Loe raamatut: «Но будет свет!»
ПРЕДИСЛОВИЕ
«И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нём всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить» [Откр. 6:1–2].
«И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нём дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч» [Откр. 6:3–4].
«И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нём всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырёх животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай» [Откр. 6:5–6].
«И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвёртого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвёртою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными» [Откр. 6:7–8].
* * *
Двадцатые годы нагрянут,
но нам танцевать
не фокстрот…
2020-м годом
закончилось десятилетие,
осчастливившее человечество
кедами, блогерами и смузи.
Новогодняя Москва
гуляла без снега и мороза —
Дед Мороз
уехал в Тимбукту.
С неба – грязь
и какая-то слякоть —
то ли копоть,
то ли радиоактивный пепел —
жуть из антиутопии.
Люди ждали будущего,
а мне было жаль
отпускать ушедший год:
прошлое из настоящего
выглядит заманчиво.
Но время подхватило,
точно ветер,
и потащило куда-то
по своей спирали,
то ли вперед,
то ли назад, в Средневековье…
Была на редкость тёплая зима,
а потом пришла
Чума…
ЧАСТЬ 1. ЧУМА 2.0
1
И снова – пир, опять – Чума.
Вассал вассала – нам не ровня.
Читая древние тома,
школяр узнает ту же бойню:
крестьяне пьют, дворянам – герб,
король опять идёт на турок
(Так важно, чтобы крест – не серп
Луны висел…). А шут-придурок
твердит о том, что скоро смерть:
смердит бубонная зараза –
пируй, раз помирать не сразу,
в обман Средневековья верь:
на трёх китах прочнее твердь.
2
Мы в осаде. Ни войти, ни выйти –
постовые дремлют по углам.
Всё притихло. В ворохе событий
ждём, чем это обернётся нам.
Мир облез. Нелепая зараза
исказила биржевой скачок.
Как-то хочется всего и сразу,
но желания сейчас не в счёт.
Обнимать нельзя и целоваться,
замыкает комендантский час
новый день, который ждёт двенадцать –
мэтр Камю всё расписал до нас:
«Нетерпеливо подгонявшие настоящее,
враждебно косящиеся на прошлое,
лишённые будущего,
мы были подобны тем,
кого людское правосудие
или людская злоба
держат за решёткой».
3
– Милорд, народ умён!
А может быть, и нет.
Всё, как всегда: как дождь.
Пройдёт ещё сто лет,
и рыцарь вновь пойдёт
с забралом на копьё,
и в ворох новых мод
оденется бабье.
– Но всё-таки Господь
спасёт от сарацин,
пожаров и Чумы
в отсутствие вакцин…
– Милорд, пора к войскам
и принимать закон.
Хотя окрест – Чума,
наш замок укреплён.
4
Тюльпаны – и небо,
тюльпаны – и пламя.
Какая-то небыль
нависла над нами.
Весна жизнь пророчит,
дает жизни силу.
Прогнозы не точны –
всех смерть не скосила.
Так пойте с балконов,
раз солнце в плюс двадцать!
Есть жизни законы:
цвести, быть, расстаться…
5
«Пиши свои стихи.
– Важно не что, а как! –
Узнаю их всегда».
А может, просто так
сказал герой сих строк
и множества других.
Наверное, о нем
придёт последний стих.
А может, в тишине
он имя в ночь шепнет…
Надежды нет, и вот
сейчас она придёт.
Оставлены в веках,
прославлены в стихах
в последних временах –
когда придёт дней крах.
6
Прекрасных дам окрест не счесть,
и с виду все так благолепны.
Лягушки с неба – Бога месть,
Точнее, кара – так корректней.
Освободим Иерусалим
И возведем в молении руки!
Как жаль, что Рим невозвратим –
в упадке он.
И в моде – муки.
Вот маска скорби —
жуткий лик!
И Бог, увиденный на миг,
не удивит: скорбь не оценит.
В ночи темно, не слышен крик,
лишь бродят рыцари без денег –
витраж картинку не изменит.
7
Что делать,
если всюду —
смерть,
а хочется любить?
Закроют двери –
выберусь в окно.
И если окна заколотят –
всё равно!
Ведь даже тень моя
простуженной придёт.
И, не найдя
на месте никого,
всё будет ждать:
настанет вдруг сейчас
волшебный день,
хотя бы – час…
8
Наш город опустел.
Ждёт комендантский час,
и что-то по углам шуршит —
возможно, крысы.
А может, часовой
откроет дверь для нас:
достаточно монет —
всё можно, если быстро.
Так в тишине ночной
остались мы вдвоём,
и кажется,
Земля весь свод перевернула.
А город
на ладонь
бросает время к трём –
час дьявола…
И ночь
к виску жмёт дуло.
9
Бушует страшная чума,
хоть Папа жив и бодр.
Так трудно не сойти с ума
в безумный чёрный год,
когда большой суровый Бог
грозится покарать,
и урожай опять убог.
Безгрешным трудно стать,
когда пылает жар в груди.
Монашка шьёт узор –
гляди из кельи – не гляди:
всё – сон,
всё – зыбь,
всё – вздор!
10
Разлука – болотной тоскою,
разлука – горячечной мукой,
(«Останьтесь, останьтесь со мною!»),
разлука – пугающим стуком.
Кто смотрит в уродливой маске?
