценым), забегаю к Ивану Абрамовичу в рабочий кабинет, стучу в дверь, слышу голос и просовываю голову: в кабинете Иван Абрамович ведет прием двух женщин, резко закрываю дверь и дожидаюсь своей очереди в приемной.

Через некоторое время выходит женщина солидных лет. Здороваемся, расспрашиваю, откуда она. Оказалась землячка из Аулиеколя. Разговорились, вспомнили со.вместных знакомых, руководителей района, рассказала о районных новостях, о ситуации с ценами….

Барьер отчужденности исчез и задаю интересующий меня вопрос: «И что это Вы пришли на прием к этому врачу, ведь их в городе немало – выбор ведь есть?»

Она мне встречный вопрос: «А вы зачем к нему пришли? Он-то женский врач?»

Засмущался: «Да я к нему совсем по другим делам, чисто мужским…».

Удовлетворившись ответом она продолжила разговор: «Ивана Абрамовича все в области знают, для нас, женщин, Иван Абрамович самый лучший доктор. Он меня еще в молодости лечил, роды принимал у меня – я женщина сложная, в районе, районным докторам со мной трудно, вот они и направляют к Ивану Абрамовичу. Руки у него золотые, да и душа мягкая. Хороший доктор: хорошо слушает, хорошо смотрит, хорошо спрашивает…, – она смутилась и скороговорной, – и роды хорошо принимает…. Таких докторов сейчас мало осталось…. К нему очередь большая…».

Она взглянула на дверь кабинета: «Что-то дочка задержалась. Может, не сможет принять, … переживаю…».

Знал и знаю, что у Ивана Абрамовича огромный авторитет среди женщин области, да многие из нас, мужчин, с уважением относимся к доктору. О других молчу, о себе скажу.

В далеком апреле 1998 года именно из рук Ивана Абрамовича я получил сверток с долгожданной первой внучкой. Весь трясущийся от радости и волнения даже не разглядел огромного человека с розовым свертком в руках, только слышу не менее взволнованные голоса нашей группы: «Ой, Иван Абрамович, огромное спасибо! Такое чудо нам подарили! Спасибо! Спасибо! Спасибо!»

Ну, а мужики из нашей группы пожимают руку доктору и тоже что-то приятное говорят.

А к имени новорожденной внучки – Камила – я добавил бабаевский (бабай – это дедушка по-татарски) псевдоним – «Солнышко». Теперь у меня два Солнышка – одно на небе, второе – горячо любимая внучка. «Астрономом», открывшим земное Солнышко, стал уважаемый в нашей семье Иван Абрамович Янцен – человек с редкой фамилией, но очень известный в нашей области и за ее пределами.

С ее появлением началась совсем другая жизнь. Предыдущий отрезок жизни я прозвал «преджизнью», а жизнь с появлением внучки стала настоящей жизнью – и солнце стало светить ярче, и небо стало синее, и люди стали добрее, и в душе поселились радость, гордость, ответственность, чувство человека удовлетворенного жизнью – я стал «бабаем», – для меня это высшая награда жизни. Сейчас я гордостью ношу имя «трижды бабая», чем очень горжусь.

Но это еще не все. Моя старшая дочь, которая подарила мне «Солнышко», тоже стала врачом акушером-гинекологом, а ставил ее на профессиональное «крыло» Иван Абрамович Янцен – вот такая приятная жизненная спираль. И фамилия «Янцен» очень много значит в нашей семье. Отсюда и неподдельный интерес ко всему, что связано с ним.

Внучка, которую Иван Абрамович вручил мне в далеком апреле 1998 года, окончила институт международных отношений Казанского университета и продолжает обучение в магистратуре Московского государственного института международных отношений (МГИМО). Вот такой крутой «замес» получился: Иван Абрамович-мама Асель-внучка Камила-и бабай Газиз! Захочешь – не придумаешь такую формулу.

«Он такой большой, огромный, но руки у него нежнейшие: он сшивает разрезы там, где я со своими ручками не могу залезть, и сшивает их мастерски, виртуозно – как ему это удается, я не могу понять. Но женщины охотно идут к нему на операции». Из рассказов моей дочери Асель. Иван Абрамович ее Учитель. И она дорожит этим.

Как-то Иван Абрамович заинтересовался моей книгой о директорах совхозов («Зубры директорского корпуса Семиозерья») и при встрече в областной больнице, поздоровавшись, увлёк меня в свою «резиденцию» – отделение гинекологии и акушерства.

Усадил за стол, сам заинтересованно листал подаренную мной книгу, сожалея, что не знал Халиуллина, но слышал о нем; о Танько знал поболе, ибо с его братом – Алексеем Михайловичем, – хирургом областной больницы, был знаком и о последних днях Ивана Михайловича знал все подробности.

Интересно было наблюдать за действиями врача – он листал книгу, сопровождая это действо своими комментариями и воспоминаниями, вел разговор со мной, отдавал распоряжения заходившим в кабинет сотрудницам и успевал между всем этим отпивать любезно предоставленный нам ароматный кофе.

Говорят, Наполеон мог одновременно делать несколь.ко дел: писал, слушал и разговаривал по телефону. Иван Абрамович перещеголял императора: он листал, говорил со мной, отдавал распоряжения, пил кофе и говорил по телефону! Куда Бонапарту до нашего Ивана – если первый уничтожал людей в сражениях, то второй, напротив, дарил человечеству ее новых жителей и в этом величие доктора Янцена! Его жизнь, его жизнь дарящая деятельность надолго останется в людской памяти матерей, детей, внуков, правнуков, – ибо не счесть всех операций, итогом которых было явление миру нового человека!

Я слышал о Янцене похвальные отзывы от дочери, от людей, получившим в подарок от врача восстановленное его чудесными руками, высоким интеллектом и огромным опытом пошатнувшиеся здоровье, радость материнства, божественное чувство здорового организма – когда ничего не болит, не беспокоит… и хочется только одного – жить!

Умеет доктор Янцен своим опытом, знаниями, но самое главное – своей любовью к пациенту излечить его от недугов, – как телесных, так и духовных, как мнимых, так и реальных. Это редкое в наше время качество докторов – умение лечить и словом, и делом, и любовью. «Три кита на которых стоит медицина: нож, травы и слово» (Гиппократ).

Когда я думаю или пишу о докторе Янцене у меня в памяти всегда возникает текст Первого письма апостола Павла к коринфянам: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто…

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится.

Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,

Не радуется неправде, а сорадуется истине;

Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Пребывают они три; вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (I Кор., 13: 2-13).

Высоко ценит Апостол силу любви: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто…».

Как четко и глубоко сформулировано: «… а не имею любви, – то я ничто…».

Словно сказаны эти слова о замечательном враче Иване Абрамовиче Янцене! Да простит меня дух святого Апостола, но видит и слышит Он, что не лукавлю и не суесловлю я, а истину произношу. Аминь!

И современное требование из уст великого хирурга-кардиолога Амосова Н.М.: «Учитель и врач – два занятия, для которых любовь к людям обязательное качество».

Любит врач Янцен своих клиенток, тому свидетель.ством сотни спасенных, излеченных, счастливых своим материнством женщин нашей области и прилегающих к ней территорий – «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто…».

Знаменитый психотерапевт Бехтерев В.М. говаривал:

«Всякий знает, какое магическое оздоровляющее действие может приобрести одно утешительное слово со стороны врача, и, наоборот, как иногда убийственно… действует на больного суровый холодный приговор врача, не знающего или не желающего знать силы внушения», и далее продолжил: «Если больному после разговора с врачом не становится легче, то это не врач».

Так оценивали профессионализм врачей в начале и в течение 20 века. Сейчас таких врачей мало, они так же редки, как краснокнижные животные и растения, т.е. на грани исчезновения. Скорбно это.

Сначала посчитали излишней для врачей «Присягу врача СССР», ту самую, что на протяжении двух десятилетий произносили врачи, в момент получения диплома, и носили её в своих душах как молитву Всевышнему, – встречаясь с пациентами, каждый произносили её в душе, словно молитву, с ударным рефреном: «Не навреди!». Лишив присяги, мы отлучили врачей от ответственности за здоровье людей, которые пришли за помощью к доктору. Единственная действенная клятва – это клятва перед Богом, остальные клятвы – это жалкая пародия на клятву. А ведь в основе «Присяги врача СССР» лежит клятва Гиппократа, а это молитва. Всякая молитва – это разговор с Богом, а Гиппократ в своей «Клятве» разговаривает с Богом.

Прочтите внимательно и вдумчиво текст «Клятвы» и вы поймете сакральный её смысл.

Однажды я спросил у местного имама: «В стране свирепствует коррупция, казнокрадов ловят, судят, сажают. Это кара за преступления перед законом. Перед свет.ским законом. Но ведь все чиновники перед вступлени.ем в должность дают присягу честно и добросовестно служить народу, президенту…. Это уже духовная обязательство. Ответ за его нарушение держат уже перед Богом. Как относитесь Вы к этому?»

Ответ священнослужителя поверг меня в смущение: «Это не клятва. Человек может клясться только перед Всевышним и ни перед кем более. То, о чём вы говорите – это выдумки неумных людей. Клянутся только перед Аллахом».

А клятва Гиппократа, которой уже многие века, выдержав испытание временем, дисциплинируя и приближая врачей к Богу, стала истинной молитвой врачевателей.

И вот мы приступаем к беседе. Удивительное дело: у врача, во врачебном кабинете мы обсуждаем вопросы очень далёкие от медицины: строительство совхозов, целинную эпопею, взрыв ядерного заряда в наурзумских степях, прелести осенней охоты и летней рыбалки….

Доходим до книг и их написателей. И здесь Иван Абра.мович ориентируется великолепно: он многое знает о нашей области, о природе, флоре и фауне, месторождениях полезных ископаемых, археологических раскопках, и о каждом, кто занят этим необъятным кругом вопросов, он знает многое и со многими лично знаком. Заговорили об академике Алдамжарове З.А., и он тут же подскакивает и, подбежав к настенному шкафу, открывает его.

Ба! Да здесь вместо книг по медицине и врачебных расходных материалов от пола до потолка книги, книги, книги…. По самой разной тематике! Словно не к врачу на беседу пришёл, а к директору большой библиотеки.

Академик Амосов утверждал: «В мире много, очень много плохих врачей» и далее выдающийся кардиохирург комментирует свою мысль: «Не могу огульно заявить: «все врачи плохие». Много хороших, но и плохих – тоже. Доказательства? Спросите, что они читают и что умеют. Читают – из практиков – единицы. Умеют – более или менее – врачи хирургического профиля. Потому что им без рукоделья просто нельзя врачевать. Терапевты искренне считают, что им ничего не нужно уметь – ни анализ сделать, ни на рентгене посмотреть, ни плевру пунктировать. Есть, мол, для этого узкие специалисты. А мы, мол, общие врачи. Вот так».