Стан золотой крови – 2

ГЛАВА 18

– Я провожу тебя до юрты и уйду, – напутствовал меня Хан по дороге в лагерь, – Твоя задача открыть дверцу, ведущую в подпол. Она находится прямо под шкурой оленя у кровати. В ограждении есть прореха, и выйдя за ворота, я проберусь в лагерь через нее, а потом проползу под полом юрты до люка, который ты к этому моменту должна оставить слегка приоткрытым, поняла?

Я кивнула.

– Ты уверен, что все произойдет уже этой ночью? – дрожащим от волнения голосом спросила я.

– Если те убийства дело рук бабушки, то она явно не упустит такой возможности. Меня в лагере не будет, почти весь народ находится на празднике, и ты ночуешь в юрте совсем одна. Все складывается слишком удачно. К тому же твою смерть запросто можно будет выдать за то, что дух рода против нашего брака. Ведь все случится именно в тот момент, когда я якобы буду просить его благословения у святилища.

– А дух рода, это кто? – все-же полюбопытствовала я.

– Кто конкретно, не знаю. Но вообще, духом рода становится самый сильный и могущественный предок по крови. Мы часто просим у него благословления и совета. Иногда отпущения грехов… Но говорят, если среди живых в семье появляется кто-то сильнее духа рода, то он может пленить его и сделать своим слугой. Хотя по мне, так, это сказки. Кто решится так осквернить память предков?

Да вот кое-кто уже решился… Теперь понятно, почему дух-помощник беспрекословно выполнял все приказы Хана.

– Почему тебя это так заинтересовало? – спросил он.

Пришлось немного соврать.

– Просто пытаюсь отвлечься. У меня какое-то нехорошее предчувствие, Ерден. Такое чувство, что что-то пойдет не так…

Хан остановился в нескольких шагах от ворот, и взяв меня за плечи, успокаивающе сказал:

– Я все время буду рядом, слышишь? Кто бы не явился в твою юрту этой ночью, он не сможет тебе навредить.

Мужчина легко коснулся губами моего лба, и добавил:

– Все, с этого момента ни слова о нашем плане. В лагере нас могут преследовать стражники бабушки. И веди себя естественно, представь что ты счастливая невеста, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Хан вновь взял меня под руку и потянул к воротам. Весь остаток пути мы прикидывались счастливыми влюбленными, радостно улыбаясь друг другу и обсуждая предстоящую женитьбу.

И лишь когда я в абсолютном одиночестве осталась на крыльце своего нового жилища, то поняла, насколько мне страшно. Присутствие Хана все же как-то скрашивало мысли о том кошмаре, который мне возможно придется пережить этой ночью.

Отперев дверь и зайдя внутрь, я тут же бросилась к тумбе у входа, на которой Хан должен был оставить для меня свечи. Воззвав к стихии, быстро подожгла пять навощенных фитилей, и расставила источники света по юрте.

Дальше был черед люка. Небольшая дверца в полу, как и сказал Хан, обнаружилась около кровати. Чихая и кашляя от накопившейся за долгие годы отсутствия хозяйки пыли, я отбросила шкуру, и приоткрыла люк, из которого тут же повеяло холодом, исходящим от непрогретой солнцем земли.

Теперь оставалось только ждать.

Чтобы не сойти с ума от беспокойства, я стала обходить юрту по кругу, рассматривая внутреннее убранство. Раньше здесь жила мама Хана, и судя по толстому слою пыли на мебели, после нее тут больше никого не было.

Приблизившись к небольшому туалетному столику, я заметила на нем красивую резную шкатулку. Смахнув с нее пыль и паутину, откинула крышку и стала рассматривать содержимое. Кольца, браслеты, бусы… Судя по всему это подарки отца Хана любимой жене.

Проведя кончиками пальцев по помутневшему от времени серебру и камням, я машинально потянулась к своей шее, ожидая ощутить привычную прохладу кулона. Но его не было… Единственная память о родителях, и я как последняя дура умудрилась потерять его.

– Кара, ты уснула там что-ли?

Подпрыгнув от неожиданности, я приглушенно вскрикнула, и с бешено колотящимся сердцем повернулась на голос. Из люка торчала черноволосая макушка Хана.

– Ты напугал меня! – возмущенно зашипела я, захлопывая шкатулку, – Мог хотя бы покашлять или постучать что-ли?

Хан фыркнул.

– Я торчу тут уже минут пять, но ты настолько увлеклась шкатулкой, что даже не заметила.

– Прости… Задумалась о своем кулоне. Все в порядке? Никто тебя не заметил?

– Нет. Зато я кое-кого заметил. В кустах неподалеку кто-то перешептывался. Возможно это и есть наши будущие гости.

Одновременно с его последней фразой со стороны двери раздался тихий скрежет, и в щель просунулось острие кинжала, сдвигая засов в сторону. Хан тут же исчез в подполье, прикрыв за собой крышку люка, а я быстро нырнула в кровать, с макушкой накрываясь толстым пыльным пледом.

Через минуту дверь с едва слышным стуком открылась, и деревянные половицы заскрипели под чьими-то осторожными шагами.

Сердце от страха стучало уже не в груди, а в горле и висках. Я даже всерьез стала опасаться, что преступнику тоже слышен его бешеный ритм. Впившись до боли зубами в нижнюю губу, чтобы они не стучали, я сжалась в комок, ожидая неизбежного.

И вот покрывало уже исчезло с моей головы, а на кровать упала большая мужская тень.

Я не успела закричать.

Послышался глухой звук удара, и тяжелое тело кулем рухнуло прямо на меня, вышибив из легких воздух.

– Подними, – просипела я, – Подними его…

Спустя мгновение я сделала глубокий судорожный вдох, ощутив свободу.

– Как ты?

Надо мной возникло обеспокоенное лицо Хана.

– Все нормально, – сквозь рваные вдохи ответила я, когда могла хоть немного прийти в себя, – Кто это был?

Мужчина подал мне руку и помог подняться. Бросив взгляд на пол, я увидела знакомое лицо одного из стражников Алтан хатун, а рядом с ним и меч Хана, с окровавленной рукоятью.

– Значит я была права…

Хан мрачно кивнул.

– Вот и все, конец истории. Поверить не могу, что это все же была она.

– Что будем делать дальше?

Хан снял с себя пояс от дээла, и склонившись над горе убийцей, произнес:

– Для начала свяжем его. А потом отведем к бабушке. Пусть объяснится. Хочу увидеть ее глаза в этот момент.

И он принялся заматывать приходящему в себя стражнику запястья. Когда тот недовольно застонал, Хан с силой пнул его под дых, тем самым намекая, что ему не стоит дергаться.

Закончив с руками, мы заткнули стражнику рот кляпом, и подобрав с пола его кинжал, направились к так называемой “заказчице” моего убийства.

Народ, возвращающийся с праздника, с удивлением глядел в нашу сторону. Но сколько бы не было сильно их любопытство, поинтересоваться о том, что произошло, никто так и не решил. Поэтому мы беспрепятственно добрались до юрты Хатун.

Второй стражник, заметивший, что в руках Хана безвольно болтается его напарник, резко побледнел. Однако до последнего решил следовать приказам своей хозяйки. Когда мы взошли на крыльцо, он перегородил дорогу, и с едва заметной дрожью в голосе, вымолвил:

– Госпожа уже спит. Не стоит нарушать ее покой. Накануне она плохо себя чувствовала.

– Быстро открыл дверь и зашел в юрту! – рявкнул Хан, направив на стражника свой меч.

Воин гулко сглотнул, и начал судорожно подцеплять пальцами край двери. Когда ему наконец-то удалось ее открыть, Хан пинком толкнул его в спину, да так что мужчина ласточкой пролетел несколько метров, упав ничком на ковер у кровати.

Вопреки словам стражника, хатун не спала. Женщина беспокойно перебирала свои нитки для шитья, пока мы не появились на ее пороге. Проследив шокированным взглядом за полетом одного из стражников, хатун возмущенно воскликнула:

– Что ты себе позволяешь, Ерден?!

Хан швырнул второго воина на пол рядом с первым, и тяжело дыша, процедил:

– Я? Это ты что себе позволяешь, бабушка?! Как ты вообще до такого додумалась?!!!

Тут женщина перевела взгляд на меня, и до нее наконец дошло, что план провалился. Я жива, а ее стражник был пойман за руку.

Недовольно поджав морщинистые губы, она поправила подушку за спиной, и раздраженно прошамкала:

– А что мне еще было делать? Ты же не послушал меня! Я не дам тебе жениться на уруске! Если так привязался к ней, можешь оставить наложницей, но женой?! Никогда!

– Речь не только о Каре! Сколько безвинной крови на твоих руках?! Сколько еще наложниц ты убила?! – взревел Хан, разведя по сторонам руками.

– Что ты мелешь? – возмутилась старуха, – Я не убивала никого!

– А как же исчезновение русских девушек, и те тела, найденные недавно? – встряла я.

Хатун прицокнула языком.

– Еще раз повторяю, я никого не убивала! Тебя хотела, да! – воскликнула она, а потом едва слышно пробубнила, – Жалко, что не вышло…

Я лишь возвела глаза к потолку. Психопатка неуемная!

Под пытливым взглядом внука, женщина вдруг сгорбилась, и устало вздохнув, покаялась:

– Наложниц я высылала за пределы улуса. В основном торговыми бричками. Никто особо их не искал, потому делать это было не сложно. После приключений твоего отца с той рабыней, что родила тебя, я не могла позволить истории повториться. Вот и решала проблему как могла.

Хан недоверчиво покачал головой.

– Допустим, так и было. Но что насчет недавних убийств девушек?

– А я почем знаю? Я их не трогала.

Тут я не сдержалась:

– Вы все врете! Признайтесь, что это вы отправили своих воинов убить их. Также, как и меня сегодня! Да вы просто чокнутая!

– Попридержи язык! – вздернула подбородок она, – И знай свое место!

Я фыркнула.

– Я не верю тебе, – мрачно выдал Хан, – Слишком много совпадений. На пальцах последней жертвы была порошковая краска. Точно такая, которой ты красишь свою пряжу.

– И что, это делает меня убийцей? – надменно произнесла она, – Такие порошки используют для лица, для рисования картин. Да много для чего! С чего вы взяли, что это были именно мои краски?

– Потому что у вас был мотив! – воскликнула я, выставив перед собой указательный палец.

И тут вдруг с улицы послышались крики. Множество криков, наполненных ужасом. Мы с Ханом переглянулись и одновременно рванули из юрты на гул голосов.

Беседка для наложниц была переполнена людьми. Мужчины и женщины набились в нее как селедки в бочку, толкая друг друга и ахая от ужаса. Где-то были слышны всхлипы и крики о помощи, многие привставали на носочки, чтобы увидеть, что происходит.

Крепко ухватив меня за руку, Хан ледоколом врезался в толпу, расталкивая всех широкими плечами. Я же лишь старалась не потерять его ладонь. Когда мы наконец-то прорвались сквозь людей, то нашим глазам предстала картина из фильма ужасов или самого кошмарного сна.

В этот раз убийца оказался куда более жесток…

На дощатом полу беседки, прямо по центру лежало обнаженное тело девушки. Серовато-землистого цвета кожа, перерезанное горло, знакомые кровавые знаки на животе, лицо скрыто копной русых волос. Но это все пустяки, по сравнению с тем, что убийца сотворил с ее грудью. С молочных желез, ребер и ключиц была содрана кожа, обнажая мышечную ткань и кости.

Хан пытался спрятать меня за своей спиной, не дать увидеть весь этот ужас, но я лишь с силой оттолкнула его, на ватных ногах приблизившись к телу. Присев на корточки, трясущейся рукой отвела русые пряди с лица, и в немом крике раскрыла рот.

Через мгновение я уже избавлялась от содержимого желудка, свесившись через перила беседки.

Четвертой жертвой была Агнеша…

Когда болезненные спазмы закончились, и желудок полностью опустошился, я как в полубреду доползла до ближайшей скамейки и разревелась. К этому моменту стражники успели прогнать всех зевак, и в беседке остались лишь мы с Ханом.

Мужчина опустился рядом и стал ласково поглаживать меня по спине.

– Я обещала, что спасу ее!!! – сквозь потоки слез взвыла я раненым зверем, – Обещала, что с ней ничего не случится!!!

– Ты не виновна в ее смерти, Кара, – попытался успокоить меня Хан, – Ты ничего не могла изменить.

– Но как?!!! Кто убил ее и оставил здесь тело, если хатун и ее стражники все время были у нас на глазах?!!! – не успокаивалась я.

– Я не знаю, не знаю, Кара…

Утерев рукавом слезы, я оттолкнула его руки и вновь приблизилась к телу девушки.

– Не нужно! Не стоит тебе на это смотреть…

– Что это? – довольно резко спросила я, – Откуда это здесь?

Хан вышел из-за моего плеча и спросил:

– О чем ты?

Я указала пальцем на зазубренное лезвие от косы, которое выглядывало из-под волос девушки.

Хан наклонился и осторожно вытащил окровавленное орудие, слегка сдвинув голову Агнеши.

– Эй! – он обернулся к одному из воинов и приказал, – Принеси сюда факел!

Стражник мигом исполнил приказ, и меньше чем через минуту лезвие озарилось желтым светом пламени.

– Вот чем девушкам перерезали горло, – едва слышно прохрипела я.

– Как думаешь, откуда его могли взять? – поинтересовался Хан, обращаясь к воину.

Бритоголовый детина с маленькой черной косичкой надо лбом, пожал плечами, и выдал:

– Так много откуда. Поля же косят, да и на скотниках тоже траву убирают, – мужчина на миг задумался и вдруг добавил, – Только вот с недавних пор с кладовой инструмент начал пропадать… Ножи, веревки… Косы вроде тоже пропадали.

Вот черт. А я ведь тоже слышала, что в скотниках завелся вор. И Саян при нашей последней встрече говорил, что из кладовой доносились какие-то звуки!

– Вора поймали? – напряженно спросил Хан.

– Неа, куда там. Разве ж углядишь за каждым, кто инструмент берет. Но вроде говорят, что какого-то русского видели.

Я что-то упускаю… Что-то, что лежит буквально на поверхности, но я никак не могу это рассмотреть!

– А я говорил, что нужно красильщиков проверить! – начал сокрушаться стражник, – Так кто ж меня послушает?

– Что еще за красильщики? – не поняла я.

– Так рабы, которые святилище восстанавливают. Их как-то на краже красящих порошков ловили, так может они и инструмент умыкнули?

И тут меня накрыло волной подозрения и одновременно непонимания.

– Не может быть… Мотива же никакого нет, – растерянно пробормотала я.

Или все же есть?

ГЛАВА 19

С силой сдавив пальцами виски, я начала лихорадочно сопоставлять факты.

– Что с тобой? Ты догадалась, кто это может быть?

– Я… Я не знаю, – беспомощно простонала я, – Я ничего не понимаю. Зачем ему это нужно?

– Да кому нужно?! – не выдержал Хан, – О ком ты говоришь?

Выдернув из рук мужчины орудие убийства, я заткнула его за свой пояс, совершенно не обращая внимания на то, что кровь с лезвия пачкает белоснежную ткань, и приказным тоном заявила:

– Пусть приведут коня. Нужно кое-что проверить.

Хан секунду поколебался, но все же отдал приказ стражнику, чтобы тот привел его жеребца, мимолетом бросив в мою сторону:

– Расскажешь все по дороге.

Я коротко кивнула.

Примерно через четверть часа мы уже галопом неслись по тропе, ведущей из улуса к реке и святилищу.

– Ты думаешь, что этот твой Антип мог совершить такое? – недоверчиво спросил Хан, когда я объяснила ему кого именно и почему подозреваю в убийствах.

– Честно? Никогда бы на него не подумала, – призналась я, – Но твой стражник сказал, что красящие порошки используют при росписи святилища, и что рабы, трудящиеся там, уже однажды были пойманы на воровстве. Это и натолкнуло меня на мысли об Антипе. Он же как раз восстанавливает святилище.

– Не знаю, Кара, – вздохнул он, – Не думаю, что парень стал бы убивать своих соплеменниц.

– Я все равно должна проверить, – стиснув кулаками сбрую, настояла я.

Прискакав к реке, мы оставили коня около юрты извозчика, привязав его возле поилки с водой, и дальше отправились пешком. Не стоило раньше времени привлекать к себе внимание.

Миновав узкую лесополосу из старых лиственниц, мы вышли на широкую поляну, в центре которой стояла большая одноэтажная пагода с белыми стенами и расписной крышей. Вокруг святилища было расположено множество каменных стел с выбитыми на поверхности рисунками. Поляна подсвечивалась факелами, воткнутыми прямо в землю.

Справа от пагоды горел большой костер, вокруг которого сидела дюжина молодых и взрослых мужчин. Чуть в стороне привалились к деревьям двое длиннобородых старцев.

Не сговариваясь, мы с Ханом тут же направились в сторону костра.

– Стой! Кто идет!

Кричал сонный стражник, услышавший приближение наших шагов. Привстав на телеге, в которой он дремал, мужчина стряхнул с кольчуги налипшую солому, и направив в нашу сторону лук, стал подслеповато щуриться, пытаясь разглядеть поздних гостей.

– Уймись Баяр, это я, – ответил Хан, – Убери лук. Тебя бы уже трижды убили, пока ты спал. Мне лишить тебя жалования?

Стражник тут же спрятал за спину оружие, и вытянувшись по струнке, пристыженно отчитался:

– Виноват, господин. Уже третью ночь без сна. Энх захворал, вот приходится одному нести службу.

– Ладно, отомри, – смилостивился Хан, – Лучше скажи мне, где у тебя Антип трудится?

Мужчина растерянно почесал макушку, и выдал:

– Так я ж их по именам-то не знаю…

– Антип еще в святилище. Роспись на колоннах заканчивает, – вдруг подал голос короткостриженный худой мальчишка лет одиннадцати.

На него тут же начали шикать и косо смотреть мужчины и парни постарше. Видимо у них было не принято сдавать своих.

Мальчишка виновато пожал плечами и опустил взгляд.

У меня сердце сжалось от одной лишь мысли, что этот ребенок вместо того чтобы счастливо проживать свое детство, находится в рабстве и вкалывает наравне со взрослыми мужчинами. И он ведь наверняка не один такой…

– Идем, проверим святилище, – Хан потянул меня за руку, вытаскивая из мрачных мыслей.

Тряхнув головой, я освободила свою ладонь из его руки, и пошагала в сторону пагоды.

Хану мой жест не понравился.

– Что случилось? – заинтересованно спросил он, – У тебя такое лицо, будто ты сейчас готова кого-нибудь убить.

– Поверь, я в шаге от этого! – не выдержала я, и невольно ускорила шаг, по всей видимости, пытаясь сбежать и от Хана и от своих скверных мыслей.

– Да, что не так?

Мужчина, догнав меня, положил руку на плечо, заставляя остановиться.

– Все не так, Хан! После твоих слов у реки я правда начала надеяться на что-то. Думала мы действительно можем попытаться быть вместе. Но ничего не выйдет! И дело вовсе не в моей тайне, дело в тебе! В твоих убеждениях, в твоих поступках!

Хан все еще глядел на меня непонимающе.

– Тот мальчик! Сколько ему? Одиннадцать, двенадцать? Он же совсем ребенок! Со скольки лет он находится в рабстве?

Мужчина на секунду нахмурился, а потом вдруг громко захохотал.

Я со злости долбанула ему кулаком в грудь. И в этот момент на руке вспыхнуло пламя, оставляя горелую дыру на его дээле.

– Что ты смеешься?! У тебя что, вообще ничего святого нет?!!

В дело пошел второй кулак, но Хан успел его перехватить. Зажав оба запястья в стальных тисках, он склонился к моему лицу, и уже без смеха сказал:

– А теперь успокойся и послушай меня. Тот мальчик вовсе не раб. Видела старцев у костра? Так вот, они очень, очень талантливые художники. Мастера, которые путешествуют по миру, расписывая храмы и святилища. Я пригласил их в улус за очень неплохую плату. Тот мальчик – внук одного из старцев. Его родители погибли давным-давно, потому он и ездит вслед за дедушкой, осваивая его ремесло.

Я так и застыла с открытым ртом, пытаясь осмыслить сказанное. Еще раз обернувшись в сторону костра, увидела как мальчик что-то весело обсуждает с одним из старцев.

А ведь действительно… Он слишком хорошо одет для раба. Вещи пусть и не очень чистые, но новые, да и вместо обычных лаптей на его ногах красовались кожаные сапожки.

Я стыдливо потупила взгляд, нахмурив брови.

– Прости… Я… Просто я видимо никогда не смогу смириться с тем, что абсолютно безвинные люди попадают в рабство.

Хан слегка приподнял бровь.

– Разве когда-то война проходила без жертв?

– Для чего тебе эта война? Для чего все эти убийства и плен?

Внутри у меня все горело. Вся та несправедливость, которую я наблюдала в улусе, начала прожигать мою душу.

– Лично мне? Я не желаю ни войны, ни золота, ни территорий. Война лишь губит мой народ, истребляет его. Но и я всего лишь песчинка в часах нашего ханства. Просто орудие в руках великого хана. Я бы с удовольствием бросил престол и принял простую жизнь рядового воина, но в таком случае мое место займет Менгуй, а я не могу допустить этого, – признался Хан, – Времена золотой орды давно прошли, Кара. Сейчас жестокость и кровопролитие понемногу уступают место сотрудничеству и новым союзам. Однако даже сегодня великий хан требует от простых каанов увеличения государственной казны и территорий. Поэтому мне приходится идти на завоевания. Чтобы не попасть в немилость и не вылететь из улуса.

– А что если я скажу тебе, что существует такое место, где нет рабства и войны? Где почти все равны, и каждый человек имеет право жить так как хочет лишь он?

Хан лишь снисходительно улыбнулся уголком губ.

– Тогда я бы сказал, что не верю тебе. Уж прости.

Я недовольно покачала головой.

– Но я все еще жду, что ты раскроешь мне свои тайны, – напомнил он, – И может быть тогда я возьму свои слова обратно, кто знает?

Его слова были уловкой. Для того чтобы я наконец-то все рассказала ему. Я поняла это сразу же, но не стала заострять внимание. Не так-то просто поверить в то, что никогда в жизни не видел и даже не представлял. Нас впереди ждет непростой разговор…

– Расскажу, -согласилась я, – Но сначала дело.

Мы подошли к двери пагоды, и Хан дернул на себя ручку. Дерево разбухло от недавних дождей и тяжело выходило из колоды. Лишь со второго раза ему удалось открыть святилище.

Изнутри пагода выглядела куда печальнее, чем снаружи. Облезшая краска на настенных картинах, осыпающаяся побелка и запах затхлости. Лишь расписные колонны радовали глаз блеском свеженанесенных рисунков.

– И где он? – спросила я, подхватив один из факелов у входа и обходя помещение по периметру.

Хан провел пальцами по одной из колонн, и выдал:

– Не знаю… Хотя краска еще не успела высохнуть. Может парнишка ошибся и он все же ушел?

Половица под моей ногой натужно взвыла, и я тут же бросила взгляд под ноги.

– Эй, а это что такое? Иди, посмотри.

Хан тут же приблизился и присел у моих ног, рассматривая чугунное кольцо, прибитое к доскам.

– Вроде это дверь в подпол. Там раньше свечи и всякую утварь хранили. Я думал, его давно заколотили.

С силой дернув за кольцо, он распахнул дверцу, и из проема мгновенно повеяло холодом и запахом гнили.

Заткнув носы и закашлявшись, мы тут же отползли от люка.

– Откуда запах? – закрывая нос и рот рукавом, спросила я, – Ты же сказал, что им не пользуются?

Хан еще раз закашлялся, и сдавлено ответил:

– Не знаю, может зверь какой сдох?

Я встала на колени и подползла к смердящему проему в полу.

– Зверь? – переспросила я, – Дай боги, если так… Идем, нужно проверить.

Сев на край проема, я свесила ноги, и протянула факел Хану.

– Ты думаешь, он мог там истязать наложниц?

– Не исключаю, – призналась я, чувствуя как по позвоночнику ползет мерзкая, липкая дрожь.

Мужчина присел рядом со мной и первым сиганул во мрак.

Я протянула факел и пламя тут же выхватило из темноты его бледное лицо, вскинутое к свету.

– Давай сюда факел, а потом сама прыгай. Я поймаю, – велел он.

Я передала факел в его руку, и мысленно прикинув расстояние до земли, немного успокоилась. Подполье высотой оказалось не более чем полтора человеческих роста.

Когда Хан воткнул факел в землю, я с тихим писком ухнула вниз. Подошвы туфель не успели коснуться земли. Сильные мужские руки подхватили меня за талию еще в полуметре от пола.

Соскользнув по телу Хана вниз, я тут же уткнулась носом в его грудь, почувствовав, что смрад усилился. Сам он прикрывал лицо высоким воротом дээла.

– Нужно идти, – просипела я, нехотя отрываясь от него.

Хан кивнул, и подхватив факел, первым двинулся вглубь земляного коридора.

– Странно… – спустя несколько минут произнес он, когда проход сузился до того, что нам пришлось опуститься на колени.

– О чем ты?

– Тоннель не должен быть таким длинным. Я был здесь несколько раз, и раньше это было просто подполье. Небольшое, узкое помещение. Кто-то прорыл лаз дальше.

– Интересно, куда он ведет, – смахнув с волос осыпающуюся землю, прокряхтела я.

Ползти пришлось еще минут десять по моим ощущениям. Хотя время в этом тоннеле тянулось бесконечно долго, и возможно я ошибалась. В любом случае, смрад все усиливался, и вскоре лаз закончился, и мы смогли наконец-то подняться на ноги и выпрямить затекшие спины и колени.

– Что с факелом? – спросила я, осознав, что вокруг меня лишь кромешная темнота.

– Землей на выходе засыпало, – с досадой ответил Хан, – Ни черта теперь не видно.

– Я попробую призвать пламя. Факел еще при тебе?

– Да.

Долго мучиться не пришлось. Вскоре на кончиках пальцев вспыхнули слабые огоньки, похожие на маленьких светлячков, и я протянула руку к тряпке, пропитанной жиром. Факел мгновенно занялся ярким пламенем.

Все также затыкая носы, мы стали осматривать место, в которое попали.

Оказалось, что тоннель заканчивался в небольшой землянке. Стены и потолок были укреплены досками. Посередине стояло несколько бревен, подпирающих свод потолка.

Медленно двинувшись вглубь землянки, мы неосознанно все больше и больше прижимались друг к другу. Ужас с каждым мигом сильнее сжимал наши сердца. Мы оба чувствовали, что это конечная точка.

Мы нашли то, что искали.

– Гляди, это же пропавший инвентарь, – воскликнул Хан, указывая факелом на один из шатких деревянных столов, расставленных по помещению.

Действительно, на пыльной поверхности лежали ножи и лезвия, покрытые бурыми пятнами. На полу стояло ведро с какой-то темной жидкостью, от которой и исходил весь этот смрад. Я присмотрелась повнимательнее… Похоже на кровь. На испорченную кровь.

Пока Хан рассматривал орудия убийства и пыток, я вновь зажгла на ладони небольшой огонек, и двинулась к следующему столу.

Поверхность оказалась завалена кучей разных вещей. Дээлы, туфли, украшения и даже несколько гребней для волос. Среди всего этого хламья я узнала лиловую ленту, которую Настасья вплетала в волосы. Сейчас переливающаяся ткань была запятнана кровавыми разводами.

Дрожащей рукой отодвинув ее в сторону, я стала копаться в вещах, уже прекрасно понимая насколько была права по поводу Антипа.

Но вскоре обнаружилось кое-что шокировавшее меня намного больше вещей Настасьи. Под одним из платьев лежал мой кулон.

– Иди сюда, – безжизненным голосом позвала я Хана.

Подцепив пальцами короткую цепочку, я попыталась вытянуть его на свет, но вскоре поняла, что украшение за что-то зацепилось.

Засунув руку в ворох тканей, я хотела отцепить его, но пальцы вдруг уткнулись во что-то холодное и мягкое.

Резко отдернув руку, я вытащила из-за пояса лезвие, и с опаской подцепила им лежащий сверху дээл.

То, что обнаружилось под тканью, заставило меня заорать от ужаса и тут же потерять сознание.

Это была кожа. Человеческая кожа.