«Собачий Сын» или император. Судьба великого князя Михаила Романова

Художник (акварельные работы) Надежда Гужук (Бердыева)

Фотограф Наталья Любовинкина (дочка)

© Надежда Мустафаевна Гужук, 2018

© Наталья Любовинкина (дочка), фотографии, 2018

ISBN 978-5-4493-1114-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Дорогой читатель! Эту книгу я посвящаю моему деду Берды Гужук (это прозвище туркменское, «Собачий Сын») и всем моим родным, проживающим в России, дорогом моему сердцу Туркменистане, всем умершим – особенно моим родителям. Я благодарю в первую очередь всемогущего Бога, который помог мне в написании и подборе материалов для книги, и мою сестру Гюльнас (Светлану) за предоставленные ею фотографии деда Берды Гужук! Туркменскому народу за верность и преданность деду! За хорошее отношение к нам! Я родилась в городе Мары (Мерв). Там я получила образование, хорошее воспитание благодаря моим родителям: маме Марии, папе Мустафе и, конечно, деду Берды Гужук. У нас не раз возникали вопросы: кто он и кто мы? Но ответы были очень краткими: «Если я скажу, кто я есть, то мир меня узнает», «Гордитесь своим родом, он очень древний и богатый». У деда нет родственников, кроме нас. Мы знали, что наш дед «благородных кровей». Мы поражались его сильной воле и настойчивости сохранить тайну и унести ее с собой в могилу. Он был очень сильным человеком, и в то же время его жалеешь – как могло вынести его израненное сердце! Как он вообще мог вынести все это?! Носить прозвище вместо фамилии – «Собачий Сын». Отец мой Мустафа (Константин) – сын старший, взял фамилию от имени деда Берды (Бердыев), брат его Шалы (Михаил) тоже носил фамилию Бердыев. Остальные его дети: Какагельды (Владимир) и Бяшим (Борис) носили фамилию Кучиков. Хотя после деду дали фамилию известные ученые: Букиниче Дмитрий Демьянович и Вавилов Николай Иванович – Кучуков. Под водительством Бога (я молилась Ему, просила помощи в расследовании) сама начала свое расследование, на него ушло 5 года. К чему и к кому оно приведет, вы узнаете в моей книге. Это исторические и архивные материалы.

Я пошла в научную универсальную библиотеку имени Горького города Рязани. Стала просматривать, рыться в книгах об экспедициях в Туркменистане, но ничего там не нашла… Так я дошла до полок книг о революциях, я ухватилась за мысль: «Если дед боялся расстрела, может, он имеет какое-то отношение к Романовым?» Я стала просматривать книги, каждую неделю я брала на дом по 5—8 книг. Мой труд не оказался напрасным! На древе жизни Дома Романовых я увидела своего деда (вернее, отца, мой отец – копия деда). Я вышла из библиотеки, шла, глотая слезы, у меня было шоковое состояние, я молча плакала… О своем открытии я никому не сказала. Нужно было найти доказательства о спасении великого князя Михаила Александровича Романова – последнего русского императора, родного брата Николая II и сына Александра III. И я нашла много доказательств о его спасении.

Как он попал в Туркестан? И кто дал ему фамилию и имя Берды Гужук (Собачий Сын), Берды Кучуков (Богом данный князь)? Вы узнаете о его экспедициях по Афганистану, Ирану, Памиру, Китаю… В Китае он точно был, у меня было 2 прозвища: Джон (Джонни, Джонсон) и Го Можо! Дед всегда меня называл Го Можо! Вы узнаете о его близких друзьях, известных ученых: Букиниче Дмитрии Демьяновиче и Вавилове Николае Ивановиче. И главное, то, что великий князь Михаил Александрович Романов был в Туркестане! Это я узнала уже после того, как я закончила свою книгу 8 мая 2010 года.¹

27 июня 1918 года лондонская «Таймс» напечатала, что Михаил во главе контрреволюционного движения в Туркестане. И что он выпустил манифест с обращением к русскому народу, оставляя решение о форме правления в России за Думой, которую предстояло созвать². Этот манифест обнаружат при обыске у Вавилова Николая Ивановича³. При обыске обнаружили манифест контрреволюционного «Великорусского союза» и фотографию Керенского А. Ф. Его изобличили одновременно и в том, что, преследуя антисоветские цели, поддерживая связи с заграничными белоэмигрантскими кругами, он передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза. 25 ноября 1940 года президиум постановил: «К расстрелу». Берия заменил расстрел двадцатью годами тюрьмы. Скончался Николай Иванович 26 января 1943 года в Саратовской тюрьме от диспепсии – за 2 дня. Отравили?

Я думаю, что в демократическом государстве каждый должен знать историческую правду, как бы горька она ни была! Я надеюсь, что, узнав правду, наши народы России будут терпимее относиться друг к другу. Что они оценят и будут уважать выбор служения Богу великого князя Михаила Романова – последнего русского императора. Да поможет в этом нам Господь! Да благословит Он Вас через чтение этой книги!

С уважением и любовью к Вам, Надежда Мустафаевна Гужук – внучка Берды Гужук

Часть первая

Глава 1.
Верные царю и отечеству

Пошли нам, Господи, терпенье

В годину буйных, мрачных дней

Сносить народное гоненье

И пытки наших палачей…⁴

Есть споры об авторе этого стихотворения: кто говорит, что эти стихи написаны близким другом царской семьи, кто говорит, эти стихи написала великая княжна Ольга Николаевна. А мне известно, что эти стихи написала императрица Александра Федоровна. Для меня не важно, кто написал. Важно то, как и кому они посвящены. Они посвящены царской семье: Николая II и членам Дома Романовым. Они подходят всем погибшим людям, которые были верны царю и Отечеству.

У меня не поворачивается язык называть их стихами. Это молитва, вернее, предсмертная молитва. Эту молитву можно разобрать по частям, как молитву Иисуса Христа. Молитва пронизана болью и страданием. Здесь говорится о терпимости. Терпеть пытки своих палачей, от их страданья происходит терпенье. Здесь мы видим Голгофу Христа. Люди просят Спасителя о помощи. Встречать свою смерть с кротостью Христа! Здесь отчаяние человека, когда он остается один, терпит предательство людей, он обращается только к Богу! Один Бог верный, Он никогда не оставит Вас в беде. Он рядом день и ночь. Казненные терпят еще ко всем этим нечеловеческим страданиям – позор и униженья. Претерпев русскую Голгофу, они просят Бога о прощении своих врагов.

В этих стихах мы не находим гнева. Мы видим смирение, они отложили свой гнев и просят у Бога покоя. Мы всегда должны помнить, что нам не следует мстить за нанесенные обиды, потому что грехи других людей будет судить Бог. Они доверились Богу и позволили Ему отомстить за них. Бог – праведный судья. Иисус претерпел позор креста, чтобы освободить нас от греха. Они взяли свой крест и следовали на Голгофу. Прощение – это послушание Богу. Они просят Христа дать им кротость молиться за своих врагов. Так и мы должны исследовать свое сердце и сделать шаги к прощению.

Словарь Даля дает следующие определения словам «прощать» и «долг»: «Прощать – делать простым от греха вины, долга; извинить, отпустить кому провинность, снять с кого обязательство, освобождать от кары, от взыскания; примириться сердцем, не питая вражды за обиду, переложить гнев на милость». Они просят нас исследовать свое сердце и сделать шаги к прощению. Это и есть любовь. Божественная любовь.

Хочу напомнить вам слова апостола Павла: «… Бог – свидетель, что я люблю всех вас любовью Иисуса Христа; и молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более возрастала в познании и всяком чувстве, чтобы, познавая лучшее, вы были чисты и непреткновенны в день Христов, исполнены плодов праведности Иисусом Христом, в славу и похвалу Божию» (Филиппийцам 1: 2 – 11).

Эту молитву «Пошли нам, Господи, терпенье» нашли, вернее, она хранилась в деле Анастасии Васильевны Гендриковой. Эта молитва была написана в конце заключения в Тобольске. Нам не нужно забывать о нескольких представителях свиты и придворных служителях, которых обвинили в том, что честно служили своим монархам и господам. Они вместе с царской семьей томились в екатеринбургской тюрьме!

Из них Анастасия Васильевна Гендрикова – графиня, вместе с госпожой Шнейдер были расстреляны в ночь с 3 на 4 сентября 1918 года. Их тела были найдены и опознаны в мае 1919 года и похоронены⁵.

Великая Княгиня Елизавета Федоровна, великие князья⁶
Елизавета Федоровна «В последние дни»

«За несколько дней до высылки князей в Алапаевск была привезена из Москвы подстригшаяся в монахини великая княжна Елизавета Федоровна, вдова убитого великого князя Сергея Александровича и родная сестра императрицы Александры Федоровны. Ее поместили в Алапаевских камерах, где стояли и все молодые князья. Ее выслали из монастыря, дав на сборы не более часа. Коммунисты, очевидно, боялись народного волнения. Так как Елизавета Федоровна своей благотворительностью и строгой монашеской жизнью приобрела в России большую популярность и любовь народа. Теперь же ее вместе с князьями отправляли в Алапаевск. Какая странная судьба: в 1914 году Елизавета Федоровна собиралась посетить Алапаевск, и старик Рукавишников, польщенный этим визитом, выписал меня для встречи великих княгинь. Тогда объявленная за несколько часов до их приезда мобилизация расстроила это торжество, а ныне вместо торжественной встречи ждало в Алапаевске заключение и смерть. Алапаевск после взятия Екатеринбурга чехами еще долго находился в руках красных, а потому никаких вестей о пребывании там великих князей до нас не доходило. Когда же осенью Алапаевск от „товарищей“ был очищен, пришла ужасная весть, что тела убиенных были извлечены из глубокой шахты, расположенной недалеко от дороги, соединяющей Алапаевск с Синячихинским заводом… Приблизительно за несколько дней до убийства государя я прочел в екатеринбургских газетах одно за другим два сообщения. В первой говорилось, что из гостиницы в Перми белогвардейцами выкраден и увезен в неизвестном направлении великий князь Михаил Александрович. Второе сообщало, что на здание школы в Алапаевске отрядом белогвардейцев ночью было совершено внезапное нападение, нападавшие увели заключенных, там великих князей, розыски коих продолжаются. В действительности как великий князь Сергей Михайлович, так и великие князья Иоанн, Константин, Игорь Константиновичи, князь Палей, великая княгиня Елизавета Федоровна, сопровождавшая ее монашка и слуга Ремез были украдены не белогвардейцами, а вывезены „товарищами“. Похищение произошло ночью и сопровождалось выстрелами. По одной версии, Сергей Михайлович не пожелал подчиниться и оказал сопротивление. Его вывели силой. Во время борьбы пуля попала князю в голову, и уже мертвого его положили в плетенку. По другой версии, Сергея Михайловича, невзирая на его протесты, вывели и, пригрозив револьвером, посадили в плетенку, остальные князья сопротивления не оказали, и их всех вывезли по направлению к Синячихе. Отвезя великих князей на несколько верст от Алапаевска, плетенки были остановлены, и узников по одиночке выводили в сторону шахты. Первой увели Елизавету с монашкой, приказав княжне броситься в шахту. Она попросила завязать ей глаза. Вслед за ней бросилась в шахту монашка. Затем пришла очередь и молодых князей. Последнего привели к шахте Сергея Михайловича, который будто бы тут и оказал сопротивление, крепко схватив одного из палачей-мучителей, желая увлечь за собой. И тогда, дабы отбить „товарища“, великому князю и всадили пулю в голову. Из Алапаевска до меня доходили слухи, что находившиеся на сенокосе крестьяне, разбуженные выстрелами и криками, еще долго слышали пение псалмов, доносившееся из той ужасной шахты. Но крестьяне не посмели к ней подойти и подать помощи искалеченным, умирающим мученикам».

28 сентября Алапаевск был занят белыми, с помощью жителей тела убитых были обнаружены. Гробы с останками великих князей перевезены в русскую церковь в Пекине. Тело великой княгини заботами ее сестры маркизы Мильфорд-Хавен было похоронено через 7 месяцев после бойни в Екатеринбурге, Алапаевское избиение повторилось в Петрограде. И в этот раз жертвами были великий князь Павел Александрович, Дмитрий Константинович, Николай Михайлович и Георгий Михайлович. Заключены в Петропавловскую крепость, все они были убиты из револьверов 27 января 1919 года. Палачами были красноармейцы. Жертвы погибли без суда и даже без предъявления им обвинения… Князь Василий Александрович Долгоруков был отправлен в тюрьму по приезде государя. За ним: генерал-адъютант Илья Леонидович Татищев, камердинер государя Терентий Иванович Чемодуров, камердинер императрицы Алексей Андреевич Волков, выездной Иван Дмитриевич Седнев и дядька наследника Климентий Нагорный. Седнев и Нагорный были убиты в Екатеринбурге. Чемодуров избежал случайно расстрела, спасенный белыми при занятии города, он скоро умер в чахотке. Долгоруков был расстрелян.

Камердинер государя Чемодуров
Терентий Иванович⁷

Чемодуров происходил из крестьян и имел где-то в Полтавской или Курской губернии небольшой хуторок, купленный им на сбереженные деньги.⁸ Камердинером государя он состоял давно, более 10 лет, и получал при готовой квартире и столе около двухсот рублей в месяц. Очень гордился своим званием, был предан правителю и его семье. Эту преданность он доказал на деле, не бросив своего господина в дни постигшего его несчастья. За месяц до расстрела царской семьи Терентий Иванович стал прихварывать и по настоянию самого государя стал просить комиссара временно выпустить его на волю для лечения. Комиссар согласился, но вместо того, чтобы выпустить на волю, заключил в тюремную больницу, откуда впоследствии его перевели в камеру, где помещался Илья Леонидович Татищев. По иронии судьбы, камера эта оказалась той самой, в которой когда-то сидел Керенский. Об этом свидетельствует надпись на стене, сделанная каким-то острым предметом будущим премьером России. Спасение свое от расстрела Терентий Иванович объяснил чудом. По его словам, был прислан список лиц, подлежащих расстрелу. Список был большой и на одной странице не уместился, отчего фамилия его оказалась написанной на обратной стороне листа. Будто бы по небрежности комиссаров, не перевернувших страницу, когда выкликали заключенных, его не вызвали. Вскоре пришли чехи, и он оказался спасенным. Все это выглядит правдоподобно, но есть и другая версия, сильно меня смущавшая: не был ли Чемодуров в близких отношениях с доктором Деревенко, который, как известно, тоже был выпущен и пользовался большим авторитетом у большевиков? Возможно, Чемодуров был ему полезен, давая кое-какие сведения о царской семье. Когда же вопрос о расстреле был предрешен, дальнейшая слежка уже не нужна. Вот и решили спасти старика от расстрела в благодарность за его шпионство. Но это тягостное обвинение голословно и основано лишь на моих наблюдениях над переменой состояния духа Чемодурова. Мне казалось, что первые два дня он был более подавленным, чем тогда, когда узнал, что расстреляна вся семья. И вся прислуга. Мне казалось, что это обстоятельство, за отсутствием свидетелей снимавшее с него все улики, было ему приятно. Вот что подсказывает мне память из рассказов Чемодурова. Царская семья во время войны, да и ранее этого, жила замкнуто. Приемы были редки, чаще всего у государя бывали Михаил Александрович, Ксения и Ольга Александровны. Мария Федоровна почти не бывала. Вставал государь рано. День обычно начинался с прогулки, затем шел прием министров и разные представления. После завтрака государь прогуливался с детьми в саду, рубил дрова, очищал снег. За обедом, если никого не было, он почти ничего не пил, если не считать рюмки мадеры или хереса. Если же бывали гости, государь выпивал за закуской рюмку-другую водки. После вечернего чая он отправлялся к себе в кабинет. Когда дежурными камердинерами относилась вся полученная корреспонденция, равно как и доклады, составленные министрами. Государь не имел секретаря и сам вскрывал конверты. Сам запечатывал их и записывал в журнал. Между часом и двумя ночи обыкновенно раздавался звонок. Государь, сдав всю корреспонденцию дежурному камердинеру, уходил в опочивальню. На мои расспросы, часто ли бывал в семье государя Распутин и допускался ли он в спальню великих княжон, Чемодуров ответил, что в свое дежурство он никогда не видел Распутина в семье государя. Но императрица виделась с ним на квартире Вырубовой, с которой была очень дружна. Ответ, несомненно, был уклончивый. Чемодуров так же, как и Сергей Михайлович, уверял меня, что слухи о близости Распутина к царской семье были сильно преувеличены. В его словах все же проглядывала некоторая нелюбовь к бывшей госпоже. Он считал ее виновной и в ссоре государя с великими князьями, и в революционных событиях. Когда государь последний раз вернулся из ставки, отрекся от престола и сообщил императрице о происшедших событиях, она, обычно сдержанная, заплакала и сказала, что во всем случившемся винит себя… Государь же успокаивал ее, сказав, что все творится по воле Господа. Многочисленной прислуге было сказано, что кто не желает оставаться, – может уходить. Во дворце началась тихая уединенная жизнь, прерываемая частыми приездами Керенского, к которому государь относился с большим доверием. Начались сборы к отъезду в Англию. Государь разбирал свои бумаги и вещи. Но вместо ожидаемого отъезда было заявлено, что царскую семью отправляют в Тобольск. К отходу поезда приехал Керенский и долго беседовал с государем, потому что Чемодурову удалось, присутствуя при прощании, слышать фразу Керенского: «Будьте спокойны, я даю вам слово, что все высказанные вами пожелания будут исполнены в точности, за это я ручаюсь». На прощание он в первый раз поцеловал императрице руку… Очень тревожно прошел последний день в Тобольске. По требованию приехавшего комиссара было предложено собираться в путь. Тревожно было потому, что был болен наследник. Императрица, всегда гордая, сама просила комиссара отсрочить поездку до выздоровления наследника, не соглашаясь расстаться с ним. Но комиссар был неумолим и торопил, потому что рушилась дорога. Стояла весна, и опасались разлива рек. Ехали быстро на нескольких тройках с малым конвоем. Если бы в то время захотели государя освободить, то сделать это было бы просто. Собственно, куда везли, никто из царской семьи не знал. Предполагалось, что в Москву…⁹

Письма Марии Федоровны – императрица, жена Александра III, мать Николая II и великого князя Михаила Александровича

Мария Александровна написала в своем ответе к Ники (Николаю II) среди прочего следующее:¹⁰ «Ты знаешь, что мои мысли и молитвы никогда не оставляют тебя – я думаю о тебе день и ночь, и иногда так болит сердце, что я не верю, что вынесу это далее. Но Бог милостив. Он даст нам силы для этого ужасного испытания… Хорошо уже то, что вы все здоровы и живете вместе и с удобствами. Прошел год с того дня, когда ты с Алексеем приезжал повидать меня в Киев. Кто бы мог представить себе все то, что ожидает нас. И то, что мы должны будем пережить. В это нельзя поверить. Я живу только моими воспоминаниями о счастливом прошлом и пытаюсь насколько возможно забыть настоящий кошмар. Миша тоже написал мне о вашей последней встрече в присутствии свидетелей и Ке… (далее неразборчиво: Керенского). О вашем мрачном отвратительном отъезде. Мы живем тихо и скромно и никого не видим, так как не имеем право покидать это место… Князь Шервашидзе недавно прибыл сюда. Это очень удобно, что он здесь, он очень активный, всегда в хорошем настроении и очень рад быть здесь и отдыхать после Петербурга, где было так ужасно… Я получила недавно письмо от тети Алекс (Александра, королева английская, автор) и Вальдемара, но они пришли с большим опозданием… Я скучаю без новостей».

«Последней встречей», о которой упоминает вдовствующая императрица, была встреча двух братьев непосредственно перед отправкой царской семьи в Тобольск. Были и другие лица, желавшие использовать датскую дипломатическую службу, чтобы передать сообщения арестованным или изолированным членам царской семьи. Так, в Лондоне в феврале 1918 года к датскому посланнику обратился П. Н. Врангель с просьбой переправить письмо брату царя, великому князю Михаилу Александровичу, а другое письмо – его секретарю, англичанину Николаю Джонсону. Письма должны быть доставлены в место назначения «абсолютно надежным способом». Генерал Врангель ранее состоял адъютантом великого князя. Можно предположить, что письма эти были переправлены из Копенгагена в Петроград, но, вероятнее всего, великий князь и его секретарь так никогда и не получили их. Как уже говорилось, великого князя Михаила Александровича в начале марта 1917 года выслали в Пермь, где он был арестован местным Советом. 12 марта 1917 года датский посланник снова отправил в Копенгаген такую тревожную телеграмму: «Полагаю своим долгом сообщить, что жизнь вдовствующей императрицы все более и более под угрозой. Вдовствующая императрица, две ее дочери и зять пребывают в ужасающей обстановке, полностью брошены на произвол облепивших их матросских банд. Они полностью без денег и нуждаются почти во всем. Я послал им вместе с доктором Кребсом 50000 рублей четырнадцать дней назад. Великий князь Михаил арестован и отправлен один в Пермь, с ним обращаются очень плохо… Его жизнь, несомненно, в опасности. Согласно последним донесениям из Тобольска, тамошний личный состав караула враждебен, и никто не может гарантировать, какую судьбу они готовят императору и императрице с детьми. Я не знаю, возможно ли заставить немцев потребовать безопасности императорской семьи так же, как они сделали это в знак уважения к балтийским баронам. Может быть, и невозможно, но я полагаю, это было недопустимо – не поставить министерство в известность об этих обстоятельствах. Итак, датский посланник был хорошо уведомлен о положении царской семьи. Драматическая телеграмма Скавениуса от 18 марта 1918 года, которая основывалась на информации, полученной из первых рук в Крыму, была сразу же доставлена королю Кристиану Х. Датский посланник призывал свое правительство направить обращение в Берлин, с тем чтобы немецкие верхи оказали давление на большевиков и предостерегли от посягательств на бывшего российского царя, его семью и ближайших родственников. Вильгельм ответил сразу же, 15 марта. Да, с одной стороны, он прекрасно понимает озабоченность Кристиана… этой такой близкой ему судьбой царской семьи, и, несмотря на то, что Кайзер и его народ страдали от несправедливости «со стороны когда-то благожелательной России», он все же хотел внести лепту в то, чтобы обеспечить царской семье более достойное и надежное будущее. Датский король, конечно, был разочарован уклончивым ответом Вильгельма. Если же Германия не желала оказать давления на большевиков, то никто не мог бы этого сделать. Вопрос о будущем русской царской семьи превратился, таким образом, в политическую проблему для многих стран Европы, чьи правительства или королевские дома в различной степени стремились оказать ей помощь, по крайней мере, добиться того, чтобы они оказались вне России. Не следует забывать о том, что многие европейские монархи, как бы ни складывалась в конкретный исторический момент политическая конъюнктура для их стран, всегда помнили, что они – родственники, кровно близкие люди. Английский Король Георг V является двоюродным братом Николая II. Эти двое внешне поразительно походили друг на друга, да и что здесь странного, если они были сыновьями сестер: вдовствующей английской королевы Александры и вдовствующей русской императрицы Марии Федоровны (они, кстати, всю жизнь поддерживали между собой тесный контакт посредством обширной переписки).

Французское и британское правительство (и особенно Король Георг V) несут личную ответственность за трагедию русской царской семьи. Для короля Георга и его собственный статус оказался выше жизни двоюродного брата. Требование ликвидации исходило из Москвы, и Ленин персонально причастен к такому решению. В конце июня Голощекин, военный комиссар Уральской области, прибыл в столицу для обсуждения деталей дела! Вполне правдоподобно, что окончательное решение было принято на заседании Совета правительства 2 июля 1918 года, и уже 4 июля ответственность за охрану дома Ипатьева, где находилась царская семья, взяла на себя Екатеринбургская ЧК и персонально ее начальник Юровский – человек, полной ненависти и жажды мести. В том же марте 1918 г., как уже говорилось, Харальд Скавениус позаботился о сыне великого князя Михаила Александровича – Георгии, и его английской гувернантке. Укрыв их в датском посольстве в Петрограде, Скавениус пытался отправить их в Данию. В конце концов с помощью фальшивых документов, которые представляли гувернантку как жену датского чиновника, Георгия и его спутницу удалось переправить через границу. Жене великого князя Михаила – Наталье (графине Брасовой), одетой в платье сестры Красного Креста, тоже с помощью Скавениуса удалось ускользнуть из России в Англию, где они с мужем жили еще до войны, высланные из России Николаем II, так как великий князь взял в жены женщину, уже дважды бывшую замужем.

Великому князю Павлу Александровичу, брату царя Александра III (следовательно, деверю вдовствующей императрицы Марии Федоровны), тоже предлагали тайно покинуть Россию. 9 августа 1918 г., еще до того, как он был арестован, – к нему явилась его приемная дочь Марианна с таким предложением от Скавениуса: великому князю предоставляют убежище в посольстве Австро-Венгрии (оно в тот момент находилось под защитой Дании), а через несколько дней он, одетый в форму венгерского военнопленного, среди других военнопленных должен быть отослан в Вену. Однако великий князь Павел тоже отказался от предложения покинуть Россию. К тому же предпочел умереть, чем надеть на себя австро-венгерскую военную форму – форму вражеской армии. Отклонил великий князь Павел и более поздние предложения о побеге, поскольку полагал, что это бегство повредит его племянникам – арестованным великим князьям. Вскоре и он сам был арестован. И теперь в Петрограде содержались в заключении уже 5 великих князей (Георгий и Николай Михайловичи, Павел Александрович, Дмитрий и Гавриил Константиновичи).

Великий князь Георгий писал тогда, в июле, жене из Вологды: «Мы в заключении уже 14 дней, и это ужасно, что никто здесь не объясняет нам причину… Многие из наших охранников помнят меня по фронту. Мы все вместе очень вежливо разговариваем друг с другом. Их идеи – невероятная смесь, виной чему большевистская пропаганда, которой их пичкают. Они словно толпа введенных в заблуждение детей… Вчера вечером мы ходили в церковь, и (там) были помещены за железной решеткой как звери… По требованию Урицкого нас теперь должны перевести в Петербург. Мы полагаем, что нас отсюда удаляют, чтобы мы не попали в руки союзников. Но с другой стороны, после всех этих ужасных новостей об убийстве полковника-царя и всей его семьи я не могу быть уверен, что они не сделают то же самое и с нами. Я уверен, что там они посадят нас в тюрьму, и, может быть, мы будем осуждены. Я не боюсь этого, потому что моя совесть чиста, и с помощью Божьей я спокойно умру».

Некоторое время спустя великий князь Георгий написал своей жене, что он лично не боится смерти, потому что все стало таким жалким в его стране, все потеряно, но для него, и он сам теперь не нужен России, где больше нет царя. И далее: «Я более чем спокоен, и ничто не тревожит меня более. Бог дал мне мужество, и мое сердце уже вполне пришло в себя после шока, который я пережил в январе в Гельсингфорсе, когда, после того как зажег свет, увидел револьвер, направленный мне в голову, и штык против моей груди… Я уже решил, что если меня прикажут застрелить, то откажусь, чтобы мне завязали глаза, потому что хочу видеть то оружие, которое должно убить меня. Я уверяю тебя, что ничего страшного в этом нет. Если это случится, то это будет в Божьей воле, а почему тогда не умереть с доверием?»

Находившийся тогда в Крыму великий князь Александр Михайлович, муж великой княжны Ксении, родной брат двух великих князей и кузен двух других, дал позднее такую характеристику своим казненным родственникам:

Николай – мечтатель, поэт, историк, человек совершенно республиканского устремления, холостяк без иллюзий, боготворивший воспоминания о своей единственной любви – короле из скандинавских стран.

Георгий – скромный и молчаливый, желавший быть только со своей живописью и со своими детьми.

Дмитрий – орел, гигант, обожавший конину, сознательный и вдохновенный женоненавистник, изучавший Библию и проповедавший Армагедон.

Павел – красивый, благожелательный, совершенно счастливый в своем морганатическом браке, не интересующийся ни на малую толику монархией и властью.

Совершенная бессмысленность этой мясобойни должна быть ясна самому беспощадному коммунисту.