Мне снились сны. Я мечтал о том, чего не мог позволить себе этой ночью. Я пахну ею, на языку чувствую ее сладкий вкус, а образ мягких изгибов ее тела стоит перед глазами. Мередит подарила мне свою невинность, но я держал себя на цепи, чтобы не навредить ей. Она и понятия не имеет, что я хочу сделать с ней, с ее телом. Мои желания слишком опасны, как и наша связь. Боюсь, когда пройдет эйфория, я почувствую себя последним говнюком.

Провожу рукой по постели в поисках Мередит, но рядом нет никого. Открываю глаза – в комнате тоже пусто. Постель все еще теплая. Мередит ушла совсем недавно, но куда, черт возьми? На улице слышится скрип отъезжающей машины. Выпрыгиваю из кровати, подбегаю к окну и вижу автомобиль Кайла, сворачивающий с придомовой территории. До рассвета еще больше часа. В такую рань Кайл и носа не высунет из комнаты.

Мередит!

С тумбы исчезли ее гаджеты и документы. Проклятье! Она уезжает! Натягиваю штаны и бегу вниз, попутно надев куртку на голое тело, ботинки и схватив ключи от пикапа. На улице все еще скользко, и Мер может попасть в аварию. Выруливаю автомобиль к трассе и еду за девушкой. Она гонит, будто вообразила себя героиней «Форсажа». Спорткар заносит, в эти секунды сердце каждый раз пропускает удар. Черт, я не взял мобильник, поэтому даже позвонить ей не могу.

Мередит, что на тебя нашло, чертовка?

Мы проезжаем треть пути до города, а я все еще не могу ее догнать. Выжимаю педаль газа на полную, но старичок отказывается ускоряться.

– Давай же, ну, – бормочу я.

Мередит, похоже, замечает меня и повышает скорость, и тут происходит то, чего я боялся. Она не справляется с управлением, и автомобиль делает крутой разворот. Мое сердце замирает, я забываю, как дышать. Спорткар боком проезжает несколько метров. Мередит пытается выровнять движение, но машину уносит вбок. Через мгновение автомобиль летит в кювет и врезается в дерево.

– Дерьмо! – восклицаю я.

Когда пикап приближается к аварии, я бегу к Мередит. Осматриваю автомобиль Кайла – разбилась только фара со стороны водителя. Мер не должна была пострадать, но в тени сосны не могу ее увидеть. Кровь стучит в ушах. Господи, хоть бы она была в порядке… Распахиваю дверь синего автомобиля, заглядываю внутрь и зову Мередит. В следующую секунду мои глаза лезут на лоб. Мер не просто цела, она наставляет на меня гребаное дуло моего же охотничьего ружья. Замерев, спрашиваю:

– Что ты делаешь?

Мередит напугана и в то же время в ярости. Ее глаза полны боли и сомнения. Девушка дулом приказывает мне отойти, и я слушаюсь. Она не в себе. Мередит вылазит из машины, скривившись и схватившись за бок рукой.

– Мер, – окликаю ее еще раз. – Опусти ружье, давай поговорим, детка.

Стараюсь не делать резких движений, потому что где-то глубоко чувствую, что она может выстрелить. Недооценивать Мередит Ван дер Меер – ошибка. Тихая и нежная оболочка скрывает немало демонов.

– Тебя надо осмотреть, – шепчу я. – Ты могла пораниться.

Ее губы изгибаются в горькой ухмылке, а обжигающе холодный взгляд падает на мое лицо. Признаюсь, это больно. Всего несколько часов назад она смотрела на меня совсем по-другому.

– Ты будешь только рад этому, да? —выплевывает Мер.

Что за хрень она несет?

– Объяснишь? Я ничего не понимаю, – удерживаю голос спокойным, хотя к горлу подступает тошнота.

Мередит оскаливается и поднимает ружье выше. Сомневаюсь, что она хоть раз стреляла. Ее крохотные ручки не справятся с отдачей. Мер дрожит не только от непонятной мне злости, но и от холода. Она одета лишь в толстовку и джинсы. Кажется, она очень торопилась сбежать.

Мередит, не приближаясь, цедит сквозь зубы:

– Ты устроил чертов пожар, да?

Моя челюсть отвисает. Она думает, что я поджег ее комнату, зная, что случилось с Генри и Сьюзен?

– Конечно, нет! – восклицаю я и делаю осторожный шаг в ее сторону. – Что за хрень ты несешь? На кой черт мне это делать?

Костяшки на пальцах Мередит белеют, когда она сжимает приклад.

– Скрыть улики, – произносит она. – Уничтожить все следы, доказывающие вину твоей семьи в ужасных вещах. Взятки, убийства, теракты.

Я затаиваю дыхание, молча слушая Мер. Все не так, как она думает. Продумываю в голове, как мягче ей объяснить свою причастность к грязным делам отцовской компании, но вдруг осознаю, о чем она говорит. Голова кружится, во рту становится сухо, а в животе завязывается узел. Мередит знает.

– Ты решил ударить меня по больному, устроив пожар, – она продолжает меня обвинять. – Я видела, как твой отец истязал тебя. Пусть мои родители и виноваты в этом, но я здесь не при чем! Я была результатом глупости!

Меня будто ударили ножом, располосовав старые шрамы, которые, как я думал, давно затянулись. Не подозревал, что именно Мередит разбередит их. Гнев внушил ей ложь, а она легко поддалась ей.

– В чем же ты винишь меня? В поджоге твоей комнаты? – цежу сквозь зубы. – Или в чем-то еще?

Мередит вздрагивает, прокашливается и спрашивает:

– Ты поджег поместье Ван дер Мееров? Решил отомстить, но стало стыдно, поэтому ты взял меня к себе? На приеме ты услышал наш разговор с мистером Ноланом, поэтому избавился и от него, и от всех доказательств? Ты боялся, что я заявлю в полицию о твоих взятках и ужасах, которые творил твой отец? За что ты так поступил со мной?…

По ее лицу текут слезы, и у меня появляется шанс. Вырываю ружье из ее рук, ставлю на предохранитель и, достав магазин, убираю в задний карман. Мер выставляет перед собой ладони и замахивается на меня, но я перехватываю ее запястья и толкаю вперед, прижав к автомобилю. Девушка начинает елозить и вырываться, тогда стискиваю ее бедра своими.

– Довольно брыкаться, черт возьми, – рычу я. – Тебе не говорили, что оружие детям не игрушка? Успокойся, и я тебе все объясню.

Мередит не останавливается, и мне приходится усилить хватку. Еще немного, и на ее запястьях останутся синяки. Не хочу делать ей больно, но и успокоить ее по-другому не могу.

– Мередит, – предупреждающе шиплю.

Девушка поднимает взгляд на меня. Она выглядит напуганной, но страх старается скрыть за злостью. Странно видеть ее такой. Мередит устает и перестает брыкаться. У меня наконец появляется шанс ответить на все ее беспочвенные обвинения. Мой отец был последней тварью, и я знаю о многих его дьявольских деяниях. Мои истязания не единственное, в чем я его обвиняю. На его похоронах я хотел поведать всему Манхэттену о его грехах, но тогда бы полиция могла узнать о том, что сделал я, а у меня нет таких связей..

– Кайл был маленьким и напуганным ребенком, когда мне пришла угроза от семейства Кинг, – начинаю я. – Вместе с наследством от отца я получил груз его темного наследия. Росс Кинг, сопливый подросток, которому было пятнадцать чертовых лет, поставил меня перед фактом: либо я плачу долги своего отца, либо нас с Кайлом не найдут. Мелкий засранец угрожал мне! Я послал его, разумеется, но он показал мне папку, по все вероятности, с такими же файлами, что были у меня. Еще пришлось подкупить сенатора Льюиса, то есть «сделать пожертвование на его предвыборную кампанию».

Говорить все это – словно пить расплавленное железо. Так же больно и обжигающе. Если она не поверит, у меня кое-что припасено в багажнике пикапа, в тайнике. Кайл был очень любопытным, поэтому только в машине он не стал бы искать нечто настолько важное.

– Я открестился от прошлого и не вспоминал о своей старой жизни до того дня, когда мне позвонил твой адвокат, —шепчу я и отпускаю ее запястья. – Я клянусь всем, что я имею, что виновен только в этих взятках. Я не причастен ни к смерти Генри и Сьюзен, ни к вчерашнему пожару.

Беру ее лицо в руки и прижимаюсь ко лбу Мередит. Она противится и отталкивает меня. Не могу выносить мысль о том, что Мер действительно считает, что я хотел ее убить. Думал, прошлая ночь красноречиво разъяснила все между нами. Даже сейчас, всего через минуту после того, как она угрожала пристрелить меня, Мередит —все, чего я желаю. Черт, она действительно направила на меня гребаное ружье! Мой член тут же наливается кровью, а внутри разгорается искорка.

Откашливаюсь и почти умоляю Мер:

– Скажи что-нибудь.

– Ты знал, что твой отец убил кучу народа? —холодно спрашивает она, и я киваю. Мередит дергается и все же вырывается из моих рук. – Сейчас ты признался в сокрытии фактов об убийстве, черт возьми! Как я могу поверить тебе, Маркус?

Девушка делает шаг назад, но я хватаю ее за руки и тащу к пикапу. Мне надоело слушать ее бредни! Мередит цепляется пятками за асфальт, но ее слабенькие ножки не смогут и минуту противостоять мне. Она очаровательная малышка, а не силачка. Мер клацает зубами, угрожает выбить из меня все дерьмо (формулировка была более мудреной, но я перевел ее на свой язык. Неужели я тоже говорил, как гребаный пижон?) и ведь действительно заводит свободную руку за голову, готовясь нанести удар, но я не выдерживаю и перекидываю Мередит через плечо.

– Отпусти меня, сукин сын, – бурчит девушка, тарабаня по моей спине.

Открываю пассажирскую дверь пикапа свободной рукой, кладу Мередит на сидение, сам иду к багажнику, где под подкладкой лежит папка с кассетами и фотографиями, про которые я забыл на долгие годы. Сев на водительское кресло, подключаю к колонке ту самую дорожку.

– Что ты…?

– Просто слушай, —грубее, чем я хотел, говорю я.

Кассета слегка шипит вначале, проматываю до нужного момента, и тогда начинается разговор отца и главы «Руки Господа» – Сигдхи Калверта.

“– Очень рад нашему сотрудничеству, мистер Монтгомери, – произносит террорист очень размеренно и довольно, словно говорит не об убийствах, а о спасении дельфинов. – Ваша жена догадывается о чем-то? Я не слышал о ней ничего уже очень давно.

Квентин издает подобие смешка и отвечает:

—Она находится в психиатрической клинике со дня развода. Она стала слишком любопытной.

– А Маркус не интересуется, где его мать? – спрашивает Сигдха.

– Он думает, что она валяется на пляже с любовником на свою долю имущества, – отец вновь усмехается. Очень холодно и грубо.

– Но если она вновь залезет в наши дела, с ней придется разобраться, как с Лукасом Кингом, – предупреждает глава «Руки Господа». – Мы расправимся со всеми, кто будет мешать нам и нашему божьему промыслу.»

–Мой отец подстроил убийство матери, заставил меня ее ненавидеть не меньше, чем его, – хриплю я и разворачиваюсь лицом к Мередит. —Все еще думаешь, что я разделаю его взгляды и продолжаю вести кровавый семейный бизнес?

Мер поджимает губы, прикусывая щеки изнутри. Ее взгляд становится задумчивым и отстраненным. В уголках глаз скапливаются слезинки. Кажется, она на грани. Я понимаю ее, пусть и давно не сближался с людьми. В моей жизни долгое время было лишь два человека, которые не залезали мне под кожу, будоража все внутри. Я создал идеальный мир для своего отшельничества, стал похож на одинокого волка. Таким же рычащим, отстраненным и злым. Меня все устраивало, пока мне не позвонил именитый старикашка и не вызвал меня в ненавистный город, а потом огорошил меня новостью о том, что давний знакомый моего отца завещал мне опекать его внучку. Я не хотел ехать, посчитал, что это розыгрыш, тупой и ненормальный, но все же поехал. Что-то внутри заставило меня купить билеты и поехать в чертов Нью-Йорк. Моя реальность столкнулась с девушкой, в глазах которой я вижу свое прошлое. Поначалу эту чертовски пугало, а позже я не удержался и… сблизился? Это слово подходящее? Да хрен его знает. Меня тянет к ней – вот, что я знаю наверняка.

Я не хочу потерять ее доверие. И ее.

Мередит заставляет себя не смотреть на меня и говорит:

– Я никогда о ней не слышала. Расскажи мне о ней.

Ее просьба сбивает с толку. Несколько странно слышать вопрос о моей матери после приставленного ко мне ружья, но я все же отвечаю:

– Я думал, что она бросила меня в детстве, но оказалось, что отец сначала сослал ее без денег в Техас, а потом засадил ее в психиатрическую лечебницу. Он говорил, что она променяла нас на молодого тренера по йоге. Через год после этой записи ее нашли со вскрытыми венами в той самой психушке.

Усмехаюсь от собственной глупости. У отца было туго с воображением, а я все равно повелся. Возможно, у меня было первое сотрясение. До ухода матери он не бил меня.

– Мой дедушка отослал родителей подальше, но это было к лучшему. Мне жаль, Маркус.

Понимаю, что это совсем не вовремя, но от того, как Мер произнесла мое имя, мой член дернулся в штанах. Ее голос смягчился. Слава Богу, она мне поверила. Мередит убирает волосы за спину, обнажая шею. Щеки порозовели в тепле, но руки продолжают дрожать. Мер поглаживает свои плечи, чтобы согреться. Снимаю куртку и протягиваю ей. Мередит неуверенно берет ее и накидывает на спину.

– Спасибо, – шепчет она.

Хочу, чтобы Мер взглянула на меня так же, как ночью. Пересаживаюсь на заднее сидение и тянусь к ней, думая, что недомолвка (или ссора, или психоз, или скандал) позади, но девушка не отступает.

– Мистера Нолана нашли в петле, – продолжает Мередит. Ее голос снова становится непривычно ледяным, а руки сжимаются в замок. – Он не мог покончить с собой.

Боже, она же не приписывает мне еще одно убийство?

– Прежде, чем ты продолжишь, помни, я был в городе все это время, – шиплю я.

Мередит пропускает мои слова мимо ушей и цедит сквозь зубы:

– В день своей смерти он прислал мне сообщение с буквой «М».

Тут у меня сносит крышу, и я не выдерживаю. Все ее слова и нападки привели меня в ярость.

– Дьявол, ты же шутишь, да? Из-за гребаной буквы ты вылила на меня все это дерьмо?!

Мередит поднимает глаза, наполненные злостью не меньше моей, и, повысив голос, отвечает:

– Мистер Нолан отдал мне доказательства на приеме в Нью-Йорке, а после него он вдруг умирает. Не находишь, что это странно?

Протираю ладонью лицо и презрительно усмехаюсь:

– Ты похожа на свою мать. Такая же фантазерка. Из-за одной буквы уже построила целую теорию. Может быть, я нанял кого-то для убийства? Такого ты обо мне мнения, дьявол побери?!

Мередит рычит. Ей не понравилось мое сравнение, что ничуть неудивительно. Сьюзен лишилась всего из-за своей глупости, выбрала паршивого мужчину, бросила дочь и получила лишь жалкое существование. Мер не любила ее и не хотела быть на нее похожей. Не был бы я таким злым, ни за что не сказал бы этого. Мередит, обуреваемая гневом, наклоняется ко мне опасно близко и шепчет на ухо:

– Ты потому меня трахнул, что я похожа на мать? Ты представлял ее на моем месте? Сидя у меня между ног, ты думал о ней, да?

Охренеть.

Решительно беру ее за талию и грубо целую, выплескивая все бешенство. Противные слова не сделали ее губы менее сладкими и желанными. Мередит не сопротивляется, скидывает мою куртку, холодными пальцами зарывается в мои волосы и сжимает их в кулак до боли. Сейчас я не спрашиваю разрешения. Мы не нуждаемся в нем: нам обоим надо выпустить пар, а разговоры заносят нас лишь глубже во тьму. Ночью мы выяснили отличный способ отвлечься. Только сейчас мне не хочется никаких нежностей и ласк.

Кидаю Мер на сиденье, а сам сажусь между ее ног. Мередит покусывает мои губы с таким напором, что, кажется, у меня вот-вот пойдет кровь. Дыхания не хватает. От жарких поцелуев в машине заканчивается кислород. На лбу Мер выступает испарина. Задираю толстовку девушки до шеи и вижу, что она без бюстгальтера. Ее великолепные сочные груди соблазнительно поглядывают на меня. Идеальные коричневато-розовые соски сморщились и затвердели. Мередит хочет меня не меньше, чем я ее. Член каменеет и упирается в ткань штанов. Сжимаю обеими руками ее сиськи, опускаюсь, всасываю один сосок, прикусывая его, а затем принимаюсь за второй. Я бы остановился здесь надолго, но мне хочется оказаться в ней как можно быстрее. Облизывая груди Мередит, расстегиваю пуговицы на ее джинсах, стягиваю их с ее бедер и откидываю на переднее сидение. Не глядя вниз, накрываю ладонью ее киску и рычу.

Она. Без. Чертовых. Трусиков.

– Какого хрена ты без белья? – цежу я.

Теплое и влажное лоно так и умоляет меня. Провожу языком от ложбинки до киски и всасываю клитор в рот. Мер закатывает глаза от удовольствия и оттягивает мои волосы назад.

– Трусики ты порвал, а в остальном я слишком торопилась, убегая от преступника, – чуть прикусываю маленький комочек нервов, и Мередит вскрикивает. – Боже, Маркус!

Спускаю свои штаны до колен, высвобождая возбужденный член, и резко вхожу в нее. Мне почти больно от того, насколько я хочу Мер. Кажется, я взорвусь прямо сейчас, и вся моя доблесть стойкого мужчины исчезнет. Киска Мередит обволакивает меня прочно, как перчатка. Мер морщится, но не останавливает меня. Ее первый раз (точнее будет сказать: первые разы) был совсем недавно, и ей может быть дискомфортно. Растираю ее клитор, чтобы тело Мередит могло легче меня принять. Без презерватива она ощущается просто невероятно. Горячая, идеальная.

Блять, я без презерватива.

– Мер, я забыл… – чуть опомнившись, произношу я.

Девушка вцепляется ногтями в мою спину, заставляя остаться в ней.

– Я на противозачаточных уже несколько лет, бабушка всегда говорила, что я буду их пить, чтобы не повторить беременность мамы в подростковом возрасте.

Логика в этом определенно есть.

Когда Мер привыкает к моим размерам, я начинаю двигаться. Напористо, жестко вдалбиваясь в нее. Поднимаю ее ноги к потолку, разведя их в стороны, и вхожу до упора. Мередит царапает мою спину по старым шрамам, словно точно знает, где они. Наши дыхания сливаются воедино, ее сладкие стоны заполняют пикап. Светлые локоны липнут к лицу Мер и путаются. Она невообразимо красива.

Этот раз совсем не похож на нашу ночь. Сейчас секс грязный, жесткий. Черт, да мы на гребаной обочине! И шанс быть увиденными лишь подстегивает неистовую жажду и обостряет все ощущения. Я что-то разбудил в ней. Нечто, о чем она и не подозревала, и это волнует меня до чертиков. Мередит Ван дер Меер, которую я встретил в марте, ни за что бы не сказала ни про секс, ни про то, как кто-то трахается. Ее язычок способен на многое.

Первой кончает Мер, а через несколько секунд до пика дохожу и я. Я не насытился.

Когда девушка обретает силы вновь двигать конечностями, спрашиваю у нее:

–Хочешь попробовать кое-что новое?

Мер лишь кивает. Смахиваю пот с наших лиц, сажусь на сидение и хлопаю по коленям. Мередит неуверенно косится на меня, но все-таки поднимается и садится сверху. Ее сиськи оказываются перед моим лицом, и член отзывается желанием, вновь готовый работать. Беру Мер за обнаженные бедра и насаживаю на себя. Девушку выгибается ко мне навстречу, громко и прерывисто стонет и впивается в мой рот, сплетая наши языки в танце. Хотя скорее в жестокой схватке.

– Лучше держись за что-нибудь, – советую ей в рот.

***

Мне не хотелось отпускать Мередит из своих объятий, но мы должны были вернуться на разных машинах. Дожидаюсь, когда девушка припаркует спорткар Кайла рядом. Она выходит из автомобиля медленно и слегка качается, нетвердо стоя на ногах. Я ухмыляюсь, за что получаю гневный взгляд, а щеки Мередит заливаются пунцовым румянцем.

– Не смотри на меня так, – шипит она, сдерживая улыбку.

– Как «так»? – невинно уточняю я.

– Это ты виноват, что я едва стою на ногах! – Мер оглядывает спорткар. – Как объяснить Кайлу сломанную фару?

Пожимаю плечами и подталкиваю ее к дому. Сын, думаю, еще спит, поэтому про аварию мы успеем сочинить правдоподобную историю.

– Скажи ему правду. Ты сошла с ума.

– Тебе надо устроить еще один раунд в пикапе, сукин сын! – ворчит девушка.

– Миледи, а вам надо перестать ругаться, или я вас отшлепаю, – тихо предупреждаю ее, пропускаю внутрь.

– Если уж на то пошло дело, я только и буду сквернословить, – Мередит заливается смехом.

Мы на цыпочках пробираемся на кухню, улыбаясь, как два идиота. Два идиота, у которых был потрясный секс. Нужда в кофе пересилила желание пойти отоспаться или хотя бы нормально одеться. Зайдя в кухню, я теряю все свое прекрасное настроение, потому что за столом сидит Кайл, а напротив него нарезает круги Лекси. Сестра Лу бежит к Мередит в объятия, а сын смотрит на нас с подозрением.

Времени на правдоподобную историю все-таки нет.

Глава 19

Мередит

Волосы растрепаны, одежда набекрень, щеки горят, между ног влажно и немного больно после секса. Просто сумасшедшего секса. Маркус успел застегнуться, поэтому Лекси и Кайле не видят следы нашей страсти на его груди. Если кто-то из них поймёт, что между нами произошло, объясняться придётся долго.

Лекси цепляется на мою шею и визжит:

– Кайла рассказал про пожар. Я так рада, что ты не пострадала!

Ох, точно. Маркус так сильно вымотал меня, что я успела и забыть про то, что вся моя комната превратилась в пепел. Подруга сжимает меня в своих объятиях, и я невольно стону, схватившись за бок. Кроме полученного при аварии удара я не очень хорошо выгнулась, и, когда мы с Маркусом увлеклись, оба упали. Это не прошло мимо Лекси.

– Тебе больно? – продолжает она тараторить. – На тебя что-то упало?

– Нет, – бросаю мимолетный взгляд на Маркуса. Думаю, самое время сознаваться, но я паршиво вру. Точнее я вообще полный ноль в этом. Вранье – это спонтанность, а мне всегда нужен строгий и четкий план. – Я захотела свежий хлеб на завтрак и поехала в магазин на машине Кайла, но автомобиль занесло…

Лицо парня бледнеет, и через секунду младший Монтгомери бежит к своей ласточке, сверкая пятками. Оглядываюсь на Маркуса и вижу, как он закатывает глаза. Живот начинает крутить: мужчина напоминает мне, что мой расписанный на каждый месяц жизненный план пошел коту под хвост. Опасность, незнание и риск не для меня, однако Маркус – воплощение всех этих качеств, а от него мне подальше держаться совсем не хочется. Опьянение после секса проходит, голова начинает мыслить здраво, но сердце я убедить не смогу. Оно терзается сомнениями, не знает, стоит ли доверять Маркусу, пусть и тело уже давно перестало слушаться.

Кайл возвращается без настроения, держась за сердце, и я получаю укол от своей совести. Лекси повторяет за Маркусом и раздраженно закатывает глаза. Парень, конечно, драматизирует, но все же это его автомобиль, а я его разбила.

– Кайл, прости, пожалуйста, – бормочу, сделав шаг в его сторону. Он выглядит очень разбитым. – Я оплачу ремонт фары…

Осекаюсь, потому что фактически его оплатит Маркус.

– Брось, Мер-мер, – Кайл с трудом выдавливает из себя улыбку и треплет меня по плечу. – Я рад, что все живы. Па, а ты куда ездил?

Маркус продолжает нашу историю. «Ему легко дается вранье,» – нашептывает мне разум, но сердце хочет ему верить дальше. Оно стало слишком части командовать мной, поэтому пора ему уступить место для логики. Того качества, что ценил во мне дедушка. Кажется, у меня есть план, но мне надо дождаться, когда Маркус покинет особняк.

– Мередит позвонила и сказала про аварию, вот я и помчался ей помогать, – мужчина пожимает плечами.

– Мой рыцарь в сияющих трениках, – закатив глаза, бормочу себе под нос, и все усмехаются. – Если вы не возражаете, мне хотелось бы посетить душ и переодеться.

Я с трудом моюсь. Между ног все болит из-за… чрезмерной нагрузки и избыточной страсти, а глаза слипаются от усталости. Маркус очень вымотал меня за последние часы. Выключаю воду, надеваю постиранные Кайлом шорты и футболку и ухожу в свою новую спальню. Надо будет поблагодарить его за то, что он отмыл мою одежду от запаха дыма. Снимаю полотенце с головы и на ощупь иду к комнате, но врезаюсь в теплую и твердую гору знакомых мышц. Губы автоматически растягиваются в широкую улыбку. Маркус убирает с моего лица мокрые волосы и мягко, но весьма требовательно целует меня. Кладу руки на его грудь и легонько отталкиваю от себя, хотя мне этого совсем не хочется.

– Лекси и Кайл внизу, – шепчу ему в губы.

– Знаю, – Маркус чмокает меня в нос и отстраняется от меня, проведя грубыми костяшками пальцев по нижней челюсти, – но я хотел убедиться, что мы уладили наши проблемы.

– По-моему оторванная ручка пикапа объяснила все красноречиво, – немного натянуто усмехаюсь.

Не умею и не люблю врать, но одних слов мне недостаточно. Все детство я слушала ложь о том, что родителя приедут на Рождество и мой день рождения. Бабушка думала, я верю, что подарки, стоящие чуть дешевле обычного и подписанные кривыми буквами, были действительно от мамы и папы. Я перестала верить на слово, когда увидела, как Марта, моя няня, вместе с дедушкой запаковывают игрушки, которые утром мне вручили от имени родителей. Никто не знал, почему весь день своего шестого дня рождения я засыпала на ногах. Никто кроме мокрой и соленой от слез подушки. Конечно, это очень глупо, что я потеряла веру в честность из-за идиотского праздника, и я не отрицаю это. К тому же доверчивость не поможет мне ничего узнать о гибели всей моей семьи.

Кажется, что я до сих пор не поняла значение и силу этих слов.

– Мередит, я серьезно, – говорит Маркус, слегка насупившись. – Если что-то не так, то ты должна сказать мне. Наши ссоры горячи, но я не хочу быть подстреленным на трассе или получить травму от переизбытка секса. В любом случае физическая боль не минует нас, а в больнице будет трудно объяснить все врачам.

Теперь я искренне смеюсь и обнимаю крепкого мужчину. Он надел футболку, но все еще пахнет мной. Нет, нами. Руки Маркуса обвивают мою талию и гладят по спине. Я бы стояла так вечно.

Вдруг откуда ни возьмись на лестнице появляется Лекси и шагает прямо к нам. Ее глаза направлены на экран мобильного телефона, так что она не видела наше уединение. Я отпрыгиваю от Маркуса, как ошпаренная, и начинаю тараторить:

– Я буду жить в этой спальне теперь?

– Что ты…? – Маркус прослеживает за моим взглядом, направленным на девушку, и подыгрывает: – Я нанял рабочих, мой проект остался прежним, поэтому они должны управиться быстро.

– Рада слышать, – неестественно радуюсь.

– Конечно, я буду счастлив, если ты будешь спать в моей постели, – тихо добавляет мужчина, за что я тихонько бью его по рукам. – О Лекси пришла! Привет, девочка, я готов.

Девушка с недоверием поглядывает на нас, но никак не комментирует наше странное поведение. Может быть, связь между нами слишком невозможна, чтобы заметить вранье. И от меня не ускользнуло то, как Маркус назвал Лекси. Девочка. Для него она ребенок, младшая сестра подруги. Он не относится к ней серьезно, а что насчет меня? Кто я для него?

– Да, Лу уже десять раз позвонила и наорала на меня, – ворчит Лекси, ее голос немного тише обычного. – Нам пора выезжать, Маркус.

С вопросом в глазах смотрю на мужчину, сдвинувшегося с места и вставшего между мной и Лекси. Незаметно от девушки он касается моего живота, проскальзывает пальцами под футболку и нежно поглаживает кожу. От его жеста мое тело начинает трепетать, а усталость перерастает в желание. Как просто он может путать мое сознание и действовать на меня!

– Лу решила сделать небольшой ремонт и попросила меня помочь, хотя это совсем не моя специальность, – будто извиняясь, отвечает Маркус.

Его ярко-голубые глаза находят мои, мужчина вкладывает в свой взгляд недосказанные слова, и я понимаю, что он хотел мне сказать. То же самое, что чувствую я. Мы боимся оторваться друг от друга, потому что тогда нам придется вернуться в сложную реальность и осознать, что мы перешли все границы.

– Хорошо съездить, – выдавливаю я и оттаскиваю руку Маркуса от своего тела. Затем делаю шаг вперед и обнимаю Лекси, сказав на прощание: – Позвони, если захочешь прогуляться или еще что-то.

Девушка кивает, и они уходят вместе. А раз главное препятствие покинуло особняк, я могу начинать действовать.

***

Кабинет Маркуса, слава Богу, оказывается открытым. Его рабочее место – самый живой уголок доме. Заходя сюда, ты понимаешь, что в доме все-таки кто-то обитает. На столе идеальный порядок: все настолько безукоризненно, что аж тошно. Мне всегда казалось, что такая чистота может быть только у психов. Ну не может адекватный человек выровнять стопку бумаг так, что по ней можно проверять ровность линейки.

Подхожу к столу, пробегаюсь кончиками пальцев по деревянному гладкому столу и усаживаюсь в кресло. Включаю компьютер, и вместо рабочего стола меня встречает пароль – препятствие, о котором я даже не подумала.

– Черт! – с силой бью по бедрам.

Одна я здесь не справлюсь. Кайл должен быть внизу. Мне надо применить все свои навыки, чтобы суметь его обмануть. Телевизор гудит на весь первый этаж, знакомые мелодия и диалоги дают понять, что Кайл принимает лечебную дозу «Гарри Поттера». Если бы не осознание моей вины в его состоянии, я бы даже посмеялась. Парень разлегся поперек дивана, поедая чипсы. Как начать разговор? Еще раз извиниться за машину или начать светский разговор? Ладони потеют от предстоящего вранья. Приближаюсь к Кайлу, попадая в его поле зрения, и говорю:

– Ты испортишь себе желудок, если и дальше будешь есть эту гадость по утрам.

Парень усмехается, отрывает взгляд от телевизора, набирает в руку горсть чипсов и кидает в меня. Я ловко уворачиваюсь и еда с хрустом падает на пол. Удивленно воскликнув, ставлю руки на бока и жду извинений.

– Ты причитаешь, как старая бабушка, – бурчит Кайл с набитым ртом, затем задумывается и добавляет: – Или как Маркус. Все нью-йоркцы такие?

– Не уверена, не всем дано так умело брюзжать.

Повисает неловкое молчание. Я все еще не знаю, как подступиться правильнее. Кайл одет в нелепую желтую футболку с покемоном, резко контрастирующую с его кожей цвета кофе с молоком, а штаны будто месяцами грызла моль. Я думала, что у него даже пижамы дизайнерские. Просто у меня такие… У меня даже носки куплены в бутике. Господи, я – клише из сериалов про богатеев.

Черт, я же пришла по делу.

– Слушай, Кайл, мне нужна помощь, – пытаюсь сделать максимально серьезное лицо и не пялиться на этого чертова покемона.

Парень ставит на паузу фильм, принимает сидячее положение и с опаской произносит:

– Надеюсь, не надо одолжить машину?

С губ срывается смешок, и я не успеваю его сдержать. Его настрой немного расслабляет меня.

– Нет, мой ноутбук сломался, а мне очень надо прочитать письмо от адвоката, – тараторю я, как заведенный трактор. – Доступ к почте был только там, а копия есть у Маркуса. Мне очень надо увидеть его.

Кайл открывает рот, но я зачем-то продолжаю болтать:

– Если бы я помнила пароль, то зашла бы через телефон, но…

Кайл перепрыгивает через спинку дивана, кладет руки на мои плечи, слегка сжимая их и заставляя посмотреть в его кристально-голубые глаза, так напоминающие взгляд человека, который заполнил мой разум, и с насмешкой останавливает словесный поток.

– Мер-мер, прекрати, – просит Кайл. Я смотрю на его ладони, прикасающиеся к моей коже, и мне становится неловко. Щеки и шея заливаются румянцем, Кайл видит это и отступает. – Прости. Папа не любит, когда берут его компьютер.