Loe raamatut: «Белая Тойота, или История о бермудском любовном треугольнике»

Истинным сотрудникам советских и

российских спецслужб посвящается

Молодой светловолосый человек с голубыми глазами шел по Маликону, весело насвистывая какую-то задорную мелодию. Он прилетел сюда не многим более двух месяцев назад, но уже успел загореть под лучами тропического солнца и научиться нескольким наиболее употребительным словам и выражениям. Именно поэтому, когда на его пути встретились две шоколадного цвета белозубые красавицы и, едва завидев его, наперебой защебетали неповторимое ни в каких-других широтах: “Amor. Amor.” * молодой человек неохотно, но решительно произнес: “No, gracias.” ** и пошел дальше, туда, где, вместе с набежавшей на берег волной уже зародились и забурлили поджидавшие его испытания.

Молодой человек был одет в льняные брюки, светлую футболку и кроссовки. В заднем наглухо застегнутом кармане его брюк находилось самое дорогое: удостоверение личности, письмо от матери и небольшая сумма денег. Мама писала, что после его отъезда за границу на те первые заработанные им средства, что он ей переслал, она сделала ремонт и купила новый телевизор. Она писала, что очень гордится своим сыном и с нетерпением ждет от него следующей весточки, что их соседи недавно съездили на Юг и привезли ей в подарок бутылку замечательного коллекционного шампанского… От этих, казалось бы, незначительных и оттого еще более приятных мелочей, от этого ласкового солнца, шума прибоя и атмосферы всеобщей любви и счастья, которая его окружала, от этого буйства природы на фоне колыщущихся под ласковыми поглаживаниями веющего над островом пассата пальм, от лучезарных улыбок местных красавиц и пения птиц молодому человеку стало так хорошо, что он остановился, заложил руки за голову и, расправив плечи, на какое-то мгновение застыл, прислушиваясь к окружавшим его звукам и собственному внутреннему голосу.

Простояв несколько секунд, молодой человек вдруг спохватился, быстро посмотрел на часы и, осознав, что опаздывает, присвистнул и произнес что-то такое, что не понял ни один из целой группы проходивших мимо кубинских рабочих. До автобусной остановки было пятнадцать минут ходьбы.

“Успею,” – подумал молодой человек и, скинув с себя футболку, бодро побежал вдоль шоссе.

Его натренированное, но непривычное к жаркому климату тело быстро покрылось испариной. Вытирая пот со лба, он неожиданно вспомнил, что за свою совсем еще короткую жизнь он пробежал, наверное, столько километров, сколько не пробегал иной профессиональный спортсмен. От этой в сущности весьма незатейливой мысли ему вновь стало довольно весело, и он улыбнулся. Не успела улыбка сойти с его лица, как вдруг он услышал за спиной легкое шуршание шин по асфальту.

“Патруль,” – мелькнуло в голове молодого человека, и он остановился.

Расправив и без того статные плечи, он приготовился уже было к долгим объяснениям с представителями правопорядка, но, обернувшись, увидел рядом с собой вместо неуклюжей патрульной машины остановившуюся белую “тойоту”, за рулем которой сидела не менее великолепная тридцати-тридцатипятилетняя блондинка.

– Привет! Ты, кажется, очень торопишься? – опустив стекло правой передней двери, на чистом английском языке спросила его незнакомка.

– Вообще-то, да, – с заметным акцентом ответил молодой человек.

– Тебя подвезти?

– Если Вас не затруднит, – не без ошибок произнес молодой человек и, оглянувшись по сторонам, ловко прыгнул на сиденье рядом с обворожительной иностранкой.

– В Пинар-дель-Рио? – плавно трогаясь с места, спросила незнакомка.

– Нет-нет, – ответил молодой человек, – я выйду гораздо раньше.

Белая “тойота”, быстро набирая обороты, резво заскользила в сторону Пинар-дель-Рио. Еще несколько мгновений назад уверенный в себе и так ловко вскочивший в машину

_____________________________________________________________________________

* “Amor. Amor.” – “Любовь. Любовь.” (исп.)

** “No, gracias.” – “Нет, спасибо.” (исп.)

молодой человек казался весьма смущенным. Конечно, и раньше ему доводилось совершать довольно отчаянные поступки, но никогда, никогда в жизни он не садился раньше в “тойту”, за рулем которой сидела бы столь обворожительная и безусловно чертовски богатая женщина. Украдкой взглянув на нее, молодой человек чуть было не ослеп, не то от блеска ее лукавых цвета морской волны глаз, не то от магического свечения элегантного бриллиантового колье, украшавшего ее тонкую аристократическую шею. “Ну и дела,” – подумал путешественник и вновь перевел взгляд на приборную доску роскошного автомобиля. В той стране, откуда он прибыл сюда, на этот чудный остров, точно так же, кстати, как и Куба, омываемой с Севера водами океана, а с Юга – водами теплых морей, он много ездил на автомобилях, но, конечно же, не таких комфортабельных. Запах женщины, ее духов и легкий бриз работающего кондиционера заставляли его сердце биться еще учащеннее, нежели во время пробежки…

– У тебя красивое тело. Ты спортсмен? – смерив его лукавым взглядом, спросила женщина.

– В каком-то смысле, – натягивая футболку, ответил пассажир.

В этот момент, выполнив левый поворот, “тойота” догнала небольшой фургон, до отказа забитый чернокожими пассажирами. Увидев белых людей на белой машине, пассажиры фургона заметно оживились и поприветствовали попутчиков радостными и жизнелюбивыми выкриками.

– Меня зовут Кэтэрин Дюбуа, – оставляя позади ликующих кубинцев, произнесла непредсказуемая особа, – я приехала сюда из Канады. А как твое имя?

– Сергей, – впервые прямо взглянув на женщину, ответил молодой человек, – я из Советского Союза.

– О-ля-ля! – воодушевившись, воскликнула Кэтэрин, – у меня никогда не было друзей из Советского Союза.

“Теперь будут,” – подумал про себя Сергей, но вслух заученно добавил:

– Я авиационный техник. Мы помогаем кубинцам обслуживать наши самолеты.

– Летать – это так интересно! – обрадовалась Кэтэрин. – Ты ведь научишь меня летать, не правда ли?

Блеск ее лукавых цвета морской волны глаз растворился в лазури наивного ответного взгляда советского парня.

– Но я не летчик, – попытался было возразить он, – но неожиданно передумав, добавил, – впрочем, если вы хотите, чтобы я научил вас летать… то…

– То что?

– То я вас научу.

Лукавая самодовольная улыбка воцарилась на королевском лице жизнелюбивой канадки. Буйная кубинская природа со свойственной только ей стремительностью отреагировала на это событие замысловатыми пируэтами волнистого попугая вдоль шоссе. И даже белая “тойота”, словно почувствовав свежий прилив сил, еще динамичнее понеслась в сторону такого знакомого и одновременно совершенно неизвестного Пинар-дель-Рио.       Несколько минут спутники молча наслаждались красотой мелькавших за окном пейзажей и не думали ни о чем другом, кроме их непредсказуемо-закономерной встречи. Наконец, преодолев некоторое смущение, Сергей спросил:

– А чем занимаетесь Вы, Кэтэрин?

“В промежутках между моментами, когда подвозите молодых людей,” – хотел было добавить он, но то ли от недостатка знаний английского языка, то ли от переизбытка воспитания тактично замолчал.

– Я супруга Луи Дюбуа, – как-то невпопад ответила женщина.

– Что ж, по-видимому, это достойное занятие, – вежливо среагировал молодой человек.

– Ты, что же, – искренне удивилась Кэтэрин, – ничего не слышал о Луи Дюбуа?!

– Нет.

– Странно. Вообще-то, мой муж – известный режиссер. Его фильмы знают и любят во многих странах. “Операция “Леопард””, “Приговоренные к жизни”? Разве в Советском Союзе не любят кино?

На какое-то время молодой человек погрузился в ностальгические воспоминания о своей малогабаритной московской квартире, в которой прожил семнадцать лет вплоть до окончания школы и отъезда на учебу в Ленинград. Мелькавшие за окнами “тойоты” экзотические тропические пейзажи неожиданно пропали, и перед мысленным взором Сергея совершенно отчетливо предстали столь памятный для него лоснящийся от времени и припорошенный пылью диван, вечно капающий кран в ванной комнате и старый-престарый телевизор с минимальным набором программ и до боли знакомыми лицами актеров.

– В Советском Союзе любят кино, – глядя прямо перед собой, загадочно произнес молодой человек, – “А зори здесь тихие”, “Бриллиантовая рука”, “Джентльмены удачи”.

– Это тоже голливудские фильмы? – поинтересовалась Кэтэрин.

– Нет, – спокойно отреагировал Сергей, – это “Мосфильм”, если я не ошибаюсь.

– “Мосфильм” – это русский Голливуд? – пошутила канадка.

– “Мосфильм” – это “Мосфильм”, – чуть слышно произнес Сергей и нарочито-обиженно отвернулся в сторону.

Следующие несколько минут своенравная и решительная канадка и дисциплинированный и подтянутый русский провели в искусственно созданной ими самими тишине, лишь изредка нарушаемой вылетающими из-под колес мчащейся навстречу неизвестности белой “тойоты” камнями.

– Тебе было холодно в Советском Союзе, правда? – неожиданно положив руку на бедро молодого человека, вновь перешла в наступление неугомонная укротительница непокоренных сердец Кэтэрин Дюбуа.

– Иногда да, – почувствовав, как начинает играть его молодая кровь, ответил Сергей.

– И ты приехал сюда, чтобы согреться?

– Я приехал сюда, чтобы помочь кубинцам обслуживать наши самолеты.

– И еще, чтобы согреться? – не унималась полубогемная блондинка.

– Возможно, – плотно накрыв заигравшуюся руку Кэтэрин своей сильной рукой, сказал парень. – И что из этого?

– А то, – взгляд ее зеленовато-бесовских глаз победно скользнул по его застывшему в ожидании приговора профилю, – что я могла бы тебе в этом помочь.

– Вы шутите? – с трудом переводя дух, проронил молодой человек.

– Нет, я говорю совершенно серьезно: я хотела бы пригласить тебя завтра вечером к себе на яхту. Ты знаешь, где находится бухта Эль Соль?

– Да.

– В таком случае завтра в девять я буду ждать тебя. Яхта называется “La onda azul”. *

* * *

Спецчасть Главного разведывательного управления СССР, расквартированная в пятидесяти километрах от Гаваны, жила своей обычной размеренной жизнью. Полковник Субботин, только что закончивший очередное донесение в Москву, не без удовольствия пробежал несколько абзацев идеально с армейской точки зрения составленного текста:

“ Москва, ГРУ Генерал-майору Дубову С.К.

Донесение

За минувшие сутки на вверенном мне участке воздушного пространства Кубы никаких чрезвычайных происшествий не произошло.

Вместе с тем довожу до Вашего сведения, что в 18.00 по московскому времени с мыса Канаверал произошел запуск американского космического корабля. Цель запуска – вывод на орбиту спутника под кодовым номером 335. Выход спутника на орбиту состоялся в 20.25 по московскому времени. Слежение за спутником установлено.

______________________________________________________________________________

* “La onda azul” – “Голубая волна” (исп.)

Дополнительно сообщаю, что личный состав части находится в постоянной боевой готовности. Техника и аппаратура функционируют нормально.

Жду дальнейших указаний Полковник Субботин Д.М.”

Нажав кнопку вызова дежурного, полковник привычным жестом сложил лист бумаги с текстом донесения вдвое. Через несколько секунд в дверь кабинета постучали.

– Товарищ полковник, разрешите войти?

– Войдите.

На пороге кабинета комполка появился молодцеватого вида смуглолицый молодой человек в форме лейтенанта советских военно-воздушных сил и красной повязкой дежурного на правой руке.

– Зашифруйте и передайте в Москву, – бросив беглый взгляд на вошедшего, приказал Субботин.

– Есть, товарищ полковник?

– Чем занимается личный состав? Все ли были на политинформации?

Тень сомнения, лишь на долю секунды задержавшаяся на не до конца искушенном в маленьких армейских хитростях лице дежурного, заставила полковника повторить вопрос:

– Все ли были на политинформации, я спрашиваю?

– Никак нет, товарищ полковник. Старший лейтенант Смехов сказался больным и…

– Шифрограмму – в Москву! Смехова – ко мне! Ишь, распоясались! Выполняйте приказ.

– Разрешите идти?

– Идите.

Оставшись в одиночестве, полковник Субботин подошел к затянотому противомоскитной сеткой окну своего кабинета. В помещении работал кондиционер, и оттого пахнувший в лицо полковнику вечерний тропический воздух показался похожим на давно забытые пары хорошо натопленной русской бани. Что-то ностальгическое шевельнулось в душе умудренного опытом прожитых лет и службы в элитарных частях советских вооруженных сил полковника. Обведя взглядом близлежащую штабную территорию, надраенную личным составом так, что даже глубокая кубинская темнота расступалась от исходящего от нее блеска, полковник Субботин развернулся на сто восемьдесят градусов и уверенной походкой направился к стоявшему у противоположной стены кабинета холодильнику. Открыв его, полковник бережно вынул и поставил на находящийся рядом журнальный столик початую бутылку “Столичной” и банку пива. Налив рюмку и залпом осушив ее, полковник вскрыл банку и, сделав несколько жадных глотков, умиротворенный сел в кресло.

Дела в части действительно шли неплохо. Всего лишь месяц назад он получил личную благодарность от генерал-майора Дубова за блестяще проведенную операцию по организации утечки информации о якобы готовящейся в рамках оказания технического содействия Кубе отправке в ее адрес большого транспорта от берегов Советского Союза. Насмерть перепуганные американцы были вынуждены привести свои военно-морские и военно-воздушные силы в состояние повышенной боевой готовности. Разведывательные рейсы их подводных лодок и полеты самолетов, снабженных системой “Авакс”, в непосредственной близости от территориальных вод и воздушного пространства Кубы увеличились вдвое. Расходы Пентагона на эти цели, по данным информационно-аналитического отдела ГРУ, составили не менее пятисот миллионов долларов. Затраты советской стороны, не считая затрат на составление нарочито плохо зашифрованной радиограммы и ее передачи в эфир, составили двести пятьдесят инвалютных рублей, которые получил на свой счет во Внешэконобанке лично полковник Субботин.

– Товарищ полковник, старший лейтенант Смехов по вашему приказанию прибыл, – вывел его из полусонного состояния излишне, как ему показалось, жизнерадостный голос русоволосого и голубоглазого старшего лейтенанта.

“Когда себя плохо чувствуют, так не горлопанят,” – подумал полковник и, тут же посуровев, прохрипел:

– Вам что же, товарищ старший лейтенант, здесь не нравится?

Розовощекость и присущий молодости бытовой оптимизм по-предательски спешно покинули лицо и горящие глаза вновь вошедшего. Старший лейтенант Смехов, как и все в части, очень хорошо знал, что полковник Субботин редко любил пошутить и уж тем более никогда не позволял себе тратить время на пустопорожние разговоры с подчиненными. “Значит, раз уж он вызвал меня сюда, – подумал Смехов, – на то существует довольно веская причина. Но какая?”

– Никак нет, товарищ полковник, – судорожно перебирая в голове всевозможные варианты развития событий, ответил озадаченный старший лейтенант, – мне очень нравится здесь служить!

– А я так не думаю! – грозно насупив брови, прорычал полковник. – Вы были сегодня на политинформации?

“Ах, вот в чем дело, – с облегчением подумал Смехов, – а я уж было нафантазировал себе не весть что!” – и вслух добавил:

– Виноват, товарищ полковник! Я что-то неважно себя чувствую.

– Как вы, офицер советской разведки, – пропустив мимо ушей реплику старшего лейтенанта, продолжил Субботин, – будете завтра осуществлять работу с личным составом, если вы не в курсе последних ориентиров, которые дают партия и правительство? Может быть, вам нужно было призываться на службу в инженерные или внутренние войска? Вам надоело ходить в передовых? Вы, возможно, устали и хотите вернуться в Москву?

– Никак нет, товарищ полковник. Я взял конспект политзанятия и сегодня же наверстаю упущенное.

– Так-то лучше, – неожиданно сменил гнев на милость строгий, но справедливый полковник Субботин, – что дома? Как мать?

– Спасибо, нормально.

– Ладно, идите Смехов. И смотрите, чтоб завтра без приключений!

– Есть! – не без хитрецы засверкав глазами, ответил старший лейтенант и, через несколько мгновений оказавшись на воздухе, подумал: “Хороший все-таки мужик Субботин! Но мне надо вести себя осмотрительнее!”

Вернувшись в бунгало, в одной половине которого он проживал вместе со своим другом и сослуживцем капитаном Олегом Смолиным, старший лейтенант Смехов, не раздеваясь, к удивлению Смолина со всего маху плюхнулся на постель.

– Ты, что, – оторавшись от просмотра какого-то очередного телевизионного шоу, – поинтересовался Олег, – правда что ли, заболел?

– Похоже на то, – перевернувшись на спину и заложив руки за голову, мечтательно произнес Смехов.

Закрыв глаза, он попытался бегло восстановить в памяти недавние события сегодняшнего дня. Извилистая дорога, белая “тойота” и умопомрачительная Кэтэрин промелькнули перед его мысленным взором и неожиданно грубо оказались раздавленными банально-прозаическим образом всевидящего и всеслышащего полковника Субботина.

– Слушай, Серега, – не унимался между тем Олег Смолин, теребя товарища за рукав гимнастерки, – не томи – рассказывай!

– Нечего рассказывать, Олежек, нечего, – вскакивая с постели и натренированно переодеваясь в штатское, парировал Смехов, – это надо увидеть!

– Мулатка или негритоска? – со знанием дела поинтересовался капитан Смолин.

– Нет. Она белая. Из Канады. Причем – миллионерша!

– Это уже совсем другой разговор, парень, – воодушевился Смолин. – По этому поводу можно уговорить бутылочку рома.

– Завтра в четыре утра на дежурство. К тому же Субботин уже успел отыметь меня за пропуск политзанятия. Хотя, знаешь, Олег, если бы ты видел ее… Наливай, чего уж там! Русские мы люди или нерусские?!

Отлично знавший своего чуть более молодого, но отличавшегося активной жизненной позицией друга, капитан Смолин, заинтригованный, вынул из холодильника бутылку гаванского рома, высыпал в специальную вазочку несколько кубиков льда, поставил на стол огромную тарелку с тропическими фруктами и не то в шутку, не то всерьез приказал:

– Товарищ старший лейтенант, наполнить бокалы!

Смехов сел за стол, взял в руки запотевшую бутылку и аккуратно разлил содержимое.

– Глаз – алмаз, – сравнив количество рома в бокалах, не без удовольствия констатировал капитан Смолин.

– Говори, Олег, раз уж начал – не стесняйся, – отрезая огромным армейским ножом кусочек ароматного манго, попросил Смехов, – а я, пожалуй, послушаю.

– Ладно, – нехотя согласился Смолин, – слушай и запоминай. Жизнь – чертовски сложная штука. Но и в ней всегда есть место радости. Я так спрошу тебя, Серега: что есть, по-твоему, высшая радость на Земле? Не знаешь? Тогда я сам отвечу на этот в общем-то не очень сложный вопрос. Высшая радость на Земле – это радость человеческого общения!

– Ну, ты даешь, Олег! Уж больно тонко излагаешь!

– Высшая радость на Земле – это радость человеческого общения! И я хочу выпить за то, чтобы ты и твоя канадка… Кстати, как ее зовут?

– Кэтэрин.

– Чтобы ты и твоя Кэтэрин как можно скорее испытали на себе эту высшую на Земле радость.

Залпом опустошив бокал с ромом и смачно закусив манго, старший лейтенант Смехов не без иронии заметил:

– А я думал, высшая радость на Земле – служить Советскому Союзу.

– Естественно, – не мешкая, наливая по второй, отозвался Смолин. – Но это не значит, что мы должны забывать о радости человеческого общения.

– Не значит.

И друзья чокнулись во второй раз.

– Понимаешь, Олег, это что-то совсем особенное, – раскуривая сигару, продолжил Смехов. – Я бы даже сказал, космическое…

– Все мы, как поется в песне, дети Галактики, – наливая по третьей, сострил капитан Смолин.

– Нет, Олег, я серьезно. Она… она совершенно особенная. Страстная, умная, рафинированная. Миллионерша, наконец! Не чета нашим с тобой кубинским подружкам!

– Ну, конечно, – обиделся Олег, – еще вчера вечером у Чикиты ты, помнится, говорил совсем другие вещи.

– Ты мне еще припомни, что было позавчера! – выпивая очередной бокал, парировал изрядно захмелевший старший лейтенант. – Скажи лучше, что делать? Если я завтра пойду к ней на свидание – какая-нибудь падла меня наверняка застучит… Как сегодня с политинформацией! А тогда – сам знаешь что: прощай, разведка, карьера и все остальное. Согласен со мной?

– Согласен! А может быть…

– Что может быть?

– Может быть, я схожу вместо тебя, – неожиданно выпалил капитан Смолин, но тут же, поймав на себе недовольный взгляд Смехова, спохватился и добавил, – правда, она меня не приглашала…

* * *

Яхта с романтическим, как и все на этом дивном острове, названием “La onda azul” мирно покачивалась на волнах. Из трюма доносилась ритмичная, как сама жизнь, латиноамериканская мелодия. В море, укутанном черным бархатом тропической ночи, то тут, то там возникали и исчезали, словно звезды на небе, огоньки маленьких рыболовецких шхун. Кэтэрин Дюбуа, украсив исполненную в викторианском стиле постель лепестками орхидей, подошла к зеркалу, поправила прическу и, взглянув на часы, перешла в каюту, где был накрыт роскошный стол. Даже самому искушенному гурману могло показаться, что на этом столе есть все, притом не только то, что ползает и плавает в близлежащих водах и произрастает на близлежащих плантациях, но и продается в лучших европейских и американских супермаркетах.

“Вряд ли это может не понравиться моему русскому другу,” – самодовольно улыбнувшись, подумала хозяйка.

Поднявшись по винтовой лестнице на палубу, Кэтэрин облокотилась на поручень и, закурив сигарету, внимательно прислушалась к совершенно особенным ночным тропическим звукам. Внезапно к парусному шелесту листьев прибрежных пальм и романтическому плеску волн добавился усиливающийся с каждым мгновением шум приближающихся шагов. И чем отчетливее становился этот шум, тем сильнее начинало колотиться сердце в груди умудренной любовным опытом и оттого еще более требовательной и страстной Кэтэрин Дюбуа. Она знала, что не успеет она сделать еще одну затяжку, как молодые и крепкие руки ее нового советского друга сойдутся у нее на талии, недокуренная сигарета маленькой сорвавшейся звездочкой упадет в океан, а сама она, не оборачиваясь, прильнет к нему спиной и, слегка наклонив голову, откроет для поцелуя свою обворожительную шею.

– Это ты? – почувстовав долгожданное прикосновение, спросила она.

– Это я, – ответил гость и нежно поцеловал ее именно в шею.

Теплая волна страсти вслед за очередной океанской волной пробежала по предрасположенному к изнурительным ласкам упругому женскому телу.

– А я думала, что ты не придешь, – солгала Кэтэрин и, резко повернувшись, с вызовом взглянула в глаза своему избраннику.

– Вместо меня вполне мог бы прийти капитан, – чуть было не сострил Сергей, но то ли от недостатка знаний английского, то ли по какой-то иной причине промолчал и, после некоторой паузы, поборов смущение, поцеловал Кэтэрин в губы и произнес, – я ведь не мог оставить такую женщину, как вы, одну, в тропиках, да еще и ночью!

С этими словами Сергей взял несколько мгновений назад отложенный в сторону букет орхидей и протянул его соблазнительнице:

– Это для вас.

– Спасибо, – вспомнив об усыпанной орхидеями постели, лукаво улыбнулась Кэтэрин, – похоже, что у нас с совместимостью все в порядке.

– Что-что? – недопонял смысла последней фразы Сергей.

– Я говорю, что мы, как мне кажется, воспринимаем происходящее одинаково, а именно хотим быть приятными друг другу, не так ли?

– Не могу с вами не согласиться.

Кэтэрин Дюбуа, взяв за руку своего молодого друга, первой ступила на винтовую лестницу:

– Осторожно, у тебя может закружиться голова!

– Она у меня уже закружилась, – не растерялся Сергей.

Спустившись в гостиную, хозяйка и молодой человек сели за стол друг напротив друга.

– Тебе здесь нравиться?

– Очень, – с деловым видом оглядывая богатую обстановку, ответил Сергей.

– Не бойся, здесь никого нет. Ты можешь делать все, что угодно, – потеревшись своей ногой о ногу собеседника, призывно улыбнулась Кэтэрин.

– Все?

– Да, все, но прежде, пожалуйста, помоги мне открыть вино, а я в это время поухаживаю за тобой и дам попробовать салат из королевских креветок, приготовленный по моему собственному рецепту. Ты ведь, наверное, любишь все королевское? Или у вас в Советском Союзе…

– В Советском Союзе нет ничего королевского! – ловко откупорив бутылку “Шабли”, отрапортовал Сергей.

– Даже креветок?! – изумилась Кэтэрин и игриво потрепала молодого человека за щеку.

– В Советском Союзе все вокруг – народное, – попытался было шуткой скрыть вновь нахлынувшее на него смущение парень, и вдруг неожиданно для себя самого добавил, – кстати, нельзя ли попросить у вас водки?

– Ах, ну конечно же, – спохватилась Кэтэрин, – русский медвежонок не может жить без водки даже в тропических странах! Конечно же, я угощу тебя, медвежонок, но только при одном условии…

– Каком?

– Что ты научишь меня летать!

С этими словами Кэтэрин подошла к холодильнику, вынула из него запотевшую бутылку “Столичной”, возвратилась к столу и не без удивления посмотрела на Сергея, который вновь пришел в привычное расположение духа и уверенным жестом наполнил водкой предназначенный исключительно для вина бокал.

– За высшую радость на земле, – торжественно произнес загадочный русский, – а что значит, по-вашему, Кэтэрин, “высшая радость на земле”?

– Высшая радость на земле, – позволив и без того символической бретельке полностью оголить ее левое плечо, ответила сообразительная Кэтэрин, – встретить такого миловидного русского медвежонка, как ты, и предаться с ним замысловатым любовным утехам…

– Замысловатым?

– Именно замысловатым!

– Тогда тем более – за высшую радость на земле, – вновь провозгласил Сергей и, залпом выпив бокал, смачно закусил ловко выловленной из наиболее потаенных слоев салата королевской креветкой.

– Почему русские так много пьют, – после небольшого перерыва, в течение которого Сергей успел попробовать еще несколько экзотических блюд, спросила Кэтэрин, – разве женщины вас греют меньше, чем водка?

– Водка раскрепощает душу в то время, как женщины…

– В то время, как женщины?

– Пленяют ее!

– Мне кажется, что ты уже достаточно раскрепостился!

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы перейти в соседнюю комнату и опуститься на вспомогательный аэродром.

Закончив последнюю фразу, Кэтэрин Дюбуа едва уловимым движением нажала расположенную в нижней части столешницы потайную кнопку, включившую на запись находящуюся в спальне скрытую видеокамеру. Затем она встала со стула, подошла к изрядно захмелевшему не то от водки, не то от общения с изначально раскрепощенной миллионершей молодому человеку, села к нему на колени и, обвив руками его шею, требовательно притянула к своей полуобнаженной груди.

– Целуй, – приказала она.

Молодой человек не без удовольствия сделал это. Пересадив разгоряченную Кэтэрин на соседний стул, он целовал ее все ниже и ниже до тех пор, пока его голова ни оказалась на уровне столешницы. Его нетрезвый, но натренированный взгляд тут же различил плохо замаскированную черную кнопку, о предназначении которой нетрудно было догадаться. “Вот сучка! – подумал Сергей и отчего-то совершенно отчетливо вдруг вспомнил недавно сказанные ему полковником Субботиным слова, – “Вам что же, товарищ старший лейтенант, здесь не нравится?” Я не знаю, конечно, зачем ей это все нужно, но я, черт возьми, не имею права рисковать…”

– Целуй, – не унималась между тем изнемогающая от желания Кэтэрин, – целуй меня везде, медвежонок. Почему ты остановился?

– Ты ведь сама хотела этого, правда? – резким движением подняв ее на руки, вновь взорвался от переполнившей его гаммы чувственных противоречий молодой человек.

– Конечно, но ведь мне казалось, что и ты тоже этого хотел?!

Прерывисто дыша, Сергей осторожно стал подниматься по винтовой лестнице.

– Не туда, дурачок! В соседней каюте – постель, усыпанная орхидеями… Хотя, если ты хочешь заняться этим на свежем воздухе… – выдохнула Кэтэрин и вновь сладко припала к его устам.

Оказавшись на палубе, влюбленные тотчас же ощутили на себе всю прелесть освежающего ночного тропического пассата. Звезды, широко раскрыв глаза, не без высокомерия, но и не без удовольствия наблюдали за этой романтической и одновременно такой бесшабашной парой. Полковник Субботин, изрядно уставший за день, будто бы что-то почувствовав, неожиданно несколько раз конвульсивно дернулся во сне.

– Помнишь, ты говорил, что приехал сюда для того, чтобы помогать кубинцам обслуживать ваши самолеты, – вдохнув полной грудью, поинтересовалась Кэтэрин.

– Конечно, я все помню, любимая.

– Ты ведь научишь меня летать, не правда ли?

– Ну, разумеется, – ответил молодой человек и в порыве не то страсти не то внезапно нахлынувшего на него приступа бешенства подошел к борту и, раскачивая Кэтэрин на руках, начал обратный отсчет, – десять, девять, восемь, семь, шесть…

– Пять, – включилась в рискованную для нее игру отважная обольстительница.

– Четыре, – неумолимо продолжал отсчет вошедший в состояние, близкое к тому, что было у него перед принятием присяги, Сергей.

– Три, – усмехнулась блондинка.

– Два, – в отчаянии крикнул парень.

– Один, – выпалила она и впилась ему в губы с такой жадностью, как если бы он был не простым русским парнем Серегеем Смеховым, а как минимум ароматным апельсиновым соком, наполовину разбавленным водкой.

– Вот, черт, – не выпуская женщину из рук, присел на корточки мало искушенный в их капиталистических заумных любовных интригах парень, – ты искусала меня до крови!

– А как бы ты поступил на моем месте – ведь мне показалось, что еще мгновение – и ты бросишь меня в океан? Ты бы сделал это, – взяв его за подбородок и заставив смотреть ей прямо в глаза, спросила Кэтэрин, – сделал или нет?

– Не знаю, – уклончиво ответил парень, – еще минуту назад мне казалось, что…

– Сделал бы!

– Да.

– А сейчас?

– Сейчас мне надо идти, потому…

– Что ты обиделся на меня. Признайся: ты узнал про камеру – и тебя это несколько шокировало?

– Можно сказать и так, – безуспешно пытаясь подняться, ответил Сергей, – но главное в том, что я не могу понять, зачем это тебе нужно?

– Любовь – это игра, межвежонок, и я не могу допустить, чтобы тебе вдруг стало со мной скучно. Поверь мне: это только начало – и скоро ты сам будешь просить меня придумать что-то еще. А сейчас вставай и уходи: сегодня ты мне больше не нужен.

***

– Ну как все прошло? – шептал на ухо Сергею, стоявший во второй шеренге заинтригованный Олег Смолин . – Расскажи хоть полунамеками – иначе сегодня я могу сорвать боевое дежурство.

– Отстань, Олежек, я уже сказал тебе, что это личное, – сквозь зубы процедил Сергей.

– Разговорчики в строю, – неожиданно резко повернувшись в их сторону, крикнул, казалось бы, увлеченный совсем другим делом, раздачей распоряжений, заместитель командира полка подполковник Бузьникин, – вы что там за ночь друг с другом не наговорились или как? Я, кажется, к вам обращаюсь, лейтенант Смолин.