Чёрные Воды

–Ты ничего не хочешь мне сказать?– голос Роберта вывел девушку из размышлений. Отведя взгляд от огня, Маргарита покачала головой.

–Мне нечего…– тихий ответ,-…сказать…

–А мне кажется, что что-то всё-таки есть.

Сирена посмотрела мужчине в глаза, но с мыслей её вновь сбил голос за спиной. С ней заговорил Ганс.

–Змея и есть змея, Маргарита. Даже раненная. Ты приютила одну из них.

–Он был плохим человеком, но не настолько, насколько вы думаете,– девушка обернулась к старику,– Он был болен. Вы о нём ничего не знаете. Он хотел, чтобы ему хоть кто-то помог, но всем было плевать!..

–Если бы безумие оправдывало каждого, кто совершает ужасные вещи, все были бы святыми мучениками, девочка… Мне жаль, что так вышло.

Роберт удивлённо приоткрыл рот, когда Ганс тихо погладил сирену по голове. Маргарита очень хотела обнять старика, потому что увидела в нём понимание, но это чувство было ложным. Ганс лишь проявлял сострадание, но не понимал такого отношения к серийному маньяку. Рыбак резко отвернулся и направился домой, чтобы не мешать молодым обсуждать недавние события. Маргарита разочарованно опустила взгляд. Сейчас ей очень хотелось высказаться, но она знала, что даже Роберт не сможет понять её. Только Зигфрид мог.

–Марго, я не могу принять это…– произнёс юноша, лишь подтверждая её мысли,– Почему ты так убиваешься за ним? Он не заслужил этого! Не заслужил таких страданий.

–Я успела узнать его так, как никто, наверное, не знал, Роберт,– обернулась,– Он много страдал. Ему всего лишь нужна была помощь!..

–Поэтому ты решила с ним переспать, да?– он тут же сменил тему, из-за чего сирена озлобленно зарычала и резко пошла в сторону дома, но Роберт схватил её за запястье, останавливая.

–Ты и правда говоришь об этом сейчас, когда его тело уже в огне?!– огрызнулась,– Он умер! Он мёртв, Роберт, и даже не успел почувствовать себя живым!

–А когда мне ещё об этом говорить!?– кажется, этот разговор выводил из себя даже Роберта,– Может, подождать сорок дней, провести поминки, оплатить траурное шествие, или что? Мне кажется, самое время поговорить об этом. Ты мне изменила, и не пытайся уйти от этого разговора!

–Мне было его жаль!– девушка повысила голос.

–Из жалости ты раздвинула ноги!?

–Ты не понимаешь!

–Так просвети меня!

–Он был очень красив, сначала я потеряла голову, а потом он открылся мне…

–Я так понимаю, у вас была большая любовь?

–Это не так. Он не любил меня… Он любил Софи!

–Но ты его любила, да?

–Роберт, какая теперь разница!?

–Ты даже не отрицаешь… Почему ты так поступила со мной?!

–С чего ты взял, что ты здесь вообще имел значение!?

–Я не понял…– Роберт нахмурился, почувствовав укол в душу.

–Когда между нами что-то возникло, я пыталась держаться, быть верной, но то, что произошло, касалось лишь нас с ним. Наша с ним ошибка. Ты не причём.

–Когда ты спишь со мной, а потом уходишь к другому по ночам, я очень даже причём. Я хочу видеть хоть какое-то раскаяние, но ты ведёшь себя, словно это нормально, словно то, что ты с ним трахалась, это твоё личное дело!

–Это и было наше с ним дело!– Маргарита вновь охрипла от подступающего к горлу кома,– Я не смогла противостоять желанию. Он слушал меня, Роберт. Он меня СЛЫШАЛ.

–Может, тебе стоит спать с каждым, кто тебя слушает?– Роберт озлобленно опустил брови,– Может, и со мной ты спала, потому что я тебя слушал?

–Хватит!– она закрыла уши ладонями и отвернулась,– Я не хочу об этом говорить!

–Вот так ты уходишь ты всех проблем, да?– Роберт скрестил руки на груди,– Глаза и уши закрываешь, прячешься в своей ракушке?

–Зигфрид бы болен! Я должна была ему помочь!

–А ты сама здорова?

–Что ты хочешь от меня услышать!?

–Ответ на вопрос, почему ты так поступила!

–Я уже сказала, но ты меня не слышишь! Зигфрид слышал! И понимал! Всегда!

Роберт промолчал. Маргарита посмотрела на него, закусив губы. Наверное, не стоило говорить последнюю фразу. Мужчина кивнул и направился домой. Сирена озлобленно оскалилась, когда он прошёл мимо неё.

–Сам прячешься в ракушке, Роберт!– прокричала она, когда юноша отошёл уже достаточно далеко,– Иначе ты бы понял меня, как понимал он!

Роберт не остановился. Маргарита закрыла лицо рукой и упала на колени. Душу терзала страшная досада. Был человек, а теперь его нет. Ещё несколько часов назад Зигфрид улыбался, разговаривал, дышал… Теперь он горит. От его красоты не осталось ничего, как и от его боли и безумия, с которыми он жил почти всю свою сознательную жизнь. Маргарита отчасти была рада за него, теперь он не будет мучиться, но всё же кое-что вызывало сожаление. Теперь все его планы на будущее горят вместе с ним.

–Надеюсь, я успела дать тебе всё, что было в моих силах, несчастный ты человек…

За ужином все молчали. Ганс не хотел говорить с молодыми, потому что всё ещё испытывал обиду за то, что его долгое время водили вокруг пальца, Роберт прокручивал в голове картины, которые он увидел пещере, а Маргарита хотела думать о том, как теперь помириться с Робертом, но всё ещё вспоминала принца. В голове девушки мелькала мысль, что, если бы была возможность начисто вырезать один день из своей жизни, то это был бы как раз он самый.

–Маргарита, ты скорбишь по чудовищу,– Ганс посмотрел на сирену, прервав тишину,– Ты понимаешь или нет, что он даже человеком не был?

–Он был болен,– она ответила то, что говорила уже много раз,– Ему нужна была помощь.

–Это никогда не служит оправданием,– вступил Роберт.

–Подожди, Роберт!– рыбак нахмурился,– Похоже, он ей прочистил разум. Нужно достучаться, так что не вступай.

–Почему ты говоришь так, словно я безумна!?– Марго не очень понимала, о чём речь, но ей не понравилось, что о ней говорили в третьем лице в её присутствии,– Вы же о нём не знаете ничего! Он никого не насиловал! Он мне всё рассказал, почему он делал это!..

–Конечно,– Ганс кивнул,– И что же он ещё рассказывал?

–Он говорил, что его изнасиловали, когда умерла его мама… Брат его отца…

–А что его пираты похитили и отвезли на необитаемый остров, он не рассказывал?– старик покачал головой,– Не рассказывал, что умеет поднимать предметы силой мысли? Марго, нельзя быть такой доверчивой.

–Но я сама видела!– возмутилась,– Я видела эти картины собственными глазами!

–Ты читала его мысли?– Роберт нахмурился.

–Ты не можешь знать, придумал он это или говорил правду,– вновь вступил Ганс,– Мысли никогда ничего не подтверждают. Может это вообще его больная сексуальная фантазия.

–Вы не слушаете!– Марго повысила голос.

–Неужели ты хочешь вызвать у меня сострадание к этому ублюдку!?– рыбак всё же терял терпение,– Нет, Марго. Так мы ни к чему не придём. Он заслужил смерть.

–Я и не спорю!– её глаза заблестели от слёз, но девушка прокашлялась в руку, чтобы прогнать ком в горле,– Но я не понимаю, почему вы мешаете мне горевать о нём!? Вот вы едите, и ешьте дальше! Что вам от меня нужно!? Оставьте меня в покое!

–То есть, то, что я застал тебя с ним, это для тебя вполне нормальное явление!?– Роберт привстал, но вновь сел, когда рука Ганса легла на плечо.

–Ты можешь перестать думать только о себе, Роберт?!– Маргарита встала со стула, вытирая слёзы ладонью,– Тебя не волнует, что я чувствую?

–Что можно чувствовать к уроду вроде него?!

–Значит, я тоже урод, да?– процедила девушка сквозь зубы,– Чтобы ты знал, в нём я видела человека, похожего на меня. А ты просто топчешь это! Наступаешь на мои чувства!

–Мало это растоптать. Будь моя воля, я вырезал бы это с корнем.

–Пошёл ты!– зарычала,– Пошёл к чёрту!

Маргарита больше ничего не сказала. Не одеваясь и не обуваясь, она выскочила на улицу и хлопнула дверью.

–Он ей мозги прочистил,– констатировал Ганс,– Пройдёт время, и всё будет, как раньше. Наверное, и вправду лучше не трогать её пока. Не ходи за ней.

–Ганс, это касается нас с ней, как бы там ни было,– Роберт всё же встал из-за стола,– Я должен с этим разобраться.

–Не наломай дров, Роберт. Это твоя возлюбленная, но это всё ещё русалка, хоть и без хвоста. Не провоцируй её.

–Она не убьёт меня.

–Но всё же, будь осторожен. Она слишком расстроена.

Маргарита не пыталась держаться, оставшись в одиночестве. Сидя на берегу, она снова плакала в голос. Душу терзало сострадание, досада и мысли, что человек, на которого она успела возложить надежды, теперь мёртв, но никто, кроме неё, не станет скорбеть по нему. Он был никому не нужен. Он остался наедине со своей болью, и это сделало его чудовищем. «Сначала бросили, не помогли, а потом сделали виноватым»,– подумала девушка, глядя на приливные волны,– «Бездействие не меньший грех, чем то, в чём его обвиняют. Он же наверняка просил о помощи, но никто не слышал. Я услышала, но не успела помочь. Может, ещё был шанс. Ещё можно было всё исправить, но теперь назад дороги точно нет…».

–Я понимаю, как тебе тяжело…

–Уйди, Роберт!– огрызнулась сирена через плечо,– Дай мне хоть немного свободы!

–У тебя её было и без того слишком много,– сказал он, но тут же сменил тон. Нужно постараться успокоить её, а не злить ещё сильнее,– В последнее время мы с тобой сильно отдалились. Ты даже не открывалась мне, когда завела эту чёртову дружбу с этим… С этим человеком.

–Я хотела понять,– она тихо всхлипнула и обняла свои колени, поджав их к подбородку,– Я хотела знать, почему он всё это делал.

–Так…– Роберт растерянно посмотрел на море, подбирая слова,– Так это правда? То, что ты говорила.

–Что именно?

–Что Зигфрида насиловали.

–Это была его тайна, но мёртвому она уже ни к чему,– она отвернулась, тоже смотря на воду,– Его погубила не развращённость, как вы с Гансом говорили. Его погубило бездействие тех, чья помощь ему была нужна. Все от него отвернулись, оставив бороться с тем, что разрывало его изнутри.

–Но, раз он был жертвой насилия и страдал, зачем бы ему было делать это с другими,– Роберт подошёл ближе,– Как ты думаешь?

–Год за годом его душа умирала,– Маргарита говорила всё тише, из-за чего парню пришлось подойти ещё ближе,– Пока внутри не остались гнилые останки. Я думала, что я могла бы вылечить его. Я думала, что я нащупала то немногое, что осталось в нём. Почти помогла ему раскаяться…

–Как можно вылечить того, кто уже прогнил. Ты же сама так сказала… Что он гнилой внутри.

–В нём что-то было, Роберт. Я чувствовала это. Несмотря на всё то, что лилось из него через край. Что-то скрывалось под всем этим, пряталось так, что даже сам Зигфрид забыл об этом. Какой-то человек… Я хотела вытащить его наружу. Убить того, кто был чудовищем, и вернуть к жизни того, кого похоронили…

–Это была красивая мечта…

–Ты меня не понимаешь. Ты мне опять врёшь! Ты же так не думаешь.

–Нет, думаю!– Роберт медленно опустился рядом на песок,– Я думаю, что ты просто немного заигралась. Ты обманулась.

–Я не обманывалась. Я видела в нём человека в то время, когда другие видели больного убийцу. Ты этого не понимаешь, но человек в нём был. Теперь я не могу это доказать, но… Я ведь и вправду верила, что я смогла бы его вытащить. Из могилы, в которую его закопали живьём.

–Зачем тебе было делать это? Просто скажи, Марго, ведь из-за его выходок ты просидела всю весну и лето дома, а ты так хотела гулять… Ты так злилась на него, желала ему смерти, а потом передумала. А ведь дело не только в выкупе. Ты его любила, да? Просто скажи мне, я не стану осуждать.

–Роберт, я не знаю,– она перевела на него взгляд заплаканных глаз и соврала, понимая, что не может признаться,– Он был не такой, как ты. Ты не такой, как он. Вы не похожи. Я люблю тебя, как моего человека, а в нём я видела саму себя. Но я его не любила…

–Ты же не такое чудовище, как он…

–Чудовищем его сделала его семья, как и меня моя.

–Он просто перекинул вину на…

–Ты не слушаешь. Его насиловали…

–Ты тоже не слушаешь. Он насиловал.

–Нет. Он только смотрел…

–Хочешь сказать, это его оправдывает?

–Нет, но… Он же был болен.

–Марго. Когда ты поймёшь, что все люди больны, может, перестанешь оправдывать его. Он не заслужил, чтобы за него так убивались.

–Он хотел вернуться в прошлое и не позволить случиться всему тому, что случилось. Он верил, что, наблюдая похожие картины, он мог бы…

–Это безумие.

–Но он верил в это. И верил в маску…

–Маску?

–Что все носят маски праведности. И он снимал их.

–Вот что меня удивляет в Зигфриде – это его дар убеждения. Поразительно, как он убедил тебя в том, что это правильно. Марго, надеюсь, ты понимаешь, что всё это не более чем бред сумасшедшего. Ты же помнишь, что он был сумасшедшим, да?

–По нему никто не станет плакать, Роберт. Позволь хотя бы мне… Прошу. Не мешай мне плакать за ним. Чёрт возьми, больше никто не станет… Никто…

Мужчина осторожно обнял её за плечи. Сирена тут же прижалась щекой к его груди. Вся эта ситуация была не очень правильной, и Маргарита понимала это, но хотела почувствовать, что сделала всё, что могла, ради спасения несчастного безумца. Роберт не понял, но он хотя бы попытался. Кажется, он простил возлюбленную, или только сделал вид… Как бы ужасно это ни звучало, но их отношения спасла смерть Зигфрида. Кто знает, как повернулась бы жизнь, останься он рядом с Маргаритой.

Глава 5: Зов прошлого

После смерти Зигрида всё медленно начало возвращаться на свои места. Постройка стойла для лошадей была окончена. Маргарита кормила коней и ухаживала за ними. Сначала ей было трудно, а потом она привыкла заботиться об этих прекрасных созданиях. Особенно много времени она уделяла кобыле, сломавшей ногу. Маргарита назвала её Акра. Роберт даже подумывал, что Акра получает тот уход, который Маргарита недодала Зигфриду, будто Марго вымещает всё сострадание к судьбе юноши на травмированную кобылу. Однако ревновать к животному тоже безумие, поэтому Роберт отгонял эти мысли. Заботясь о лошадях, Маргарита ещё сильнее ощущала свою значимость, что всё-таки она могла кому-то помочь. Даже в дни, когда лил проливной дождь, а русалка смотрела в залитые водой окна, она думала о том, что, хоть и живёт вдали от большого общества людей, ей очень нравилась такая жизнь. Она не хотела бы встретить такого же человека, как Зигфрид, потому что этот опыт был слишком болезненным. Ганс стал для неё в какой-то мере отцом, Роберт тоже сильно сблизился со стариком. Рядом с Маргаритой всегда был её возлюбленный, который всё так же, как и год назад смотрел на неё взглядом живых любящих глаз, скрывая обиду глубоко внутри. Лес теперь был в полном распоряжении Маргариты, хотя она предпочла бы понимание того, что где-то в мире ходит и дышит живой принц Зигфрид, пусть и не рядом. Сейчас в отношениях Марго и Роберта начался какой-то новый этап. Со своей новой семьёй Маргарита всё больше ощущала себя человеком, но воспоминания о Зигфриде не давали ей покоя.

За Зигфридом никто так и не приехал. Никто не искал ни его, ни его сослуживцев. Маргарита не поднимала тему, почему Ганс застрелил Зигфрида. Она сама знала причину, поэтому всеми силами старалась огородить принца от внимания старого рыбака. Не вышло. «Если бы я не была такой идиоткой, не поддалась похоти, ничего бы не произошло…». Сама знала, что это не так, но продолжала винить себя. Теперь юноши не было в живых. Хотя, жизнь семьи рыбака всё-таки изменилась даже без принца и выкупа. Да, пока было трудно прокормить всех этих животных, но Ганс сказал, что уже следующей осенью они смогут позволить себе продать несколько жеребцов, когда кобылы забеременеют, и даже, возможно, родят потомство. Похоже, он настроился разводить их. Роберт смеялся, говоря, что ему всё же пришлось осесть здесь, но так же он говорил, что надолго он оставаться не хочет. Несколько лет от силы. Маргарите нравилась идея содержать лошадей, но Роберту, похоже, нет. Он часто уходил в раздумья, смотря на закат за окном. Будто бы мысленно он путешествовал по миру, хоть тело и было заперто здесь, в этой невидимой тюрьме. Мятежная душа. «Роберт заслуживает большего…»– подумала как-то Маргарита, увидев его у окна среди ночи,– «Если я не смогла помочь Зигфриду, я должна помочь Роберту во что бы то ни стало…».

Наступил октябрь. Сегодня Ганса не было дома. Ушёл на рыбалку, желая побыть в одиночестве, и молодые воспользовались случаем.

–Куда бы ты хотел поехать?– прошептала Маргарита, обнимая обнажённого мужчину. Роберт поцеловал девушку в лоб и усмехнулся своим мыслям. Что может быть невиннее, чем болтать ни о чём после секса?

–Помнишь, ты сказала мне, что в чужих водах всегда чище?– тихо ответил он вопросом на вопрос. Научился у Марго,– Я и сам не знаю, согласен ли с этим, как не знаю, куда бы я хотел отправиться. Я часто думаю о том, что хочу убраться отсюда, но… Я же даже не представляю, что именно мне нужно. Что я хочу найти там, где меня сейчас нет? Просто у меня чувство неполноценности моей жизни… Как будто молодость проходит мимо меня.

–Тем не менее, я обрела счастье, выбравшись из лагуны,– улыбнулась Маргарита, нежно поглаживая мужчину по груди длинными пальчиками,– Может, и ты обретёшь своё, если мы куда-нибудь уедем.

–Это демагогия… «Может», да «возможно»… На самом деле все эти «возможно» не имеют никакого смысла, когда нет конечной цели.

–Что такое демагогия?

–Пустая болтовня. Это неважно, Марго! У меня нет цели, вот что страшно. Я сам не знаю, что мне нужно.

–Я могу что-нибудь сделать для тебя, чтобы помочь найти её?..

–Ничего, Марго. Пару лет подождём, накопим денег на лошадях, и уедем. Сам не знаю, куда. Может, и ехать-то никуда не нужно. Я запутался, Марго. Я просто не знаю, что я хочу найти. Что я ищу? У меня никогда не было желания, которое возвысило бы меня, как человека… Сейчас мне нужны деньги, чтобы уехать, а потом? Понадобится ещё что-то, потому что жизнь на месте не стоит. Но смысл в этом не виден моему глазу…

–А чем ты занимался, пока… Пока тебя не начали разыскивать? У тебя была эта самая цель?

–На самом деле не очень-то и полезным я занимался,– Роберт прищурился, предаваясь воспоминаниям,– Я подрабатывал мальчиком на побегушках у местного графа. Принеси то, да не это, вон то, а это не хочу… Мне не нравится, как ты сегодня одет… Сегодня мне не нравится твоя рожа… Тем не менее, я был единственным из его слуг, при котором он не боялся заниматься всякими тёмными делами. У него была женщина, постоянная. У нас, людей, это называется «жена», и я помогал ему прикрывать его любовь с другими женщинами, привозил ему шлюх… В итоге все остатки от заработанного я прогуливал в тавернах. Жили мы с матерью в маленьком двухэтажном домике, который стоял сикось-накось. Я отдавал ей чуть больше половины, на остальное снимал девок…

Роберт осёкся и тяжело вздохнул, осознав, что сказал лишнее.

–Что значит снимал?– Маргарита посмотрела ему в глаза,– Откуда снимал?

–Ну, покупал им что-нибудь попить покрепче, танцевал с ними, говорил всякие глупости, чтобы потом… В постель,– мужчина сказал последние слова тише, затем махнул рукой,– Я же этим не горжусь, Марго! Честное слово. У меня и цели какой-то не было, о которой ты спрашиваешь. Жил одним днём – что есть сегодня, то будет и завтра. Потом граф этот, чтоб его, привёл очередную девку. Она мне глазки строить начала. Сучка. Граф увидел это, потому что она прямо при нём мне в штаны пыталась залезть. Я быстро от неё сбежал, но потом началась чертовщина. Спустя неделю выяснилось, что эта баба пропала без вести. Приходили сыщики, опрашивали меня, потому что кто-то сказал, что в последний раз её видели в поместье графа. Я сделал вид, что ничего не знаю, и в один из дней, когда я вернулся на работу, граф приказал принести вина из девятой бочки. Открываю кран в девятой, а оттуда не бежит. Я ещё подумал, с чего бы. Я прекрасно знал, что она была полной. Начал её спускать на пол… На кой-то чёрт. Открываю, а вина там и, правда, нет. Да только аккуратно сложенная, порубленная частями пропавшая без вести дамочка. У меня волосы дыбом встали. Я быстро закрыл бочку и попытался взгромоздить её обратно, оборачиваюсь, а он в дверях стоит… Он сказал «Годовую плату получишь сию же минуту. И ты ничего не видел». Это было аморально, но я перетрусил. Согласился, а он мне «И вывези эту бочку подальше от моего дома». То есть, я ещё должен был прибраться за ним…

–За что он убил её?!– Маргарита шокировано раскрыла глаза.

–Я не знаю, может, она забеременела или что, а он трясся за свою репутацию перед жёнушкой. Я хотел отказаться, но он привёл аргумент… «В случае чего – это сделал ты». Я решил взять эту чёртову бочку, вывести её подальше, а потом забрать маму и съебаться как можно дальше, но…

Роберт тяжело вздохнул и закрыл глаза. Маргарита понимала, как тяжело ему давались эти воспоминания, но хотела услышать рассказ о его тёмном прошлом.

–Он заложил меня…– прошептал мужчина после минутной паузы,– И меня повязали сразу же после того, как я заехал в лес. Остановили мою телегу, со знанием дела открыли бочку, и бросили меня в темницу. Я знал, что им бесполезно доказывать, что не я убил эту женщину, знал, что их специально на меня натравил граф, а против него я ничего не мог противопоставить. Я всего лишь прислуга, бедняк, хоть и с хорошей зарплатой. Потом мне сказали, что утром меня казнят. Спешили, потому что граф не хотел давать мне много времени на то, чтобы прийти в себя и придумать, как выкрутиться. Утром меня вздёрнут на площади за десятки моих растерзанных жертв. Я не мог поверить своим ушам, Марго! На меня повесили всё, что только можно. Все нераскрытые похожие дела. Серийный убийца женщин, по ночам кромсающий проституток в грязных переулках… Я представил, как на рассвете меня поведут на эшафот. Толпа будет плевать в меня и бросаться камнями. Я ковырял пальцами каждый камень в стене в надежде найти хоть какую-то лазейку, хоть и понимал, что это пустая трата драгоценного времени. И тогда меня «на прощание» поцеловала судьба. Стражником моей камеры оказался хороший друг моей матери. Я помнил, что после смерти отца он часто приходил к нам, ухаживал за мамой, но у них что-то не сложилось, но, несмотря на это, он рискнул всем, чтобы вытащить меня оттуда. Он подумал, что, раз я безжалостный убийца, то вполне мог обдурить его. В теории. Он сказал мне запереть его в моей же камере, после чего сказал, как выбраться из тюрьмы. Таки в одной из камер был чёрный ход. Секрет для тех узников, которым позволить сбежать было лишь на руку страже. Так я и оказался на свободе… Я не мог пойти домой, даже учитывая, что была глубокая ночь. Я бежал из города на свой страх и риск, но оставаться там было ещё опаснее. Лишь на рассвете я снова оказался в лесу. Я ушёл от города настолько далеко, насколько позволили ноги в тот день, и тогда я встретил повозку, направляющуюся как раз в сторону моего дома. Я попросил извозчика найти мой дом и сказать женщине, проживающей там, что её сын ожидает её здесь. На счастье, извозчик как раз перевозил груз и уже на следующий день собирался в обратном направлении. «Моя мать заплатит Вам»,– сказал я, а он же сказал, что может за небольшую доплату привести её сюда. Я не мог поверить своим ушам. После всего того пиздеца, что произошёл со мной, это казалось настоящим чудом, но чуда не произошло. На следующий день извозчик вернулся. Один. Он не попросил с меня платы, а напротив, предложил довести меня до ближайшего города. Он долго молчал, глядя мне в глаза, а потом добавил, что нашёл мой дом. Он стучал, но никто не открыл ему. Он даже спросил соседей, где хозяйка, на что ему ответили, что она скончалась от сердечного приступа, когда узнала, что её сын серийный убийца.

–Тогда зачем он вернулся к тебе?– Маргарита непонимающе нахмурилась,– Он не боялся?

–Он сказал, что не видит во мне ублюдка, что разбирается в людях, однако я отказался от его щедрого предложения. Он мог увести меня обратно и сдать страже за вознаграждение. Как только он скрылся из вида, я пошёл в другом направлении. Лишь потом до меня дошло осознание, что, если бы он хотел сдать меня, то за ним бы уже пришла толпа стражников, и повязала меня. Я был разбит так, что совершенно забыл, направлялся ли я куда-то конкретно, или просто шёл… Подальше от всего и вся. Без денег, без еды… Благо, хотя бы было лето, в лесу можно было найти пропитание, но этим сыт не будешь. Я надеялся, что в других городах меня не успели объявить в розыск, и направился в ближайшую деревушку, чтобы обзавестись хоть каким-то багажом в дорогу в обмен на оказание услуг. Нашлась одна старушка, которая собрала мне сумку с припасами за то, что я потратил день и навозил ей дров. Устал, как лошадь, но, переночевав у бабушки, я на утро отправился в путь. И странствовал очень долго, пока не случилось кораблекрушение, и ты не спасла меня. Но через что мне пришлось пройти… Пару раз мне даже пришлось убить человека, а кое-кого застрелил из его собственного ружья… Но не будем об этом.

–И ты не хотел глаз за глаз?.. Этому человеку, который предал тебя. Ты не хотел убить этого мужчину за то, что он сделал с тобой?

–Я просто не мог,– Роберт покачал головой,– Не могу и сейчас. Хотя не могу сказать, что я не мечтаю, чтобы эту тварь повесили вместо меня, а я плюнул бы на его труп. С огромнейшим удовольствием…

–Может, однажды ты сможешь,– грустная улыбка. Роберт отрешённо засмеялся, хотя на самом деле ему было не смешно.

–Где-нибудь в зазеркалье. Я реально смотрю на вещи, Марго. Есть люди властные, а есть мы. Между нами пропасть, которую нельзя так просто пересечь.

–У нас в море всё не так трудно,– вздохнула Маргарита,– Если кого-то ненавидишь, дерёшься с ним… Никто не вмешивается. Главное быть сильным, ведь даже моего отца вызывали на бой. Но в основном мы не конфликтуем между собой, разве что за мужчину… Не имеем привычки нападать на своих с целью убить.

–Вы дерётесь за мужчин?– Роберт поднял одну бровь.

–Я нет. Я ещё была слишком молодой для поиска мужчины. Моё время должно было прийти на следующую зиму, но в нашей стае мне никто не нравился. Да, у нас женщины дерутся за мужчин, выигрывая их, будто… Как это у вас называется?

–Приз, если ты об этом. Награда за победу.

–Пусть будет приз. Если мы находим себе пару, то живём с ней до конца своих дней. Из всех мужчин только один в стае имеет право владеть множеством женщин. Наш главный – мой папа. И многие женщины сражались за него, в том числе мамы моих сестёр. Сильный мужчина у нас редкость, но я не думаю, что я хотела бы даже такого. Русалки-мужчины отвратительны… Как и мы, женщины…

–Тебе не нравится твой собственный вид?

–Я родилась не тем, кем должна была. Я всегда думала, что мне не место в воде. Я там чужая.

–Сколько вас всего сестёр?

Маргарита подняла руки и на пальцах показала семь, затем продолжила.

–В отличие от обычных семей, где мужчины воспитывают детей, женщины моего отца сами растят рождённых. Но меня растила мама моего папы после того, как моя родная мама погибла. Так что, Роберт, у меня теперь тоже нет мамы, а с папой я почти никогда не виделась. Я видела его лишь несколько раз за всю жизнь. Он постоянно сидит в своей пещере, а мамы сестёр носят ему еду и занимаются с ним любовью. Почти все наши мужчины так делают, не проявляют силу. Я не хотела кормить своего, пока он растил бы моих савьюр. Какой смысл во всём этом…

–Твоя мама погибла в бою?..

–Да, но не с нашими. Её разодрала большая рыба. Мама защищала территорию, это наш… святой долг. Она уплыла дальше, чем можно было, туда, где водятся наши враги. Обычно они не подплывали к нам близко, потому что мы держимся стаей и никого к себе не подпускаем. Если приплывает большая рыба, ей конец. После мы делим её на части между теми, кто убивал её. Для нас главное сохранять территорию, чтобы другие хищники не появлялись, и так было всегда. А мою маму хищники выманили специально, я думаю.

–А зачем вы ели людей?– Роберт нахмурился. Всё это время, что Маргарита жила с ним, он хотел задать этот вопрос.

–Моим приаша… сёстрам… нравился вкус людского мяса,– вздохнула Марго,– До этого одну из моих сестёр поймали моряки, и с тех пор она ненавидит вас. Но среди сестёр только я… как это люди называют… Сирена. Из наших только я умела петь, я уже говорила об этом?

–Не все поют?

–Нет,– она покачала головой,– Это дар. С этим нужно родиться. Сирена рождается с особенным окрасом хвоста, нас видно сразу. И мои приаша хотели, чтобы я заманивала людей. Я пару раз ела с ними, но потом поняла, что это неправильно. Та сестра, которую поймали, рассказала, что люди хотели содрать с неё кожу, и с тех пор сёстры стали ненавидеть моряков. Она рассказывала ужасные вещи, как над ней издевались… Рассказ был похож на то, что Ганс рассказывал о Зигфриде.

–Ужас какой…– прошептал Роберт.

–Они ненавидели моряков так, что каждый раз убивали по-разному. Сначала мы топили их, но потом некоторые сёстры захотели есть людей живьём. Одна из нас любит людей вообще без гипноза. Чтобы они кричали от боли, пускали слюни… Всё, на что невозможно смотреть так, чтобы не стошнило. Она любила смотреть на грубую и жестокую смерть. Не могу поверить, что первые разы я ела с ними… Ведь у каждого из вас своя история, свои мечты и… как же это назвать… то, что внутри. Душа! Как можно так бесчеловечно обрывать жизнь…

–Ты тоже жалеешь о том этапе своей жизни?

–Я бежала от него. Наверное, жалею. Ты не поверишь, но я страшно завидовала твоей коже, когда смотрела на тебя из воды. Я тоже хотела горячее тело, ноги, ходить, по настоящему дышать, бегать под солнцем… Когда я познала, что такое быть человеком, я поняла, как это прекрасно… Я ни за что не вернусь домой, Роберт. Даже если меня уже ничто не будет держать здесь. Я обещала, что больше никогда не буду есть человека, что никогда не наврежу без причины.

–Должно быть, тебе было очень тяжело находиться среди сестёр, которые любили есть людей…– прошептал Роберт.

–Конечно,– кивнула,– Потому что они заставляли меня петь. Я мечтала, чтобы однажды они наконец-то нажрались. Роберт… Мне трудно говорить это, но… Я, после того, как пожила здесь, с тобой, стала ненавидеть их. Всех. От того, что я думаю, скольких ещё таких, как ты, я погубила ради них. Ради того, чтобы они набили своё вечно ненасытное брюхо.

–Среди этих людей могли быть и такие, как Зигфрид… Ты не можешь знать наверняка.

–Это и ужасно!– её голос дрогнул,– Их было так много, Роберт! Я не ела, но их убивала я! Своим голосом! Зигфрид говорил мне, что я тоже убийца… Он был прав.

Мужчина не знал, что говорить, даже когда раздался тихий всхлип, и Маргарита уткнулась носом в обнажённую грудь возлюбленного. Он почувствовал теплоту слёз, капающих на кожу. Кто бы мог подумать… Сейчас сирена была похожа на травмированного насилием ребёнка. Может, поэтому она и увидела в Зигфриде родственную душу. Роберт осторожно обнял девушку за плечи и прижал к себе. Нежный и осторожный поцелуй в затылок.