Стан золотой крови

ГЛАВА 19

Как только боль отхлынула, и я осознала, что только что увидела, меня бросило в жар. Хватая ртом воздух, как рыба выброшенная на сушу, я подскочила на ноги, и тут-же потеряв равновесие, рухнула обратно на пятую точку. Голова кружилась, в горле стоял тяжелый ком. На грани сознания я на коленях подползла к какому-то старому металлическому ведру, и меня тут-же вывернуло в него.

Когда желудок полностью опустошился и мне стало гораздо легче, я отползла от ведра подальше и устало прислонилась спиной к большому мешку с зерном.

Мой отец хозяин огня.

Так вот почему хозяйка земли назвала меня сестрой… И поэтому мои чувства никуда не исчезают в мире духов. Просто во мне самой есть часть этого мира.

Господи, да как это вообще возможно?! Разве духи принимают человеческое обличье на земле? Не понимаю… И что самое печальное, спросить об этом мне не у кого. А может все это просто совпадение? Ну подумаешь, рыжий младенец! Мало ли таких по всему белу свету…

Да… Весь этот внутренний монолог звучал настолько жалко, что я нервно усмехнулась. Не может это быть совпадением, смысл обманывать себя?

Но почему Хан не рассказал мне про кулон и не вернул его? И как вообще он оказался у Лейлы? Она ведь шла отомстить Туе, к чему ей брать с собой эту безделушку?

А может Лейла знала гораздо больше чем говорила…

В том странном видении она сказала мне что все было совсем не так. На что девушка намекала? Может Туя была не просто ревнивой психопаткой, а имела куда более глубокие мотивы?

Великие духи, столько вопросов и ни одного ответа…

"Дух!" – тут же озарило меня. Нужно поговорить с хозяевами стихий – лишь они знают истинную суть событий!

Кое-как собрав себя в кучу, я поднялась и нетвердым шагом направилась на тренировочную поляну. Хана решила не звать. Я все еще не была уверена что могу ему целиком и полностью доверять.

До поляны добралась никем незамеченной и это порадовало меня. Не хотелось терять время на объяснения.

Очутившись у кострища, я собрала немного хвороста и сложив его домиком подожгла захваченными с кухни спичками. Потом пришел черед зова крови. Вот тут было посложнее… Ножа при себе я не носила, и мне пришлось справляться подручными средствами. Вспомнив о том, что недавно сильно поранила ухо о кусты можжевельника, я начала с силой расцарапывать ранку ногтями пока из нее не закапала кровь. Опустившись на колени около костра я собрала на палец несколько алых капелек, и сунула его прямо в огонь. Почувствовав опаляющий жар, резко отдернула руку и подула на кожу. Палец был абсолютно чист – духи приняли зов…

Все нужные для перехода в другой мир амулеты я никогда не снимала, а потому не раздумывая скинула с ног обувь и легла на землю. Расслабиться в таком взвинченном состоянии было не просто, но я все же справилась. Прошло примерно четверть часа и я наконец-то оказалась в мире духов.

Едва восстановив дыхание после перехода, сразу вышла на середину поляны и напряженно воскликнула:

– Духи стихий, мне нужно поговорить с вами! Прошу! Хоть кто-нибудь…

Ответом мне была тишина.

– Пожалуйста… – сквозь зубы протянула я, – Отец. Я умоляю тебя, поговори со мной!

– Он не придет к тебе.

Я резко обернулась. В метре от меня стояла мать земля.

– Почему? – отрывисто спросила я, – Мне просто нужно поговорить с ним.

– Ему запрещено, дитя.

Вот же ж…

–Тогда вы! – не стала сдаваться я, – Расскажите мне, что стало с моей матерью и как я на самом деле попала в стан. Вы же знаете!

– Знаю, – не стала скрывать хозяйка земли, – Но сказать не скажу. Ни духи ни боги не могут вмешиваться в судьбы живых. Таков неотложный закон, сестра.

– Но как же мой отец? Разве он не вмешался в судьбу мамы? – не отставала я.

– Вмешался. Но он заплатил за это сполна.

Не выдержав накала собственных эмоций и равнодушного тона хозяйки земли, я гневно вскрикнула:

–Зачем вы тогда вообще нужны?! Великие духи! Да что в вас такого великого, если вы даже пальцем не пошевелите, пока такие как Дархан свободно ходят по земле, убивая невинных людей?!!

Мать земля взглянула на меня опечаленным взглядом и с глубоким сожалением в голосе ответила:

–Ты думаешь мы не страдаем от этого? Думаешь я радуюсь глядя как мои дети убивают друг друга ради денег и власти? Ох, девочка моя… Не все в силах духов. Мы лишь стережем границу среди живых и мертвых, да сохраняем равновесие между всеми природными силами. Вы, люди, любите говорить – " На все воля духов, на все воля богов"– но это не так. Лишь вы сами вершите свою судьбу. Мы можем только воздать по заслугам плохому человеку, сделав его следующую жизнь при перерождении такой, какой он заслуживает. Но на земле мы не властны над человеком.

– Стоп, стоп, стоп! – остановила я, – Но как же висячий камень? По легенде духи помогли Солонго, сбросив камень с горы. Разве не так?

Женщина лукаво улыбнулась.

–Это не наших рук дело.

–Вот значит как, – многозначительно протянула я, – И вы конечно же не станете мне говорить кто это сделал, верно?

Ясно с вами все!

"Лицемеры" – подумала про себя я, и развернувшись, потопала к костру, понимая что большего мне здесь не узнать.

– Постой, – донеслось мне в спину.

Я притормозила и через плечо раздраженно бросила:

– Что еще?

– Хоть ты этого и не чувствуешь, но поверь, твой отец всегда приглядывал за тобой. Он любит тебя, пусть и никогда не сможет сказать об этом лично.

– Спасибо… – едва слышно произнесла я, и шагнула в костер.

****

Вернувшись из мира духов ни с чем, я застегнула на шее короткую серебряную цепочку, опустив кулон в ямку между ключицами, и решив что иного выхода нет, направилась к Хану.

Попробую устроить допрос ему…

Судя по ощущениям, за гранью я пробыла около пары часов. Время уже клонилось к вечеру и все ребята должны возвращаться в свои юрты, однако по пути в лагерь я не встретила ни единого человека.

Стан будто бы вымер…

Небо все так-же хмурилось, сбрасывая на землю редкие капли мороси. Стерев с носа дождевую влагу, я задумалась и решила, что все прячутся по домам в ожидании грозы.

Ладно. Надеюсь хоть Хан у себя.

Но мои ожидания не оправдались. Его юрта была пуста…

Предчувствуя что-то неладное, я проверила еще несколько жилищ поблизости, но и там тоже никого не было.

Да что черт возьми происходит?! Какой-то обряд вне лагеря, а меня не позвали?

Теряясь в догадках, я быстрым шагом направилась к себе, по пути вспоминая – " А ведь когда я шла к кухне и на тренировочную поляну, вокруг тоже никого не было… Получается к этому времени стан уже был пуст? Но почему тогда Хан ничего не сказал когда приходил днем? Что-то мне все это не нравится… "

–Тусгай.

Вот это уж точно не к добру…

Услышав голос за спиной, я встала как вкопанная, не дойдя до своей юрты всего пару шагов. Медленно повернувшись, тихо выругалась, осознав что старческий голос мне не померещился. Рядом стоял Дархан. С ножом. С тем самым ножом, которым он прирезал Глеба…

Я громко сглотнула.

–Твое время пришло, дитя. Сегодня тебе позволено обрести контроль над своим даром.

О нет… Нет, нет, нет! Только не это!!!

Ничего не ответив, я начала медленно пятиться назад.

Дархан улыбнулся. А ведь по виду и не скажешь, что этот милый, добродушный с первого взгляда старикан на самом деле сумасшедший маньяк… Неудивительно что он смог заманить в стан столько детей.

–Не делай глупостей, девочка. Мы ведь оба прекрасно понимаем, что от судьбы не убежишь.

Я нервно усмехнулась, сказав:

–От судьбы может и нет, а вот от чокнутого психопата вполне себе.

И тут-же что есть сил рванула в сторону выхода из лагеря, пока шаман не успел опомниться.

Удивительно, но чавкающие звуки сапог Дархана, топающих по раскисшей от сырости земле, приближались с невероятной скоростью.

Черт побери, он что спринтер?! В его почтенном возрасте вредно так быстро бегать в конце-то концов!!! Как он вообще так быстро меня догнал? Может зелье или заклинание какое?

В общем бежать мне пришлось недолго. Неподалеку от озера сильная рука схватила меня поперек талии, а вторая прижала к носу и рту какую-то тряпку, пропитанную едкой, вонючей жидкостью, от запаха которой я тут-же провалилась в темноту.

****

Холодный ветер насквозь пронизывал мое тело, заставляя дрожать и ежиться. Голова была наполнена каким-то странным туманом, и потому, когда я открыла глаза, не сразу осознала, что лежу на краю скалы, прижимаясь щекой к холодному мокрому камню. Когда сознание наконец просветлилось, и до меня дошло, что от падения с десятиметровой высоты мое тело ничего особо не отделяет, то я рывком перекатилась на бок и вскочила на ноги. Голова сильно закружилась от резкого подъема, и в целом я чувствовала себя так, будто по мне проехались асфальтоукладочным катком. Даже дыхание давалось с трудом. Такое впечатление, что все мои силы ушли на то, чтобы подняться с земли. Не удержавшись на ногах, я пошатнулась и упала на колени, раздирая джинсы и раскраивая кожу об мелкие острые камни.

– А, очнулась… – Дархан, сидящий неподалеку от меня в позе лотоса, вытащил из голенища сапога свой нож, и кряхтя, медленно поднялся с земли, – Ты долго спала, Тусгай. Я уже и сам хотел тебя будить.

– Что… Что со мной… – язык еле ворочался во рту, превращая речь в нечто несвязное и непонятное.

Шаман медленно приблизился и, глядя на меня сверху вниз, провел сухой старческой ладонью по волосам и щеке. У меня тут-же возникло острое желание отдернуться от этой жуткой ласки, но тело к сожалению отказывалось слушаться и я смогла лишь слегка склонить голову на бок.

– Не пытайся сопротивляться, дитя. В твоей крови сейчас течет сульфозин. Доза очень слабенькая, но ее как раз хватит для того чтобы обездвижить на несколько часов тело. Ну, ну, ну… Не сверли меня так взглядом. Зная твою крайне любопытную натуру, я конечно же удовлетворю эту праздную любознательность, – великодушно сжалился надо мной шаман, – Сульфозин вводят буйным психам, делая их особенно покорными. Такое лекарство конечно достать было не легко, но ты бы ведь все равно отказалась добровольно подчиниться своему предназначению, верно? Ну, вот поэтому мне и пришлось попотеть разыскивая его.

Я с ненавистью глядела на этого психа, одержимого всевластием, и сгорала от ярости, осознавая, что действительно теперь не смогу ему препятствовать. Тело было будто и не моим вовсе…

Наконец-то отняв ладонь от лица, он зашел мне за спину, и прижал ее к макушке, наклоняя мою голову назад так, чтобы я могла видеть его.

– У сульфозина конечно же есть множество весьма неприятных побочных действий. Через некоторое время поднимается температура, начинается агония… Ломка и дичайшие боли во всем теле. Однако ты можешь не переживать об этом. Как только я проведу посвящение, твоя сила выжжет препарат из тела.

Эта новость меня одновременно напугала и порадовала. С одной стороны стоило опасаться что что-то пойдет не так и лекарство все-же останется в моей крови. Но с другой… Если я вновь буду способна управлять своим телом, да еще и смогу полностью владеть магией, то наверняка получится сбежать от этого психа, верно?

– По глазам вижу что ты рада данному исходу… Ну да ладно, нам уже пора начинать! Знаешь ли, только с рассветом магия этого места начинает совсем сходить с ума. Чувствуешь? Гнетущая атмосфера, которая буквально кричит тебе о том, что нету ничего лучше смерти…

И действительно… С каждой минутой в груди разрасталось странное чувство, толкающее на мысли о том как было бы приятно полететь с этой скалы вниз… Кошмар. Вот почему это место буквально устлано ковром из останков животных.

– Просто скала на которой мы сейчас стоим, на самом деле является могилой древнего колдуна, промышлявшего при жизни ритуалами, завязанными на жестоких жертвоприношениях. Сильный был колдун… Сильный… Сейчас уж таких и нет, – поделился Дархан, – Но зато это место позволяет магии проклюнуться в таких юных птенчиках как ты! Ваша сила начинает ощущать необходимость защитить своего хозяина и мгновенно прорывается наружу.

Слушая Дархана я мечтала лишь об одном – чтобы все это поскорее закончилось, потому что тело начинало периодически пронзать болью, схожей с сильными ударами тока, а собственный мозг уверял меня в том, что все эти мучения закончатся как только я умру, тем самым навевая мысли о том, что самоубийство это нечто светлое и прекрасное.

Оторвав от меня взгляд, Дархан воодушевленно уставился на занимающийся рассвет и начал бормотать какие-то непонятные мне слова на незнакомом языке. Его речь постепенно стала перетекать в завораживающее песнопение и в моей груди начал буквально разрастаться огонь, доставляя боль и ощущение того, что тело сейчас просто испепелиться.

Речитатив, доносящийся из уст шамана становился все громче, а меня не отпускала мысль о том, что в этот раз я уже могу не пережить обряд. Дархан ведь даже не соизволил провести единение со стихией. Вдруг огонь вновь не примет меня?!

Когда внутреннее пламя полностью поглотило мое существо, из горла вырвался крик, и тело будто-бы взорвалось, разлетаясь на мелкие атомы и тут-же собираясь обратно.

И я вспомнила… Все вспомнила.

“Нет… Этого не может быть” – первая мысль которая посетила мое уже абсолютно ясное сознание. Как же я раньше не поняла…

С этими мыслями вновь пришла темнота и удушливый смрад, который совсем недавно уже погружал мой разум в забвение.

ГЛАВА 20

В этот раз пробуждение не принесло никаких неприятных ощущений. Более того телу было мягко и приятно, будто оно плыло на пушистых белоснежных облаках.

Сладко потянувшись, я улыбнулась сама себе и приоткрыла веки, щурясь от яркого солнца, заходящего за горизонт. Я давно не чувствовала себя так хорошо. Тело казалось наполненным искристой энергией, от которой хотелось бежать на встречу ветру, куда глаза глядят, а сознание впервые за долгие годы было абсолютно ясным. Как-будто мне наконец-то вернули что-то родное, до безумия важное – то без чего я все это время не могла быть собой…

И тут меня накрыло оглушающей лавиной воспоминаний.

Мама… Папа… Мое детство… И чертов стан… А еще он. Тот из-за кого моя жизнь в один момент оказалась полностью разрушена.

Дархан…

А точнее – Ерден.

А если еще точнее… Хан.

В груди медленно разрастался ком отвращения к самой себе. Как я могла оказаться такой идиоткой?! Почему не распознала лжи???

Отвернув голову от солнца, я прикрыла слезящиеся от яркого света глаза, и села в своей импровизированной постели, которой оказался целый ворох пушистых овечьих шкур тонкой выделки.

Надо же… Как заботливо для убийцы.

Сложив руку козырьком, я приставила ее к глазам и огляделась. Мне несомненно было знакомо это место. Даже больше – я уже бывала здесь. Правда не в этой реальности.

Висячий камень, вот где я оказалась. Только в этот раз мне повезло очутиться далеко от обрыва. Некто очень предусмотрительный соорудил мне постель на так называемой “смотровой” площадке, шагах в пятнадцати от самого висячего камня.

Скинув с колен одну из шкур, служившую мне покрывалом, я тихонько поднялась, стараясь не создавать лишнего шума, и огляделась.

Похоже, что на скале я одна.

Хотя…

На краю обрыва медленно дотлевали оранжевые угольки, обложенные мелким скальником. Значит кто-то из них явно неподалеку.

Прокравшись к висячему камню, я ухватилась пальцами за трещину в шершавой серой поверхности, и заглянула вниз. Голова тут-же закружилась от огромной высоты, но еще хуже мне стало, когда я перевела взгляд на один из каменистых уступов у подножья горы. Там было распростерто тело мужчины с неестественно вывернутой ногой и залитой кровью грудью.

Это был Дархан.

Хватая ртом воздух и пытаясь прийти в себя, я прикрыла глаза и откинулась спиной к камню. Над ухом раздался до боли знакомый голос:

– Я не мог оставить его в живых. Он ослушался моего приказа и причинил тебе боль. Дархан заслужил эту смерть. Но всех остальных ребят из стана я просто отпустил, все они живы и вероятно уже находятся дома.

Вслушиваясь в слова Хана, я никак не могла решиться и поднять веки. От осознания того, что все это время я любила человека, который загубил тысячи невинных жизней, хотелось умереть. Сердцу было настолько больно, что я равнодушно игнорировала свой разум, буквально вопящий о том, что нужно бежать, спасаться и бороться за жизнь всеми возможными способами!

Мне хотелось лишь одного. Чтобы не было так больно. Чтобы я никогда его не любила.

Великие духи… Прошу помогите. Я не справлюсь.

Но духи молчали. Все верно… Им ведь нельзя вмешиваться в человеческие судьбы.

Поэтому я посильнее стиснула челюсти и посмотрела на своего потенциального убийцу, в которого я так отчаянно влюбилась. Едва встретившись с Ханом глазами, я задала лишь один вопрос:

– За что?..

Пристальный черный взгляд и такой же короткий ответ:

– Так надо.

– О! Ну это конечно все объясняет! – не сдержалась я, – Так надо? Ты серьезно?! Кому надо – тебе? А я тут при чем?!!! Почему моя жизнь должна быть разрушена по одной лишь твоей прихоти?!!! Хотя плевать на меня! Ты убил больше тысячи, тысячи человек, Хан!!! Или как мне теперь звать тебя? Может быть Ерден?!

Сморгнув злые слезы, я выжидающе уставилась на парня, в душе надеясь, что всем его поступкам есть какое-то оправдывающее обстоятельство. Но нет… Хан молча опустил взгляд и признался:

– Слишком много жизней было загублено ради этой цели, чтобы все бросить. Тогда все жертвы станут напрасными… И я не хотел губить твою жизнь. То есть нет, не так… Когда ты в первый раз появилась в лагере, то я действительно думал, что полностью раскрыв твой дар, убью тебя и заберу силу. Но потом… Когда встретил тебя у ручья… Что-то перевернулось у меня внутри. И я понял, что никогда не смогу причинить тебе вред.

Я истерически рассмеялась, и сквозь безумный хохот выдавила:

– И ты серьезно сейчас думаешь, что это оправдывает тебя? Ты просто псих! Что за цель такая, ради которой ты готов убить кучу человек, в том числе и маленького ребенка?!

Ничего не сказав, Хан взял меня за руку и подвел к догорающему костру, а сам развернулся и пошел в другую сторону. Буквально через минуту он вернулся с одной из шкур на которых я спала. Постелив ее на камень, парень сказал:

– Садись. Разговор будет долгим.

Глядя на всю эту мнимую заботу я вновь едва сдержала слезы, но все же присела на краешек шкуры, прижав к груди колени и обхватив их руками. Сам Хан расположился напротив меня, свесив одну ногу над пропастью.

И не боится же…

Сделав нехитрый пас рукой, он превратил тлеющие угли в жаркое пламя, которое в надвигающихся сумерках очень живо отражалось в его бездонных черных глазах. Глядя на искры, гаснущие в воздухе, парень наконец-то начал говорить:

– Ты уже знаешь историю про спящего Саяна. И знаешь о том, что это вовсе не выдуманная сказка. Все что я тебе рассказал – правда. За единственным исключением… Главным злодеем сего эпоса является вовсе не Дархан, а я. На самом деле это Дархан был тем мальчиком, что невольно стал свидетелем истинного положения дел и в итоге согласился на жизнь в моем подчинении. Вот только со временем он втянулся и начал получать удовольствие от убийств. Мне даже порой приходилось сдерживать его. Но ты уже и сама обо всем этом догадалась. Сегодня он перешел черту. После того как я догнал тебя и ввёл в сон при помощи специального раствора, то приказал Дархану не причинять тебе вреда. Но он ослушался, за что собственно и поплатился…

Так вот почему мне не удалось сбежать… За мной гнался вовсе не немощный старик, а сам Хан.

– Я родился в 1620 году, в государстве Юань. Моим отцом был не самый удачливый каан одного из монгольских улусов, а матерью русская рабыня. Она умерла едва я появился на свет. Отец не обладал той мудростью и хитрым умом, которым должен обладать правитель, а потому находился не на лучшем счету у великого хана. Более того, не раз поднимался вопрос о том, чтобы отнять у него титул. Отсутствие военных успехов, почти пустая казна, да и к тому же у отца не было законного наследника мужского пола – все это способствовало пренебрежительному отношению со стороны других каанов. Понимая что еще немного и он лишится всего, отец не придумал ничего лучше, чем обратиться за помощью к Уроборосу. Заставив местного шамана провести обряд, он воззвал к великому змею и стал просить о том, чтобы тот помог ему стать достойным правителем. Взамен он предлагал уроборосу в жертву ежемесячно по одной своей наложнице. Змей согласился помочь отцу, но счел плату не соответствующей. Ему не нужны были кровавые жертвы. Взамен на помощь, Уроборос попросил у отца половину души одного из его кровных детей. Но вот беда… Детей то было всего двое – я и моя сестра. И конечно же в жертву был отдан я, бастард, которого отец не особо то и жаловал. Когда он повел меня к обрядовому костру, я даже не догадывался насколько вскоре изменится моя жизнь и я сам. Уроборос принял жертву и забрал половину моей души, оставив вместо нее этот знак.

Хан задрал край футболки, указав на уже виденную мною ранее татуировку. Но сейчас я уже поняла, что это не просто чернила. Знак был буквально выжжен на коже Хана.

– Изначально отметка была одним большим шрамом, вроде тех что есть у тебя, но я нашел одного умельца в соседнем улусе, который вскрыл уже зажившие раны и вогнал в них сажу. Я не мог оставить на себе выжженное клеймо, потому что такими в мое время отмечали лишь рабов, но вот зато тату уже не являлось чем-то зазорным. Но все это было гораздо позже… После обряда к отцу действительно повернулась удача. Он выиграл несколько сражений с врагом и наполнил казну до верху. Великий хан теперь был к нему благосклонен, ну а я… Я потерял часть себя. Ушла жалость, сочувствие, милосердие, сострадание. Но я не посчитал это лишение чем-то ужасным, более того я получил ту рациональность и расчетливость которой мне всегда не хватало. С этими новыми приобретениями довольно скоро я стал одним из лучших военачальников Монголии, и спустя несколько лет сверг с власти своего отца. Я достиг всего того о чем даже и не мечтал, но не чувствовал от этого удовлетворения. Мне нужно было больше власти. Тогда я бросил свой улус и уехал к одному темному шаману, которого все звали Ухэшгуй, что значит бессмертный. Ухэшгуй согласился учить меня, потому что ему нужно было передать кому-то свою силу, накопленную годами. Получив все нужные знания я не пожелал ждать пока шаман уйдет к духам сам, и поэтому просто убил его, забрав магию себе. И вот тогда я что-то почувствовал… Меня будто переполняла сила и величие. Я понял что хочу больше…

– И ты начал забирать крупицы магии у природы, губя места силы, а потом и самих людей… – перебила я Хана.

Парень кивнул.

– Да. Это было похоже на зависимость, я уже не мог остановиться, заменяя все то хорошее, что когда-то было во мне, чувством абсолютного превосходства над остальными существами. Спустя несколько лет я начал собирать войско из одаренных физической силой и магией молодых парней. Стан золотой крови… Они помогали мне взамен на то, что я раскрывал в них дар. Когда мы с первым поколением золотых воинов достигли Ергак, то к нам присоединилась моя младшая сестра. Она сбежала из дома, потому что новый каан моего улуса пытался выдать ее замуж за своего военачальника, который ей в деды годился. Солонго было всего шестнадцать когда она попала в мой стан… Ну а дальнейшую историю ты знаешь сама.

Знаю…

Не знаю только одного – как мне на все это реагировать? Нет половины души… Звучит как что-то из области фантастики. Хотя сейчас вся моя жизнь – одна сплошная фантастика.

– Хорошо. Допустим я тебе верю. Но объясни, почему уроборос забрал лишь половину твоей души? И разве он может вмешиваться в жизни людей?

Хан неопределенно повел плечами.

– Уроборос существует вне двух миров, он как бы везде и одновременно нигде, и законы мира духов над ним не властны. Уроборос это сама жизнь – ее начало и конец. А по поводу души… Не знаю, такова была его плата. Змей не всегда милостив, но мудр и справедлив. Видимо так он хотел наказать отца за то, что ради власти тот готов пожертвовать самым дорогим – своим ребенком. Уроборос вероятно предвидел, что я свергну родителя и лишу его всего желаемого, если потеряю лучшую половину своей души. Ну, а если бы он забрал всю мою суть, то я бы просто превратился в дикого зверя живущего инстинктами, а не разумом.

Кошмар. Как можно превратить своего сына в жестокое чудовище ради престола? Хотя и в истории мира это вовсе не ново…

– Неужели ничего нельзя изменить? – с затаенной надеждой спросила я, – Как-то вернуть часть твоей души. Может быть стоит вновь обратиться к Уроборосу?

– Нет. Не смей даже думать об этом! Ты же видишь, что обращения к высшим никогда не заканчиваются ничем хорошим. И я тому живой пример. Тем более… Я и так изменился. По сравнению с тем, каким я был раньше, сейчас все куда лучше. После смерти сестры во мне что-то щелкнуло. Я будто-бы посмотрел на себя со стороны и понял какое я чудовище. Будто крупица утерянной части души вновь вернулась ко мне… Да, это не взрастило во мне сочувствие и милосердие ко всем тем людям, которые погибли ради моей цели, но я понял что сам виноват в смерти Солонго.

– И именно поэтому сейчас ты все еще продолжаешь убивать людей ради вечной жизни и власти! – меня просто переполнял гнев и злость на него, – Хватит, Хан! Ты бы не поступал так, если бы изменился…

– Все не так!!! – вскрикнул он, – Со дня смерти Солонго я не убивал никого ради власти или своего удовольствия! Я делал это, чтобы вернуть сестру!

– Что?.. – шокировано прошептала я.

Хан шумно выдохнул сквозь зубы и прикрыл глаза, в которых плескалась досада и недовольство.

– Очнувшись от многовекового сна я был уже другим. Мне больше не хотелось править миром и иметь вечную жизнь. Все это осталось в прошлом. Я желал лишь одного… Вернуть единственного родного мне человека – сестру, которая несмотря на все те ужасы, которые я творил, всегда была рядом. Но я был почти без сил! А нужный обряд требовал куда больше магии, чем для того чтобы просто стать бессмертным. Но я виновен в ее смерти и должен все исправить… Для этого и создан новый стан, для этого нужны все жертвы!

Лицо парня было осенено каким-то болезненным безумием. Он как будто был не в себе. И это пугало…

– И что же… Ты готов и мной пожертвовать ради сестры? – все же спросила я, хотя ответ казалось бы очевиден.

– Что? Нет! – Хан оказался удивлен этим вопросом, – Я же сказал, что никогда не причиню тебе вреда! Когда-то я действительно собирался лишить тебя жизни ради силы, но сейчас все по другому! Послушай, Кара… Я знаю тебя почти с рождения. Когда тебе было всего пару месяцев, я искал одаренных детей в округе и почувствовал сильнейший запах магии. Направившись к источнику я наткнулся на небольшой домик в лесу не так далеко от стана, рядом с домом сидела девушка с ребенком на руках. Этим ребенком была ты.

Я знала что он скажет дальше. Потому что сама видела это. Медальон действительно показал мне моих родителей.

– Мало того, что я почувствовал от тебя сильнейший флер магии, оказалось что твоим отцом является сам хозяин огня. И тогда я понял, что лишь одна твоя жизнь сможет дать мне желаемое. Но ты была слишком мала, я не мог сразу забрать тебя в стан. А потому пришлось ждать. Целых восемь лет… Когда я отправил за тобой Дархана, он нашел тебя плачущей над холодным телом матери. Она умерла, не выдержав разлуки с твоим отцом. Молодая женщина… Она выглядела как живой призрак, вся истощенная и седая. И ты конечно же была убита горем, поэтому забрать тебя было проще простого. Я не убивал твою маму, Кара. Ты можешь винить меня во многом, но не в этом.

– Я знаю. Когда дар вырвался, я все вспомнила… И до этого сознание несколько раз подкидывало мне картины из прошлого, едва я только попала в стан.

Хан не сильно удивился сказанному.

– Такое вполне вероятно. С развитием дара и столкновением с предметами и людьми из прошлого, память могла понемногу восстанавливаться. Я боялся. Боялся что ты сможешь вспомнить все раньше времени и сбежишь. Когда ты сказала, что с тобой говорила хозяйка земли, то я чуть с ума не сошел, хоть и знал, что духи не вмешиваются в жизни людей. Но ты дочь одного из великих хозяев… Мне стоило переживать о том, что на тебя эти правила могут не распространяться.

Я грустно хмыкнула.

– Распространяются и ещё как… И кстати, тебе повезло. Я ведь вспомнила все только после посвящения. Ты поэтому все время мне врал? Чтобы я не сбежала? Втирался в доверие получается…

– И да, и нет. Я правда полюбил тебя, Кара… Полюбил настолько, насколько может любить человек с половиной души. Я хотел чтобы ты видела во мне не только жестокого монстра.

Покачав головой, я смахнула слезу и прошептала:

– Но я все равно его вижу… Даже понимая, что ты такой не по своей вине.

Хан до хруста сжал кулаки.

– Что ж… Видимо это было неизбежно. Но ты должна понять, что я все равно не оставлю тебя. Ты моя и на этом точка.

– Это не любовь… – со звериной тоской в голосе простонала я, – Вожделение, больная зависимость, желание подчинить и сделать своей собственностью… Что угодно, но только не любовь, Хан! Я прошу… Отпусти меня. Сделай хоть что-то хорошее, если в тебе есть хоть капля уважения ко мне!

Господи, кто бы знал как больно мне было произносить эти слова. Из глаз беспрестанно лились слезы, а голос и руки дрожали.

По взгляду я уже видела, что Хан меня не услышал. И от этого стало еще больнее…

– Нет… Прости, но я не могу. От тебя зависит моя жизнь и жизнь моей сестры. Но поверь! Я сделаю все, чтобы ты была счастлива рядом со мной!

Пустые слова… Он просто меня не слышит…

– Как ты собираешься вернуть сестру, не потеряв меня? Я же погибну если отнять дар, – сквозь слезы выдавила я.

– Именно поэтому мы сделаем наоборот. Ты заберешь мою силу и вернешь мне сестру.

– Но тогда… Тогда ведь погибнешь ты?

– Нет. У меня нет врожденного дара, вся моя сила получена от других людей. До смерти шамана, который обучал меня, я был обычным человеком. Пустым сосудом. Поэтому магия не является частью меня самого и соответственно отдав ее тебе, я останусь жив, пусть и продолжу существование как простой смертный.

Бред… Бред, бред, бред. Все это какой-то дурной сон!

– Все что тебе сейчас нужно – это принять мою силу. Потом я научу тебя обращаться с ней и мы проведем нужный обряд. Ты готова?

“Нет! Нет и еще раз нет, черт возьми!” – подумала я, но вслух равнодушно произнесла:

– А разве у меня есть выбор?

Хан не стал зацикливаться на моих словах, и молча придвинулся поближе.

– Я начну произносить нужные слова, а ты должна будешь постараться расслабиться, и когда почувствуешь в области солнечного сплетения что-то похожее на щекотку, максимально открыться и принять силу. Обещаю, ничего плохого ты не ощутишь.