Loe raamatut: «Перекресток, которого ты не заметила»
Судьба – это не дело случая, а результат выбора; судьбу не ожидают, ее создают.
Уильям Дженнингс Брайан
ЛЕТО
Первый день лета – особенный день. Мы ещё верим легкомысленным обещаниям весны и убеждены, что всё непременно будет хорошо. Что до холодной зимы далеко, а солнце бережно хранит каждого из нас от любых бед. Мы готовы к новому, желаем всего сразу, не испытываем сомнений и решительно настроены делать глупости и ни о чём не жалеть. Это потом, когда капли осеннего дождя застучат по оконному стеклу, мы будем с горечью размышлять о быстротечности времени, сокрушаться о всех несовершённых поступках и непринятых решениях, а сегодня – в первый день лета, – надежда бурлит в нас, как пузырьки в бокале игристого, и мы храбро шагаем в интригующую неизвестность.
***
Едва проснувшись, солнечный луч заскользил по стене высотного дома. Пощекотал разноцветные макушки цветов на клумбе, чуть задержался на пушистом боку внушительного полосатого кота, развалившегося на скамейке. А затем распался на миллион солнечных зайчиков, отразившись в распахнувшейся стеклянной двери в парадную, откуда вышли две женщины – пожилая и молодая. Их внешняя непохожесть друг на друга компенсировалась той необъяснимой схожестью в мимике, осанке и походке, которая моментально позволяет сделать вывод – перед вами родственницы. Впрочем, сейчас походка молодой, смахивающая на утиную, прежде всего, давала понять, что перед вами глубоко беременная женщина. И не только походка подтверждала это. Пожилая степенно продолжила движение, а молодая внезапно остановилась, одернула просторную полосатую футболку на животе, живот был большим.
– Да твою же ж мать! Бабусь, мне, похоже, снова в туалет нужно! И сколько, спрашивается, только можно? – Полина нервно поправила темные очки и развела руками.
– Полина! Ты – будущая мама, что за выражения? Разве я хоть раз позволяла себе подобное, когда ты была маленькой? Я тебя так не воспитывала! – грохнула объемную сумку на скамейку рядом с котом Мария Семёновна.
Кот тревожно повёл ушами, но глаз не открыл. Коту снилась нахальная птичка, которую он не мог поймать уже несколько дней. Прямо сейчас во сне он был так близок к цели!
– Да какое тут воспитание, если нам в дорогу, а мне каждые десять минут нужен туалет!
– Я сразу тебе говорила, что это не самая хорошая идея. У тебя роды со дня на день, тебе буквально нужно сидеть с сумкой у порога, и чуть что в роддом ехать, а ты в деревню собралась. В глушь!
– Ой, да не драматизируй! Не такая уж и глушь, до города-то всего ничего. И рожать мне через неделю. Марьяша сказала, что это в лучшем случае. А первый день лета сам себя не отметит!
Полина топталась на пороге подъезда, пытаясь решить: возвращаться или рискнуть и поехать так. Может перехочется?
От припаркованного напротив подъезда автомобиля женщинам навстречу уже спешил водитель, Сергей. Его глаза были надежно защищены от редкого петербургского солнца темными очками, но у Полины они были огромными, вполлица, а у Сергея небольшими и узкими. Сам себе он казался похожим на Кевина Костнера в фильме «Телохранитель», или вот агента Смита из «Матрицы» – даже плечи будто бы стали шире. Автомобиль представительского класса, солидный костюм, темные очки – шик! На секундочку он позволил себе забыть, что прямо сейчас ему предстояло ехать в деревню, да еще и с беременной пассажиркой. Но быстро опомнился:
– Здравствуйте! Мария Семеновна! Полина! А что вы стоите? Сумку давайте сюда! Что это у вас там, тяжесть какая! Позвонили бы, я поднялся! – Сергей схватил со скамейки сумку, потащил ее в машину, распахнул дверь Марии Семеновне и с недоумением оглянулся на Полину.
– Здравствуйте, Сергей! – степенно проследовала в машину Мария Семеновна.
– Риск – дело благородное! – пробормотала Полина и решила не возвращаться, а то дороги не будет. Варя, по крайней мере, точно бы так и сказала. – Сережа, здравствуй! Ехать будем быстро, но аккуратно!
– Полин, да я ж разве по другому езжу? В лучшем виде доставлю! – оскорбился почти Кевин Костнер и агент Смит.
Через минуту машина рванула с места, будто и ей не терпелось начать лето. Рыжий кот возмущенно поводил ушами – никакого уважения к спящим, – и подставил солнцу другой бочок, наслаждаясь воцарившейся тишиной. Никто больше не мешал ему охотиться на неуловимую птицу, теперь-то он точно её поймает!
***
Из города они выезжали не долго: попетляли дворами и съехали на КАД. А затем покатили знакомым маршрутом по живописной, недавно отремонтированной дороге в две полосы, по краям которой стояли деревья в молодой зелени, будто полупрозрачной, акварельной. Путь до деревни занимал чуть больше полутора часов, правда, на двух заправках остановиться все же пришлось. Полина, переваливаясь и ругаясь шепотом, бегала в туалет, Сергей деликатно молчал, а Мария Семёновна выражала неодобрение шумными вздохами. Но чем дальше они отделялись от города, тем веселее становилось в салоне автомобиля.
– Сережа, да выключи ты уже свой кондиционер! Давайте откроем окна! – попросила Полина.
– А тебя не продует? – тут же засомневалась Мария Семеновна.
– Меня не продует! Ты посмотри только, какая погода роскошная! Лето же!
Погода, действительно, уже несколько дней стояла сухая, теплая и солнечная, словно взялась опровергнуть все стереотипы о Петербурге разом. Воздух пах свежестью и сиренью, в которой утопали дома остающихся позади деревушек. Весенние посевные работы завершились в мае, но изредка на полях еще встречались разноцветные трактора.
С удивлением Полина отметила, что ферма, на которой в прошлом году держали с десяток коровок, разрослась, и теперь за загоном их жило не менее сотни! Часть рогатых задумчиво жевала, часть лениво лежала, и все были одинаковые: черно-белые и довольно упитанные. В одной из деревень их встретили гогочущие гуси – не два, три. Рядом с другой обнаружилось стадо овец, если так можно было назвать с пяток животных, похожих на облачка. А неподалеку от берега небольшого озера паслась пара грациозных лошадей.
Когда родители Вари, в гости к которой они сейчас направлялись, только получили в наследство кусок земли с перекошенным домиком, считалось, что деревня расположена крайне далеко от города. Никакого транспортного сообщения с тогда еще Ленинградом не было и в помине. Правда, до райцентра ходил маленький тарахтящий автобус, почта работала исправно, и фельдшерский пункт. А позднее открыли в деревне небольшой магазин с продуктами и товарами первой необходимости. Жители побогаче расплачивались за покупки сразу, а тот, кто еле дотягивал от получки до получки, зачастую брал в долг – и это, пожалуй, единственное, что не изменилось с тех пор.
Северная столица активно разрасталась, строился КАД и близость к нему внезапно превратила глухую и далёкую деревню практически в пригород. Чем и поспешили воспользоваться те, у кого с давних времён здесь была земля. Вчерашние дачники сегодня строились с размахом – меняли покосившиеся летние домики на основательные красивые коттеджи, со всеми положенными коммуникациями. Да и землю раскупали охотно: то тут, то здесь появлялась незнакомая жителям деревни машина, из неё выходили люди и, оглядываясь по сторонам, прикладывали ко лбу руку, уклонялись от солнечных лучей, обсуждали, где ставить дом, а где баню, чем выложить дорожки и какие ещё строения и растения понадобятся на участке.
Варя с первых тёплых дней жаловалась на «великую стройку», которая охватила деревню, будто пятилетку здесь решили, как в Советском Союзе, закончить за два года. Её отвлекал от работы шум: то сваи забивали, то колодец бурили, то строительные степлеры цокали, то стучали, то пилили.
Людей в деревне значительно прибавилось, и это тоже для Вари было непривычно. Счастливые владельцы уже построенных домов косили первую траву – звуки электрокос и газонокосилок по очереди слышны были со всех сторон. Они слушали музыку, прогуливались по окрестностям вечерами, в выходные к ним приезжали гости. Дети теперь не гоняли на велосипедах по дорогам как раньше, не думая о том, что из-за угла может выскочить автомобиль – движение в деревне тоже заметно уплотнилось, и не только на главной улице. Да и на пляже, хотя ещё даже не прогрелась вода, не то что яблоку, вишне стало негде упасть среди желающих получить загар.
Сперва Сергей чуть притормозил у внушительного зернохранилища – недавно построенное оно ярко блестело на солнце. Полина в деревне была вроде бы не так давно, но увидеть новое строение не успела и теперь с интересом рассматривала. После указателя с названием населенного пункта ещё сбавил скорость, как и все, кто въезжал в деревню – по весне здесь поставили камеру, и соблюдающих ПДД сразу прибавилось. Они проехали мимо магазина, почты, поворота на школу и детский садик, свернули с главной улицы, оставив позади вереницу домов более новых, некоторые только строились, и продолжили движение к самому краю деревни. Асфальт на их улице был похуже – встречались и ямки, которые Сергей уверенно объезжал, – домишки постарее, а заборы пониже. Зато здесь было тихо-тихо, и зелени столько, что у некоторых домов только крыша была видна! И почти у каждого дома разбит палисадник, где цвели простые и всем известные садовые цветы, яркие, как на поздравительных открытках.
– Вот и приехали, – зашуршала в сумке Мария Семеновна в поисках ключей. – Писку сейчас будет от твой Вари!
– А чего это она моя Варя? Она очень даже общественная! Я только в туалет сейчас сбегаю, а потом хоть писк, хоть визг, всё одно!
Машина остановилась посередине между двумя домами, огороженными от дороги единым невысоким забором из деревянного штакетника, выкрашенного в зеленый цвет. В одном дворе залился лаем пёс – Задохлик, а из дверей – каждый из-за своей, – показались Панкрат и Варя.
– Ну, здравствуй, лето! – подытожила Полина и под Варины восторженные причитания вышла из машины, прикидывая, в чей туалет ближе бежать.
***
Варю разбудил солнечный луч. Настойчиво он лез прямо в глаза, как слишком длинная челка. Если с бесконечным грохотом строек в округе и жужжанием газонокосилок она уже смирилась, и спать ей они почти не мешали, то яркое солнце все еще воспринимала как чудо: больно уж суровая весна выдалась, ни теплом, ни солнцем не радовала. Снег в апреле ещё шёл, виданное ли дело! А потом распогодилось, и вот уже неделю точно приходилось сад поливать каждый день, дождей-то не было! Совсем!
Варя проснулась и сразу же вспомнила, что сегодня – самый лучший день! Первый день лета! С этого дня и до самой осени она будет работать из дома. Самую чуточку жаль, что теперь не нужно ездить в город, в редакцию, ведь ей подарили такую классную машину, но зато сколько всего чудесного впереди! И прямо сегодня это чудесное и начнется: приедет Полина, Мария Семёновна уже за ней поехала, придут Алька с Александром и Панкрат. Все соберутся на террасе у Вари и будут разговаривать и есть! Ой, а что же они будут есть, если Варя до сих пор валяется в постели?
Она вскочила и вприпрыжку отправилась в ванную, где наспех почистила зубы и тщательно намазала щеки и нос солнцезащитным кремом. Крем в ярком оранжевом тюбике подарила ей Аля, и строго сказала:
– Варя, фотостарение – самое страшное, что может случиться с женской кожей. Это тебе кажется, что до морщин далеко, а потом будет поздно. И никто на тебе не женится. Так что привыкай к бьюти-рутине, береги лицо смолоду.
Полина, присутствующая при разговоре, сначала закатила глаза, а потом расхохоталась. Как это часто бывало, понять, шутит Аля или говорит серьезно, было не разобрать. Поэтому Варя, на всякий случай, кремом стала пользоваться регулярно и даже подписчикам своим об этом рассказала в прямом эфире. Подписчики одобрили и благодарили за совет. Только на цену жаловались, стоил крем прилично, но и такое часто с Алей бывало – всё у нее стоило столько, что Варе и не снилось.
Когда как бы все они – Панкрат с Марией Семеновной, Полина, Аля и Александр, – подарили ей машину, она не знала, что делать. С одной стороны, впервые после ДТП, участницами которого они с Алей стали прошлой весной, она садилась за руль, а ладошки не потели. И сердце не билось так, что того и гляди разорвется, и дыхание не перехватывало. Она прочитала в журнале по психологии, что это паническая атака, такое случается после стрессовых ситуаций. Так вот никаких атак в новой машине не было, её она водить могла, и даже с удовольствием. Зато панические атаки накатывали, когда Варя думала, что сказали бы на это папа с мамой? Да, они все не друзья даже, а родные друг другу люди, но машина – не крем. И она точно знала, что платили именно Аля и Александр. Удобно ли принимать такой подарок? И не только в цене дело! Ведь это Варя на прежней машине сбила Алю, а та, выходит, ей новую машину дарит! Как так?
Варя пошла за советом к соседу Панкрату, что заменил ей родных. Специально подгадала, чтобы Марии Семеновны не было дома. Хотела поговорить без свидетелей – как раньше, когда Панкрат жил один. Марию Семеновну Варя уважала, и даже любила, но чуточку побаивалась: уж очень она была женщина властная. Зато и Панкрат при ней пить перестал: поначалу они считали дни, потом сбились со счёту, а он всё ходил трезвым, будто отрезало.
Панкрат поставил на стол вазочку с печеньем и конфетами. Налил им кипятка из большого чайника, который так громко свистел, когда закипал, что Варя точно знала: соседи садятся пить чай. И сложил на коленях натруженные руки, все в мелких царапинках и занозах от дерева, с которым он теперь возился чуть ли не круглосуточно.
– Ну рассказывай, чего натворила опять?
– Ничего я не творила! – возмутилась Варя. – Я про машину хотела поговорить.
– Сломалась что ли? – испугался Панкрат и вазочку со сладостями подвинул к Варе поближе, на всякий случай.
– Да нет! Чего с ней будет, она же новая! Я не о том. Неудобно мне как-то ездить на ней, Панкрат! – глаза у Вари налились слезами и она на всякий случай развернула карамельку, для спокойствия. – Неудобно.
– Неудобно, Варька, штаны через голову надевать! И людей обижать таким вот поведением нехорошо: они как лучше хотели, а она коню дареному в зубы лезет! От Али что ли своей научилась? Та вечно дно второе ищет, и эта туда же. Езди, да радуйся! Жизнь она, Варька, длинная, придет и твое время добром ответить. Просто мы пока не знаем, что это за добро будет, но ты поймешь.
Так и прекратил Панкрат все Варины терзания, и дальше они просто пили чай. Когда Мария Семеновна вернулась домой в тот вечер, конфет в вазочке не было.
Умывшись, Варя влетела в просторную кухню, где уже сидел со скорбным видом у большой и совершенно пустой миски Задохлик. Сейчас-то Задохликом он не выглядел, и вообще был «звездой» вариного блога, но буквально в прошлом году чуть не умер у неё на руках. Спасла щенка тогда Полина, не то навыки хирурга помогли, не то врожденный материнский инстинкт. Да только, как теперь кто-нибудь обязательно шутил на общих встречах, первым ребенком Полины было вот это чудище лохматое, терпеливо сейчас умирающее с голоду.
– Что, Задохлик? Готов встречать гостей? – Варя насыпала в миску корма и проверила, есть ли у пса вода. – А я вот не готова! Пора исправляться!
Первым делом Варя поставила тесто. Эх и классным же оно получится! Ведь для хорошего теста что нужно? Хорошее настроение, а оно у Вари было просто прекрасным! Сейчас она испечет свои коронные пироги с мясом и капустой, а на десерт – новый, с щавелем и корицей. Очень уж хотелось Варе всех не просто накормить, а еще удивить и порадовать. А что может быть лучше пирога в таком случае? Правильно, только трио пирогов! Варя выпустила Задохлика на улицу, распахнула окна и принялась за начинку.
***
Александр всё никак не мог вспомнить, где у них лежит кофе. Эти поиски, как и разговор, который он вел прямо в эту минуту по телефону, вызывали у него досаду. Солнечный луч, будто дразнясь, бликовал на тяжелых жестяных коробках с деревянными крышками, на каждую из которых Аля наклеила аккуратную наклейку и подписала, вот только из-за солнца надписей было не разглядеть. Он нашел чай, сахар и почему-то манку, кто в их доме ест манку? Точно не он, точно не Аля – это же углеводы! И где же все таки кофейные зёрна? Александр гордился тем, что научил Алю любить кофе, разбираться в нем, и теперь утро они обязательно начинали с обсуждения планов на день за чашкой ароматного напитка.
– Нет, мне кажется, что это вы меня не понимаете. Если Панкрат Михайлович сказал, что нас качество дерева не устраивает, значит, оно нас не устраивает. Забирайте обратно и привозите такое, чтобы соответствовало нашим требованиям. Или разбираться будем в правовом поле. – Александр с ожесточенным удовлетворением нажал отбой, и под следующей же крышкой обнаружился кофе, он засыпал его в кофемашину.
Эх, сейчас зашумит, Альку разбудит. С другой стороны, пора уже и просыпаться. День намечался приятным: первый общий летний сбор, варины пироги. Он потому-то и «съел лягушку» с утра пораньше, пообщавшись с подрядчиками. Панкрат с Алей давно жаловались, что дерево с лесопилки везут плохое, а на претензии не реагируют. И хотя формально за стройку как раз Алька с Панкратом и отвечали, одна как архитектор и дизайнер, другой как прораб, Александру не хотелось быть просто «кошельком» – это же их общий дом строится! Аля нервничала уже, из всех графиков они выбились, а она так мечтала в новом доме встретить Новый год. Вон уже и лето пришло, по плану чуть ли не к отделке приступать пора, а стройке конца и края не видать. Ну ничего, кажется, он там всех достаточно взбодрил!
Аля появилась на кухне, уже одетая и энергичная, но слегка недовольная и взлохмаченная:
– Привет! И зачем только они придумали встречаться в будний день? Я понимаю, что толком никто не работает, но у меня столько дел по плану…
– Так, спокойно! Доброе утро, вот твой кофе, – сунул кружку в руки Альке Александр. – Дела все завтра, а сегодня – пироги.
Алька с нескрываемым удовольствием, облегчением даже, отхлебнула из чашки и застонала при слове «пироги».
– Пироги, – с нажимом повторил Александр, – и любовь! Ты помнишь, что мы всех там любим и всё это любим?
– Да забудешь такое, пожалуй! – развеселилась Аля, как и всегда после первого глотка кофе.
– А теперь я хочу награду! Потому что пока ты спала, я сварил кофе и… взбодрил лесопилку! Они дали клятву, что дерево заменят, а Панкрата будут слушать, как родную маму! – Александр забрал у Альки из рук чашку и взял ее за руку.
– Куда ты меня тащишь? – засмеялась она и попыталась вырваться.
– Как куда? В постель!
– Но я же только что оттуда!
– Но ты там только зря тратила время, а я покажу тебе, как его потратить с пользой!
Через секунду солнечный луч в одиночестве остался на кухне, наполненной ароматом кофе.
***
К обеду на террасе вариного дома стало тесно, шумно и бестолково, как всегда бывает, когда в одном месте собирается много людей, искренне радующихся друг другу. Они обнимались, бесконечно двигали скамью и стулья, желая сидеть рядом, одновременно рассказывали друг другу последние новости и при этом отвечали на вопросы.
Варя накрывала на стол, то и дело убегала на кухню – то за салфетками, то за ножом – обиженно причитая:
– Прекратите рассказывать! Вы же всё сейчас расскажете, а я ничего не услышу!
Бульон, прозрачный, но наваристый и ароматный, разлили из большой супницы с чуть треснувшей крышкой по одинаковым чашкам в цветочек. Варя сегодня даже достала сервиз, хотя обычно они пили из разномастных кружек, а сервиз стоял в пыльной коробке. Пироги, пышные и румяные, тесто тонкое, а начинки много-много, разрезали на большие куски. Каждому полагалось минимум по два – один с фаршем из индейки и вареного яйца, а один с капустой и зеленью.
– Ну, – подняла Полина чашку. – За лето, за встречу, за Варю и пироги!
– Ура! – поддержала Алька, а все остальные только одобрительно покачали головами, потому что неприлично говорить с набитым ртом.
Ели не особенно долго, потом хозяйка быстро сменила супницу на чайник, а в центр стола поставила блюдо с ещё одним пирогом, не разрезанным.
– Варь, пощади!
– Ну в смысле? Это ж сладкий, к чаю! Как же без чая-то? – удивлялась Варя. – Вот кто угадает, с чем пирог?
– С яблоками?
– Точно, корицей пахнет!
– Неужели с земляникой? Да нет, рано же!
– Варь, да давай режь уже!
Варя торжественно занесла над пирогом нож, будто жрец на жертвоприношении, и объявила:
– Хорошо! Разрешаю попробовать и угадать!
– Это что, шпинат? – предположила Аля, увидев начинку.
– Сама ты шпинат! – оскорбилась Варя. – Ну вас всех! Щавель это! Щавель с корицей! Ну классно же?
– Ничего себе, – похвалил Панкрат. – Вот это ты выдумщица, Варька!
Остальные снова только одобрительно покачали головами, наслаждаясь неожиданным вкусом пирога, горячим чаем и отличной компанией, а затем на террасе воцарилась сытая тишина.
– Да, Варвара, – прервал молчание Александр. – Накормила, так накормила.
– Не говори, – поддержала его Аля. – Неделю есть теперь не стану!
– Эдак мы никогда дом вам не достроим, – заметил Панкрат. – Есть надо. Кто хорошо ест, тот хорошо работает!
– Как там, кстати, Варь, на работе дела? – спросила Аля. – Тебя вроде повысить обещали?
– Повысили, ага.
– А чего без энтузиазма? – поинтересовался Александр.
– Да потому что повысить-то повысили, а зарплату поднимать не спешат! И вообще, я тут подумала… Я хотела бы заниматься чем-то абсолютно другим! Мне совершенно не интересно разносить сплетни про этих самых звёзд! Редактор раздела светских новостей! Да кому это вообще нужно? Понимаете, я хотела бы приносить пользу! Реальную, ощутимую, чтобы ее можно было по-щу-пать! Вон, Полина людей лечит, Аля – дома им строит. А я? Я рассказываю, кто с кем спит и какую тачку купил? Вот и не знаю, может это профессиональное выгорание? Или правда податься в военкоры, или про бизнес там писать. Или в местную газету устроиться, освещать надои и посевную. Но, если совсем честно… – почти шепотом закончила Варя пламенную тираду. – Кажется мне вообще стало неинтересно писать, и дело не в этих несчастных звездах…
– Варя, ну тогда тебе надо заниматься чем-то, что действительно нравится, – осторожно заметила Мария Семеновна. – Вот что тебе нравится? Подумай об этом. Ты ещё очень молода, времени в запасе много, успеешь попробовать миллион занятий, прежде чем найдёшь дело всей своей жизни.
– Даже не знаю, – печально протянула Варя, – пожалуй, больше всего на свете я люблю поесть. Хотя больше люблю приготовить поесть и всех кормить, вот как вас сейчас, например.
Все засмеялись, а Полина сказала:
– Слушайте, так это же идея! Варь, на самом деле, ты прекрасно готовишь, особенно печешь! Может быть тебе какой-то создать канал на YouTube? А что? Ты же блоггер, рассказываешь людям всякое, и рецептами делишься, а тут и показывать сможешь. Или, ещё лучше, вот бы ты открыла здесь пекарню! Ну такую небольшую лавочку, с кофе, с пирогами и с булочками, как ты любишь. С этим твоим всем уютом! Деревня всё строится, да расширяется, народу становится больше. Это должно пользоваться спросом, мне кажется. Только стартовый капитал где взять?
– Бинго, Полина! Ты – гений! Пироги-антидепрессанты, вот что точно всем нужно! И в любое время! – воодушевленно воскликнула Варя и тут же расстроено добавила. – Но я же ничего не смыслю ни в чем, кроме этих самых пирогов. А это бухгалтерия и все такое. И денег у меня и впрямь нет…
– Да деньги не проблема, – задумчиво протянула Аля, глядя на Александра. – Только ты что же, совсем уйдешь со своей работы, получается?
– А почему нет? Мне, если ужаться, хватит и тех денег, что я от сдачи квартиры в аренду получаю. Нам с Задохликом много не надо! А любимому делу или целиком отдаваться, или какое ж оно любимое?
– Но это же, девочки, понадобится технолог. Я не в пищевой промышленности трудилась, но общее представление о производстве имею, – забеспокоилась Мария Семеновна,
– И прилавки нужны деревянные, и столы, и табуреты. Чтобы экологично, сейчас такое модно, – важно добавил Панкрат.
– Ты, Варь, вот что. Прикинь меню, поезди по округе, посмотри, может где-то есть уже пекарни. Что там продают, по какой цене? А потом поговорим, – подвел итог Александр.
– Нет, правда что ли? Ого, как же это будет интересно! – Варя все же не сдержалась и запрыгала.
– Да не то слово, – добавила Алька и все снова засмеялись.
А потом сошлись во мнении, что можно еще повторить чайку. И зачем вообще унесли пирог с капустой? Уже столько времени прошло, пора еще по кусочку!
***
Утром же следующего дня Варька начала свою разведывательную операцию и отправилась для начала в местный магазин. Пирогов там не продавали, но хлеб, булки и иногда пирожки томились на витрине, слегка накрытые пакетом, чтобы на них не садились жирные ленивые мухи. Кроме выпечки в магазине продавали всё подряд – от мороженой курицы, до крысиного яда. Запахи образовывали немыслимую и невыносимую какофонию, находиться в которой долго не хотелось, да и не представлялось возможным. Так, купить побыстрее, что нужно, и бежать подальше на свежий воздух от давящих стен, выкрашенных серо-зеленой, местами облупившейся, краской. Побороть этот запах получалось только у компании местных алкоголиков, которые под вечер неуверенной походкой, поддерживая друг друга, заходили в магазин, вставали у прилавка и начинали считать деньги, прикидывая, на что хватает. Случись кому-то зайти в тот же самый момент, он рисковал получить алкогольное опьянение при первом же вздохе.
Продавщица Нинка, не то от запаха, царящего в магазине и зимой и летом, не то по каким-то личным причинам, обслуживала покупателей с таким выражением лица, что становилось ясно: здесь тебе не рады, а у Нинки есть дела поважнее, и время на тебя тратить ей совсем не интересно. Однако ж для некоторых Нинка делала исключение: в основном, для любителей посплетничать. А вот Варю, Полину и особенно Альку Нина не любила, и даже не особо свою неприязнь скрывала. Они редко что-то покупали в магазине, везли из города, или привозил Сергей. И были уверены, что Нинка считала их брезгливыми зазнайками.
В действительности, Нина и правда не любила работу продавца. Нина любила рисовать. А ещё больше любила она своего мужа – Николая. Она начала его любить на школьной линейке 1 сентября, куда её привели в первый раз, в первый класс. У Николая, тоже первоклассника, был напуганный вид, лохматый затылок, и букет таких же лохматых астр в руке. Как можно было не влюбиться?
На первом уроке их посадили за одну парту, там они и провели все школьные годы чудесные. Нина и Николай вместе шли в школу и возвращались из нее – Николай исправно таскал обе сумки. Они делили обеды и беды, хулиганили и получали нагоняй, катались на великах и купались на речке, которую Нина любила рисовать больше всего на свете.
Николаю нравилось наблюдать за тем, как она рисует, непременно высунув кончик языка. А Нине нравилось наблюдать за Николаем – его она тоже часто рисовала.
Затем они повзрослели, тоже как-то синхронно, хотя обычно девочки обгоняют мальчиков, но не в этот раз. И также синхронно поняли, что детская дружба превратилась в нечто большее. Поскольку тайн друг от друга у них не было, они тут же друг другу признались в чувствах и было им абсолютно плевать на глупые завывания друзей «Тили-тили-тесто, жених и невеста!».
Они представляли свою будущую жизнь смутно, она казалась им чем-то вроде картины с названием «Нина сидит на берегу реки с мольбертом, Николай рядом, положил голову на колени Нине, все счастливы».
Они поженились в первую же осень после школы, потому что весной, ещё даже экзамены не начались, Нина забеременела. И родила им Машку. Картина жизни стала называться «Нина с Машкой на руках, Николай рядом, все счастливы». Они переехали к родителям Николая, выстроили на другом конце участка небольшой дом и стали жить. А рисовать было теперь некогда.
И Нина была очень счастлива, и жизнью своей довольна, но в те минуты, когда в магазине с жуткого цвета стенами не было покупателей, она думала о том, как не хватает ей рисования. А иногда, и ей было очень стыдно, она думала об этом и когда покупатели в магазине были.
Она однажды предложила хозяину расписать стены, но тут посмотрел на неё как на умалишенную и велел лучше подбить бухгалтерию, чтобы те, кто покупал в долг, вернуть его не забыли. Постепенно Нина стала думать о рисовании постоянно, фантазировать нравилось ей больше, чем разговаривать с покупателями, и хозяин часто ругал ее за отсутствие «клиентоориентированности» – умное слово он вычитал в интернете. Так и вышло, что Нина одновременно злилась и от того, что не любила свою работу, и от того, что на самом деле она не была грубой – просто так сложилось.
Сегодня Нина была скорее грустной и только рассеянно посмотрела на Варю, без обычного «Что-то хотели?».
– Привет, Нин! – аккуратно поздоровалась Варя, пытаясь понять, как бы выведать у Нины, сколько они хлеба продают.
– Привет! – даже для Нины тон был чересчур равнодушным.
– У тебя что-то случилось? – решилась Варя.
А Нина внезапно тихонько заплакала:
– Магазин закрывают, две недели еще работаем и всё, до свидания!
– Как так? А где же продукты покупать теперь?
– Так ты что, не знаешь? Там с торца дома, где почта, открывают сетевой супермаркет, «Бантик». А нас закрывают, потому что кто теперь к нам ходить станет? У них там и ассортимент шире, и светло, и красиво. А, – махнула она рукой, – ты же ничего здесь не покупала почти, и на почту поди не ходишь. Вот и не знаешь.
– Ну да, – смутилась Варя, – я в городе покупаю, по дороге, в гипермаркете. Ну ты погоди, а что ж ты в этот новый супермаркет не устроишься? У тебя же и опыт, и в деревне ты всех знаешь! Кому, если не тебе?
– Так дочка же у меня, Машенька. Муж работает в городе, родители его ходят уже плохо, да и видят не лучше, а мои в город перебрались. Тут я закрыла на час, Машку из школы забрала, всех накормила и обратно. А там всё строго: только по графику и никто домой сбегать не даст.
– И что же делать? – расстроилась Варя.
– Да ничего! Придется Машке взрослеть раньше времени. Муж, конечно, неплохо зарабатывает, но я дома сидеть тоже не могу, деньги лишними не бывают, сама понимаешь. Наверное.
– А чего ж я не понимаю, я всё понимаю! Меня вот тоже сейчас на работе повысили, а зарплату не прибавляют! Работай, говорят, три месяца, это испытательный срок. А чего меня испытывать, если я у них как универ закончила, так и работаю?
– А ты что, работаешь? – удивилась Нина.
