Loe raamatut: «Солнце краденое»

1. Новый день

Планета Лигла или Кеплер D. Планетарная система двойной звёздной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

Б-з-з-з-з-з!

Неприятный сигнал вонзился прямо мне в мозг, запуская цепочку рефлексов, отточенную годами. Начался очередной новый день в бесконечной череде подобных ему.

Я открыла глаза, быстро привыкнув к вязкому сумраку комнаты. Медленно села, спустив ноги на пол. Голые ступни обжог холод камня. Откинула в сторону колючее одеяло, ещё хранившее остатки ночного тепла. Крохи сна отодвинулись вместе с ним.

Встряхнувшись, достала грубую домотканую рубаху, аккуратно сложенную валиком в изголовье. Спать на ней было жёстко, но голова не болела. Голая кожа макушки была чувствительной, и скользящая по ней ткань ощущалась как крупный наждак.

Первые утренние лучи робко трогали толстую раму окна моей комнаты. Я улыбнулась им, чуть прищурившись. Весь наступающий день эта улыбка будет приклеена на лице – часть моей маски полного благополучия. Я носила её так давно, что сама в неё поверила.

На дверях моей комнаты было написано: «Открыла глаза – улыбайся!»

Впереди ещё пара минут полного и счастливого одиночества – время, когда рядом нет никого, когда можно спокойно подумать и собраться с душевными силами. День мне предстоял очень сложный, и они мне точно понадобятся. Тупая, саднящая боль настойчиво напоминала об этом.

Утро первого дня моей взрослой жизни.

Окончательно проснувшись, я оправила длинную, по щиколотки, рубашку и встала босыми ногами на пол. Осенние ночи становились всё холоднее, и на тусклом стекле узкого стрельчатого окна к утру намерзала вода, превращая его в настоящий искристый витраж. Скоро дневное тепло растопит эту блестящую роскошь, превратив её в лужу, медленно стекающую с каменного подоконника на пол – мутную, серую лужу.

Потом придёт кто-нибудь из прислуги и вытрет её куском старой ветоши. Как будто бы льдистого чуда и не было – обычный конец для любой красоты.

И о чём я задумалась снова? Прячусь в коротеньких мыслях, как глупая мышь в ворохе старых опилок, лишь бы не думать о неприятном.

Сегодня последний день моей маленькой жизни. Уже завтра всё совершенно изменится. Завтра старшая дочь дома Рейн принесёт свою страшную клятву и поступит на службу Создателю. А мне всё равно… Хорошо быть просто мышью.

Я снова вру себе.

Роль жены обычного горожанина, не обременённого высокими титулами и вековым наследием прайда, казалась мне теперь куда предпочтительнее. Этим утром – особенно остро.

Я ярко представила себя, чинно идущей по узкой улочке Малого Рейна. Рядом со мной горделиво вышагивает крупный, степенный мужик, бородатый и светловолосый – мой муж благоверный. Сотрясая грохочущим басом весь земельный кварта́л, он несёт всякую чушь, от него плохо пахнет, но я только уважаемая женщина. Поэтому молча морщусь в ответ, снисходительно слушая все его глупости. Все эти мужланы, на семейных прогулках степенно вышагивающие, словно жёлтые гуси, казались мне близнецами друг друга.

Они никогда не чурались работы, на местном рынке всегда торговались за каждую гле и женились непременно по расчёту. В большом доме таких семейств обыкновенно всегда было шумно. Здесь жили все многочисленные незамужние сёстры и тётки, вдовые бабки и прочие бесконечные громкоголосые родственницы, а таких в старом Рейне всегда было предостаточно. В больших семьях добропорядочных горожан они прилежно работали вместо нянек и вместо прислуги, за еду и за угол. Окружённые кучей весёлых и толстых детишек всех размеров и возрастов, все эти женщины вовсе не выглядели несчастными.

В отличие от меня. Нет, не получится из меня верной жены и хорошей матери. Пустые мечты и напрасные мысли. Мой путь давно предначертан, и ничего уже не изменить.

Так почему мне так тошно?

Яркая вспышка за корочкой льда на окне вдруг осветила всю комнату. Серое небо неожиданно вспыхнуло целым фонтаном ослепительных молний, разбрасывая яркие блики по каменным стенам. В ту же секунду прямо из воздуха пошёл густой снег. Его крупные хлопья мне были видны в уже оттаявшую полосу на стекле. Словно сам свет вдруг замёрз на лету и падал теперь очень медленно, неторопливо. Невольно им залюбовавшись, я встала на цыпочки, потянувшись к окну ещё ближе.

– Эта глупая козочка скоро застудится снова! – знакомый женский голос заставил меня резко вздрогнуть. – И что она за наказание мне? А ну, быстро в купальню!

И как у неё получалось появляться совершенно беззвучно и в самый неподходящий момент?

– Можно подумать, там будет теплее… – от окна отвернувшись, я проворчала.

Купальни. Может быть, хоть сегодня не надо? Вопрос риторический. Спорить с Кустой так же бессмысленно, как руками ловить первый снег. Моих слов она просто не слышит. Мне оставалось лишь только смириться.

– Можно подумать, тебе хоть раз удалось выйти немытой к столу! – громко фыркнула Куста.

Моя старая няня, мой бессменный надсмотрщик.

Сухенькая, беловолосая и белоглазая, ростом едва ли мне по плечо, она двигалась быстро, как белая ящерка. Со спины Куста была чем-то даже похожа на одного из поселковых мальчишек. Из тех, что, работая за еду, помогали на замковой кухне. Длинные цепкие руки, мешковатые голубые штаны, синий фартук, такого цвета повязка на голове. Только те бо́льшую часть нашего тёплого года бегали совершенно босыми, шлёпая по каменным полам замка твёрдыми ступнями худеньких ног.

Но внешность обманчива: с самого раннего детства все дети Рейнов знали силу Кустовой оплеухи. Чуть позже она знакомила нас и со своим мастерством владения гибким кнутом, неизменно висевшим за поясом этой верной отцовской собаки…

Тихо вздохнув, я покорно вдела ноги в хитросплетение толстых ремешков домашней обуви. Пористые подошвы, выточенные из прочной коры, хоть как-то защищали ноги от холода.

Впереди меня ожидала суровая процедура, придуманная очень давно ещё самыми первыми колонистами Лиглы: сначала расслабляюще-тёплая ванна солоноватой воды, наполненная из нашего домового источника, а потом мне на голову выльют целую бочку холодной воды из верхнего резервуара на крыше.

Б-р-р-р-р-р! Ужасно. Я когда-нибудь просто умру, прямо в купальне.

Зато наши дети совсем не болели. И взрослые не простужались почти. Как было сказано в исторических хрониках, после первых десятилетий на тёплой планете с недолгой зимой колонисты расслабились, и первая же суровая стужа едва не унесла жизни многочисленных жителей всей процветающей колонии. С тех пор так оно и повелось…

Яркий пример того, как за глупость одних щедро расплачиваются другие.

А когда крыша замка промёрзнет совсем, уже в середине суровой зимы процедуры в купальнях будут завершаться растиранием снегом. Снегом! Вспоминать даже страшно.

– Отчего будущая жрица так печальна сегодня? Снова сны? – сердито поджав тонкие губы, Куста сунула мне в руки длинный холщовый платок.

После вчерашних болезненных процедур нежная кожа на голове всё ещё ныла. Я прикоснулась пальцами к свежей ране, прихваченной крупными швами, и жалко поморщилась. Очень больно и унизительно.

Вчера мне исполнился двадцать один год. Первое звёздное совершеннолетие по имперскому календарю. В этот день я лишилась волос, получив, наконец, свою Зера – вечное жреческое клеймо и ключ к столь же вечной свободе.

– Куста, ты видела? – стараясь сдержать подступавшие слёзы, тихо спросила я. – Там в небе что-то…

Накинув на голову плотный платок, закусила от боли губу. Ощущения не из приятных: кожа сильно саднила, а длинный разрез на макушке будет затягиваться ещё долго. Пока Зера примет донора, пуская тонкие нити благословения, пока мой организм перестроится под него…

Нет смысла желать себя. От этого точно не легче, лишь хочется плакать. Нужно брать себя в руки и вспомнить уже, наконец, что терпение – одно из главных достоинств любой зрелой женщины. Нас буквально с рождения этому постоянно учили, пора бы уже и усвоить.

– А! Эта козочка ничего совершенно не знает! В Рейне все говорят: прибыл большущий имперский корабль! Неожиданно для наместника! – Куста заговорщицки усмехнулась, как будто сама вызывала имперцев. – Переполох, все бегают, как ошпаренные!

Вот это новость! Нашу маленькую, позабытую всеми богами Вселенной колонию Вечной империи нечасто тревожили подобными визитами. Историческое событие. В последний раз это происходило едва ли не полвека назад. Я про себя уже даже решила, что все сказочные истории о величии Вечной Империи – вымысел. Как можно летать между звёздами, я представить себе не могла. Хотя начиная ещё с первых лет обучения в малом Красном круге, мы все учили историю освоения Вселенной и назубок знали все типы космических кораблей. Но Империя Деус¹… Она была «где-то там», рядом с волшебниками из страшных сказок и прекрасными рыцарями на колёсных машинах…

Я только плечами пожала. Какое мне дело теперь до имперских визитов? В монастырь их всё равно не пустят.

Быстро заправив постель, Куста привычным жестом заглянула под мою узкую, в пять ладоней, кровать, словно надеясь найти там любовника. Потом провела пальцем по шершавой поверхности подоконника и укоризненно покачала головой. Кроме деревянного ложа и низкого стула в моей крохотной комнате ничего больше не было. Меня с самого детства учили жить скромно. После маминой смерти отец вдруг решил, что излишества женщину развращают.

– Они страшные, говорят, словно огромные ысы! – произнесла Куста голосом, полным самого неподдельного ужаса. – Только бы не добрались до нас!

– Так уж и страшные? – нетерпеливо топталась я возле двери, ожидая старуху. Без сопровождения выходить из комнаты мне запрещалось категорически. Причина проста: наши старые замки целиком были вырублены в монолитах древних скал, насыщенных виталитом. За ночь сложные лабиринты их коридоров заполнялись продуктами разложения руд и буквально гудели от сгустков статического электричества. Чтобы выйти из комнаты, нужен был проводник с поглотителем. Белоглазые слуги семьи нечувствительны к статике; поутру они вооружались хлыстами и струнами, проходили по коридорам и расчищали дорогу для нас, своих хозяев.

Сколько раз в детстве я представляла себе страшных монстров, бродивших по замку ночами? Жуткие толпы чудовищных привидений и призраков поджидали нас за дверью, ведущей в холодный, пустой коридор. Но всё оказалось куда прозаичней, как это часто бывает с кошмарами родом из детства. Ещё одна страшная сказка рассыпалась на первых же уроках естествознания, как кучка сухого речного песка.

– Этим глупеньким маленьким девочкам всё бы не верить старухе, – проворчала Куста, с трудом отодвигая толстую дверь и снимая с пояса кнут. Она бросила в коридор его гибкий телескопический хвост, и по стенам с громким треском рассыпались белые искры. Дрогнул пол под моими ногами, дружно мигнули светильники.

– Эк сегодня всё зарядилось. Второй раз прохожу, а оно всё никак не уймётся! – продолжала старуха, а мне оставалось гадать: кто такое это «оно» и почему «оно не уймётся»?

Впрочем, фантазия у белоголовых богатая. В страшных сказках этого странного народа кого только не было… И все их истории завершались печально: герои гибли, остывала любовь, торжествовало предательство. Я никогда не любила такие жестокие сказки.

– Можно идти? – нетерпеливо перестукивая подошвами тапочек по гранитному полу, я выглянула в коридор.

Куста молча сложила свой хлыст и выразительно мне кивнула, пряча его за пояс передника. Даже вчерашняя операция не отменяет купания, и спорить со старухой совершенно бессмысленно.

На окно своей комнаты я оглянулась уже в коридоре. Имперский корабль. Интересно, какой он? Конечно, огромный, размером в полгорода. Очень жаль, что большой внешний порт, практически пустовавший уже многие годы, расположился от нас далеко. Все внутренние рейсы в столицу принимал старый малый порт на другом берегу бухты Винк.

Но даже туда прилетая, мы ощущали себя одичавшими провинциалами. Численность всех немногочисленных жителей округа Рейн составляла едва ли не десятую часть нашей новой и быстрорастущей столицы.

Рейн… Высокие горы, озёра, леса. Старые виталитовые рудники, несколько древних замков, малюсенький городок и большой морской порт. Грязный и шумный, он подчинялся Наместнику и жил мало нас задевающей жизнью торгового города.

Я здесь родилась и здесь выросла. Уже очень скоро покину привычные земли и отправлюсь служить в древний величественный монастырь. За его прочными стенами никому нет дела до тревог этого бренного мира. А жаль. Мне хотелось бы хоть одним глазком посмотреть на гостей из огромной Империи Деус. Что им стоило прилететь сюда месяц назад? Снова мне не везёт!

Как обычно.

❂❂❂

¹ Деус – Центр современной Империи, одна из планет древней планетарной системы Тиамат в созвездии Козерога, вращающейся вокруг звезды Деус (HD 204313)

Нани Кроноцкая 2023 специально для ЛитРес

❂❂❂

2. Сова

«Сова», имперский фрегат 27-313, класса A-IIV.

– Вторая суточная вахта четвёртого имперского месяца пятьсот семьдесят третьего года эры Всеобщего благоденствия! – громко прохрюкал над головой Аверина звучный голос искусственного сознания. – Светлых мыслей, инспектор! – Тот, кто его создавал, знал толк в утренних пытках. – Добро пожаловать в суровую реальность, капитан.

Аверин поморщился, как от нейропатической боли.

– Петрович, я просил будить меня, приветствуя по традиционному земному календарю.

Спорить с системами управления – присущая многим землянам дурная привычка. Далеко не самая неприятная среди целого ряда других слабостей капитана.

– Твоя просьба не несёт смысловой нагрузки, инспектор Аверин.

– Это ты только что дураком обозвал своего капитана? – Макар сделал вид, что обиделся.

Бесполезно.

Кристаллический разум его нового корабля отличался высокомерным характером, что усугублялось полнейшим отсутствием чувства юмора. Искусственный интеллект, заключённый в эффектный кристалл, порождение серого мира Шедара, последняя из актуальных моделей. Эта система давала его экипажу массу новых возможностей. Сложный процесс – управление современными техногенными организмами, такими как корабли экстрадальнего следования. Плод многолетней работы технических гениев.

Все новейшие кибер-мозги отличались чудовищными характерами. Корабельный ИскИн экипажа Макара в этом особенно выделялся. «Системы несут след создателей», как говаривал классик-землянин. Аверин был настоящим землянином.

– Это мой корабль и моя экспедиция! – Капитан произнёс эту фразу, давно уже ставшую частью их утреннего ритуала, и с наслаждением потянулся. – Моё настроение напрямую влияет на эффективность работы всего экипажа. А будешь спорить со мной, переведу в экономный режим. Так понятней?

Только землянин мог дать имя искусственному интеллекту. И только Аверин додумался обозвать эту сволочь «Петровичем». Потому что булыжник.

Скатываться с удобного ложа совсем не хотелось. Обычное состояние для человека, когда до начала вахты оставалась короткая четверть земного часа.

Упругий рывок, разворот – и Макар на ногах. Прыжок, кувырок через голову и до полукруглой двери бокса, где размещался санузел каюты, – ровно восемь шагов на руках.

Пальцем правой ноги нажал на упругий рычаг управления, мягко утопающий в гладкой поверхности внешней панели. Медленный переворот – и Аверин уже на ногах.

Этот нехитрый гимнастический элемент после недолгого сна позволял ему быстро восстанавливать координацию. И мозги подключались, хотя много медленнее. Док всего этого не одобрял, но изменять своим старым курсантским привычкам инспектор Аверин был не намерен.

Да, вот такой он упрямый козёл. И считает упорство первым пунктом в реестре своих очевидных достоинств.

– Я жду указаний, мой капитан.

– Список медицинских рекомендаций можешь сразу же выкинуть в… – Макар на секунду задумался. Нецензурную лексику на своём корабле он запретил. Экипаж штрафовал неурочной работой, сам был эталонно воздержан. А хотелось. Не хватало ему ёмких, старых и выразительных слов. Приходилось мимически дополнять всё им сказанное.

Взмах руки, красноречиво поднятый средний палец, твёрдо направленный в сторону низкого унитаза. Петрович всё правильно понял, он привык к капитану Аверину. И научился молчать своевременно.

– Туда же отправь весь назначенный мне рацион. Оставить это без комментариев.

– Как скажешь, инспектор Аверин. Через два с половиной часа по имперскому…

– Земному. Мой корабль – мои правила. Напоминаю, инспектор я только при исполнении миссии. Не так это сложно запомнить. Инспекция руководится инспектором. Сейчас я – капитан. Собираешься спорить?

– Есть, так точно.

И обиженно замолчал. Вот ведь… Петрович.

Капитан на космическом корабле был практически богом. Командиром, вождём разношёрстного аборигенно-экипажного племени.

Фрегат. Именно с лёгкой руки землян вся галактика называла «фрегатами» космические аппараты класса A-IIV, способные выходить в магистральное динамическое пространство. Жители сине-зелёной планеты вообще отличались богатым воображением. Говорят, что само слово «Сумрак» – тоже придумка землян. N-мерное пространство, в котором физические тела не подчинялись законам космической физики. Мало кто помнил историю этого звучного слова, но оно прижилось очень прочно. Как и всё, что творили земляне.

Итак, Фрегат A-IIV 27-313, ныне бороздящий просторы галактики под командованием землянина Макара Аверина, чуть более года назад сошёл со стапелей крупнейшей верфи Шедара.

Элегантное, строгое и лаконичное судно отнюдь не блистало подчёркнутой роскошью круизного лайнера. Проект IIV был разработан и строился для специальных задач: после глобальных реформ в современной Империи исполнение новых законов требовало проведения дотошной и кропотливой инспекции всех населённых миров. Для чего в наикратчайшие сроки была спроектирована и построена внушительная армада боевых кораблей флота Службы Внутренней разведки, к которому относилась новенькая Аверинская «Сова».

Назвал судно своё Макар самолично, и всё тут же с ним согласились. Мало кто рискнёт спорить с невыносимо упрямым Авериным.

Так фрегат стал «Совой». К слову сказать, весь Космический флот Вечной Империи уже довольно давно обзавёлся очередной земной традицией – давать собственные имена кораблям. Начало ей было положено тоже землянином. Макар даже был с ним знаком, если можно так выразиться. И уже очень скоро в космосе появились многочисленные «Бабуины», «Удавы» и прочие представители земной флоры и фауны. Уж так повелось…

«Сова» представляла собой корабль повышенного класса автономности. Целый маленький мир, бороздящий просторы бескрайнего космоса и способный годами не пополнять из внешних источников запасы ресурсов. Полная физическая и химическая регенерация, новейший Иск Ин, исключительно гуманоидный экипаж (на чём бесстыдно настоял неугомонный Аверин), плюс группа универсальных рабочих ядроидов. И современное вооружение. А ещё – собственная биостанция, формирующая экосистему всего корабля, и биореактор. Последний дублировал энергетическую систему Совы и был установлен в качестве запасного реактора. – Подобного ни на одном корабле флота разведки пока ещё не было.

Макар мог смело гордиться «Совой». И её экипажем, собственноручно им собранным. За прошедший год единственным внештатным происшествием на «Сове» стала отставка их доктора. Но… тут ничего не поделаешь. Капитан уважал право граждан на личную жизнь. Их доктор, харанец Мэгрин, внезапно влюбился и принял решение выбрать путь патриарха, отца и супруга, вернувшись в свой солнечный мир. Знал бы Аверин, чем обернётся его поспешное и необдуманное решение, последовавшее за отставкой Мэгрина…

– Ей, барышня. Вы на что там обиделись снова? – Макар нарочно дразнил «дух корабля» разными старинными словечками, и такой стиль общения находил очень забавным. И Петрович включался в игру, исправно демонстрируя капитану вполне ожидаемую модель поведения. Сейчас он молчал, позволяя Макару всласть насладиться полнотой ощущения мнимого человеческого превосходства.

Капитан улыбался. Широко расставив ноги и раскинув руки на всю ширину узкой кабинки, он стоял в центре гигиенического круга, задрав голову к потолку, и представлял себя на лужайке у дома. Вокруг шумят ели и сосны, свежий ветер щекочет голую кожу и шевелит короткие волосы на затылке.

– Воду на верхнюю четверть, озон, десять градусов ниже комфортной.

Макара бодрили и злили острые струи ледяной воды. Их болезненные уколы разгоняли остатки ночной слабости вместе с сонными мыслями.

Он спал голым. По старой курсантской привычке: на гладкой постели без одеяла и без подушки. И зубы Аверин Макар чистил простой зубной щёткой. Никаких лазерных ирригаторов, нано-таблеток и био-жевачек. И мылся водой. Вот такой он ретроград, ортодокс и адепт старого мира.

– Ты бы определился с гендерными предпочтениями, капитан, – наконец подал голос Петрович. – И кстати, на виртуальный флирт не рассчитывай. – Я не такая.

От смеха Макар чуть не подавился зубной щёткой. Всё чаще демонстрируемое Петровичем чувство юмора принимало своеобразные формы. Если дело так дальше пойдёт, он уже очень скоро начнёт им рассказывать скомпилированные анекдоты. И наверняка очень пошлые, обличая дурное влияние экипажа на искусственный интеллект.

На стене санузла висело обычное хлопковое полотенце. Махровое! Раритет и предмет личной роскоши капитана. Одна из важных деталей необычного мира молодого капитана фрегата, офицера-инспектора первого ранга, а также известного в весьма узких кругах антрополога, Макара Аверина. Урождённый землянин, окончивший с красным жетоном Космическую Академию Императора, был весьма амбициозен и упрям. А ещё – терпелив. Настоящий карьерист.

Иначе как объяснить его службу в Имперской разведке?

Ему было лишь тридцать два, но в активе этого молодого даже по среднестатистическим меркам галактики мужчины, значились: отличное происхождение (один старший брат чего стоил), бесящее образование, внушительный список имперских наград, стремительно развивающаяся карьера и высокое социально-общественное положение. Да, он такой.

Но… Однажды проснувшись, он понял, что нужно взять паузу. Иначе он превратится в подобие старшего брата, у которого не было в жизни вообще ничего, кроме Имперского Космического Флота. Он был “женат на работе”. Кажется, так на Земле говорят. “Спит с мечтой Императора” – говорили на Деусе. Макара не вдохновлял этот наглядный пример.

Чуть больше имперского года назад вернувшись из очередной боевой командировки, он принял непростое для себя решение. Уже тем же ясным утром первого весеннего понедельника (по земному, разумеется, календарю) он прибыл на Деус. Прямиком из гражданского порта направился в красный сектор столицы, не без труда разыскал там профильный департамент колониальной Инспекции Внутренней разведки, где одним твёрдым росчерком пальца подписал свой контракт. Начальство его удивилось. Старший брат промолчал.

Всё, назад пути не было.

Ближайшие пять лет Макар теперь проведёт в тёплой компании не в меру обидчивого и разумного (тоже не в меру) ИскИна Петровича, команды лично им собранных по всем закоулкам галактики головорезов и набора проверенных в деле ядроидов. В большем он и не нуждался. Наверное. Самое главное – в это поверить.

Макар слышал, что в коридорах разведки шептались, будто виной всему женщина. Потом говорили, что Аверин морально сломался после злосчастной (и засекреченной невероятно) экспедиции по усмирению бунта в какой-то там дальней колонии. Всякое говорили…

– До вахты осталось четыре минуты. Я начинаю обратный отсчёт… Раз!

Бум!

Корабль встряхнуло так сильно, что Макар улетел на постель.

Бздынь! С громким стоном в какой-то тоскливой тональности отключилась система искусственной гравитации корабля, тяжёлым снарядом подкинув Аверина в невесомость и больно ударив о письменный стол.

– Аварийная тревога… – бесстрастно заметил Петрович.

❂❂❂