Loe raamatut: «Когда взрывается Вселенная»

– Думаешь, ты когда-нибудь вернешься к своему парню?

– Не знаю. У меня постоянно крутятся в голове мысли о том, как все могло бы быть и о том, что все, что ни делается – все к лучшему. В жизни встречаются люди, которые вдохновляют тебя. И ты возводишь их в ранг мифических существ. Наделяешь магическими свойствами. А они возможно просто ступень к чему-то большему и лучшему.

т/с «Блудливая Калифорния»

Часть 1.

Хлеб и картошка – студента еда,

Бывает ещё кукуруза,

Он сытым не помнит себя никогда,

Студент медицинского ВУЗа.

На нём пиджачишко, да рваный халат,

Пропахшая трупами блуза,

Он трезвым не помнит себя никогда.

Студент медицинского ВУЗа.

На фейсе у трупа звериный оскал,

И всё разворочено пузо.

Наверно, здесь что-то упорно искал

Студент медицинского ВУЗа.

Стипендию молча домой он несёт,

Как символ бесценного груза.

Дрожащей рукою долги раздаёт

Студент медицинского ВУЗа.

А утром проснётся – опять занимать.

Карман – наподобие шлюза.

Склоняет по всем падежам слово «мать»

Студент медицинского ВУЗа.

Родные давно отреклись от него,

Зачем им такая обуза?

Всё из дому тащит, а в дом ничего

Студент медицинского ВУЗа.

На сессии весел, находчив всегда,

Похожий на Робина Крузо,

Шагает небритый по корпусам

Студент медицинского ВУЗа.

А сколько доцентов, профессоров

И всякого прочего гнуса

В семестре пытается перехитрить

Студент медицинского ВУЗа.

И пусть мало платят за должность врача,

Не будет он градом лить слёзы.

Больного обнимет, как рюмку змея,

Студент медицинского ВУЗа.

У Черного моря, где волны у скал

Всплыла кверху брюхом медуза

Спасайся, кто может: халат постирал

Студент медицинского ВУЗа.

Пролог

У меня было такое чувство, будто бы в моей жизни перестало хоть что-либо происходить. Хоть что-нибудь, что меня бы порадовало.

Я ходила на занятия, затем в тренажерный зал, потом помогала тёте по дому. Вечером меня ждали мои конспекты.

Дни сменялись одинаковыми днями, каждое утро мне не хотелось просыпаться, потому что во сне я могла разговаривать с ним. С моей родственной душой. С моим самым жестоким Учителем.

Я могла рассказывать ему о том, как у меня прошёл день, о чем я думаю, что я чувствую.

Но чаще всего мне снился один и тот же страшный сон.

Я вижу, как он отдаляется, и теряю его в тумане облаков. Рассеянный белый свет слепит мне глаза.

Я лечу вниз и вижу всё приближающийся купол Земли, мои волосы разлетаются от порывов ветра и шумит в ушах.

Я задыхаюсь от воздуха, у меня болит в груди.

Земля встречает меня глухим ударом, и я просыпаюсь. Не от боли – от отчаянья, потому что больнее уже не может быть. Я и есть боль.

Я открываю глаза, и несколько минут пытаюсь проморгаться, потому что ничего не вижу от слез.

Еще один день без него. Еще один.

Глава 1. Need to feel loved – Reflekt, Delline Bass

Это началось в апреле, когда снег только начал подтаивать, и на улицах стало так удивительно приятно дышать. На дорогах всё чаще виднелись проплешины асфальта, а остатки пыльного снега слепили глаза под высоким весенним солнцем.

Во мне пела весна. И кругом тоже. Никогда не чувствуешь такой удивительной несерьезности, как весной. Когда все вокруг цветет и пахнет, солнце светит, гормоны играют, воробьи дерутся в грязной мусорке.

Вот и сейчас мне было совсем не до учебы. Только ненормальные люди и студенты медицинского ВУЗа погрязают за учебниками весной, когда всё так волшебно.

Алхимыч, как мы называем нашего преподавателя по биохимии, был особенно суров. У него всегда плохое настроение, когда у студентов оно замечательное. Он ругался по поводу наших лабораторных, которые мы пустили на самотек. И термостат не включили, и пробирки не помыли. Реактивы все поперепутали.

Алхимыч зверствовал.

А мы с моей подругой Лесей вполголоса обсуждали проблему ношения ярких сапог весной, а также их влияние на внимание противоположного пола. Противоположный пол реагировал положительно, Алхимыч – отрицательно:

– Почему без сменки??? – разразился праведным гневом преподаватель. Мы тихонько ему сочувствовали. Это ж надо родиться таким занудным человеком. И досадно это – мы уже взрослые люди, а правила всё те же, как в школе: сменная обувь, ворчливые преподаватели, уверяющие нас в том, что мы никогда не сдадим экзамены и ни за что на свете не перейдем на следующий курс.

Дверь приоткрылась с мерзким поскрипыванием, багровые занавески на сквозняке затрепыхались веселым огнем, благо, их расцветка это позволяла, оконная рама поехала по подоконнику, и смела на пол банку с чем-то бардово-красным. Послышался грохот и звон разбитого стекла.

В дверном проеме показалась сонная голова Руси – нашего самого веселого студента в группе.

– Простите, Алексей Ефимыч, я проспал.

Алхимыч стал цветом, как занавески. На минуту мне показалось, что его сейчас разорвет таким шквалом ругани, что я автоматически вжала голову в плечи.

– Немедленно проходите, и как можно скорее догоняйте нас по лабораторной!

Вот и всё. Руслан хоть и был тем еще шалопаем, но занимался учебой всегда лучше всех. Преподаватели его уважали.

После четырех часов биохимии, все побежали в столовую. В раздаточной обычно было так много народу, что очередь тянулась до самого выхода. В её начале восседала на своем троне полная кассирша в зеленом переднике.

С большой нарядной лоджии виднелись университетский парк с клопами, высокие сосны и тополя, от которых у Леси потом три недели течет из носа летом.

За многочисленными столиками всегда было занято: вперемешку с подносами и едой, были везде разложены какие-нибудь конспекты и учебники. Все что-нибудь читали, заодним сметая всё съедобное, что попадёт под руку.

Группа у нас небольшая, но довольно-таки дружная. Валера и его друг Ёжик – Вася Ежов, но все его зовут просто Ёжик. Они обычно мало с кем общаются, и много о чем-то думают, наверняка, о чем-нибудь великом.

Про Русика вы уже знаете, его лучший друг Тёма – красавчик с голубыми глазами, всё время думает только о своих бицепсах и трицепсах.

Дашка – наша староста и круглая отличница, за ней вечно бегают Лена и Галя, с учебой они справляются совсем еле-еле, зато по количеству сплетен они обгонят кого угодно.

Ну и мы с Лесей, вечно ходим друг за дружкой вдвоем с первого курса.

За соседним столиком сидел Стасик, широким жестом обнимая Машку в расстегнутом белом халате так, что я могла видеть глубокую зону ее декольте. Они радостно о чем-то смеялись, вызывая во мне легкую зависть вперемешку с раздражением.

Пока я безрадостно пыталась изучить масштаб объемов, на которые меня променяли, Руслан утащил у меня из тарелки фрикадельку и в один заход отправил ее себе в рот.

Ну и ладно, аппетит у меня итак резко куда-то пропал.

После столовой, мы побежали на лекции. Первой была политология. Непрофильные предметы – кто их вообще придумал и на кой они сдались студенту-медику?

Кто-то спал прямо на парте, кто-то повторял конспекты по профильным предметам. Я писала “утренние страницы”.*¹ Мне нравилось рефлексировать над своими мыслями, и я старалась вести их везде, где только могла.

– Нам уже надо где-то раздобыть конспекты. Это невозможно писать, – прошептала Леся.

– Спрошу у своего друга по переписке.

– Так, стоп! Какого такого друга?

– Есть один. На один курс старше нас. Да ничего особенного! – пыталась оправдаться я, – Мы просто с ним общаемся по поводу…учёбы.

– Ну и скучные, должно быть, у вас переписки! – с недоверием в голосе произнесла подруга.

– Ничего подобного!

– Ладно, я шучу. Я знаю, что тебе нравятся интеллектуальные парни. Хотя, честно говоря, по Стасу этого не скажешь.

Нашу группу как раз угораздило сесть позади сладкой парочки, и я откровенно загрустила. Стасик периодически поглядывал на меня, старательно улыбаясь своей новой пассии так, что мне удалось разглядеть у него его желтые большие моляры по бокам.

Я встречалась со Стасом этой зимой. Это были переполненные вечным недопониманием отношения, в которых мы, к тому же, постоянно ругались.

Мы даже расстались после очередного скандала, не без некоторого облегчения с обеих сторон.

“Как на пороховой бочке”, – говорила Леся про нашу пару.

Не скажу, чтобы я так уж сильно скучала по Стасику, но смотреть, как он бурно развивает свою личную жизнь, в то время как я еще пребывала в гордом одиночестве, было для меня неприятно.

Глава 2. Groove Coverage – God is a Girl (Radio Edit)

– Итак, – Леся деловитом взглядом оглядела содержимое своего шкафа, быстро передвигая плечики с платьями, – Есть два вида платьев: красивые и “чтобы офигел бывший”. Сегодня я предложу тебе второе.

– А некрасивые? – поинтересовалась я, развалившись на Лесиной кровати с блокнотом в руках.

– А некрасивых платьев у меня – нет, – сказала, как отрезала подруга, – Во! То, что нужно.

Прекрасное платье светло-бежевого цвета появилось из глубин Лесиного шкафа прямо перед моим носом.

– Только не говори, что это и есть платье “для бывшего”, – простонала я.

– Оно самое. Надевай!

Я послушно подскочила и влезла в узкое платье. Мягкий крой плавно струился по моей фигуре, как будто только на меня и был сшитый. Я с восторгом смотрела на себя в зеркало: на меня смотрела уверенная в себе девушка, которая чувствует себя невероятно привлекательной. Цвет платья как нельзя кстати подчеркивал мои светлые волосы ниже плеч.

– По-моему, у твоего Стасика сегодня испортится настроение, – хихикнула Леся.

– Подруга, ты гений!

Леся привела в порядок свои непослушные рыжие локоны, я же накрасила ресницы, и примерно через час, мы уже оказались у клуба, где проходила вечеринка в честь студенческой весны.

Внутри уже яблоку было негде упасть.

Исполняла музыку рок-группа нашего универа, первокурсники с открытыми ртами слушали ужасающие медицинские байки про топор в голове.

Я заметила Стасика, который демонстративно зажимал Машку в коротком красном платье, и девушка постоянно хихикала. Мое терпение подходило к концу.

– Спасибо, я не пью, – отмахнулась я от Миши, симпатичного парня из параллельной группы.

– Да, брось ты, Надя, как студвесну встретишь, так и сессия пройдет.

Он жалостливо сдвинул брови, как кот из “Шрека”. Я засмеялась и взяла из его руки протянутый коктейль. В конце концов, как свободная девушка, я имею право наделать глупостей.

– Ладно, но только один коктейль.

– Чесслово, только один.

Леся, зажигая среди танцующих одногруппников, помахала мне, призывая присоединиться. Я оставила свои печали и коктейль на столике, вышла на середину танцевальной площадки, и начала танцевать.

Мне было так легко и свободно, и мой танец был о высоком весеннем небе и о пьяной девушке, такой одинокой среди толпы таких же одиноких людей.

И вот в какой-то момент, когда я присела отдохнуть в отдалении на скамейке, ко мне подсел мой друг по переписке.

– Привет, – улыбнулся Пашка, – Как дела?

– Привет. Нормально. А как у тебя? – охотно отозвалась я.

Я впервые увидела его вживую. У него были темные волосы и темно-карие глаза с чуть насмешливым взглядом. Красивый цвет, завораживающий и пугающий одновременно. А его голос… Голос спокойного и уверенного в себе мужчины, от которого у меня побежали мурашки.

Я поймала его заинтересованный взгляд на себе, и на какой-то момент почувствовала, что вокруг нас стало очень тихо. Я даже осмотрелась по сторонам – и в ту же секунду заиграла громкая музыка и послышался чей-то пьяный смех.

Со мной периодически переписывались парни в соцсетях. С некоторыми я даже ходила на свидания. Но такой эффект я почувствовала впервые.

“Наверное, я пьяна”, – пронеслось у меня в голове.

Вселенная, ты что, шутишь надо мной?

– И у меня – нормально, – произнес он в тон мне, – Классное платье. Мне нравится.

– Спасибо. Не знала, что ты тоже будешь на вечеринке.

– Я и не собирался. Мне нужно было встретиться с другом.

– И как, удачно?

– Домой не собираешься? – уклончиво поинтересовался он.

Ах, вот значит, как: ушёл от ответа, при этом смотрит мне прямо в глаза. Всё это напоминало какую-то очень интересную игру. Мой внутренний ребенок с радостью её подхватил.

– Да, наверное, – я выдержала этот взгляд и улыбнулась.

– Я сейчас как раз собираюсь уходить, и могу тебя подвести.

– Мне надо сказать подруге.

– Ок, я тебя подожду.

Я отыскала Леську, танцующую в толпе однокурсников, и проорала ей в самое ухо, тыча пальцем в сторону Пашки:

– Я уезжаю со своим другом! – прокричала я ей в самое ухо.

– С тем самым? – догадалась подруга, от удивления остановив свой лебединый танец.

– Угу. Я напишу, как буду дома, – пообещала я.

Пашка тихо грел двигатель черной десятки.

Я плюхнулась на переднее сиденье и долго не могла пристегнуть ремень, и он помог мне, как бы невзначай, коснувшись моей руки.

– С ремнем нужно нежно, как с девушкой, – с улыбкой пояснил парень, и я впервые почувствовала эффект от его прикосновения – обжигающий и холодный одновременно. Такой, будто на долю секунды взорвалась Вселенная. А она и взрывалась потом каждый раз – внутри меня.

Я назвала адрес, двигатель взревел, и мы понеслись по трассе. Теперь я поняла, почему мы так тщательно пристегивались.

Официальный обмен репликами и легкая неловкость закончилась, мы вспомнили, что на уровне переписки мы вообще-то уже друзья.

Всю дорогу мы болтали обо всем подряд, в основном, делились впечатлениями про учебу, я больше молчала, слушая его волшебный голос и любуюсь на его мужественный профиль под светом фар проезжающих мимо автомобилей.

– Ты умеешь слушать, – заметил он, и я улыбнулась.

Когда он говорил, то периодически облизывал губу, и я подумала, что он, наверное, меня поцелует. Но вот, фары осветили подъезд моего дома, Пашка вышел, чтобы галантно проводить меня до двери.

– Рад был, наконец, увидеть тебя, – произнес он. Губы в вежливой улыбке, в глазах – чуть насмешливые искорки, – Завтра заеду за тобой. Спокойной ночи.

Дверь закрылась, и я оказалась дома. Что это было?

«Заеду за тобой», – даже не вопрос, а утверждение.

Я в некотором недоумении, сняла с себя платье, и бросила его на полу в ванной (мне потом за это сильно влетело от Леськи).

Пока чистила зубы, я смотрела на свое пьяное и почему-то невероятно красивое отражение.

– Жаеду жа тобой, – вслух передразнила я с зубной пастой во рту. – Тоже мне!

И почувствовала себя невероятно счастливой.

***

Воскресным утром я проснулась в тетиной квартире от телефонного звонка.

Недавно моя мама с отчимом, которого я уважительно называла дядя Колей, занялись обустройством и ремонтом нашей старой квартиры, поэтому я, чтобы не мешать счастью молодых, частенько хожу ночевать к своей тёте Юле в южной части нашего города, иногда живу там целыми неделями.

Тетя была мне только рада, выделила мне отдельную комнату с ковром на стене и старым диваном. Мне всё очень нравилось, район был спальный, к тому же, намного ближе к университету, где я училась.

– Ты спишь? – послышался в трубке мобильника уверенный хрипловатый голос, и мой сон как рукой сняло.

– Уже нет.

– Прости, что разбудил, – вежливо добавил он и предложил встретиться.

Только я положила трубку, как телефон опять зазвонил.

– Как только ты уехала, Миша ходил тебя искал. Видимо, он на что-то рассчитывал, – весело защебетала подруга, – Теперь что касаемо твоего четверокурсника. Я навела справки. Говорят, что у него была куча девушек, хотя, возможно, это просто слухи. Потому что другие источники утверждают обратное. Учится он хорошо, вечно участвует во всяких конференциях. Ну, как он тебе? Я требую пикантных подробностей!

– У него такой голос… – только и могла произнести я.

– Какой?

– Как у мужчины. С таким хочется быть… хм, настоящей женщиной.

– А что Стас? Он заметил, как вы уходили?

– Если честно… В тот момент я вообще забыла про Стаса.

Мы еще немного поболтали, я сходила в душ, и за мной заехал Пашка. В белой футболке, радостный и свежий.

Он повез меня в кафе, мы играли в аэрохоккей и ели мороженое.

Мы радостно болтали, позабыв, что видим друг друга вживую всего два дня, и нам было просто хорошо вместе.

– У меня такое чувство, что я вернулась в детство, – призналась я со смехом, – Мне лет 8, не больше.

– Ну, если тебе 8 лет, то мне тогда будет 12, – сказал Пашка серьезным тоном, – Замечательный, между прочим, период. У меня тогда волосы расти начали в интересных местах.

– Фу, – расхохоталась я.

Я не помню, чтобы мне было с кем-либо так легко общаться. Мы не могли наговориться, ржали над всякой ерундой и постоянно подкалывали друг друга.

Я и не заметила, как прошел целый день. Парень опять отвез меня домой и проводил до двери.

– Ну что, завтра увидимся? – спросила на этот раз я сама.

– Уже не терпится, – добавил Пашка и скрепил свою ладонь с моей. Мы стояли так молча, я пыталась что-то понять по его темным глазам, и вынуждена была первой отвести взгляд.

Он отпустил свою ладонь и ушел. Я пошла в свою комнату, легла на диван и начала писать в своем дневнике о загадочных карих глазах.

Глава 3. Танцы минус – цветут цветы

После лекций мы отправились в анатомичку учить сердечно-сосудистую систему. Заниматься можно было приходить в любое свободное время аж до позднего вечера. Иногда мы приходили всей группой, иногда вдвоем с Лесей.

Учебные комнаты находились в «жутком» подвале, добраться до которого можно было по длинному темному переходу под землей, с трубами, лужами воды на полу и непонятными кроваво-ржавыми разводами на стенах.

Мы шли по коридору, Леся включила на телефоне запись видео, на которую мы потом решили наложить музыку из фильмов ужасов.

– Сейчас мы находимся в страшных катакомбах под землей на тысячу метров, – объявила подруга мрачным голосом.

– Стивен Спилберг отдыхает, – подыграла я, в тон изменив голос, – Бежим отсюда!

– Валим! – Леська вручила мне телефон, и я стала записывать, как она бежит впереди, сверкая каблуками, под мой разливающийся смех.

– Стой, я тоже хочу засветиться в этом триллере! – возмутилась я. Леся развернулась, отобрала у меня телефон и стала меня снимать. Я как могла более драматично побежала по коридору.

Мимо проходили ничего не понимающие студенты и с недоумением оглядывались на нас.

Мы продолжали ржать, и от нашего смеха зловеще разносилось эхо до конца этого длинного коридора.

Леся тем временем снимала на камеру облупившуюся краску на потолке и старую белую плитку на стенах с ржавыми подтеками.

– Смотри, это явно кровь!

– Точно, это она!

Следующим дублем Леська заглядывала в какую-то дверь в стене, там стояла кромешная тьма. Леся с воплем захлопнула дверь и побежала. Я держала телефон с камерой и тряслась от хохота.

Спустя несколько минут, мы, как ни в чём не бывало, сдали дежурным свои студенческие билеты, и отправились в аудиторию осваивать науку человеческого тела.

Там мы прозанимались несколько часов, Леська зачитывала по учебнику анатомические термины, а я в перчатках осматривала препарат с человеческим сердцем. Надышавшись формалином и кое-чем похуже, мы, естественно, проголодались и радостно отправились в кафешку неподалеку от нашего университета.

– Как там у вас с Павлом? – поинтересовалась подруга.

– Ммм, – это я отправила в рот порцию картошки, – Да вроде нормально. Он такой умный…и невероятно обаятельный.

– Ого! Да ты вся светишься!

Я действительно поймала себя на идиотской улыбке до ушей. Хм.

– Вы встречаетесь?

– Вовсе нет, мы же… друзья.

– Друзья! – передразнила подруга, – Нет, ну, правда, что, даже не целовались?

– Нет, конечно. Друзья таким не занимаются.

Я сделала самые невинные глаза, на которые была способна, и Леся со вздохом покачала головой. Тут я задумалась. Я вспомнила, как Пашка облизывает губу, и мой пульс участился до неба.

– И прекрасно, – пожала плечами моя всё понимающая подруга, – Дружба – это уже первая стадия отношений. Дружбу тоже еще заслужить надо.

На следующее утро у нас был зачет по анатомии сразу у двух параллельных групп.

Все столпились в коридоре возле схематических плакатов, я пролезла к одному из них с учебником, как вдруг меня толкнула Маша, книга выпала у меня из рук и разорвалась по переплету.

Я от души выругалась, Машка оскорбилась, мы начали с ней препираться, все затихли и радостно отвлеклись от своих учебников.

В самый разгар вмешался Стас:

– Да успокойся ты уже, Мурманова!

– А тебе что от меня надо? – не очень дружелюбно поинтересовалась я у Стасика.

– А ничего, занимайся лучше своей личной жизнью, чем на нормальных людей кидаться.

– А тебе есть дело до моей личной жизни?

– Есть!

– Да пошёл ты!

– Вот это поворот! – радостно вставил Руся. Он принялся с серьезным лицом разминать мне плечи, как это делает наставник перед боем боксера. Толпа одобрительно загудела в предвкушении разрешения конфликта.

Я решила поднять самый пострадавший предмет наших разногласий – учебник, и свершить правосудие над головой противников, но тут из кабинета вышел преподаватель и заорал на всех, чтобы мы прекратили балаган.

Гул неодобрительно поутих, конфликтующие стороны сердито замолчали и побрели на свои места.

***

Когда занятия закончились, все выбежали на улицу.

Светило яркое весеннее солнце, в парке пробивалась молодая трава. Леся поцеловала меня в щеку и пошла на остановку. На лавочке во всю зажимались Стас с Машкой.

Я чувствовала у себя на спине их неодобрительные взгляды, но прошла мимо них с гордо поднятой головой. Как говорится, после драки кулаками не машут. Пусть даже после несостоявшейся.

А всё потому, что в конце аллеи стояла черная десятка и улыбающийся Пашка, в светлых брюках и ярко-голубой футболке. Мы сели в машину, пристегнули ремни, и рванули кататься по округе.

– Как дела?

– Хорошо.

– Ты прекрасно выглядишь. Как дела с анатомией?

– Анатомией?

– Ну да, это такая наука о человеческом теле.

– А. Учим потихоньку.

– Кто ваш преподаватель?

– Андрей. Андрей Ильич.

– У тебя все в порядке?

– Что?

– Ты сегодня о чем-то думаешь?

– Да в-общем-то ни о чем, – я пожала плечами и отвела глаза на дорогу. Не хотелось даже упоминать про сегодняшнюю ссору со Стасом и его фурией.

– Надь, правда, что случилось? – он буквально сканировал меня насквозь и пытался вычислить причину моего состояния.

Я улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой. Мне и правда невероятно льстило его беспокойство.

– Думаю, что это не стоит того. А вообще мы сегодня сдавали зачет, и я немного с него подустала.

– Ну, значит, пора тебя немного взбодрить.

Мы выехали сначала на трассу, а потом на пустыре он показывал мне, как надо крутить восьмерки на автомобиле.

Двигатель ревел, я держалась обеими руками за свое сиденье на очередном крутом повороте, и радостно хохотала.

Все это веселье завершилось торжественным поеданием пиццы в одной из кафешек. В окна светило солнце, мы жмурились и улыбались друг другу.

Если это и есть дружба между мужчиной и женщиной, то это не такое уж и плохое чувство, как о нем говорят.