Loe raamatut: «Защитники Галхейма»

Пролог.

Шторм бушевал уже несколько часов. Густые грозовые облака давили на землю, а черные волны поднимались на десятки метров и неистово разбивались о скалы.

Лишь в окне небольшого дома у обрыва горел свет. Ветер, завывая словно раненый зверь, бился о стекло, пытаясь ворваться внутрь и нарушить покой хозяйки дома. Не обращая внимания на бушующую снаружи стихию, ведьма сидела у очага с закрытыми глазами и слушала арфу, заколдованные струны которой воспроизводили музыку без чьего-либо вмешательства. Когда до ее ушей донеслись посторонние звуки, ведьма нахмурилась и открыла глаза. Затем она встала напротив большой медной чаши, наполненной водой и провела пальцами по водной глади, тогда круги, появившееся на поверхности, открыли ее взору разыгравшуюся в море трагедию. В нескольких сотнях метров от острова, пенящиеся волны бросали корабль в разные стороны, словно простую деревяшку. Люди в ужасе пытались за что-нибудь ухватиться, но их смывало в море. Они кричали, когда очередная волна перевернула их корабль. Люди захлебывались соленой водой и молили богов спасти их, но сильный ветер и гром заглушали их крики. Колдунья увидела, как капитан судна барахтался в воде прежде, чем захлебнулся. Когда от корабля остались одни лишь щепки, шторм стал понемногу утихать. Сквозь пелену стихии ведьма смогла разглядеть единственного человека, которого еще не поглотила морская пучина. Он отчаянно боролся за свою жизнь, держась за обломок того, что когда-то было большим кораблем, но силы покидали его. Рядом плавал кусок дерева, на котором совсем недавно красовалось название судна «Одинокая Сирена».

Ведьма оторвала взгляд от чаши и натянула капюшон своего черного плаща. Она прошла в дальний угол комнаты, где находилась ветхая лестница. Поднявшись по ней на башню, она оказалась на небольшой открытой площадке, где находился лишь фонарь, служащий маяком для кораблей. Для кораблей, которые никогда не доплывают.

Колдунья достала из рукава плаща белый платок и подняла его, чтобы ветер наполнил его, словно парус. Прошептав заклинание, она стала дуть на платок против ветра, пока он не сменил направление.

Сквозь тучи начали проникать солнечные лучи, освещая место жуткого кораблекрушения, и эта картина ужаснула ведьму. Единственный выживший моряк перестал барахтаться и поднял на нее взгляд, полный смирения. Он мог бы разбиться о скалы, но заклинание ведьмы сработало, от чего ветер стал уносить его подальше от острова. Колдунья вскинула руку, и поднявшаяся волна подхватила дрожащего человека, утягивая его прочь из мира, где ему не стоило появляться.

Глава 1.

За окном забрезжил рассвет. Заискивающий луч восходящего солнца заглянул в комнату, пробежался по стене и остановился на лице молодого человека. Он зажмурился, улыбнулся и сладко потянулся. День обещал быть отличным. Рядом, растрепав светлые волосы по подушке, мирно спала девушка. Тихонько, чтобы не разбудить, он погладил ее по щеке, и чуть касаясь губами, поцеловал нос с веснушками. Удивительно, как иногда бывает. Еще недавно он считал ее простоватой. Черты ее лица хоть и были привлекательными, но настолько заурядными, что легко терялись среди сотни таких же женских лиц. Что касалось ее общества, то молодой человек старался его избегать, потому что все разговоры казались ему пустыми и глупыми. Все изменилось в одно утро, когда он проснулся и понял, что любит ее. Тогда он долго искал ее, чтобы сказать о своем прозрении, и найдя, заглянул в самое прекрасное лицо на свете и признался в своих чувствах. В ответ она лишь улыбнулась со словами: «Я знала, что так и будет.»

– Уна, – прошептал он нежно, словно смакуя ее имя.

– Э́нгус, – открыв глаза ответила девушка. Потянувшись, она приподнялась и поцеловала любимого, – Сегодня именины принцессы. Мне надо помочь ей подготовиться к празднованию. Надеюсь, ты простишь меня, но я должна тебя покинуть.

Уна встала, накинула халат и, сев у большого зеркала с резной позолоченной рамой, стала расчесывать свои светлые волосы. Энгус откинулся на подушки и наблюдал за ней.

– Тебе пора бы уже покинуть мою комнату, – она лукаво улыбнулась, – А то вдруг кто-нибудь зайдет и увидит королевского рыцаря в постели незамужней девушки.

Энгус вздохнул и ухмыльнулся. Снова ему приходится слышать намеки на свадьбу. Вот, только брак не для него. Энгус Ре́йвели был рыцарем, и, как и подобает рыцарю, победы на поле боя он предпочитал больше, чем победы на фронте любовном. Мимолетные романы, это одно, но к браку он не стремился. Если бы у него был большой замок и много земли, он может быть, как многие лорды задумался бы о наследнике, но у него не было замка. Он был сыном скромного рыцаря, которому за былые заслуги было даровано лишь небольшое поместье с одной слугой.

– Как миледи прикажет, – сказал он, вставая с кровати и одеваясь.

Ему тоже не помешало бы помыться и привести себя в порядок перед праздником. Поцеловав любимую, Энгус покинул комнату.

Пока он шел через весь замок в свои покои, ему встречались небольшие группы девушек, придворных и служанок, которые смущенно ему улыбались и хихикали вслед. Он встряхнул густыми каштановыми волосами и широко улыбнулся. Как же он это любил. Энгус никогда не жаловался на недостаток женского внимание, но с тех пор, как его сделали капитаном личной королевской гвардии, даже благородные леди стали соревноваться за его интерес к их персонам. Мимо прошла придворная дама, за которой Энгус ухаживал, пока не влюбился в Уну Миско́рт.

– Доброе утро, леди Малена, – сказал он, галантно поклонившись.

– Доброе утро, сир, – ответила она с холодной улыбкой и прибавив шагу, поспешила нырнуть в ближайшую дверь.

– Кажется это был вход в чулан, – усмехнулся Рейвели ей вслед.

Комнаты рыцарей, живущих при дворе, находились в другом крыле замка, поэтому дорога из покоев Уны через все коридоры и лестницы заняла добрые десять минут. Когда же Энгус, наконец, добрался до своей обители, он уже опаздывал. Король Дункан назначил его проследить, чтобы на празднике принцесса была в безопасности, поэтому ему следовало явиться заранее и все проверить. Рыцарь быстро умылся и переоделся в свежую, соответствующую случаю одежду с вышитым на груди гнедым конем, вставшим на дыбы – знаменем, которое выбрал его отец, когда ему даровали рыцарство. Он также приколол на жакет брошь с изображением герба короля Дункана, как знак своей службы дому Кальдено́т. Он бросил последний взгляд в зеркало, и подмигнув своему отражению, вышел из комнаты.

Рыцарь осмотрел библиотеку, затем спустился на первый этаж и обошел каждое помещение, не забывая заглянуть даже в самые маленькие кладовки. Затем он направился в Большой зал, где слуги уже накрывали столы. Энгус огляделся: у дальней стены с внушительным по размеру гобеленом, на котором красовался гордый орел с геральдической лилией в клюве, стоял большой стол с резными позолоченными креслами для короля, принцессы и маленького принца. Рядом, вдоль других стен были расставлены длинные столы поменьше, оставляя в центре много места для танцев.

Энгус прошелся по кругу, стараясь не задеть снующих туда-сюда слуг, заглянул за шелковые портьеры на случай, если там кто-нибудь прячется. Ему не хотелось, чтобы прошлогодняя история повторилась, когда какой-то зевака из народа прошмыгнул на именины, чтобы взглянуть на принцессу. Никто так и не понял, как ему удалось проникнуть в замок, подозревали, что его провел кто-то из слуг, но нарушителя так и не выявили. Король был гневе, за те двадцать лет, что он правил в Галхе́йме подобного не случалось, и бедняга скорее всего лишился бы головы, если бы не принцесса Ма́вис. Она не только спасла ему жизнь, но и позволила остаться на празднике, посадив за общий стол. Дункан, конечно, был горд своей добросердечной дочерью, но все же попросил в этом году удвоить охрану, чтобы подобное не повторилось.

– Доброе утро, сир Энгус. На этот раз никто к нам не прокрался? – услышал он за спиной детский голос. К нему подошел светловолосый мальчик восьми лет в темно-зеленом жакете с вышитым на груди гербом королевского дома – орлом с лилией в клюве, и невинно улыбался.

– Нет, Ваше Высочество. Королевская стража трижды вчера прочесала замок и один раз сегодня, посторонних нет.

– Очень жаль, тот бедняк наделал столько шуму, – принц рассмеялся, – Было весело!

– Уж не вы ли провели его в замок, милорд? – улыбаясь спросил Рейвели.

– Вот еще! – принц обиженно надул губы. – Почему всегда подозревают меня?

Энгус засмеялся. Принц Морка́нт был большим любителем шалостей. Год назад он запер рыжего кота главного королевского архивариуса в кладовке и подсунул тому записку с требованием выкупа. Морканту тогда сильно досталось от отца, а архивариуса долго отпаивали ромашковым чаем. Животное же после этого случая стало обходить принца стороной. Доставалось от шалуна и сестре, которой, как и ее фрейлинам, он подбрасывал в покои лягушек и ящериц. Энгус это знал, поскольку Уна никогда не упускала возможности пожаловаться ему на принца. Поэтому в том, что Морканта подозревали во всех прегрешениях, не было ничего удивительного. Однако, в силу юного возраста, высоко положения и безграничной любви короля к сыну, ему все прощалось. Не последнюю роль играла и его внешность: светлые кудряшки, пухлые щечки и голубые невинные глаза.

Принц по-хозяйски обошел Большой зал, отдал несколько распоряжений слугам, а затем с чувством выполненного долга удалился.

Через некоторое время в зал подошел Гейт Морва́н.

– Я проверил кухню и служебное крыло, посторонних нет, – сказал он.

Гейт был сыном фермеров, с самого детства мечтавший стать воином. Будучи девятилетним мальчиком, он поступил на службу оруженосцем к одному старому уважаемому рыцарю и хорошо себя проявил, особенно отличившись в стрельбе из лука. Снискав расположение пожилого воина, он был рекомендован королю. Энгус с позволения Дункана, принял молодого человека в гвардию и посвятил его в рыцари, после чего тот взял себе фамилию Морван, а в качестве знамени выбрал изображение степного кота на коричневом поле.

У Гейта была типичная внешность жителей южного Галхейма— темные вьющиеся волосы, глаза орехового цвета и смуглая кожа. Черты лица у него были тонкие, а телосложение – худощавое, что только прибавляло ему ловкости.

Мимо пробежала рыжеволосая служанка с подносом ароматного хлеба и, завидев Гейта, лучезарно ему улыбнулась. Несмотря на то, что рыцарю недавно исполнилось лишь двадцать лет, он был не по годам серьезным и предпочитал не тратить время на такие пустяки, как девушки. Все свое свободное время и средства он тратил на то, чтобы помогать родителям. Энгуса это в нем восхищало, ведь сам он не мог отказать себе в женской компании. Правда, с недавних пор единственная женщина, в чьем обществе он проводил время была Уна, но ему это только нравилось.

– А где Сидмо́н? – спросил Энгус.

– Он осматривает королевское крыло.

Гейт глянул на дверь и сказал:

– А вот и он!

К ним подошел высокий и статный молодой человек с волевым подбородком и добрыми глазами.

– Все в порядке, я не нашел никаких нарушителей.

Сидмон был старше Энгуса на два года, и в свои двадцать шесть лет снискал себе славу одного из лучших мечников королевства. К тому времени, как Энгус пришел в гвардию, тот уже служил в ней и очень помог ему на первых порах. Также он был единственным из троицы благородного происхождения –его семья была из древнего рода Альдерси. Многие девушки этого дома выходили замуж за наследников престола и становились прекрасными королевами, а многие мужчины – великими героями. Также дом Альде́рси славился своими богатствами, пока один из лордов не проиграл все свое имущество в кости. Так уже три четверти века от разоренного рода осталась лишь благородная фамилия.

Сидмон был живым воплощением благородства, а его волосы цвета пшеницы длиной достигали плеч, и всегда выглядели идеально. Глянув на друга Энгус невольно почувствовал себя неряхой.

– Совсем не успел привести себя в порядок, – пожаловался он, стряхивая с плеча невидимую пылинку.

– А это не ты должен быть самым красивым на празднике, – сказал Гейт с улыбкой.

Ближе к вечеру начали собираться гости. Тут и там сновали высокородные горожане, а также леди и лорды, прибывшие из своих замков специально, чтобы поздравить принцессу. Все они непременно были одеты в пестрые наряды из дорогих тканей, с вышивкой из золотых нитей, и инкрустированные драгоценными камнями. А в качестве доказательства своего высокого положения они украсили наряды эмблемами своих домов. Главный камердинер, старик Фо́тис, служивший еще при отце короля Дункана, отдавал приказы слугам и рассаживал гостей по их местам. Несмотря на внешнюю дряхлость Фотис был бодрее любого юноши, умудряясь содержать замок в чистоте и порядке, чем неизменно вызывал у слуг почти благоговейное уважение. Впрочем, и в этот вечер вопреки кажущемуся хаосу, камердинер держал все под свои контролем, продумав каждую минуту праздника до мелочей.

Когда все гости расселись по своим местам, заиграла музыка, и королевский глашатай громогласно провозгласил:

– Приветствуем Его Величество Дункана Третьего из дома Кальденот, короля Галхейма! – В Большой Зал вошел высокий статный мужчина в роскошном жакете с вышитым на груди гербом своего дома. На его плечи была накинута мантия из красного бархата с воротником из белого соболя. Королю было чуть больше сорока лет, но его светлые волосы и густую бороду уже тронула седина. Король сел в высокое кресло с резной позолоченной спинкой, стоящий на помосте во главе стола и кивнул собравшимся гостям.

Вслед за отцом в зал, не дожидаясь объявления, забежал принц Моркант и сел по левую руку от отца. Сделав драматичную паузу, глашатай взял в легкие побольше воздуха и громко проговорил, растягивая слова:

– Приветствуйте виновницу торжества, Ее Высочество, прекрасную принцессу Ма́вис Кальдено́т!

В зал, лучезарно улыбаясь, вошла девушка девятнадцати лет в струящемся платье из розового шелка. Ее темно-русые волосы были убраны в аккуратную прическу, обнажая тонкую шею. В отличие от брата, который был копией короля, принцесса была похожа на мать – покойную королеву Лорейну. Девушка не слыла первой красавицей королевства: у нее были глубоко посаженные глаза и курносый нос. Тем ни менее, одаривая окружающих свой обворожительной улыбкой, она словно распространяла волшебный свет. К тому же принцесса обладала изысканными манерами, а ее доброта располагала к ней людей. Мавис прошла к столу и села по правую руку от отца.

Когда глашатай произнес имя принцессы, Энгус мельком глянул на Сидмона. Тот не сводя глаз следил за принцессой, и поймав ее взгляд, еле заметно улыбнулся.

Сидмон и Мавис любили друг друга, и лишь три человека в королевстве знали об этом – Энгус, Гейт и фрейлина принцессы – Уна. Влюбленные тайно встречались в саду и, прячась среди кустов голубого жасмина, разговаривали обо всем на свете. По словам рыцаря, только с ней он чувствовал себя цельным человеком, и если бы дом Альдерси не разорился, то он осмелился бы попросить у короля руки его дочери. Но судьба распорядилась так, что Сидмон был хоть и благородного происхождения, но все же бедняком, которому нечего предложить принцессе, кроме жалованья королевского гвардейца. Этого было бы достаточно для дочери простого рыцаря, но не для дочери короля.

Энгусу было обидно за друга, но помочь ему он был не в силах. От грустных мыслей его отвлек Дункан: он встал из-за стола и подняв кубок, сказал тост в честь своей дочери. Даже принц Моркант добавил пару слов, отчего среди гостей раздались возгласы умиления. Гости начали чокаться своими кубками и выкрикивать поздравления.

Затем заиграла музыка и праздник начался.

Повара потрудились на славу: столы ломились от всевозможных блюд из мяса и овощей, а также пирогов и пирожных. Знатные гости, особенно леди, ели немного, но землевладельцы и рыцари, которых пригласили только из вежливости, набивали свои животы так, словно не видели еды как минимум месяц.

Король также не поскупился и на развлечения. В центр зала вышли жонглеры и акробаты. Пока одни демонстрировали гостям ловкость рук, подбрасывая в воздух ножи и стремясь поймать их с завязанными глазами, другие – исполняли удивительные трюки, поражая воображение зрителей своей гибкостью и грацией.

Следующим выступил факир, прибывший из Пико́роса – далекого материка на востоке. Это было экзотичное и загадочное место с большим разнообразием культур, и все самые виртуозные артисты были родом с этого континента, либо проходили там обучение.

На факире были широкие шаровары, сшитые из разноцветных лоскутков, такая же жилетка, надетая на голое тело и пестрый тюрбан на голове. Он также подвел глаза углем, чтобы дополнить экзотичность своего образа. Факир рассыпал на полу разбитое стекло вперемешку с горящими углями, и стал прохаживаться по ним босиком. Гости наблюдали за этим зрелищем со смесью ужаса и восторга.

– Потрясающе! – прошептал Гейт, глядя, как заморский артист виртуозно жонглирует горящими факелами.

– Угу, – согласился Энгус, наблюдая за представлением с широко открытыми глазами.

Затем чужестранец достал из кармана шаровар бутылку из темного стекла с неизвестной жидкостью, сделал глоток и дунул на огонь, отчего вверх устремился огненный поток, сопровождаемый удивленными возгласами гостей. Под конец факир поместил факел себе в рот и потушил пламя. Гости взорвались аплодисментами, а принц Моркант подбежал к трюкачу, и дергая его за штанину, потребовал научить его тем же фокусам. Факир нагнулся к мальчику и заговорщически сказал:

– Я готов научить Ваше Высочество всему, что знаю. Но путь будет долгим, и займет много лет.

– Много лет? – разочарованно спросил принц.

– Боюсь, что так. Прежде, чем начать глотать огонь, нужно укрепить тело и дух, – сделав паузу, он добавил: – Особенно дух.

– А как это сделать?

– Медитациями. Нужно позволить душе воспрянуть, а для этого нужна тишина. Великие факиры способны медитировать несколько дней, не на что, не отвлекаясь.

– Ну, нет, – обиженно надул губы Моркант, – Не хочу я быть факиром.

Заморский гость нарочито расстроенно пожал плечами, а король рассмеялся. Любой, кто хоть раз видел принца, знал, что тот и часа не способен усидеть на месте, особенно молча.

Следующими вышли актеры бродячего театра, которые подготовили короткий спектакль специально в подарок принцессе. Это была сказка про благородного принца, превращенного злобным колдуном в статую. И только прекрасная принцесса оказалась способна расколдовать своего возлюбленного. История была простой и немного наивной, но актеры играли хорошо, а образ главной героини очевидно был списан с Мавис. Публика благосклонно приняла актеров и одарила их аплодисментами.

– Какая глупая детская сказка, – сказала Уна, подкравшись к Энгусу.

– Гости остались довольны.

– Ха! Они уже пьяны.

– Главное, что принцессе понравилось, это ведь ее праздник.

– Конечно, ей понравилось, ведь Мавис у нас романтичная натура, – закатила глаза Уна.

Энгус ухмыльнулся и прошептал девушке на ухо:

– Какая же ты несносная.

– Приходи ко мне сегодня ночью, и я покажу тебе, какой несносной я могу быть, – ответила она и лукаво сверкнув глазами, вернулась за стол.

Еще некоторое время раздавались тосты в честь именинницы, затем музыканты заиграли песню, посвященную Эдмунду III— деду Дункана, который славился своими морскими путешествиями, совершенными в молодости, и гости тут же пустились в пляс.

О́дди Туспа́н пригласил принцессу Мавис на танец, и та мельком взглянула на Сидмона прежде, чем согласиться. Этот невысокий тощий молодой человек двадцати одного года от роду приходился покойной королеве Лорейне племянником, а принцессе –кузеном.

Альдерси внешне остался невозмутимым, но его челюсть заметно напряглась, как если бы он сильно стиснул зубы. Энгусу не нравился Одди, хотя на самом деле, из-за своего характера, он не нравился никому, даже королю.

Родители Одди погибли в шторме, когда плыли на остров Та́йри к королеве Као́ра – Неле Азо́йя, дабы договориться о браке их младшего сына с принцессой И́рис. Это было до того, как их старший сын погиб на охоте и Одди стал лордом своего замка и единственным представителем рода Туспан.

Лоре́йна также была на том корабле и погибла вместе с братом и невесткой. Король был вне себя от горя и три месяца почти не выходил из своих покоев, оставив управление королевством своим советникам. Лишь потом он вспомнил про детей – юную Мавис и Морканта, которому едва исполнился год, и заставил себя жить дальше.

Накануне именин, девушка поделилась с рыцарями тем, как сильно ей не хватает матери. По этой причине она часто ходила в семейный склеп, чтобы побыть с ней несмотря на то, что там покоился лишь пустой гроб, ведь сама Лорейна канула в пучину.

Рыцари и лорды приглашали принцессу танцевать, и она давала согласие каждому из них. Сидмон лишь мрачно наблюдал, как они борются за ее внимание и вероятно мечтал о том моменте, когда все эти гости разойдутся по домам.

Энгус также смотрел, как Уна танцует с другими мужчинами и смеется, и его съедала ревность.

Если же Мавис было очевидно неловко, то ее фрейлина наслаждалась ситуацией, словно специально дразня своего возлюбленного.

⁕⁕⁕

Маленького Морканта, несмотря на его сопротивление, отправили спать через пару часов после начала праздника. Принцесса же заметно быстро устала и поэтому попросила у отца разрешения удалиться.

Воспользовавшись возможностью остаться с ней наедине, Сидмон вызвался проводить ее до покоев.

Некоторое время они шли молча, и лишь когда звуки праздника остались далеко позади, рыцарь сказал:

– Ты очень рано покинула праздник.

– Гости так заняты весельем, что даже не заметят моего отсутствия, – махнула рукой Мавис.

– У меня есть для тебя подарок.

Мужчина вытащил из нагрудного кармана небольшую брошь и вложил в руку принцессе.

Это было украшение из золота в виде цветка жасмина с маленькими сапфирами на месте лепестков. Брошь была выполнена мастерски и стоила Сидмону огромных денег, которые он откладывал несколько месяцев.

Мавис ахнула:

– Сидмон, это было необязательно. Мне не нужны никакие подарки.

– Но мне так хотелось сделать для тебя что-нибудь приятное. Пожалуйста, не отказывайся.

Она кивнула и улыбнулась.

– Голубой жасмин, как тот, что растет в нашем любимом уголке сада. Спасибо!

Принцесса погладила его по волосам и нежно поцеловала.

– Это был чудесный праздник, но, если бы меня спросили, как бы я хотела провести этот день, я бы ответила, что с тобой. Только мы вдвоем, – добавила она.

– Я бы тоже этого хотел, больше всего на свете, – сказал Сидмон, – Было невыносимо смотреть, как ты танцуешь с другими, и не иметь возможности даже взять тебя за руку.

– Ты можешь сделать это сейчас, – произнесла Мавис и приобняла его за шею, – Потанцуй со мной.

– Здесь и без музыки?

– Кому нужна музыка! – улыбнулась принцесса.

Молодой человек взял любимую за руку, обнял за талию и медленно закружил в танце. Он погрузился в это мгновение, забыв обо всем остальном, и в тот момент, в звенящей тишине каменного коридора замка, Сидмон почувствовал себя счастливым, как никогда.

⁕⁕⁕

Ближе к утру почти все гости разошлись спать, остались лишь стойкие королевские воины, привыкшие пить до тех пор, пока выпивка не кончится. На их фоне сильно выделялись несколько мелких землевладельцев, довольные честью быть приглашенными на королевское празднество, и поэтому не спешившие уходить.

Энгус с друзьями сидели в дальнем углу зала, чтобы громкие разговоры сильно охмелевших гостей им не мешали. Мимо пробежала рыжеволосая служанка и снова одарила Гейта лучезарной улыбкой, что не ускользнуло от внимания Энгуса.

– Смотри-ка Гейт, эта девушка строила тебе глазки весь вечер.

– Тебе показалось.

– Боюсь, я склонен согласиться, это заметно невооруженным взглядом, – кивнул Сидмон и хлопнул своего молодого друга по плечу.

– Да. Как там ее зовут? Айна? – продолжил Энгус.

– Э́йна, – поправил Гейт и покраснел.

– Ах, так вы знакомы? – спросил Рейвели, и они с Сидмоном рассмеялись.

– Ладно, мы просто тебя дразним, – сказал Альдерси своему смущенному другу.

– Пожалуй, я пойду спать, пока вы не продолжили тренировать на мне свое остроумие, – ответил Гейт и удалился.

Из открытого окна раздался мужской голос и женское хихиканье – видимо, какой-то парочке захотелось устроить утреннюю романтическую прогулку.

Один из гостей-землевладельцев, толстяк с жирным пятном на рубахе, сильно перепив, собирался устроить драку с одним из королевских стражников, но не устоял на ногах и свалился под стол. Под общий хохот он предпринял несколько попыток встать, но, когда они не увенчались успехом, подложил руки под голову и захрапел.

– Надо выпроводить его отсюда, – ухмыльнулся Энгус и сказал, обращаясь к другим гостям: – Праздник окончен!

Затем, с трудом сдерживая отвращение, поднял пьянчугу с пола и вместе с Сидмоном потащил его прочь из замка. Остальные гости покорно пошли следом, то и дело вспоминая веселые моменты праздника и громко хохоча. Особенно всем запомнился один мелкий лорд, который захотел повторить трюк факира и случайно поджег волосы своей жене. К счастью, ее вовремя потушили, но с праздника она удалилась в ужасном настроении, с мокрой головой и источающая запах жженых волос.

Гвардейцы с трудом тащили на себе тяжелое пьяное тело по каменной лестнице и внутреннему двору, пока наконец, впереди не показались ворота замка. Стражники, глядя на то, как пьяный гость пускает слюни себе на рубашку, брезгливо расступились. Чей-то голос отдал приказ открыть ворота, и те со скрипом отворились. Энгус с Сидмоном скинули толстяка на его не менее пьяных друзей, пожелали безопасно добраться до дома и облегченно выдохнули.

– Хороший был пир, – сказал Энгус, довольно улыбаясь, – Принцесса была сегодня необычайно хороша.

При упоминании Мавис, на лице Сидмона отразилась мечтательная улыбка.

– Как всегда.

Некоторое время друзья дышали предрассветным воздухом, подставляя лица под лучи восходящего солнца. Когда же из головы выветрился почти весь хмель, они засобирались пойти спать, как это уже сделал Гейт. Молодые люди пожелали стражникам спокойного дозора, но не успели они далеко отойти от ворот, как с крепостной стены закричали:

– Всадник!

Стражники засуетились и стали хвататься за оружие, пока со стены опять не раздался голос:

– Это гонец! Он ранен!

Когда ворота снова открыли, на территорию замка вбежала лошадь и стала метаться из стороны в сторону. Пробежав несколько кругов, она остановилась и принялась рыть копытом землю. Сидмон бросился успокаивать животное. Он гладил кобылу по шее и крепко держал под уздцы, стараясь усмирить ее, пока Энгус со стражниками снимали всадника с седла. Это был молодой светловолосый юноша, весь в дорожной грязи и собственной крови. Из его спины торчала стрела, но молодой человек был в сознании и тихо повторял:

– Короля…Мне нужно видеть короля…очень важно.

На шум сбежались слуги. Они отвели лошадь в конюшню, помогли рыцарям донести раненого юношу внутрь замка и положить на кушетку в маленькой комнатке у лестницы на первом этаже.

– Пошлите кого-нибудь за лекарем, – сказал Сидмон, обращаясь к зевакам.

– Я его приведу, милорд! – бросила одна из служанок, выбегая из комнаты.

Она вернулась через несколько минут, а за ней тяжело дыша вошел раскрасневшийся и запыхавшийся лекарь Сурс. Это был маленький сгорбленный старик с почти бесцветными глазами. Он был так стар, что, как шутили при дворе, мог застать сотворение мира.

Не теряя ни минуты, он подошел к кровати, опустился на колени возле нее и начал осматривать рану гонца.

– Энгус, смотри, это герб короля Ба́рро, – Сидмон указал на потертый дорожный плащ незваного гостя, с прикрепленной брошью с изображением человека с топором, – Он прибыл из Пи́нвида.

– Видимо случилось что-то ужасное, раз Барро отправил мальчишку к нам, – ответил Энгус, – И раз кто-то пытался помешать ему до нас добраться.

– Вероятно, Ло́рну нужна наша помощь.

Энгус признал правоту друга. Лорн, столицей которого был Пинвид, приходился для них дружественным государством, с которым Галхейм вел постоянную торговлю. Из всех королевств, находившихся на материке Борео́се, именно с Лорном у них были самые тесные отношения. Поэтому в случае беды король Барро Ака́нди в первую очередь обратился бы непосредственно к Дункану.

Энгус открыл дорожную сумку, которую юноша, несмотря на рану не переставал прижимать к груди. Достав единственное, что в ней лежало, помимо краюхи хлеба – свиток, он развернул его и впился взглядом в то, что было там написано. Рыцарь несколько раз прочитал письмо, пытаясь осознать, что каждое слово в нем является правдой, а не каким-то глупым розыгрышем.

– Мы должны немедленно идти к королю! – крикнул Энгус, выбегая из комнаты.

– Но он, вероятно, еще спит!

Сидмон бежал следом за другом, пытаясь не отставать.

– Мы не можем вот так просто ворваться в его покои.

– У нас нет выбора, это действительно важно.

Вбежав по лестнице, друзья устремились в крыло, где обитала королевская семья и остановились у покоев Дункана. Они кивнули молодому гвардейцу, стоящему на страже у комнаты короля, и тот отошел в сторону, пропуская их вперед.

Собравшись с духом Энгус постучал, когда ответа не последовало, он постучал громче и настойчивее. Через некоторое время послышался шорох, тяжелая дубовая дверь отворилась и на пороге показался король в ночной рубашке. Вид у него был недовольный, но, когда он увидел рыцарей своей гвардии, лицо его приобрело озабоченное и даже немного испуганное выражение.

Мужчины зашли в соседнюю дверь, где располагался королевский кабинет, в котором Дункан, сидя за резным диласа́рским столом, заваленным бумагами, решал важные государственные дела. Не говоря ни слова Энгус протянул королю свиток, давая понять, что написанное в нем намного красноречивее.

– Барро отправил к нам гонца с предупреждением, – молвил король, не отрывая взгляда от письма, – Дуфф напал на Лорн, нарушив перемирие. Он уже разграбил Лакерсто́ун и Миро́ну и осадил Пинвид. Это лишь вопрос времени, когда он захватит его и двинется на запад, в сторону Галхейма, – король вздохнул, – У них тридцать тысяч воинов.

В кабинете воцарилось мрачное молчание.

Дуфф Мо́хри – король самого маленького королевства на юго-востоке Бореоса, именуемого Ма́кко, где земля была в большинстве своем сухой и пустынной. Он всегда грезил расширить свои владения за счет соседних земель и присоединить к своему королевству Нейтральные леса – обширные территории которых простирались от восточной границы Галхейма. Они шли тонкой полосой севернее Лорна, расширяясь на востоке, соприкасались с северной границей Макко, и далее распространялись по всему материку, отделяя также холодную северную Диласа́рию от остального мира. Согласно соглашению, подписанному сотни лет назад, эти земли никому не принадлежали, и каждый мог вырубать там деревья, рыбачить и охотиться, если имел соответствующее разрешение. Однако, король, призванный Дуффом Завистливым, часто игнорировал соглашение, и убивал больше дичи, и вырубал больше деревьев, чем было разрешено. Тридцать лет назад его отец, будучи правящим монархом, предпринимал, попытки захватить соседей и стать властелином Бореоса, но объединенные силы трех королевств разбили его при Лакерстоуне. Теперь же Дуфф решил повторить попытку своего отца, и ему уже сопутствовал успех. Взяв Лакерстоун и Мирону – небольшие, но хорошо укрепленные крепостными стенами лорнийские города, находящиеся на границе с Макко, он явно дал понять серьезность своих намерений.