Скабинея

Ответ, видимо, устроил вождя, он кивнул Василию, встал и пошёл к тропе, потом обернулся к нему и сказал:

– Нунду никому чужому не позволит воспользоваться щедростью Ксхе, и гнев его будет ужасным.

Вождь ушёл, а Василий сидел и думал о его предупреждении. Нет, он не позволит Сарике совершить задуманное. Они вернутся домой, и он будет много работать, чтобы его жена ни в чём не нуждалась.

Утром они с Сарикой снова пошли гулять по окрестностям, и Василий всю дорогу убеждал Сарику, что своим нечестным поступком они только разгневают Нунду, а если они и получат Ксхе, то богатство, нажитое нечестивым путём, принесёт им только горе. Сарика слушала его, ничего ему не отвечая, потом прижалась к нему и сказала, пусть будет так, как он хочет, она послушает его. Василий, настроившись на долгий спор с Сарикой, не ожидал, что она так быстро сдастся. Она была весела и беззаботна, они долго гуляли, потом искупались у подножия водопада в чистой и прохладной воде. Василий, в который раз, возблагодарил бога, за то, что ему досталась такая послушная и умная жена. Целую неделю Сарика усердно помогала Будбе готовить пищу, мастерила их детям игрушки из веток, подарила вождю дорогой браслет, которым очень дорожила, поэтому его не продала вместе со своими другими драгоценностями. Она была ласкова с Василием, расспрашивала его о семье, о Твери, о его друзьях. Василий с удовольствием предавался воспоминаниям. Он ей признался, что и не думал, что будет скучать по своим родителям, братьям, но оказалось, что он снова хочет их увидеть, хочет походить по родному городу, постоять на его понтонном мосту, встретиться с преподавателями. Даже по университету он соскучился. Ничего, через неделю придёт корабль, и они вернутся домой. Конечно, путь не близкий, но это будет дорога домой, а она всегда радостна.

В одной из прогулок Сарике беззаботно спросила его, где находится скала, где прячется Ксхе. Василий не почувствовал подвоха и провёл её к тому месту. Там он снова рассказал ей всё, что тут произошло и о своих незабываемых переживаниях. Сарика сочувственно сжала ему руку и сказала, что всё это уже в прошлом, чтобы он быстрее всё это забыл. Но она сама не забыла. Сарика скорректировала свой план, решив до времени не ссориться из-за этого с Василием. Она просто решила проделать всё сама, видя, как её муж негативно относиться к этому. Она ни минуты не сомневалась, что у неё всё получится. И наплевать ей на всякие там предупреждения. Она не Василий, её этим не запугаешь, и тем более, не разжалобишь. Последняя неделя, которую Василий с Сарикой провели на острове, была чудесна. Василий неплохо рисовал, поэтому его походный блокнот был весь в зарисовках этого чудесного острова. Он и думать забыл про жука, и радовался, что Сарика тоже не вспоминает про него.

Сарика ещё раньше приступила к исполнению своего плана, тогда, когда только увидела неуверенность в глазах своего мужа. Когда она была в хижине вождя, принеся в подарок ему браслет, она выкрала треугольный камень, который просто лежал у того между циновок. Она не боялась, ведь скоро придёт корабль, и увезёт их с этого чёртова острова. Сарика не упустит свой шанс, она станет богата, баснословно богата. А муж… Ну что ж, или он её простит, или пусть остаётся бедным и честным.

И вот наступила последняя ночь. Поздно вечером они с Василием пошли на берег, долго купались в тёплом океане, под лучами заходящего солнца, потом она попросила оставить её одну, чтобы она погрустила перед прощанием с этим чудесным уголком земли, куда они больше никогда не вернутся. Василий поверил ей, он ей всегда верил, и не спеша отправился в деревню. Сарика посидела на берегу до темноты, и после этого решительно отправилась к сокровенному месту. Она чуть было не заплутала, но в этот момент выглянула луна, и осветила узкий проход в густых дебрях.

Сарика уняла дрожь в руках и нащупала углубление в скале, куда и вставила треугольный камень. Она прислушалась. На удивление, в шумных джунглях была тишина. Скала задрожала, заскребли друг о друга каменные плоскости, и тут же рухнули вглубь пещеры, и всё опять замерло. Ширк-ширк , тишина, потом опять ширк-ширк. Кто-то из глубины тёмной пещеры неуверенно приближался к ней. Стал виден совсем крохотный и неясный свет. Она увидела отблеск огня на кожаной, покрытой крупной чешуей лапе с длинными загнутыми чёрными когтями. У Сарики нестерпимо зажгло лицо и руки, словно она стояла близко к открытому огню. Она протянула ладони вперёд и опустила голову. И в это время какая-то сила потянула её за руки в пещеру, в которой раздался демонический хохот. Сарика попыталась скинуть со своих рук невидимые путы и отползти, но холодные цепкие когти были тверды как камень. Закричала Сарика, упёрлась ногами в скалу, не давая затащить себя в пещеру, но хрустнула лодыжка, обжигая её острой болью. Сарика вспоминала молитвы, которые ей читала её нянька перед сном, она выкрикивала слова в небо, веря неистово, без сомнений, она кричала всё громче и громче. Её уже волокли по плите, и она понимала, что сейчас закроется за ней проход, и она никогда не увидит мир, не увидит небо, её больше не будет.

И вдруг позади неё раздался голос, он что-то говорил на незнакомом ей языке, а потом трижды воскликнул: «Вахаранена Нунду!» Цепкая хватка ослабла, а потом холод отступил от неё, и она обессилено растянулась на плите. На одно мгновение над ней показался огромный медный жук, расправив свои тёмные крылья. Он разросся до невообразимых размеров, и в её голове раздался крик: «Ксхе!» Потом всё исчезло. К ней подошёл вождь и помог ей выползти из пещеры. Он уложил её на траву, а сам вернулся к тёмному проёму, и встал на колени. Из недр пещеры вырывался злобный рёв, усиленный многократно долгим эхом. Вождь обхватил голову руками и начал заунывно читать свои молитвы, непрестанно кланяясь. Сарика просто закрыла глаза и лежала, слушая, как ужас заставляет её сердце стучать всё быстрее. А ещё у неё горело лицо и руки, она приблизила руки к глазам и увидела, что кожа на них была красная, и вздувались пузыри. В пещере, не переставая, грозно ревело то таинственное существо, и от этого злобного рёва, волна дрожи пробегала по её телу, и она сжималась в комок, ожидая, что снова холодные лапы потащат её в темноту лабиринтов пещеры.

Первые лучи восходящего солнца коснулись верхушек деревьев, и скала встала на место. Вождь поднялся и шагнул к ней, лицо у него тоже было обожжено, как и у Сарики. Он спросил:

– Что ты видела, когда Нунду отпустил тебя?

– Жука, медного жука, он сказал мне: «Ксхе!»

– Ты навечно проклята.

– Что со мной будет?

– Не знаю. Но тебе нельзя жить среди людей. Ты теперь принадлежишь Нунду. И проклятие не умрёт с тобой.

– Как снять проклятие?

– Молись своим богам. Ты должна уехать с нашего острова, немедленно.

Вождь дал ей сухую палку, чтобы она опиралась на неё, и они пошли к деревне. Василий, увидев её всю в ожогах, заплаканную и растерзанную, сразу всё понял. Они собрали свои вещи, и пошли на берег. Никто в деревне не вышел из своих хижин, чтобы проститься с ними, когда они проходили по улице. Через несколько часов пришёл корабль и за ними отправили шлюпку. Сарика всё время молчала. Она снова и снова переживала события этой ночи и тихо стонала. Василий почти всё плаванье провёл на палубе, она лежала в каюте и не хотела видеть никого. По ночам её начинали мучить кошмары, она кричала, пугая своими криками команду. Ей снилось, что вместо рук у неё длинные клешни, и она пытается спрятаться от преследовавших её жутких существ, которые отрывали её клешни, но взамен оторванных у неё отрастали новые. Утром она не могла подняться с кровати, и порой ей казалось, что это не просто сны, а это всё происходит с ней на самом деле. Василий пытался с ней поговорить, но она молча показывала ему глазами на дверь, и он облегчённо уходил на палубу, чтобы не видеть её измученного лица. Сарика чувствовала, как постарела и ослабла, но её это больше не беспокоило. Она не доставала зеркало, чтобы не видеть себя. Но она видела свои руки, которые сохли и становились жилистыми и грубыми. К тому времени, когда они доплыли до Портсмута, она высохла настолько, что казалось, что сильный прибрежный ветер поднимет ей и унесёт за собой в далёкие дали. Сарика закуталась в шаль, и скользнула за Василием, покидая корабль, даже не попрощавшись с капитаном.

Она сидела в номере гостиницы, пока Василий договаривался о переправе их через Ла-Манш. Во Франции, в порту Дюнкерк, они даже не стали заселяться в гостиницу, Сарика заставила его сразу нанять экипаж. Она забилась в угол кареты и ещё плотнее закуталась в шаль. Она всю дорогу торопила его и торопила, и Василий уже не узнавал её голос. Он стал тихим и сухим. Она готова была ехать даже по ночам, но их возница возмутился, сказав, что ему и его лошадям нужен отдых. Василий терялся в загадках. Конечно, какие-то догадки рождались в его голове, но он был не готов к тому, что произошло дальше.

Через две недели они приехали в Псков, им оставался ещё один день до Твери, но неожиданно Сарика почувствовала себя очень плохо. Они нашли на окраине постоялый двор, Василий перенёс Сарику на руках в их комнату, и хотел вызвать доктора. Сарика отказалась, но он решил не слушать её и собрался пойти за доктором. Тогда Сарика откинула шаль, и Василий отшатнулся, увидев перед собой то, во что превратилась его жена. Изнеможенное тело, казалось, сплошь состояло только из костей и сухожилий, обтянутых кожей, приобретшей коричневый оттенок. На голове у неё не было ни одного волоса. Василий вздрогнул. Не было больше её прекрасных пышных волос, некогда окаймлявших её милое лицо. Её шея раздулась, и казалось, что голова сидит прямо на плечах. Василий бессильно рухнул на пол. Сарика снова закуталась в шаль и отвернулась к стене. Потом она произнесла:

– Это проклятие. Вези меня в монастырь.

– Какой? – Еле шевеля губами, спросил он её.

– Любой! – Взвизгнула она – Любой, сейчас же! Слышишь!

Он пулей выскочил из комнаты. Всё плыло перед его глазами. Он бесцельно кружил по городу, стараясь привести свои мысли в порядок. Потом он очутился возле церкви, из которой выходил народ после службы. Он дождался, когда батюшка останется один и подошёл к нему. Сначала батюшка Тихон на него смотрел, как на умалишённого, так невероятны показались ему его речи. Потом они вышли в церковный двор, сели на лавочку, и батюшка заставил Василия ещё раз всё рассказать по порядку. Василий снова повторил ему свой грустный рассказ.

– Надо вам ехать к отшельнику Симону. – Сказал батюшка Тихон, подумав – Сильны его молитвы, слышит его Господь, и говорит с ним. Если кто вам и поможет, так только он. Я завтра с утра сам вас к нему отвезу.

Василий вернулся на постоялый двор, поднялся к своей комнате и прислушался. Потом он осторожно открыл двери и остолбенел. В углу комнаты стояло нечто, совсем не похожее на его жену, даже на ту, которую он увидел сегодня утром. Толстый коричневый панцирь покрывал её плечи и туловище, руки она прижимала к груди, что-то бормоча. Лицо её исказил страшный оскал, рот не покрывал острых зубов, глаза выкатились, радужки не было, и чёрная темнота настороженно смотрела из округлившихся глазниц. Существо дёрнулось, защелкало, но Василий предупредительно вытянул вперёд руку и заговорил. Он говорил и говорил с ней, сам не понимая, что говорит, и звук его голоса успокаивал её. До самого утра они стояли друг напротив друга, пока батюшка Тихон не постучал к ним в комнату. То, что открылось перед ним, он запомнил до конца своих дней. Они закутали Сарику в простыни, Василий отнёс её в коляску батюшки, и они отправились в путь. Сарика только первые минуты спокойно дала себя увезти, но только они въехали в лес, она начала вырываться, кричать, царапаться. Василий с батюшкой её покрепче связали, но она извивалась, стараясь свалиться с коляски. К обеду они подъехали к небольшой землянке, в гуще леса, на берегу узкого ручья.

Брат Симон был могучим старцем, с длинной и окладистой бородой. В его небесных глазах светилась мудрость и любовь, а улыбка его успокаивала сердца, измученные своими грехами и непомерными желаниями.

Василий снова рассказал свою грустную историю, и брат Симон развязал верёвки на Сарике. Она взвыла и соскочила, но он положил ей на лоб свою руку и что-то зашептал. Сарика устало замерла, а потом раздалось её всхлипывание. Совсем человеческое.

Брат Симон оставил Сарику в своей землянке, а Василий вернулся с батюшкой Тихоном в город. Он каждый утро приходил на службу и молился, чтобы Сарика или стала прежней, или покинула этот мир. Он написал родным письмо, написав только, что Сарика заболела, подхватив тропическую лихорадку, и они теперь в Пскове.

Батюшка Тихон раз в неделю ездил к брату Симону, и на все вопросы Василия только горько вздыхал. Василий и сам понимал, что надежды на то, что Сарика снова станет человеком, мало. Он корил себя за то, что не разгадал хитрости её, не остановил её. Но дело было уже сделано. Василий уже не думал об учёбе, о Москве, он стал помогать батюшке в церкви, полюбил всем сердцем службы, их неторопливую светлую радость. Батюшка ему давал брошюрки с житием святых, и он с жадностью читал их, и мирская жизнь отходила от него всё дальше и дальше.

И вот, когда в очередной раз батюшка приехал от брата Симона, он сказал Василию, что Сарика хочет видеть его. На следующее утро они с батюшкой снова поехали к брату Симону. У Василия было радостно на сердце. Он не знал, что ждёт его там, но он верил, что всё теперь будет хорошо.

Брат Симон провёл его в свою землянку. На широкой лавке, лежало маленькое тело его Сарики. Она была закрыта серой мешковиной, но он видел, что она не стала человеком. Брат Симон кивнул ему и вышел из землянки. Василий подошёл к Сарике и наклонился к ней. Она увидела его, и глаза её заблестели, наполнившись слезами:

– Прости меня. – С трудом сказала она, перемежая свои слова щелканьем, и у Василия сжалось сердце – Прости. Я умираю. Спасибо тебе, что не бросил меня и привёз сюда. А теперь уходи, и дай тебе бог мира и покоя твоему сердцу, и не поминай меня лихом.

Василий заплакал и вышел из землянки. Брат Симон подошёл к нему и взял за плечи:

– Проклятие, которое она получила от нечестивого, разрушило не только её тело, но и начало рвать её душу. Слишком поздно пришли вы ко мне. Но она уходит с молитвой и прощением. Крепись. Так для неё будет лучше. Я похороню её здесь, под берёзками. А ты молись за её грешную душу, молитва очищает не только того, за кого мы молимся, но и нас самих.

Вот так закончилась история венгерской графини Сарики, и пусть она будет предостережением для тех, кто ставит земные богатства выше богатства своей души.

Глава 3. Поиски.

– Ну что, Оля, поняла, откуда берутся такие люди-жуки? – Сакатов посмотрел на меня поверх своих очков.

– Проклятие. Все беды от проклятий, я это и так знаю. – Ответила я – Но откуда у нас на Урале, проклятие какого-то тропического Горного Духа? Или этот наш сбежавший жук вернулся из неудачного отпуска в тропических морях? И теперь расплачивается за бесцельно прожитые годы?

– Не смейся. Ты что думаешь, только там могут насылать проклятия? Нет, смею тебя заверить. Не спорю, довольно экзотический случай. Но я, сама видишь, нашёл только такое объяснение появления человека-жука, а в наших уральских деревнях такое раньше не встречалось. У нас тут больше лешие водятся. Да, ещё вот девочка-насекомое в Ростове когда-то жила.

– И то ещё не факт. – Возразила я ему – В Ростове, скорее всего, и не было никакой девочки-насекомой, просто рисунки какого-нибудь фантазёра, или иллюстратора Мухи-Цокотухи. Нет, очень мы далеко находимся от тропических племён с их злыми духами.

– Согласен. – Согласился Сакатов – Так ведь и география путешествий людей, с развитием транспортных средств, очень изменилась. Я, пока читал тебе эту историю, вот что подумал. Смотри, какая закономерность. Этот жук передавался вождю племени от существа, который жил в скале. Так? И у нас тут рядом с ангаром есть шахты. Так может, там тоже свой Нунду живёт? Местный?

– Но ведь пока шахты разрабатывались, ничего не происходило?

– Ну и что. И потом, вполне вероятно, что там тоже странности какие были, просто работали там ярые атеисты, в потусторонние силы они не верили, и всё списывали на природные явления. Или ещё, шахты хоть и заброшены, но природа ведь живая, вдруг какая-нибудь стенка со временем развалилась, а за ней и сидел этот Нунду, и как только он освободился, так и пошли неприятности от него.

– Я всё думаю о фразе, которую сказал вождь, что проклятие не уйдёт со смертью Сарики. – Сказала я – Может оно, как эхо, ходит от одного к другому? Просто, мы пока не видим механизма передачи его.

– Получается, что примерно через сто лет после событий на том острове, в Ростове появилась девочка-насекомое. – Сакатов что-то в уме прикинул, потом сказал – И с того времени прошло снова сто лет, ну или немного больше, и у нас тут появился тоже жук. И мне, почему-то, кажется, что это тоже особа женского пола.

– И что нам делать? – Спросила я – А может ничего не надо делать? Эти жуки не отличаются долголетием. И они безобидны. Они же не нападают на людей. А наоборот, боятся их.

– И что, тебе не хочется докопаться до истины? Совсем? – Сакатов развёл руками – Или ты не хочешь прервать это проклятие? Не поверю.

– Конечно, хочу. – Ответила я – Только с чего начинать? Где нам его искать?

– Я думаю, что все следы ведут или в посёлок, или в заброшенные шахты. Начнём, пожалуй, с посёлка.

– Знаешь, нам надо хотя бы прикинуть сначала, что мы будем делать с этим жуком, когда найдём его. Хоть ты и говоришь, что он боится людей, мне почему-то кажется, что если мы его загоним в угол, он будет защищаться. А мы даже не знаем, на что он способен.

– Ну да. – Сакатов почесал затылок – Жуки, хоть в большинстве своём и кажутся нам безобидными, на самом деле не все такие. И мы не знаем, к какому виду жуков относится наш жук-оборотень.

– Господи, ты сразу ему придумал такое страшное название!

– Потому что именно ты натолкнула меня на мысль, что наш оборотень может быть опасен. Я знаю несколько жуков, которые по-настоящему опасны для человека. Например, жуки-нарывники. Они прокусывают кожу у человека и оставляют в ранке яд. Если яд попадёт в кровь, то могут быть очень плохие последствия, вплоть до отказа работы почек. Так он, заметь, совсем крошечный. А наш жук-оборотень огромен. И даже жужелицы, эти мелкие мошки, если они направят свою струю в глаз человека, то этим могут вызвать ожог слизистой, и можно от этого совсем потерять зрение. Между прочим, струя у них вылетает из анального отверстия. И ещё существует целая куча жуков, которые просто наносят раны без яда.

– Вот видишь! Надо как-то подготовиться. И куда мы его денем, если всё-таки получится у нас его пленить? Клетку надо какую-то. В зоомагазине таких больших нет. И прутки там тонкие. А этот твой оборотень, даже профлист отогнул, лестницу со здоровым мужиком откинул, на два метра прыгнул, и землю копал.

– Почему он мой? Но ты права, надо клетку из арматуры, надёжную. Даже не знаю, где такую взять. А если просто взять капроновый шнур, он крепкий, и связать его?

– И держать его связанным? Судя по твоему рассказу, это и так несчастное создание, а тут мы ещё его свяжем. Не знаю, как-то это жестоко. А может и не надо его ловить? Мы же хотим помочь. И потом, Сарика, даже став жуком, всё равно понимала людей, и даже говорила, хоть и невнятно. Может, попробуем договориться?

– Вот, Оля, мы и нашли верное решение! – Сакатов радостно потёр руки – Надо договориться! Именно так и сделаем! А теперь я приложу все усилия, буду писать всем своим учёным друзьям, чтобы найти решение о снятии проклятья.

Вечером он мне позвонил, и сказал, что всё не так просто, и уже невозможно помочь нашему несчастному жуку. Как будто я сама этого не знала!

– Я с Анной переговорил. Она тоже впервые услышала о человеке-жуке. А на неё у меня была последняя надежда. Так вот, Анна сказала, что сделать, скорее всего, уже ничего нельзя.      Но предположила, что у нашего жука должен быть напарник, ну или какой-то участник, который в курсе, что случилось. Она права, мы и сами с тобой задумывались об этом. Люди редко в одиночку с чем-то экспериментируют, или ввязываются в какие-нибудь авантюры. Должен быть тот, кто сказал, что-то, наподобие: «А давай-ка попробуем!» Если наш жук был девушкой, то вполне возможно, что рядом находился молодой человек, с которым они что-то нашли, или куда-то вляпались. То, что это именно молодые люди были, я уже не сомневаюсь. Вряд ли пенсионер с пенсионеркой по шахтам ползали. Или даже у этой молодой дамы не один друг был, а компания. Там, возле подъезда парочка ребят молодых сидела, надо с ними переговорить. Узнать у них, не пропадал ли кто из их компании. Конечно, если они уже знают, что случилось с девушкой, они будут об этом молчать. Они, скорее всего, напуганы. Шутка ли! Что-то мне подсказывает, что этот жук сбежал потому, что они хотели его убить, видя в какое чудовище превратилась их подруга. Вот она и сбежала.

– Далеко же тебя завела твоя фантазия! Уже целая история готова.

– Да нет, это просто логическая цепочка такая. Сама посуди, такой монстр возле тебя появился! А если они что-то там замутили сами, то в милицию идти у них точно в планах не было. Выход один – избавиться от монстра. Наверное, лучше сначала со взрослыми жителями поговорить. Узнать, не пропал ли кто из местных?

– А если она была гостьей?

– Умеешь ты разбивать в корне мои доводы! – Сакатов расстроено кашлянул, но сразу нашёл, что ответить – Будем узнавать, кто к ним в гости приезжает, и кто с кем дружит. В любом случае, надо ехать и разговаривать.

– Надо подружиться с ребятами, и рассказать им всё начистоту. И свою историю про Сарику им расскажешь. Вот тогда мы вместе и сможем чего-то добиться. Главное, чтобы они нам поверили, и не думали, что мы хотим их наказать.

Я набрала Илью и сказала о наших планах. Он хоть и сомневался, что нам всё выложат на блюдечке, но в целом, план одобрил. Договорились, что в посёлок едем на следующий день, благо, что это воскресенье, и едем с самого утра, пока не жители не разбежались по своим делам.

В посёлок мы приехали в одиннадцатом часу утра. Всё небо было затянуто серыми тяжёлыми тучами, и готовилось выплеснуть на нас всё, что накопило, до последней капли. И ветер вдруг подул холодный, словно напоминая нам, что всё-таки лето кончилось.

– Где все? – Спросил Илья, поставив машину к кирпичному зданию.

Мы сидели в машине, и ждали, чтобы хоть кто-то показался на улице. Мы решили, что по квартирам не пойдём. И спрашивать будем только пока про тех, кто как-то связан с брошенной шахтой. Пусть думают, что нас только шахта интересует.

– Так куда тут идти? Все дома сидят. – Ответил Илье Сакатов – У них даже магазина нет. Кстати, а как они тут с продуктами-то? Видимо где-то ещё есть деревня или посёлок, иначе они бы тут с голоду померли.

– В трёх километрах отсюда есть кемпинг с заправкой. – Илья изучал в телефоне карту – А вот, ещё есть коттеджный посёлок. Но, наверняка, закрытая территория. Хотя этих могут туда и пропускать. А вот ещё какое-то поселение. Нарисовано три дома. А, это катание на лошадях. Конюшни какие-то. В общем, магазины тут должны быть. Только не близко всё это. Поэтому у них тут велосипед и является основным транспортным средством.

– Давайте посмотрим на частные дома. – Предложила я – Может там есть кто из местных. Наверняка, они огороды там держат. Правда, время уже не огородное.

– Идите вдвоём с Алексеем. – Сказал Илья – Я буду здесь караулить. В дома пока не заходите, так, снаружи позаглядывайте. Кстати, как вариант, можно сказать, что хотите дом тут купить.

– Да кто поверит!

– А что, думаете, что они глубоко анализировать ваши ответы будут?

Мы с Сакатовым вышли из машины, и пошли по единственной улице к частным домам. На меня навалилась грусть от вида этого заброшенного уголка земли. Дома все сплошь покосившиеся, заборы разлеглись во все стороны, кругом колючий шиповник и высокая трава. Но заглянув через покосившийся забор в первом доме, мы поняли, что правы, насчёт огородов, их возделывают. Большое поле за домом было перекопано, сорняков там не было. Были и хорошо сформированные грядки, тоже ухоженные. А по краю аккуратно были высажены яблони и кусты облепихи.

– Даже если нет магазинов вокруг, с голоду они до следующего года не умрут. – Сакатов кивнул на огород – Этой картошкой можно всю зиму всех жителей кормить.

– Кто там? – Раздался из-за построек громкий голос, и к нам выглянула пожилая женщина в красной шапочке – Вы к кому? – Снова спросила она нас, выйдя к низеньким воротцам.

– Мы приехали узнать, остался ли в посёлке кто-то, кто работал в шахте? – Сакатов улыбнулся, подошёл к воротцам и вежливо представился – Сакатов Алексей Александрович, научный консультант Всероссийского научно-исследовательского института охраны окружающей среды. – Он достал из нагрудного кармана какой-то документ и мелькнул им перед глазами красной шапочки – А это моя ассистентка Ольга Ивановна.

Женщина на минуту оторопела, потом кивнула, открыла калитку и вышла к нам.

– Так только Фёдор, всё, больше никого уж не осталось. – Ответила она, кивнув в сторону двухэтажного дома.

– А, простите, как к вам обращаться? – Спросил её Сакатов.

– Полина Ивановна. Порошина. А для чего вам кто остался с шахты? – Настороженно спросила она – Он на пенсии уже заслуженной давно. Жена у него умерла лет двадцать назад. Сын в Екатеринбурге живёт.

– Да у нас к нему претензий нет, что Вы! – Сакатов проникновенно приложил руку к своему сердцу – Мы хотим задать ему вопросы, как он чувствует себя, на что жалуется. Работа в шахте это вам не отдых в санатории, сами понимаете!

– Ну да, ну да! – Согласно закивала Полина Ивановна – Ему ведь много лет уже, восемьдесят один год в этом году исполнился. Он выходит на улицу раз в день в любую погоду. Часа два гуляет. Потом домой идёт. Телевизор смотрит. Иногда к нему Семён Шашков приходит из четвёртой квартиры. В карты играют. Что им ещё делать? Обсуждают новости.

– А к нему кто-то приезжает из родных? – Спросила я.

– А как же! Сын каждую неделю приезжает, Сашка. Он тоже уже пенсионер. Когда с женой приезжают, когда один. Внучка приезжает, только больше летом, недавно была, с месяц назад. Не забывают его. Телефон вон ему купили новый. Он старый в подъезде уронил, да разбил. Вторая квартира у него. Идите, у него открыто. Он никогда на ключ не закрывается. Только постучите сперва, у него слух хороший. Видит уже плохо, а слух хороший. Идите.

Мы отошли от ворот и остановились на дороге, чтобы посовещаться. Полина Ивановна стояла возле калитки и в огород обратно не торопилась.

– Ну что, дальше пройдёмся, или к Фёдору пойдём? – Спросил Сакатов, потом повернулся снова к Полине Ивановне и спросил – А как отчество-то у Фёдора, Полина Ивановна, Вы нам не сказали.

– Фёдор Павлович он. Рябов.

– Пошли к Фёдору Павловичу сходим, погулять всегда успеем. Может, какую зацепку получим. – Предложила я.

Сакатов утвердительно кивнул, сделал шаг к дому, но остановился, задумался и ещё раз повернулся к Полине Ивановне.

– Простите, Полина Ивановна, – Спросил он её, делая вид, что разглядывает что-то в своём блокноте – не могу разобрать, а как называется ваш посёлок?

– Синий.

– Синий? Просто Синий?

– Горняцкий посёлок Синий. – Гордо ответила Полина Ивановна и, повернувшись от нас, снова пошла в свой огород.

Мы прошли обратно к машине, Илья листал что-то в телефоне, и идти с нами к Фёдору Павловичу отказался.

– Может, ещё кого тут из живых увижу, например, вчерашних пацанов. – Сказал он нам, опуская стекло.

– Илья, мы тут сказали, что приехали из института охраны окружающей среды. – Предупредил его Сакатов.

– Да хоть из окружающего понедельника! Ладно, идите, понял. – Он поднял стекло и снова уткнулся в телефон.

– А кстати, Сакатов, что за удостоверение ты ей предъявил? – Спросила я его, когда мы зашли в подъезд.

– Так это читательский абонемент. Но он с фотографией, именной. – Сакатов улыбнулся – У меня осталось ещё удостоверение сотрудника краеведческого музея, с тех пор, когда я там три месяца работал. Помнишь, я тебе рассказывал? Так что я вполне сойду за официальное лицо.

На квартирных дверях не было ни одного номера. Мы логически рассудили, что если три квартиры на площадке, значит средняя и является второй. И мы не ошиблись. Постучав пару раз, Сакатов толкнул дверь и она приветливо распахнулась. Из глубины квартиры раздался кашель, а потом вопрос:

– Семён, ты?

Коридор в квартире был узкий, тёмный и тесный. Стены были выкрашены в тёмно-зелёный цвет, а половину пространства занимала вешалка с навешанной, в несколько слоёв, верхней одеждой хозяина квартиры. Пахло гречневой кашей. Сакатов сделал пару шагов и заглянул в комнату:

– Фёдор Павлович Рябов? Очень приятно. Наконец-то мы до вас добрались. Извините, что так долго, но сами понимаете, государственные дела. Сакатов Алексей Александрович, старший научный сотрудник Всероссийского научно-исследовательского института охраны окружающей среды.

Я прошептала:

– Карьера пошла стремительно вверх! Поздравляю.

Он повернулся ко мне, схватил за руку, и потянул за собой в комнату.

– А это моя помощница, стажёр Ольга Ивановна.

Фёдор Павлович был невысокий и плотный старичок, приятной наружности, с седой шевелюрой, которая украсила бы любого мужчину любого возраста. На носу у него были надеты очки с толстыми стёклами. Он стоял в майке и спортивных штанах, с оттянутыми далеко от его ног коленками. Он потянулся к спинке стула и начал натягивать футболку.

– Вы из больницы? Или насчёт пенсии?

– Да нет, мы из природоохранной организации. Мы хотели бы узнать у вас о последних ваших рабочих днях перед закрытием шахты. Не было ли каких заболеваний у работников шахты тогда, не обваливалась ли она? – Сакатов без приглашения уселся на один из стульев возле круглого стола. – Ольга Ивановна, садитесь, я думаю, разговор будет длинным.

Я села, Фёдор Павлович тоже сел, а после уставился на Сакатова. Некоторое время мы сидели молча, потом Сакатов снова повторил свою просьбу. Фёдор Павлович задумался.

– Так нас рассчитали и всё. – Выдал он.

– А почему? Из-за чего закрыли шахту?

– Не знаю. Закрыли и всё. Кто нам что скажет!

– А вы кем работали?

– Горномонтажником. Или крепи́льщиком, по-простому. Монтировал и крепил горные выработки.