Loe raamatut: «(Не) детские сказки: Проклятье для мага»

Пролог

– Моя помощь в обмен на твое тело.

Девушка передо мной удивленно хлопнула длиннющими ресницами и округлила глаза: глубокие, нежно-зеленого оттенка, миндалевидно-идеальные, как у фарфоровой куклы.

Она вся была именно этим. Фарфоровой куклой. Статуэткой, которую бережно хранят в шкафу, за стеклом, и иногда смахивают пыль.

Когда я только услышал, что какая-то местная малышка ищет встречи, чтобы предложить мне работу – захохотал, как одержимый. Подумал, что шутка это: какая нормальная женщина решится связаться с магом?

Да и “малышкой” она давно не была, об этом мне местный люд доложил. Взрослая давно дочь охотника. Двадцать два уже исполнилось, хоть по внешнему виду и не скажешь.

Я навел справки, подмазал там, где надо.

Жила девчушка одна, отец помер всего неделю назад, а матушка отдала богу душу, мрак знает когда. Не успела еще остыть земля на могиле папаши, как малышка тронулась умом: решила в лес проклятый наведаться, братишку давно пропавшего найти.

Все трезвонила по округе, что проводника ищет, а люди вокруг только пальцем у виска крутили да шептались: мол, совсем дочка охотника обезумела. Братишка ее еще десять лет назад из ведьминого леса не вернулся.

Казалось бы, места здесь суровые, холодные, укрытые пухлым снегом – а никак это не тронуло ее красоты, не вытравило блеск из белоснежных кудрей, не погасило полный надежды взгляд и не подломило прямую спину.

Я мог бы взять деньги, ведь девушка предложила золото. Вот только монеты меня совершенно не интересовали, особенно сейчас, когда такое хрупкое и соблазнительное создание смущенно мялось и смотрело на меня со страхом и затаенной надеждой.

Вообще-то я и сам собирался в ведьмино логово, по личным причинам. Даже рот открыл, чтобы сказать об этом, но поспешно прикусил язык.

Я не мог оторвать взгляд от девчонки, и все мысли в голове смешались и перепутались.

Она стояла напротив, дула свои кукольно-пухлые алые губки, а я только и мог, что представлять, как сминаю их жестким поцелуем.

Такие созданы, чтобы их целовали.

Она не понимала, о чем я говорю, а мне стало тесно в собственной одежде от одного только взгляда на этот соблазнительный, идеально очерченный рот, что чуть приоткрылся, хватая душный воздух переполненного трактира.

Малышка села на высокий стул, положила ладошки на темное дерево и замерла, обдумывая мои слова. Откинув назад капюшон плаща, она позволила мне вдоволь полюбоваться белым “водопадом”, рассыпавшимся по хрупким плечам. Точно первый снег – только веяло от него теплом и спелой ежевикой.

Хотелось зарыться в кудри пальцами, накрутить на кулак и притянуть к себе бледное личико ближе.

Наверняка она сладкая на вкус, как яблочная карамель.

– Я не понимаю… – пролепетала девушка. – Для чего вам мое тело?

Это ее тихое “вам”, произнесенное почти с трепетом и чуть слышным вздохом, прошлось по коже раскаленными мурашками. Тугой болезненный ком возбуждения свернулся в паху, и перед глазами возникла слишком уж соблазнительная картина: она, вся такая хрупкая и белоснежная, стоящая на коленях, в сверкающем ореоле этих роскошных волос, прикрывавших округлые груди.

– Вам нужна какая-то помощь в ваших… ритуалах?

Я чуть не рассмеялся в голос.

– Нет, глупышка! Я тебе помогу, а ты со мной переспишь.

Милашка на мгновение замерла, сложив губы в удивленное “о”.

И тут мой ответ до нее дошел. Ударил в лицо маковой краской, расцвел на щеках алыми пятнами. Зеленые глаза гневно сверкнули, ладошки сжались в кулаки, и девушка вскочила со своего места, как ошпаренная. Зло выдохнула и схватила первое, что под руку подвернулось – пустой глиняный кубок.

“Снаряд” полетел точнехонько мне в голову, но, подчинившись быстрому движению пальцев, замер всего в дюйме от моего лица и медленно опустился на стол.

Кто там сказал, что у северных народов холодный нрав?

Наглое вранье.

– Сядь, – приказал я. – Если не хочешь, чтобы тебя отсюда вышвырнули.

Выразительно указав взглядом в сторону хозяина трактира, который пристально нас рассматривал, я наблюдал, как девушка борется с накатившим отвращением и мечется между желанием насадить мою голову на пику и страхом, что все ее мучения окажутся напрасными.

– Я ведь сказала, что могу заплатить, – прошипела она, решившись все-таки сесть. – Предложила вам золото…

Я поднял руку, обрывая ее на полуслове.

– Мне плевать на деньги, детка, – откинувшись на спинку стула, я наслаждался ее смущением и тем, как нервно она перебирала волосы тонкими пальцами. – Я свою цену назвал.

– Но зачем вам спать со мной?! – девчонка нервно рассмеялась. – Это какие-то ваши магические штучки?

Она так сильно покраснела, что даже кончики ушей вот-вот должны были задымиться от возмущения.

– Не твое дело, – хмыкнул я. – Я помогаю и трахаю тебя так, как захочу.

– Вы – чудовище! – В зеленых глазах блеснули слезы. Вот только ревущих барышень мне еще не хватало! – Вы же знаете, что на кону жизнь моего брата!

– Можно подумать, мне не плевать, – закинув руки за голову, я прикрыл глаза. – Решай сейчас или проваливай.

Девчонка открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Пыталась найти подходящие слова, но я свое предложение сделал; и уж что-что, а судьба ее братца меня интересовала даже меньше, чем порция остывшей похлебки, которую мне помешали съесть.

У меня с ведьмой свои счеты, а уж золото я всегда мог заработать целительством.

И никакие деньги не сравнились бы с девушкой, способной восстанавливать магический запас.

Я хотел ее. Хотел все, что она могла мне дать. Хотел сорвать с нее плащ, стащить рубашку и посмотреть, так ли идеально ее тело, как я вообразил. Хотел получить всю ее до капли. Выпить досуха, поглотить, раствориться в тепле и нежности ее рук.

И она согласится, потому что не было у девчонки выбора. Никто в здравом уме не сунется в ведьмин лес.

– Получишь меня, только когда брат переступит порог моего дома! – выпалила она и уперлась взглядом в столешницу.

– Договорились, – я не удержался от гаденькой ухмылки. – Если, конечно, ты не захочешь меня раньше.

Девчонка вскочила на ноги и, накинув капюшон, зашагала к выходу. Она двигалась плавно, не задев ни единого стола, не коснувшись ни одного посетителя.

Волшебное видение, не иначе.

Долбаное совершенство, которое очень скоро будет кричать в небо мое имя и царапать спину острыми ноготками.

Фолки

Сладкая. Какая же она сладкая!

Как спелая дикая ягода, которая прячется в изумрудной траве на залитых солнцем лесных полянах.

Забавная, ничего не скажешь. Никогда не встречал, чтобы в такой крошке кипели такие нешуточные страсти. Вообще, женщины мне попадались слишком чопорные, слишком скованные, привыкшие относиться к магам, как к чему-то мерзкому и чужому. Стоило только косо посмотреть, как на их холеных лицах, сквозь пудру и краски, проступала такая отчаянная гадливость, будто кто-то бросил под ноги ядовитую змею.

Так реагировала совершенно любая городская жительница, даже будь это обычная кухарка или служанка. Город – гниль и мрак, пропитывающий человека от пяток до затылка. Город всегда внушал жителям, что все, выходящее за привычные пределы, – дурно, противоестественно и злобно.

А эта огрызалась еще, руками размахивала. И удар у нее ничего.

Не чувствовалась в ней эта сучья надменность, спутница городских женщин от мала до велика.

И не боялась она – вот в чем соль.

Смущалась, злилась, включала “хозяйку положения”, но не боялась. От этого еще сильнее хотелось получить ее. Разбудить, заставить требовать большего, встряхнуть хорошенько и показать, какой обжигающей может быть страсть. Девчонка это определенно оценит, я уверен.

Ведь нет ничего хуже наигранного желания. Нет ничего горше банального механического секса, щедро сдобренного страхом. Особенно когда имеешь дело с источником силы. Он должен отдаваться с радостью, а не дрожать, как осиновый лист, жмурясь от отвращения.

Иначе глоток из источника будет таким же горьким, как и его чувства. И таким же бесполезным. Он не добавит сил, не восполнит их, а только отнимет последние капли, загнав мага в ловушку полного истощения.

Дом остался позади, как и большая часть самоуверенности малышки. Чем ближе мы подходили к заветной поляне, где и начинался ведьмин лес, тем мрачнее становилось лицо Илвы и белее – губы. Она то и дело хваталась за клинок на боку, заставляя меня тихо посмеиваться.

Не было в лесу ничего, что можно сразить сталью.

Я двигался бесшумно, по привычке используя “тихие шаги” – магический трюк, такой же древний, как эти леса и горы вокруг. Как и ведьма, живущая в чаще. Центр всех сказок и страшилок, ходящих по округе. Нерадивые дети прятались ночами под одеяла, только бы не услышать зов ведьмы.

Под сапожками девчонки снег похрустывал так громко, что я боялся, как бы все волки в округе не обделались от ужаса, решив, что медведь-шатун рыщет в поисках жратвы. Впрочем, сейчас это было не особо важно, но я себе сделал мысленную зарубку: на “медведицу” тоже стоит наколдовать “тихие шаги”, когда мы войдем во владения ведьмы.

– Я так и не узнала твое имя, – вдруг сказала она, ухватившись за мой локоть. Выглядела малышка несчастной и потерянной, хотя в глазах все еще поблескивал огонек воинственности.

Узкая ладошка чуть сместилась и накрыла мою ладонь, державшую посох. В этом жесте не было ничего особенного, кроме банального поиска защиты и утешения.

– Фолки, – ответил я и шутливо поклонился.

Тихий голосок показался мне смущенным, когда девочка сама решила представиться:

– Илва, – она нервно заправила за ухо белоснежную прядку и осмотрелась по сторонам. – Я столько раз искала нужную тропинку, обошла эту поляну вдоль и поперек, но лес будто не хотел пускать меня дальше.

– Он и правда не хотел, – я остановился в центре полянки, окруженной высоченными елями. Снег здесь был не тронут: ни живые, ни мертвые не ходили сюда, чувствуя беду. Близость враждебной силы, от которой мир людей отделяла лишь тонкая магическая вуаль.

Только руку протяни – и можно коснуться изнанки мироздания, на которой жили самые жуткие человеческие ужасы.

– Встань сюда, – скомандовал и указал на место перед собой. Девочка нахмурилась, но перечить не стала. – Ближе. Обними меня за пояс.

– Что?!

– За пояс меня обними, чего непонятного?

Илва вспыхнула, как уголек костра, и попятилась назад.

– Еще один шаг – и духи леса тебя сожрут с потрохами.

Испуганно икнув, девчонка бросилась вперед и обхватила меня руками с такой силой, что я, мраком клянусь, услышал хруст собственных ребер.

Поставив посох перед собой, я отстегнул от пояса тонкий короткий клинок. Кровь вскипела под кожей, потянулась к стали, умоляла выпустить ее, позволить творить магию так, как ей хочется.

– Не отпускай меня, ясно?

Девочка кивнула и зажмурилась, не желая смотреть на происходящее.

Полоснув по руке, я наблюдал, как тугие красные капли набухают в центре ладони и поднимаются в воздух. Солнечные лучи отразились от блестящего бока, преломились, наполняя их обжигающим золотистым светом, и кровь превратилась в крохотный огненный шарик.

Вокруг резко потемнело, ночь навалилась на лес, подмяв его под себя, похоронив под густыми клубами непроницаемого мрака, пронизанного холодными огоньками незнакомых звезд. Огненная сфера раздалась в стороны, ослепительно вспыхнула и раскололась на сотни искр, заключивших нас в золотую защитную клетку, не позволяя тьме разорвать незваных гостей острыми невидимыми когтями.

От хрупкого тела, прижимающегося ко мне, исходило такое тепло, что мне стало жарко.

Душно, невыносимо тесно в груди, будто сердце разбухло и уже не помещалось на положенном ему месте. Кровь раскалилась в венах, а там, где крохотные ладошки касались меня сквозь ткань, оставались невидимые глазу ожоги, растекающиеся под кожей приятной болью. Я прижал девчонку к себе сильнее, чем следовало, и услышал тихий всхлип.

Меня скрутило в раскаленную пружину, пальцы жили своей жизнью: поглаживали мягкую кожу девичьей шеи, мечтали пробраться под рубашку и подбитый мехом плащ. Я чуть толкнулся вперед, на инстинктах, вжимаясь каменной эрекцией в мягкий живот малышки. Она определенно это почувствовала и дернулась, но я держал крепко.

Запрокинул голову, дышал глубоко и жадно, втягивал в себя морозный воздух леса и пытался думать о чем угодно, но только не о желанном источнике.

Просто дыши…

Дыши глубже!

Стиснув зубы и отведя руку, ласкавшую шею Илвы, в сторону, я сосредоточился на золотой клетке и тьме, окружавшей нас.

Еще чуть-чуть – и можно будет отойти. Еще несколько секунд…

Илва дрожала так сильно, что мне пришлось прикрыть ее плащом и погладить по голове. Девчонка пыталась отстраниться, но я сделал это сам, избавив ее от ощущения моего стояка, стиснутого тугой одеждой. Путаясь пальцами в мягких волосах, я бездумно шептал всякую ободряющую чушь.

– Уже почти все, малышка. Не так уж и страшно, правда?

Она подняла голову, и в свете звезд ее глаза напоминали два изумруда, наполненных живительной влагой. Личико стало совсем бледным, и в моей груди дернулось дурное предчувствие. Какая-то дикая давняя тоска, рожденная из непонятных образов и мыслей в голове Илвы, которые она даже не пыталась прятать.

– Добро пожаловать в ведьмин лес, малышка, – я усмехнулся и, подняв посох, ударил им в землю, разбивая защитный кокон.

Илва

Я переминалась с ноги на ногу, топталась на крыльце и пыталась дышать глубоко и спокойно. Верхушки мохнатых елей стояли неподвижно, как пики древних застывших стражей, наблюдавших за жителями крохотной деревеньки.

Ни дуновения вокруг, воздух чистый как слеза, и где-то в ветвях ближайшей елки шебуршали крохотные снежные белки. Уткнувшись взглядом в снег под сапогами, я вычерчивала на нем носком узоры и завитки, пыталась в голове прокрутить будущий разговор с противным выскочкой, который возомнил себя в праве делать мне такие… предложения!

Маг опаздывал. Намеренно, конечно!

Топнув ногой, я подняла в воздух белоснежное облачко снега. Меня колотило от бессильной ярости, но в голове звучал отрезвляющий голосок здравого смысла. Он одергивал меня, заставлял стоять на месте и терпеливо ждать. Все это делалось не просто так.

Ради брата. Моего маленького братишки – русоволосого, смешливого и смелого Альва – оставшегося там, в ведьмином лесу. И в этом только я виновата, и никто другой!

Я не смела сомневаться, не могла отступить.

Даже если маг потребует мое сердце на серебряном блюде – я не смогу отказать. Не имела права!

Перед мысленным взором так и стоял злополучный разговор в трактире. Он крутился в голове снова и снова, как прилипчивая скабрезная бардовская песня, которую и напевать стыдно, и избавиться невозможно.

Маг – такой самоуверенный, самодовольный и наглый – смотрел на меня как на какой-то… товар! Разве мало ему золота? Нет, он решил поглумиться над горем сестры, готовой пойти на все, только бы спасти родного человека.

Отвратительно.

Еще и рассматривал, будто уже все позволено, получены все возможные разрешения! Взглядом раздевал, под кожу забирался. И глаза такие странные у него: медовые с золотом, светящиеся, с темным до черноты краем радужки.

Как у хищного животного: кошки или волка. Холодные, как ледышки!

А ведь отец магов всегда уважал. Говорил, что лекарей среди них много, что ремесло свое они готовы использовать во благо, и если человек нуждался в них, то маг мог и вовсе платы за свои труды не взять.

“Не взять платы, как же, – подумала я с досадой. – Потребовал, да еще и такую! Угораздило же меня вляпаться в этого противного, самодовольного упыря.”

За спиной хрустнула ветка. Слишком громко, специально, чтобы привлечь мое внимание.

– Самодовольный упырь, значит?

Вздрогнув всем телом, я резко обернулась и чуть не захлебнулась воздухом, потому что маг подошел слишком уж близко. Вчера, сидя за столом, я и не думала, что он такой высокий!

Под плотным, облегающим тело свитером из тонкой шерсти проступали тугие мышцы. Они мягко перекатывались при каждом движении, и когда мужчина скрестил руки на груди, то к моему горлу подкатил удушливый ком страха и волнения: казалось, что одно движение длинных пальцев – и я могу остаться без головы.

Он не походил на моего отца или любого другого местного охотника – мощного, широкоплечего и грузного.

Скорее, на дикого кота, для которого ловкость – залог выживания.

Простой темно-серый плащ мягко облегал крепкие плечи и был изрядно потерт. Маг явно не из тех, кто предпочитал мягкую постель открытому небу. Потрепанные, но все еще крепкие сапоги повидали не одну дорогу, а к правому бедру была пристегнута кожаная сумка, когда-то выкрашенная в бордовый цвет.

Маг опирался на высокий посох, с острым, похожим на копье навершием из темно-синего камня. Только сейчас я заметила, что на безымянных пальцах у него было по два кольца. Бело-серебристые широкие ободки, испещренные синими прожилками. Холодный, сырой ветер взъерошил густые черные волосы, поднял пряди в воздух, открыв точно такое же колечко, поблескивающее в ухе мужчины.

Медово-золотые глаза слабо мерцали, но оставались такими же холодными, как и вчера.

– К твоему сведению, малышка, упыри – милейшие создания.

– Не называй меня так! – я вскинула голову и вытянулась в полный рост, в надежде стать хоть на дюйм выше. От чувства, что со мной во всех смыслах разговаривают свысока, во рту было кисло.

Маг только хмыкнул себе под нос, блеснул белозубой улыбкой и чуть наклонился. Двигался он так быстро, что я даже не успела понять, как мои волосы оказались намотаны на кулак, а голову зафиксировали – не вывернуться.

Вскрикнув, я хотела пнуть мужчину коленом, да побольнее – чтоб неповадно было лапать! – но, просто оставив посох стоять, он перехватил мою ногу второй рукой и сдавил с такой силой, что стало больно.

Рванув на себя, маг подтянул меня вплотную и, все еще самодовольно улыбаясь, впился в губы жестким поцелуем. Уперевшись ладонями в широкую грудь, я дернулась изо всех сил, но было проще выбраться из-под здоровенной глыбы, чем сдвинуть мужчину с места. Рука стянула волосы до колкой боли, удерживая мою голову так крепко, даже грубо. Горячий язык прошелся по зубам, будто умолял впустить его, позволить ворваться в рот.

От обиды и злости перехватило дыхание. Чувствуя, как медленно щеки наливаются густым румянцем, я попыталась вырваться – но куда там! Никакая сила в мире не помогла бы мне избавиться от капкана широкой ладони, медленно переместившейся на мое бедро.

Кончики пальцев мужчины жгли и морозили одновременно, скручивали мускулы тугими узлами, а сердце колотилось в груди испуганной птицей, билось о ребра, норовило вырваться наружу, расправить крылья и рвануть в чистое синее небо.

В горячечном тумане я успела порадоваться, что юбки в нашем поселении не в чести: слишком для них холодно. Все, чего мог коснуться наглый упырь – плотной ткани штанов.

– Все-таки упырь, да? – шепнул он, разорвав поцелуй, и, коснувшись губами уха, неожиданно больно прикусил мочку.

Странное оцепенение, сковавшее тело по рукам и ногам, слетело, будто его и не было.

Взвизгнув, я воспользовалась тем, что руки у меня свободны, и, хорошенько размахнувшись, влепила наглецу увесистую пощечину.

Едва не отбив ладонь!

Головешка у мага оказалась больно крепкой.

– Хищница, – пробормотал он и широко улыбнулся. – Ладно, живи пока.

От резкого толчка я растянулась на земле, в снегу, сгребая пальцами белую холодную труху. Так стыдно и гадко мне в жизни не было! Злые слезы подступили к глазам, но я сдерживала их из последних сил.

Я не доставлю ему удовольствие. Нет-нет-нет!

Поднявшись, я отряхнула штаны, поправила растрепавшиеся волосы и всем видом показала, что вот вообще ни капельки не больно и пусть катится во мрак! От вида красного пятна, расплывшегося на самодовольной роже, даже на душе потеплело.

Впрочем, ненадолго.

– И зачем тебе эта зубочистка, скажи мне на милость? – маг ткнул пальцем в короткий клинок, надежно пристегнутый к моему поясу.

– Чтобы защищаться, конечно!

Он замер на секунду, а потом расхохотался.

– Так же, как ты защитилась сейчас?!

– Отец меня учил, между прочим!

– Ах, ну да, отец учил, – маг отмахнулся.

И даже не подумал перестать ржать!

– Я просто не ожидала… нападения!

Его взгляд вдруг потерял всякую смешливость, а лицо стало серьезным, даже суровым. Темные брови вразлет сошлись к переносице, а широкая ладонь запуталась в длинных черных волосах и взъерошила их на затылке.

Он выглядел так, будто разговаривает с глупым, нерадивым ребенком, что впервые собирается с отцом на охоту.

– Волки, или какие еще твари из ведьминого леса, не станут тебе кланяться со словами: “Милостивая госпожа, я сейчас соизволю напасть”.

– Я в курсе! – упрямо нахохлившись, я повторила его позу, сложив руки на груди. Так мы и стояли несколько секунд, пристально рассматривая друг друга, как две одичавшие собаки, готовые броситься в бой.

– Если ты со мной не справилась, то с ними не совладаешь и подавно.

– Для этого у меня есть ты, – парировала я. – Я тебе плачу не за красивые глаза!

Мужчина усмехнулся так едко, что стало не по себе.

– Ты пока еще ничем не платишь, малышка. Но уже скоро.

Тяжело сглотнув, я отвела взгляд. Невыносимо было смотреть, как этот бессердечный наглец оценивает меня.

Ради брата. Пусть только Альва вернется домой!

– Выдвигаемся! – гаркнул маг резко, заставив меня вздрогнуть. – Поищем твоего ненаглядного братишку.