Loe raamatut: «На краю разума»
Если хочешь выжить в нейромире, нужно уметь отличать реальность от иллюзий. Нелли считала, что она-то научилась. Жизнь превратила ее в решето, но урок был усвоен. Однако каждый грёбаный день приходилось освежать память.
– Ты здесь до утра или едем на вызов?
В спортзал «ЗАСЛОНа» заглянул Савелий. Многие думали, что он мелировал свою черную шевелюру, в которой виднелись белые пряди, ведь седеть в сорок лет слишком рано. Или нет?
– Надеюсь, рецидив? – Нелли как раз закончила отжиматься и встала. На ходу сняла черные митенки и закинула в серебристую спортивную сумку.
На «ЗАСЛОНе» любили серый цвет. Стильный спортзал – от хрома рябило в глазах. Сумки, кроссовки, постельное белье, которое выдавалось сотрудникам на полном пансионе. Униформа балансиров – эластичный комбинезон цвета стали с черной эмблемой завода на груди – шестерёнка в разорванном треугольнике. За последние полвека логотип не изменился. Зато изменилась сама суть. Теперь «ЗАСЛОН» занимался не только производством неридов – человекообразных андроидов, в прошивку которых встраивали нейросеть, но и стоял на страже здоровья людей. А служили ему балансиры.
Сава поморщился:
– Нет. Новичок. Счастье-то какое, – он прислонился к косяку двери и тяжело вздохнул.
– Это наша работа. – Нелли подхватила сумку и кивнула напарнику. – Встречаемся у входа через пятнадцать минут.
Пока она принимала жгучий душ и переодевалась в униформу, в голове звенела пустота. Отключать мозг Нелли умела профессионально. Но ненадолго.
Нейромир не позволял забыться. Потому что, если ты дашь слабину хоть раз, анреалия захватит тебя в свой сладкий плен, и из него уже не вырваться. Но ведь у Нелли получилось? Она прижалась лбом к мокрой плитке душевой и выдохнула.
В раздевалке привычно облачилась в униформу, пальцами расчесала черные волосы и челку. На солнце высохнут. Нелли относилась к тому редкому типу девушек, чья прическа не нуждалась в укладке. Только вряд ли Нелли это ценила.
В отражении зеркала она не смотрела себе в глаза. Цвет «прозрачной синевы», напоминающий лёд, достался от отца. У него взгляд был холодный и пронзительный. А если не смотреть, то удавалось представить, что папа был мягким и добродушным человеком. От этой иллюзии Нелли не была готова отказаться даже ради здоровья.
На парковке базы Сава ждал ее в настоящем ретроавтомобиле – ниве. Он как раз любовно протирал боковые зеркала. Даже малейшее пятно раздражало мужчину.
– Починил? – она улыбнулась и осторожно положила на заднее место переносной ящик с оборудованием.
– Да, – Сава сладко вздохнул, – соскучился.
Он собирался сесть на место водителя, но его окликнул парень:
– Лентяи, только не говорите, что у вас сегодня первый вызов?
Они обернулись на голос Кости Еременкова. Тот стоял с Егором возле черного капсулообразного автомобиля через три парковочных места. Два брата попали в балансиры всего месяц назад, но их уже знали и любили почти все коллеги. Шутники-балагуры, рыжеволосые, как клеверный мед, сочились обаянием, и даже их ирония и подколы вызывали лишь улыбку.
– Не завидуйте, – крикнул Савелий братьям и ухмыльнулся.
Егор закатил глаза и залез в машину, а Костя задержался, чтобы послать Нелли воздушный поцелуй. Она сделала вид, что поймала его и положила в карман, и Костя показал большой палец. Казалось, братья пришли к ним из прошлого. В нейромире порицали прилюдное выражение чувств. Ты мог сыпать электронными букетами в соцсетях, но в реальности будь сдержан. Костя плевать хотел на условности, и благодаря ему Нелли чувствовала себя живой.
Они забрались в ниву, и Савелий любовно провел ладонью по рулю.
– Говорят, бензиновая заправка, которая рядом с нами, скоро закроется, – поморщился он, выезжая на дорогу.
Старинный навигатор, доживающий свои последние дни за ненадобностью, уверенно строил маршрут по загруженному Питеру.
– Что будешь делать?
– Не знаю. Думаю, купить канистру и затариваться бензином на окраине города. Там с этим попроще.
Нелли пожала плечами. Можно было ездить на служебных нейротиповых машинах, но современные электромобили, лишенные руля и заряженные нейросетью, которая за тебя водила, парковалась, строила путь, ужасали Савелия.
– Кто пациент?
Она нажала на правый наушник, который крепился на ушную раковину, и жестом вызвала перед собой проекционный экран. Расширила до размеров планшета. Недавно появились разноцветные «клипсы» – сенсфоны, как их еще называли, но Нелли предпочитала классический черный цвет. И теперь понимала дедушку, который предпочитал старинные смартфоны, избегая клипсов. Он называл их пиявками и морщился при виде молодежи с черными наушниками. Губы чуть дрогнули в улыбке от теплых воспоминаний.
Нелли открыла досье на «новичка», которое собирала нейросеть от «ЗАСЛОНа» – «Инфоповод». Она за считаные минуты изучала все оставленные в интернете «следы» человека. От переписок до фотографий и постов с котиками.
Вот и сейчас Нелли разглядывала лицо парня с сальными волосами и злым взглядом. Правильные черты лица немного смягчали его облик и даже делали симпатичным, но не более.
Виктор Березин. Двадцать лет. Проживал с бабушкой Еленой Павловной и восемнадцатилетней сестрой Ольгой. Окончил школу, дальше учиться не пошел. Увлекался футболом. Типично. Когда искусство осталось лишь для избранных, единицы пытались найти спасение в спорте.
Забросил. Все по классике. Последние полгода не выходил из квартиры. Живёт на пенсию бабушки. Судя по соцсетям, в отношениях с девушками не состоял. Печально.
– Лучше бы получили рецидивиста, но им займутся Костя с Егором, – пробубнил Сава, когда Нелли закончила зачитывать досье. – Начальство посчитало, что они ещё не готовы работать с «новичком».
Да, если человек впервые заболел анреалией – приходилось сложнее. Нужно было вытащить из его разума то настоящее, ради чего он был готов жить. Иногда первый балансир не справлялся, и тогда за дело брался его напарник, потому что находиться в разуме человека больше пяти минут за сеанс было запрещено. Пациент мог не выдержать и умереть.
С теми, у кого случался рецидив болезни, было проще. Там уже все ясно, и в досье хранилась информация о ценностях пациента. Рецидивистов много, потому что полностью излечиться от анреалии не мог никто. Но и новичков становилось все больше. Пугающе больше.
Нива затормозила в старом дворе возле не менее старой девятиэтажки. Такие высокие дома больше не строили. Зачем, если с каждым годом население вымирало, и жить в высотках некому? В нейромире найти пару было сложнее, чем иголку в стоге сена. Люди настолько разучились общаться друг с другом, поглощённые вымышленным миром, что одичали.
Чтобы повысить рождаемость, государство разработало программу по ЭКО. Женщинам, которые забеременели от донора, обещали внушительные пособия до совершеннолетия ребенка. Мужчинам платили огромные деньги за донорство. Вот только насколько эта программа была эффективна? Нелли уже и не помнила, когда видела маленького ребенка.
В мире безработицы и забвения люди даже ради денег были не готовы брать на себя ответственность за новую жизнь.
– Покажи-ка мне досье, – Савелий заглушил мотор, и Нелли развернула к нему экран. Со стороны выглядело, словно он буравил взглядом пустоту, потому что проекция была видна лишь под углом до ста восьмидесяти градусов.
Нелли вгляделась в хмурое небо. Оно собиралось лопнуть и вылить грязную воду на притихший Питер. Прабабушка рассказывала, что когда-то улицы города кипели от обилия машин и людей. Переполненное метро, шумная, гудящая жизнь, не затихающая даже ночью. Подумать только, что за полвека бывший мегаполис вдруг осиротел без людей. Нейросети убили интеллектуальный труд человека, а без этого люди потеряли себя.
Конечно, в элитарной части города все ещё царила гармония. Аристократы презирали нейросеточное искусство. Они смотрели только «живое» кино, созданное людьми. Слушали «живую» музыку, читали «живые» книги, и не боялись заболеть анреалией, потому что их разум прекрасно осознавал, где вымысел. У них были деньги на искусство.
А у плебеев – нет.
Когда нейросети только появились, все были в восторге. Не нужно часами рисовать картины, писать книги, оттачивать голос или игру на музыкальных инструментах. Две минуты, и нужное фото готово. Вот желанный арт. Хочешь фильм, где ты в главной роли? Пожалуйста. Ищешь книгу с конкретным сюжетом – так вот же!
Восторженные люди не заметили, как стали рабами нейросетей. Последние стали лишать их работы. Актеры стали не у дел, компьютерные игры полностью создавались нейросетями, ведущие каналов – боты. Почти всех врачей, учителей, менеджеров и многих других профессионалов заменили нериды – андроиды, с которыми люди настолько свыклись, что не представляли без них свою жизнь. Нейросериалы, нейрокниги, нейропевцы, нейротанцоры…
Человек мог увидеть абсолютно все, чего бы ни захотел. Растущая безработица во многих сферах в сочетании с отсутствием цели жизни, потому что её нагло отобрал искусственный интеллект, породило анреалию. И тех, кто ею заболел, прозвали «нереалы».
Человек путался в собственном сознании. Поглощая продукты нейросетей, люди деградировали. И даже если сейчас плебеи захотели бы вернуть в свою жизнь искусство, было уже слишком поздно. Не осталось никого, кто смог бы их научить. Те, кто хотел жить, пахали на работах, где ещё требовались настоящие люди. Строители, разнорабочие, учёные, балансиры, как Нелли и Сава. У них не оставалось ни сил, ни денег тратить время на то, что можно получить за секунды. А пробиться в аристократию плебеи не могли. Никто не мог. Зато проделать обратный путь – запросто.
– Да, досье не шик. – голос Савелия вырвал Нелли из мыслей. – О чем задумалась?
– Да так.
Она выбралась из Нивы и достала с заднего сиденья ящик на ремне. Внутри лежало дорогостоящее оборудование. СмартСкан 2084 «МРТ-версия».
Это единственное, что ещё сдерживало болезнь. Люди научились изменять ДНК человека, с помощью лазерных ножниц вырезая неугодные гены, но избавиться от анреалии не мог никто. Она поражала цепь ДНК, и, если вырезать очаг, болезнь начинала прогрессировать и поглощала человека полностью, не оставляя ему и шанса. Это было хуже, чем сойти с ума. Сумасшедших можно держать в психиатрической клинике. У нереалов же происходила атрофия коры головного мозга в лобных и височных долях. Чем дольше человек находился в анреальной коме, тем сильнее разрушалась его личность. Рано или поздно все заканчивалось глубокой деменцией, и наступала смерть из-за церебальной недостаточности.
Страх перед вымиранием заставил людей создать балансиров. Одно дело низкая рождаемость. Не так страшно, когда люди научились продлевать жизнь, выращивая донорские органы из своего ДНК в свиньях. Но когда плебеи, составлявшие восемьдесят процентов от населения, стали массово умирать от анреалии, сработал инстинкт выживания. Такими темпами ещё через пятьдесят лет на земле останется лишь горсть людей, да нериды.
Поэтому «ЗАСЛОН» выделил средства на создание оборудования и обучение специалистов. С помощью СмартСкана люди научились купировать анреалию. Но лишь до нового приступа. По крайней мере, у учёных появилось время, чтобы найти лекарство.
Старообрядники, которые обосновались в опустевших пригородах, предлагали уничтожить все нейросети. Якобы, без подпитки анреалия сойдет на нет. Но их методы не принимали всерьез из-за преступной радикальности. Да и как уничтожить то, что прочно вошло в мир и своими щупальцами окутало все сферы жизни? Рухнет не только экономика, а целая цивилизация.
