Loe raamatut: «Раненые»
Посвящается моей лучшей подруге Наталье…
Глава 1
Рома
Мобильный разрывается от звонка, какого черта…кому не спиться в такую рань. Разлепляю глаза и вижу четыре пропущенных…боже.
– Да, мам!
– Рома! Ну наконец-то, ты чего трубку не берешь, звоню тебе звоню. Но конечно же, зачем отвечать? Это же всего на всего мать звонит! – раздаётся обиженный женский голос.
– Ма, не начинай! Что случилось? – вздыхаю.
Голова раскалывается, мозг отказывается восстанавливать события вчерашнего вечера. Клуб и хороший коньяк, это я помню…друг Пашка цеплял всех баб подряд и хвастал повышением, это я тоже помню, а вот как до дома добрался увы.
– Как что? Новый год на носу, а у нас елки нет! Ты же обещал. Традиции Ром – это святое!
Три года я не был в Самаре. Перевелся в Москву по службе, срочный контракт. Вернувшись, сообщил только матери, наплел что дело здесь под грифом «секретно». Она обещала молчать, отчиму не слово, пока я сам не решу объявиться. Но дальше тянуть уже некуда, время пришло выходить из тени.
– Прости, замотался. Скоро буду – вру не краснея. Ага, скоро, её еще найти надо, елку эту.
– Сынок, мы ждем. – На слове «мы» не приятно защемило в груди, вчерашний загул не полностью отрубил мозги и образ «рыжей» все же всплыл в сознании. Ненависть, которую так усердно заливал алкоголем, опять начала подниматься и скручивать в узел все внутренности.
– И захвати пару бутылок шампанского! Что бы не бегать, его вечно потом не хватает, – тараторит мать и кладет трубку.
Вот тебе и доброе утро. Ни как дела, ни здравствуй, ни до свидания.
Бросаю мобильник на тумбочку и откидываюсь на подушки, рука касается чего-то мягкого, и я поворачиваю голову.
Та-ак, выходит цеплял не только Пашка.
– Малыш, продолжим? – стонет девица протяжным голосом и выгибается кошкой, выставляя на показ грудь размера третьего не меньше.
Её рука скользнула по моей ноге выше колена. Я молниеносно её отшвыриваю, настроения что-либо продолжать нет.
Встаю, голышом иду в ванную напоследок кинув через плечо:
– Десять минут, чтобы тебя здесь не было. Денег на такси дать? – холодный тон и безразличие на лице.
– Да пошёл ты, скотина! – девушка явно обиделась и начала спешно собирать свои вещи, которые валялись буквально везде.
Захожу в просторную ванную, смотрюсь в зеркало, в котором отражается тот ещё портрет, пол часа не меньше придётся откисать, чтобы привести себя в приличный вид. В итоге, кисну дольше, бреюсь, достаю свой Boss и наношу парфюм, накинув на бедра полотенце, выхожу.
Гостьи уже и след простыл, слава богу, хоть не пришлось выпроваживать. Она не первая и не последняя, сами вешаются, сами суют мне номера телефонов, современные нравы и реалии таковы. Да, они красивы, шаблон не меняется: блондинки, брюнетки, но никто не цепляет, чужие. Секс, да, это моё и только. Забыться, а потом проститься. Месяц, два и все, дальше бегство и свобода.
Быстро натягиваю брюки и чёрный свитер под горло, иду на кухню, включаю кофе машинку и жду пока чашка наполнится ароматным напитком. В холодильник не заглядываю, перекушу по дороге. Времени нет, от слова совсем. Ёлка эта, свалилась на мою голову.
Приближается новый год, праздники и в разгаре декабрьская суматоха. Кто-то уже поставил у себя в доме главный символ праздника, а кто-то ее еще не приобрел.
Накинув пальто, спускаюсь. Моя BMW стоит поперёк двора, мда… Прости малышка, хозяин вчера был в ауте, благо без проблем доехал и друзьям ментам звонить не пришлось, не люблю быть обязанным.
Гоню на территорию лесничества.
Ценник зашкаливает, вот тебе Ром и урок, все на потом не оставлять. Выбираю на мой взгляд самую красивую, и назвав адрес родителей, оформляю доставку. Сам же еду за обещанным шампанским, о чем тоже вскоре жалею, вокруг все так суетятся: скупают подарки, везде куча народу, в крупных магазинах не протолкнуться вообще. Все эти салаты, огоньки, новогодние ночи и так далее просто достали. Ну новый год… А дальше что? Ну посидели за столом, поели, выпили, прогремел салют. А дальше жизнь идёт своим чередом, и понимаешь, что чуда не случилось: те же самые серые, рабочие будни.
Лиза
– Колись, сексуальные и одинокие будут? И что бы не жмот и не в коем случае не старик – подруга явно игриво и капитально настроена.
– Дашь, перестань. У тебя одно на уме. Народу полный дом назвали, будут тебе богатые и свободные, отчим постарался, – обреченно вздыхаю.
Сам умотал на свои горячие источники, даже семейный праздник его не остановил, дай бог, чтобы этому «источнику» хоть восемнадцать стукнуло и его не поймали на малолетке. Скорее всего мама в курсе его «лечения» и поэтому не отказывает себе в удовольствии смотаться с подругами на недельку другую за границу, наверное, тоже в «профилактических» целях. Но идея сосватать меня непоколебима! – будто сама справиться не могу.
Сколько себя помню, моя внешность приносила мне только проблемы. С самого детства. В школе давали разные прозвища и не стеснялись применять их на каждой перемене.
Мальчишки меня за девчонку вообще не считали. Я была очень худой, и низенькой, но зато волосы были густыми и очень длинными. Не дай бог мне прийти в класс с распущенными волосами, «швабра» как на заезженной пластинке, звучало бы от звонка до звонка.
Девчонки меня просто призирали, в школьном туалете мою кандидатуру, как «рыжую-бесстыжею» обмусоливали до косточек! Чем я так накосячила в прошлой жизни, что в этой мне достались огненные волосы. Я их ненавидела, как я только не пыталась вытравить этот цвет, бес толку, они как заговоренные. Я воевала с волосами и озлобленными одноклассниками, мама воевала со мной. Любые мои попытки отрезать или покрасить ненавистную гриву она пресекала на корню, различными угрозами, придумывая все более изощрённые наказания только за попытки.
Но сейчас я не ребёнок и мировоззрение моё поменялось, мне двадцать, и я поняла, что я не урод. Красивые огненные волосы, до поясницы, которые я так и не отрезала, худая, да, но грудь хорошего второго размера вписалась отлично. Миленькое личико, зелёного цвета с пышными ресницами глаза, пухлые губы. Чуть курносый нос и веснушки на нем, ничуть не портили картину. Самое смешное, школа позади, а я все равно в центре внимания, только теперь разница в том, что это институт и от парней отбоя нет. Одно не изменено, девчонки до сих пор меня ненавидят.
– Лизок, твои вообще в курсе про то, что ты так-то с Андреем встречаешься? – шепчет в трубку, будто тайну века вещает, смешная.
– Конечно в курсе, их это не смущает и потенциального мужа мне искать не мешает – голос мой становиться на тон ниже от расстройства.
– Эх, счастливая ты…пока нагуляешься, а там и за состоятельного выскочишь, спасибо маме и папе, мечта! Не завидую, люблю тебя. Скоро увидимся, мне ещё надо весь прикид примерить, сегодня я покорю всех одиночек! – заявляет Дашка, просто боец подруга.
– До встречи!
Вот и новый год на носу, ещё один год пролетел. Я чувствую, что этот вечер пройдёт по-особенному. И выглядеть мне нужно просто сногсшибательно, думается мне, что Андрей сделает мне предложение.
Рано, да. Молоды, да. Люблю его, нет. Андрей прекрасный человек, любит меня до беспамятства, он добивался меня долго и упорно, весь институт гудел. Я на втором курсе, он на пятом. Давно намекает мне на совместное жилье и переезд, причём за границу. Я безусловно скажу "да".
Долго думала, он мне безумно симпатичен, у нас хороший секс, он ласковый и заботливый, умён, будущий хирург – но не люблю. Пыталась, правда. Он первый мой мужчина, я думала это должно укрепить нашу духовную связь, но чуда не случилось. Выходить замуж за кандидатов отца я не намерена, и оставаться дома, в этом городе я тоже больше не хочу и не могу, ни морально, ни физически. ОН – калечит и ОН – убивает. Мой собственный брат.
Глава 2
Прошлое
Этот день я запомнила на всю жизнь…
Когда моя жизнь поделилась, на… До и После.
Я и Даша, которая осталась с тех пор моей подругой и по сей день, возвращались с кино, летний вечер был теплым и хотелось пройтись. Нам по семнадцать лет. Мы смеялись, вспоминая шутки из фильма, обсуждали, так активно, что не заметили слежки. Трое парней, явно старше нас лет на пять, шаркая ногами двигались за нами. Мы с Дашкой переглянулись. Решили не тормозить и добавили шагу. Парни не отставали. До дома ещё приличное расстояние, решили срезать путь свернув на территорию парка, в надежде, что они нас не заметят в растительности. Было намного темнее и свет фонарей не светил так ярко, как на центральной улице. От различных аттракционов падали огромные тени.
За спиной начали свистеть.
– Эй, девчонки! Куда торопитесь? Давайте мы вас проводим, такие красивые и одни, не хорошо, а? – с приблатненным акцентом крикнул один.
Сменив шаг на бег, мы ломанулись куда глаза глядят. Темнота, все давно закрыто, вокруг ни души. В такое время шатаются только маньяки и мы.
– Господи, Лиза…что делать? – дрожащим голосом то ли от страха, то ли от бега, шепчет подруга.
– Давай в кусты! – тяну её за рукав кофты.
– Куда? Совсем что ли? Да они нас найдут на раз, два! Бежим… – истерит подруга.
– Нет времени спорить, господи боже, ты уже без дыхалки! Куда ты убежишь? Ты их не видела, что ли? Тупые кочки, уж явно побольше нашего тренятся… не тупи! Лезь! Толкаю её в кусты и едва успев залезть сама, как из-за угла вылетают эти парни.
Сердце колотится где-то в горле, руки трясутся. Раскрыв сумочку, достаю телефон, только в свете дисплея замечаю, как сильно поцарапаны руки…чёртов куст с колючками. Быстрый набор и гудок… второй…
– Да Лиза, ты время видела? Не вздумай отпрашиваться, я перед матерью не буду тебя отмазывать! – голос злой, чеканит каждое слово.
– Спаси меня! – шепчу в надежде, что он услышит.
– Где ты? Их много?
– Трое. Я в парке в к.… – договориться я не успела, резкий рывок за джинсовую куртку и телефон остался валяться в кустах, больно расцарапав лицо об ветки я застонала и приложила ладони к лицу. Кровь, мое платье небесно-голубого цвета было покрыто мелкими брызгами крови, но это осознание отступило на второй план.
Мои глаза уставились на тело подруги, которая притихшая лежала под кустом, ее висок был к крови, и отморозок что нанёс ей удар, возился с ее джинсами навалившись на нее.
– Тащи эту суку сюда, прокатим барышню на чёртовом колесе, покажем наши "достопримечательности". Я завизжала, господи, что происходит!
– Дашка, Дашка…нет не надо, я вас умоляю, отпустите меня, пожалуйста…нет!.. – рыдая, не видя перед собой ничего из-за пелены слез, я пыталась тормозить ногами и цеплялась за все, что могли нащупать мои пальцы.
– Я сейчас тебя научу, как правильно мужика умолять надо, ротик то рабочий какой – грустный смех и вонь из его рта.
Тошнота подкатила к горлу…боже, только не потерять сознание, надо бороться. Толчок и я завалилась на сиденье кабинки.
– Штырь, а ну ка организуй нам романтику, рубильник включи, хочу даму удивить, – скалит зубы.
– Че это я? Вали сам, а я буду удивлять. Круг я, круг ты…весёлая карусель! – они оба заржали, а мне захотелось сдохнуть, прям тут.
– Вали я сказал, а то зубов не досчитаешься…я первый! – сказал так, что слюна вылетела.
Я выла, просила не делать ничего, отпустить, денег даже…но конструкция тронулись с места, кабинка пошла на верх.
Я боюсь высоты, это страх всей жизни. Паника захлестнула так, что я впала в ступор. Перестала биться и сопротивляться, конец. Воздух попадал в лёгкие через раз, в голове туман. Эта мразь, навалился на меня всем телом и больно сжимал грудь, выкручивая сосок до боли, второй рукой он шарил по моим бёдрам.
Кабинка болтались уже на самом верху, и я пыталась найти силы в себе, чтобы подтянуться и вывалится из нее, пусть разобьюсь, это лучше, чем жить после такого. Он впился в мой рот и пытался протолкнуть вонючий язык. Сцепила зубы, не давая этого сделать, вплоть до того, как он ударил меня, больно, наотмашь в лицо, звонкой пощечиной. Рот наполнится вкусом собственной крови, я задыхалась от боли, пыталась глотнуть спасительного кислорода. Кабинка, кажется, уменьшилась в размерах…рука насильника залезла в трусы, и я задергалась. Вес его тела стал совершенно неподъемным …все закончилось также быстро, как и началось.
Истошный вопль и его выпученные глаза, смотрящие на меня, я запомнила на всю жизнь. Из его рта полилась кровь. В следующее мгновение его тело рухнуло из кабинки на землю.
Не понимая, что произошло, я поднялась на локти и пыталась сфокусировать свой взгляд часто моргая. Движение кабинки прекратилось, она оказалась спущена в низ, и высота давно миновала.
– Рома! – простонала, падая обратно на сиденье.
Он стоял как волк в ночи, губа разбита, кровь стекала по подбородку на рубашку белого цвета, создавая сумасшедший контраст. Спортивное, накаченное тело грудь вздымалась и опускалась от глубокого и частого дыхания. Глаза чёрные как уголь, волосы растрёпаны, чёлка падает на идеально выбритое лицо. Ровный нос, красивой линии губы…лицо, искаженное гримасой злобы. Из его рук падает железная арматура и звук металла режет слух.
– Лиза… – шепчет он, падая на колени рядом со мной. Берет под голову, приподымая ее.
– Посмотри на меня! Лиза, посмотри! Все хорошо, ты внизу, слышишь? Это я… – зарывается пятерней в мои растрепавшиеся волосы, и я издают стон. Пытаюсь встать, сажусь. Рома по-прежнему на коленях, в стильных брюках и на полу в вонючий, заброшенной кабинке. Пальцами второй руки вытирает мое лицо от слез, крови и смотрит, смотрит…
– Ты цела? Он что-то успел сделать? – голос его дрогнул. Он опустил взгляд на низ платья, задранного до трусов.
– Нет, нет…не успел…мне так страшно было, Ром. Я так…так…я молилась, что бы ты меня нашёл, – говорю, хватаясь за запястья его рук. Какие же они у него сильные и тёплые, и пахнет он так, так вкусно и по родному.
– Ты же сестра моя, как я мог тебя не найти? Я всегда тебя найду, слышишь? – утыкается лбом в мой лоб. Его пальцы на затылке мягко массируют, успокаивая и передавая свою силу мне.
– Иди ко мне, – тянет за шею на себя и усевшись прямо на пол, садит меня к себе на колени, поправляя юбку и прикрывая ноги. Его же ноги согнуты в коленях из-за этого я максимально прижата боком к его торсу, ложусь в его объятья и утыкаюсь носом в шею.
Как же приятно он пахнет, мой любимый аромат его кожи и парфюма, кольцо его рук крепко сжимает. Мы оба часто дышим, я обнимаю его за шею и чувствую влагу. Резко поднимаю голову, и вижу на своей руке кровь. Упираюсь одной рукой в его грудь, привстаю и смотрю на резанную рану.
– Боже мой, Рома, ты ранен! У тебя кровь идёт, – трогаю и ощущаю что-то острое, – хватаюсь за рот, сдерживая крик.
– Стекло, рыжая, просто стекло, – спокойно говорит он. Так, будто его это волнует меньше всего сейчас.
– Ты сумасшедший, срочно скорую… – начинаю суетиться.
– Нет, просто вытащить его, не опасно там просто под кожу загнали…тащи, рыжая, я верю твоим рукам, – улыбается, сумасшедший.
Вытягивает шею, показывая мне место, я наклоняюсь…пытаюсь не дрожать, крови я не боюсь, просто нервы. Я будущий врач, а у врачей, как известно и поесть в морге в порядке вещей, не то, что торчащий осколок из плоти.
Темно, практически ничего не видно. Пытаюсь нащупать осколок. Всклокоченные волосы без конца лезут в лицо, накрывают и меня и его, что ощутимо усложняет задачу.
– Я подержу, – вдруг говорит он, берет и собирает мои волосы одной рукой, придерживая их.
Тяну руку, нащупываю небольшой осколок и тяну быстро и резко, как пластырь. Рома издаёт стон боли…
– Прости…я быстро хотела, чтоб не больно, тебе плохо? Ты бледный! – встревоженно тараторю, обеими ладошками хватаю его лицо и пытаюсь заглянуть в него. Его руки крепче сжали меня, почти до боли. Мы сидим перепачканные, раненые и абсолютно… неподвижные.
Минута, две, воздух накалился… он смотрит в мои глаза своей чернотой, на сквозь до самого сердца выжигает. Мои ладони дрожат, я опускаю их на рубашку Ромы, и лучше бы я этого не делала. Его сердце колотится как молот, так часто и быстро бьётся, что кажется заглушает все звуки вокруг, даже свой собственный пульс не могу уловить.
Я поднимаю на него взгляд и смотрю прямо в глаза. Секунда и он дёргает меня на себя, его губы сминают мои.
Так требовательно, и быстро, это не поцелуй это укус зверя, стон вырывается у меня из горла, и он использует этот шанс проталкивая свой язык мне в рот. Боже мой! Его руки прижимают так крепко к себе, что синяки останутся. Мои руки прижаты к его груди, кажется, сердце не в груди Ромы, а в моих руках, так сильно оно бьётся. И я отвечаю на поцелуй, сумасшедшая, подаюсь на его требование ответить. Наши языки сплетаются. Рома не стонет, он рычит, терзая мои губы, кусая. Я кусаю в ответ и привкус крови наполняет рот, его? Моя? Какая разница. Обвиваю его шею руками и тяну на себя.
Рома приподнимает меня, не ослабляя хватки и садит на себя раздвинув мои ноги по обе стороны от себя и надавливает на мою талию, чтобы я села как можно плотнее. И я сажусь, господи. Тело как струна натянута до предела, кровь вся ушла вниз, где стало нестерпимо горячо и мокро. Брюки Ромы пропитались моим желанием, кажется, насквозь.
Он отрывается от моих губ и припадает к вене на шее, которая бьётся так бешено. Его язык лижет вену от плеча к уху, оставляя мокрый след. Стон мой вырывается и звучит на всю округу:
– Рома, – шепчу его имя. Стон вырывается из груди, как же пошло он звучал, за всю мою жизнь со мной такое впервые.
И он замирает. И время вместе с ним…
Рома поднимает голову и смотрит в мое лицо. Господи боже. Его лицо искажено страстью, глаза замирают на моем лице, и я представляю, что он может в нем увидеть, своё же безумие.
Он шумно сглатывает и резко убирает руки с моей талии в сторону. А я держусь за его шею и понимаю, это конец. Жизни моей конец.
– Пиздец, – это все, что он смог произнести.
Глава 3
Наши дни
В доме полным ходом идёт подготовка к ужину, все два этажа украшены толстыми новогодними свечами и букетами, на лестничной перилле ведущий на второй этаж, красиво уложена огромная гирлянда из лент и хвойных веток, аромат стоит восхитительный, прислуга накрывает на огромный стол у камина. Банкетный зал красив, и уютен. Резные стулья с высокими деревянными спинками, паркет и даже хрустальная люстра, натерта до блеска, свет отражается в хрустальный каплях, красиво играя. Все ожидает гостей.
Близкие друзья родителей, моя подруга, коллеги отца, примерно человек двадцать и конечно, же в их числе мой Андрей.
– Привет, Лиз. Ну как, готова к подаркам сегодня – ласковый голос матери раздался со спины. Вздрагиваю. Она и ласковый голос, вещи не совместимые.
– Господи мам, напугала. Да, готова, конечно, но вот подарки мы что из-под стула доставать будем? – смотрю на нее с упреком.
– Не переживай ёлка прибудет через час, поможешь с украшениями, остальное все готово.
– А папа? – никогда не могла назвать его отчимом, а Аркадием Викторовичем тем более. Он всегда хорошо относился ко мне. – Ты звонила ему? Может он передумает и приедет? Пускай опоздает, но приедет, – уточняю на всякий случай.
– Перестань. Я тебя прошу. Ты и сама понимаешь, что последнее, что он сделает. Дак это оставит своих подстилок в новогоднюю ночь! – мама говорит это спокойно, между ними давно штиль и безразличие.
Расстройству моему нет предела, как так? Парень сделает предложение, и отец этого не увидит. А как хотелось увидеть его лицо в этот момент. Но не сомневаюсь, мама распишет ему событие во всех красках.
– Я просто спросила. Не начинай, – меняю неприятную тему. – Мам, ты же знаешь Андрей сегодня придёт, могла бы ты меньше его цеплять, не хочу, чтобы он чувствовал себя не в своей тарелке. У нас с ним вроде как серьёзно, прошу тебя! – умоляющим взглядом смотрю на нее.
– Я так устала бороться с тобой, хочешь быть с ним? Будь, дело твоё. Когда голодать начнёте, не беги ко мне со всеми спиногрызами, которых вы успеете нарожать. Я предупредила, – хмыкает, гордо вскинув голову.
– С чего ты решила, что мы будем голодать? Он будущий пластический хирург, мы уедем за границу, там его с руками оторвут и оплачивать его работу будут в евро мама, вот увидишь, – почти кричу я. Неужели она способна на другой ответ?
– Какая же ты наивная, до первых сделанных сисек он с тобой! Ты себя видела? Доска…а он там таких баб налепит, что тебе рядом не стоять…поджавши хвост вернешься! – тоже с раздражением выдаёт мать. За что она так со мной? Почему так ненавидит, поддержки ноль.
– Спасибо мама, как всегда, ты лучшая! Елку пускай Евдокия Николаевна украсит, она лучшая домработница, знает все твои вкусы, думается здесь я угодить не смогу, – разворачиваюсь и ухожу к себе.
Зачем я начала этот разговор, знала же, что так все и закончится. Но как говорится, надежда умирает последней.
Трачу уйму времени на упаковку подарков для Даши и Андрея. Подруге купила красивые туфли, заказала специально для нее Лабутены прямиком из Франции, натур продукт, экзотическая кожа, стразы Swarovski. Она заценит. А вот Андрею купила золотые часы Cartier, мужественно, запястья мужчины моя слабость, так пусть она будет украшена.
Закончив с подарками, отправилась в душ, пора собираться, судя по многочисленным голосам, доносящимся с низу, гости прибывают.
Высушиваю волосы, завиваю их крупными локонами, подкалываю с одной стороны, с другой они красиво ниспадают по плечу до самой поясницы. Наношу макияж, выгодно подчёркивающий мои зелёные глаза. Достаю из комода новокупленный комплект нижнего белья Agent Provocateur черного цвета бюстгальтер и стринги в тон, чулки. Смотрю в зеркало и балдею, как же красиво. Андрей упадёт при виде меня обнажённой. Шелковое чёрное платье в пол с не глубоким вырезом чуть ниже ключицы, на тонких бретельках и в облипку на талии, как вторая кожа.
Но весь секрет сзади, вся спина по самую поясницу открыта, оголяя ее полностью и только блестящие волны рыжих волос прикрывают наготу. Секс в чистом виде. Шпильки и вот, я залипаю на отражении в зеркале. Красотка. Последний штрих, помада, красная как кровь, сочный и яркий цвет. Вот теперь я готова к предложению руки и сердца.
Телефон вибрирует, беру трубку.
– Любимая, ты скоро? Я тут допиваю второй бокал! Ужасно хочу видеть тебя! – ноты нетерпения в голосе. Я смеюсь.
– Иду родной, – чмокаю в трубку.
Выхожу, иду по направлению к лестнице минуя кабинет отца. Дверь приоткрыта и горит приглушенно светильник. На столе недопитый бокал с янтарной жидкостью, запах сигары с примесью знакомых нот парфюма.
Рука, стискивающая дверную ручку, мгновенно потеет, нет, это просто страх и волнение вот и все, нервы ни к черту. Ни секунды не думая, плотно закрываю дверь кабинета, не желая ничего выяснять. Максимально быстрым шагом, насколько позволяли каблуки, прочь…звук битого стекла послышался из-за закрытой двери кабинета, не успела я и до половины лестницы дойти…это гости перепились уже, гости…это гости, как мантру повторяла я, искренне желая в это верить.
Но мольбы не помогли, и бежать надо было не просто вниз, а из дома, из города сейчас же, с Андреем, одна, не важно. Бежать, но это я осознаю потом.
Вхожу в зал полный народу. Мать вижу сразу, любезно общается с друзьями отца, взглядом оценив меня, она положительно кивнула. Будто я ждала ее одобрения, как бы не так. Проталкиваясь среди гостей, вижу родное лицо, Андрей, вот мой спаситель.
– Любимая, ты шикарна! – шепчет на ушко, мягко касаясь губами. Обнимает за талию и притягивает к себе.
– Ничего себе! Ты что решила окончательно мне мозг взорвать? – ведёт рукой по моей оголённой пояснице – Я ж до курантов не доживу. Буду думать о тебе, голой и подо мной. К черту гостей, уйдём сейчас? – теснее прижимает меня к себе.
– Родной, придется потерпеть, ты же не хочешь, чтобы мама мне потом всю жизнь это припоминала? Предложи мне лучше шампанского, а? – лукаво улыбаюсь ему.
– Прости, конечно. Я принесу никуда не уходи! – целует в щеку, нехотя выпуская меня из объятий.
Скоро бой курантов и привет новая жизнь! Семья, дети, любимая работа, муж. Жизнь наладится…но чем больше я об этом думала, тем больше росла тревога, и все же хорошо. Гости радостно общаются, снуют туда-сюда, но что-то не так. Будто кто-то наблюдает и давит зародыш праздника на корню. Огляделась, ничего подозрительного. Где же, Андрей? В горле от волнения ужасно пересохло. Иду к бару, протискиваясь через толпу, приподнимая подол платья, чтобы ненароком не наступить и не распластаться на начищенном паркете. На самом деле, впечатление, что его натерли мастикой «веселая забава». Может купили не ту, или элементарно переборщили впопыхах. Но факт, фактом, ходить приходится не дыша. Внезапно мужчина проходящий рядом делает кульбит и содержимое его бокала оказывается на моем платье, подол украшен мокрым пятном, класс.
– О, простите меня, так не ловко, я виноват, простите. Не знаю, как так вышло, – причитает он при этом пытаясь стряхнуть капли с платья, прямиком направляя их мне на туфли… Да господи, вечер только начался…а я уже как не пойми что!
– Успокойтесь, не трогайте! Все нормально! Сейчас почищу и ничего не будет видно, – останавливаю его действия жестом руки.
– Вы уверенны? У меня вот, есть платок. Разрешите? – пытается промокнуть пятно.
– Оставьте, я сама. Ещё раз говорю, все нормально! Извините – разворачиваюсь и иду в гостевую ванную, я, конечно, хотела, чтобы меня угостили шампанским, но не так.
В гостевой полумрак, только свет от салютов освещает комнату через огромные панорамные окна. Засмотрелась, как же красиво! Подошла к окну, положив обе ладони на стекло и уткнувшись лбом, холодное, то, что нужно. Нервы сегодня, как канаты. Закрыла глаза, сердце размеренно стучит, все хорошо.
– Здравствуй, рыжая… – голос прошибает до костей.
Три года, я не слышала его голос, не видела его лица. Сердце пропустило удар. Медленно поднимаю голову, не решаюсь повернуться, руки прилипли к окну. Нет сил оторвать, боюсь из реальности выпасть. Единственная опора, это холодное стекло.
– Даже «привет» не скажешь? – в голосе металл.
– Привет – на одном выдохе.
– Повернись…
– Нет, – тихо, еле слышно.
– Повернись…
– Я прошу тебя, уходи – все так же тихо. Не знаю слышит ли он меня вообще, но сил сказать громче нет.
– Я не много прошу, рыжая, посмотри на меня! – голос стал громче на тон. Он злится.
– Ты пропал на три года, не вспоминал о семье, и не имеешь права указывать мне, что делать, я уже взрослая девочка! – беру себя в руки…решаясь…
– Три года? Я рад, что ты все же считала, а не просто трахалась со всеми подряд, как последняя с… – договорить я ему не дала. Резко обернувшись.
Время остановилось.
Не скажу, что не было этих трёх лет. Они были, мучительные, тяжёлые. Он изменился, возмужал. Тогда ему было двадцать один, сейчас двадцать четыре. С безумно красивым лицом, холодный металл, не выражающее никаких эмоций, только глаза как угли жгут, как и прежде. Он сидит в кресле, раскинув ноги с бокалом виски, открытая бутылка стоит на столике рядом. Рубаха цветом кровавой, спелой вишни с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами, рукава закатаны до локтя, оголяя запястья, перетянутые часами с кожаным ремнём.
Я сглотнула вязкую слюну, мысли начали петлять. Он смотрел на меня не мигая, ощущение полного голода в его глазах и ещё что-то примешено, то, чего раньше не было в его взгляде. Тоска? Но разве может он быть способен на тоску? Он прекрасен и жесток, как и все прекрасное жестоко – любовь, красота, правда. А правда в том, что с того вечера на колесе обозрения, моя жизнь превратилась в ад. И я до сих пор горю в нем.
– Не смей меня оскорблять! Ты не знаешь меня, не знаешь, как я живу. И ты не вправе меня учить жизни, – смелею и делаю пару шагов к нему, тыча в его сторону пальцем.
Он ставит бокал на столик и встаёт. Я замолкаю, теряюсь, забыла какой он высокий, на две головы выше меня.
– Я знаю кто ты! Ты маленькая, похотливая дрянь, которая перетрахала пол института. Я знаю, как и с кем ты живёшь, с этим сопляком Андрюшей. Мистер золотой скальпель! Мудак, который вешает тебе лапшу на уши! – уголок его губ поднимается в подобии улыбки.
– Я не буду это слушать, ты, как и был так и остался беспринципным циником! – зло кидаю ему, чеканя каждое слово.
Знаю, что зря так говорю.
Он медленно начинает двигаться на меня, я же отступаю назад, шаг и ещё, вздрагиваю прикоснувшись голой спиной к холодному стеклу. Он в метре от меня, его запах забивается в ноздри, наполняет лёгкие, виски, сигара и его кожа, не выдерживаю и опускаю взгляд в пол. Только не смотреть на него так близко. Не смотреть.
– Циник? А раньше ты называла меня родным, три года что-то изменили? – почти вплотную подошел, его дыхание опаляет мое лицо, мурашки бегут табуном по всему телу.
– Ты мне не родной, никогда им не был и никогда им не будешь, ты понял? Отойди от меня! – почти моментальная истерика накрывает меня с головой, бью его в грудь, в плечо, куда попаду, но мои удары, абсолютно ничтожны. Он скала, смотрит на меня сверху вниз, сцепив челюсти до скрежета.
Поднимает руки и кладет их по обе стороны от моей головы. Прижимая меня всем телом к стеклу.
От такого тесного контакта бьет разряд, кажется, в двести двадцать, мои руки прижаты к нашим телами, дежавю…он дрожит всем телом, так сильно будто у него температура под сорок. Рыдания накрывают меня, грохот салютов за окном заглушает их, в противном случае все гости в доме услышали бы.
– Я не верю тебе… – голос надломлен, он хрипит.
– Отпусти, ненавижу тебя, – не в силах больше произнести ни слова, закрываю глаза.
Он вздрагивает всем телом от моих слов, как от удара, достигнувшего своей цели…
– Что здесь происходит?! – голос Андрея будто сквозь вату.
Все трое замерли. Я выскальзываю и наспех втирая ладонями лицо иду к парню, как можно ровнее, ноги ослабели и стали как ватные.
– Милая? Кто это? Ты плакала! Эй, я тебя спрашиваю, что тут творится? – Андрей тянется к выключателю и включает свет.
– Успокойся, родной. Это все эмоции! Это мой брат Рома, я не видела его три года, он просто сюрприз сделать хотел. Я и растрогалась, соскучилась, – выкладываюсь по полной программе, мне надо что бы он поверил!
– Родной??? – голос Ромы, как выстрел.
Поворачиваюсь и с мольбой смотрю на брата. Ну давай же, смирись. Ты не имеешь права все портить. Я только отвыкла…отвыкла же?
– Не понял вопроса, в смысле, это претензия? – Андрей напрягся, а я к нему на шею вешаюсь, слава богу дошла не рухнув, как трусиха бесхребетная. Обнимаю, крепко, цепляюсь как за спасательный круг.
– Брат говорю, родной…Ромой зовут, а ты? – Рома подходит и протягивает руку для пожатия в знак приветствия.