Ковид и Акаша: о чем молчат врачи

Загадка «спящего» коронавируса

Признаки присутствия нового коронавируса еще до вспышки атипичной пневмонии в Ухане были обнаружены не только во Франции и США, но и в Бразилии, Испании и Италии.

К таким выводам привели эпидемиологов исследования образцов сточных вод в городах этих стран.

По данным прессы, испанские ученые сообщили, что SARS-CoV-2, который является возбудителем коронавирусной инфекции, был обнаружен в сточных водах Барселоны еще в марте 2019 года (за девять месяцев до того, как началась вспышка атипичной пневмонии в Китае). В сточных водах бразильского города Флорианополиса коронавирус был найден в ноябре 2019 года. В свете последних данных, некоторые ученые не исключают, что коронавирус появился в человеческой популяции намного раньше декабря 2019-го и долго путешествовал по планете.

Основываясь на этих данных, старший научный сотрудник Оксфордского Центра доказательной медицины (Centre for Evidence-based Medicine, CEBM) и его коллега Том Джефферсон, профессор Ньюкаслского университета, высказали достаточно неожиданное для научного сообщества мнение по поводу происхождения и распространения нового вида коронавируса. Ученый предположил, что SARS-CoV-2 не «сбежал» из лаборатории в Ухане, а уже находился в разных странах в спящем состоянии еще до того, как вызвал вспышку атипичной пневмонии в Китае. Джефферсон высказал предположение, что при определенном сочетании природных факторов коронавирус способен активизироваться и привести к возникновению эпидемии. «Я думаю, что вирус уже был здесь, и под “здесь” я понимаю “везде”. Вполне возможно, что мы имеем дело со спящим вирусом, который был активирован условиями окружающей среды»^[45], – заявил Джефферсон.

При этом ученый упомянул, что в начале февраля на Фолклендских островах был зафиксирован единичный случай инфицирования коронавирусом. Каким образом коронавирус добрался до этих островов? – задавался вопросом исследователь.

Еще один приведенный им странный случай касался случая заражения пассажиров, совершавших длительное морское путешествие на круизном лайнере от Южной Георгии^[46] до Буэнос-Айреса. По словам Джефферсона, за пассажирами лайнера велось врачебное наблюдение, в ходе которого на восьмой день, когда лайнер пересекал море Уэдделла, был зафиксирован первый случай инфицирования коронавирусом на борту. И в данном случае происхождение инфекции весьма трудно было объяснить. Единственное, что еще остается предположить – что вирус находился в замороженных продуктах питания, присутствовавших на корабле, и при размораживании смог активизироваться. Но надо сказать, что эта версия объяснения весьма слаба, учитывая известную неустойчивость данного вируса к температурным воздействиям и кратковременность его существования вне живого организма-хозяина.

В том же интервью Джефферсон вспомнил похожие загадочные факты, имевшие место во время пандемии знаменитого испанского гриппа, длившейся с 1918 по 1920 годы. «Испанка» унесла, по разным данным, от 50 до 100 млн. жизней, а во всем мире ею было заражено не менее 550 миллионов человек. Ученый напомнил, что в 1918 году от этой болезни умерло около 30 % населения Западного Самоа^[47], хотя у этих островитян не было никакого контакта с окружающим миром.

Профессор Джефферсон предложил следующее объяснение этого факта: возбудители подобных заболеваний ниоткуда не приходят и никуда не уходят. Они всегда находятся во внешней среде, и иногда что-то активирует их – может быть, плотность мирового населения или условия окружающей среды. И именно это – то есть непосредственные причины активизации вирусов и начала подобных пандемий – и должна изучить наука, по мнению Джефферсона.

Гипотеза профессора И. А. Гундарова

Выдающийся российский эпидемиолог и иммунолог, доктор медицинских наук, кандидат философских наук профессор И. А. Гундаров высказал свою версию происхождения пандемии 2019 года, альтернативную официальной теории. В своих научных работах он перечислил многие парадоксы и загадки пандемии, которые невозможно объяснить, исходя из официальной теории нулевого пациента.

Как уже говорилось, ученый отметил, что по данным экспертов ВОЗ, первые больные с симптомами COVID-19 появились осенью 2019 года в США, задолго до уханьской вспышки. Эпидемиолог отметил, что в России тогда же отмечалась волна тяжелой пневмонии неустановленной этиологии. Болезнь особенно проявила себя во Владимирской, Самарской, Оренбургской областях, а также в Москве, Ростове-на-Дону, Ульяновске, Красноярске и других городах. Клиническая картина характеризовалась высокой температурой и тяжелым длительным кашлем. Тогда же тяжелые респираторные заболевания, которые врачи диагностировали как грипп, наблюдались в странах Балтии.

И. А. Гундаров подчеркнул и другую особенность COVID-19: появление на отделённых территориях предприятий горнодобывающей промышленности и оборонных предприятий одновременно большого количества зараженных. «Непонятно происхождение синхронных вспышек CОVID-19 в закрытых воинских контингентах при строгом соблюдении противоэпидемических режимов: в Санкт-Петербургской Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, в Тюменском высшем военно-инженерном командном училище и др. На французском авианосце Шарль де Голь 14 апреля обнаружили около 700 инфицированных моряков. Тогда как его заход в порт случился два инкубационных периода назад. На американском авианосце Теодор Рузвельт 24 марта среди 4,6 тысяч человек экипажа у 840 обнаружили коронавирус. Ещё три американских авианосца вскоре оказались заражёнными»^[48], – отмечал эпидемиолог в одной из статей.

Профессор Гундаров также подчеркнул и то странное обстоятельство, что «у большинства здоровых взрослых людей обнаруживаются антитела к коронавирусу. Среди инфицированных пациентов у большинства отсутствуют симптомы заболевания»^[49].

Для объяснения этих парадоксов ученый предложил экологическую гипотезу, согласно которой и здоровье (в том числе иммунитет) людей, и активность вирусов зависят от циклических природных процессов. В частности, профессор Гундаров упомянул теорию убиквитарности вирусов. «Убиквитарность (ubique – повсюду, во всём) говорит о повсеместном распространение вирусов в живой природе. Так, в отношении коронавирусов их прототипы с симптомами COVID-19 были зарегистрированы в населении ещё в 2012 г. Большую часть времени вирусы существуют как сапрофиты, что называется здоровым вирусоносительством. Классическим примером является носительство вируса герпеса, имеющегося почти у всех. Сапрофитное взаимодействие прерывается циклическими обострениями»^[50].

Ученый подчеркнул, что причины подобной цикличности обострений остаются мало изученными.

В ходе скрупулезных исследований статистических данных И. А. Гундаров выяснил, что большое значение в циклических природных процессах имеет геокосмический фактор. Благодаря медицинской статистике эпидемиолог сделал вывод, что смертность от болезней респираторных органов, системы кровообращения и общая смертность имеют сезонную цикличность. Как утверждает И. А. Гундаров, «пики смертности приходятся на объективно существующие рубежи: летнее солнцестояние 21 июня, осеннее равноденствие 23 сентября, зимнее солнцепадение 22 декабря, весеннее равноденствие 20 марта. В это время изменяется вирусная активность: количество циркулирующих элементов, энергия прикрепления к клеточным рецепторам и др.»^[51].

О циклах, или волнах, заболеваемости и смертности профессор Гундаров говорил в одном из интервью: «…все эти волны связаны с геокосмической, геомагнитной активностью планеты, которая попадает в какие-то циклы влияния Солнца и других планет. Данные волны воздействуют не только на микроорганизмы, но и на внутренние резервы человеческого организма. Либо подавляя иммунную систему, либо, наоборот, стимулируя в летние месяцы»^[52].

В ходе своих исследований профессор Гундаров пришел к следующему выводу:

«Представленные материалы говорят о неспособности «нулевой гипотезы» объяснить загадки вспышек респираторных заболеваний, включая COVID-19: наличие трёх пиков смертности от острых пневмоний, их устойчивую привязанность к одним и тем же месяцам, одновременность появления многочисленных больных на отдалённых территориях и др.»^[53].

Официальная медицинская наука данную точку зрения не разделяет. Между тем вполне обоснованным, на наш взгляд, является следующее мнение профессора Гундарова, высказанное в одном из интервью: «Современная вирусология уткнулась в гены, но дальше них ничего не видит. Она не видит, что эти вирусы живут определенными группами, «племенами», взаимодействуют с человеком, с космическими геомагнитными волнами, и только с точки зрения такого широкого, советского мировоззренческого учения можно понять, что происходит. А происходит банальная циклическая вспышка практически по всем странам, потому что Земля попала в какую-то цикличную геомагнитную волну. Тогда все понятно, все объяснимо. Нет никакого нулевого пациента»^[54].

Одним словом, критически мыслящим ученым уже сейчас ясно: официальная версия происхождения пандемии, мягко говоря, спорна, если не сказать прямо – несостоятельна, потому что абсолютно неспособна объяснить многие ее особенности.

Попробуем теперь поискать ответы на вопросы, связанные с пандемией, в философских учениях индийских мудрецов, Махатм. Ведь именно в них миру впервые было дано предсказание о новой форме легочной чумы и прочих неизвестных ученым болезнях.

Глава 5. Испанский грипп и COVID-19

В наше время многие ученые считают, что COVID-19 – это просто осложненный грипп. Но эпидемии и пандемии гриппа тоже отличались немалым количеством непонятных медицинской науке явлений. Ярким примером этого служит пандемия так называемого испанского гриппа 1918–1919 годов. Сделаем небольшой экскурс в прошлое.

Как уже говорилось, еще до А. Л. Чижевского несколько проницательных исследователей высказывали идею о том, что развитие эпидемий гриппа связано не столько с активностью патогенов, сколько с влиянием окружающей среды. С такой же идеей в XIX веке выступила основательница международного Теософского движения Е. П. Блаватская. Опередив теорию Чижевского лет этак на тридцать, основоположница теософии заявила, что причиной эпидемий гриппа является не столько инфекция, сколько воздействие природных условий. Правда, Блаватская ссылалась в основном не на геокосмический фактор, как Чижевский, а на колебание концентрации озона в приземных слоях атмосферы. Но, как она отмечала, эти два факторы взаимосвязаны.

Если учесть то количество научных предвидений и гениальных идей, которое было изложено Блаватской в «Тайной Доктрине», то неудивительна ее осведомленность еще и в той сложной проблеме, каковой является возникновение эпидемий. Духовные Учителя Блаватской открыли ей много такого, чего в ее эпоху наука не знала или о чем еще только догадывалась, в лице своих лучших представителей. Благодаря этому наша соотечественница одной из первых предложила альтернативное официальной медицине объяснение причин эпидемий гриппа. Этой проблеме была посвящена статья Блаватской «Последняя лебединая песнь» («The Last Song of the Swan»), опубликованная ею в журнале Теософского общества «Люцифер^[55]» в 1890 году.

Кратко коснувшись истории эпидемического гриппа, Блаватская отметила, что в Европе эту болезнь называли grippe («гриппе»), и она появилась еще до холеры. В Вене этот вид гриппа из-за скорости его распространения назвали «Blitz Catarrh – блиц-простуда».

Согласно медицинским хроникам, данные которых использует в своей статье Блаватская, эпидемии гриппа известны науке с 1510 года (эпидемия на Мальте): «Мы узнали из Санкт-Петербургской газеты «Новое Время», что д-р Хирш ссылается на период с 1510 до 1850 годов, когда было около 300 больших эпидемий гриппа, как общего, так и локального характера, тяжелых и легких»^[56].

Много жертв грипп унес в столицах многих стран мира: Мадриде, Риме, Лондоне и Вене. Блаватская писала, что эпидемии гриппа не миновали даже животных: в 1775 от них погибло огромное количество крупного рогатого скота и домашних животных.

Анализируя природу эпидемического гриппа, Елена Блаватская выделила целый ряд необъяснимых странностей, отличающих гриппозные эпидемии.

1. Эпидемический грипп мгновенно и волнообразно распространяется на значительных территориях со скоростью, куда большей, чем бывает при обычных инфекционных заболеваниях, в силу чего огромное число людей заболевают практически одновременно.

2. Эту болезнь невозможно предотвратить соблюдением санитарно-гигиенических норм.

3. Грипп атакует даже тех, у кого заведомо не могло быть контактов с источником инфекции, например, у моряков на кораблях, находящихся в открытом море в долгосрочном плавании.

Самое интересное в том, что отмеченные ею особенности эпидемий гриппа исключительно напоминают новую коронавирусную инфекцию. Неплохо бы провести хотя бы краткое сравнение. Тем более, что свои выводы Блаватская аргументировала историческими фактами. Так, говоря о мгновенном распространении эпидемий гриппа, она упоминала, что в 1782 году 40 000 человек заболели в один и тот же день в Санкт-Петербурге. Создательница теософии также отмечала, что это заболевание всегда оказывалось особенно тяжелым для людей преклонного возраста или пациентов с ослабленным здоровьем.

Все знают, что подобные явления наблюдаются и при нынешней пандемии. Патоген, вирулентность которого эксперты-эпидемиологи дружно признавали незначительной, разлетелся в считанные месяцы по всей планете, причём в Италии, США, Бразилии и некоторых других странах коронавирусной инфекцией заболело сразу огромное количество людей. В первую волну COVID-19 от него особенно пострадали люди с ослабленным здоровьем, с хроническими заболеваниями.

Елена Петровна категорически не соглашалась с утверждениями официальной науки о том, что виновниками эпидемического гриппа были лишь патогенные микроорганизмы. По ее словам, медики «подобрали ключ к той патологической нити, которая указывает достаточно неясно, если вообще указывает, на бактериологическую причину его происхождения»^[57]. Как отмечала Блаватская, подобное заключение не имеет веской доказательной базы. В частности, она напоминала, что наилучшей средой распространения инфекционных заболеваний всегда и во всех странах являлись районы с неблагоприятной санитарно-эпидемиологической обстановкой. Между тем, факты говорили о том, что грипп «нападает на богатых и сильных намного чаще, чем на бедных и малозначительных». Этот вывод Блаватская подкрепляла перечислением членов королевских семей ряда стран, умерших от гриппа. Не без иронии она упоминала и о том, что «старина грипп», дабы доказать ошибочность теории сугубо инфекционного происхождения его эпидемий, «атаковал наиболее беспощадно Пастера, самого «убийцу микробов», и толпу его ассистентов».

Аналогичные странности обнаружились и при вспышке COVID-19 в Индии весной 2021 года. Один россиянин, 25 лет назад переехавший в Индию и ставший очевидцем трагических событий, отвечая на вопросы журналистов, отметил, что в Нью-Дели есть кварталы бедняков, в которых царит ужасная нищета и антисанитария. Соответственно, коронавирус должен наиболее широко распространяться именно среди жителей этих кварталов. Но несмотря на это, большинство бедняков перенесли инфекцию легко, в то время как многие богатые люди, с которыми был знаком этот россиянин, умерли.

Подобные странности не прошли мимо внимания врачей. Одно из интернет-изданий упомянуло размышления кардиохирурга А. Федорова в связи с индийскими событиями. Врач задавался вопросом, почему Индия так долго не входила в пандемию и попала под вторую волну COVID-19 позже других стран, несмотря на то, что её территории густо населены и среди них есть немало районов с крайне плохим санитарным состоянием. «Неужели вирусу требуются дополнительные мутации, чтобы подобрать ключик к тому или иному этносу?»^[58], – задавался вопросом врач.

Еще одной загадкой COVID-19, как мы помним, стали заражения людей, у которых не было контакта с инфицированными. То же самое наблюдалось и при эпидемиях обычного гриппа, о чем писала Блаватская.

Резюмируя, русская сотрудница Махатм подчеркивала, что эпидемический грипп не похож на другие инфекционные болезни, и характеризовала его следующим образом: «Заболевание, которое является эпидемическим, но не инфекционным; действует везде, как в чистых, <…> так и в антисанитарных местах, поэтому не требует центров инфекции, с которых бы все начиналось. Эпидемия, которая распространяется сразу подобно воздушному потоку, охватывая целые страны и части света; поражая в одно и то же время моряков в открытом океане и королевских наследников в их дворцах; страдающего от голода бедняка в беднейшем районе мира, <…> наполненном грязью, и аристократа в его горном санатории (подобно Давосу в Энгадине), где нет недостатка в санитарных мероприятиях <…> – такое заболевание не может быть сравнимо с эпидемиями обычного общего характера, например, такими, как холера»^[59].

Интересную мысль Е. П. Блаватская высказала и о происхождении эпидемического гриппа. По ее мнению, «он не имеет ничего общего с обычным гриппом, который так легко подхватить в холодную и сырую погоду, и, по-видимому, не вызывает особую болезнь, которую можно было бы локализовать, но только воздействует наиболее фатально на нервную систему и особенно на легкие^[60]. Большая часть смертельных случаев от гриппа связана с параличом легких»^[61].

Следовательно, по словам Блаватской, главной мишенью этой болезни является нервная система и легкие.

Как уже упоминалось, примерно через три десятилетия после смерти Блаватской создатели Агни-Йоги предсказали появление во всем мире эпидемий неизвестных науке огненных болезней, поражающих в первую очередь нервную систему. В одной из книг Живой Этики говорилось: «Люди привыкли вооружаться против известных бичей, но сейчас не чума и холера страшны, даже не рак и менингит, но образуются новые виды так называемой невралгии, которая может обратиться в целую эпидемию. Можно назвать эти болезни страданиями психической энергии, при этом могут происходить явления инфекции. Но врачи еще долго не обратят внимания на новые формы заболеваний. Можно назвать их огненной лихорадкой, но не в названии дело, гораздо важнее понять причину»^[62].

Итак, новые виды невралгии с инфекционной составляющей – так авторы Агни-Йоги определяли природу будущих эпидемий.

Что касается эпидемического гриппа, но, вероятно, наиболее ярким и сильным его проявлением стала вторая волна пандемии испанского гриппа, или испанки, в 1918–1919 годах. Имеет смысл сопоставить характерные особенности испанского гриппа с COVID-19, а заодно и вспомнить, что писали Блаватская и Рерихи об истинной природе гриппозных эпидемий.

Многие современные ученые, касающиеся тех далеких событий, считают своим долгом подчеркнуть, что за 100 лет исследований наука так не выяснила, почему вторая волна пандемии испанки отличалась столь высокой летальностью. Как отмечали Дж. К. Таубенбергер и Д. М. Моренс, «К началу 1990-х годов за 75 лет исследований так и не был получен ответ на самый главный вопрос о пандемии 1918 года: почему она была такой фатальной? Ни один вирус 1918 года не был выделен, но все его очевидные потомки вызывали значительно более легкие заболевания»^[63].

Полагают, что первая волна испанского гриппа началась в 1916–1917 годы, во всяком случае, не раньше 1916 года. Она отличалась весьма быстрым и широким распространением, а уровень смертности при ней был лишь немногим выше, чем обычно во время эпидемий гриппа в весеннее время.

Вторая волна испанки началась летом 1918 года и уже к осени охватила весь мир. Грипп распространялся столь же быстро, как и в первую волну, но в отличие от нее, вторая волна отличалась исключительно высокой смертностью. По разным оценкам, грипп унес от 50 до 100 миллионов жизней. Им переболело 500 миллионов человек – почти треть тогдашнего населения Земли. Уровень летальности во вторую волну пандемии составил около 2,5 %. Как отмечают ученые, это примерно в 25 раз больше, чем при любой другой вспышке гриппа.

По оценкам российских исследователей^[64], пандемия испанского гриппа имела немало общего с COVID-19. Самым опасным осложнением при испанском гриппе была пневмония, сопровождающаяся удушьем и цианозом, как при цитокиновом шторме у больных коронавирусной инфекцией.

Испанский грипп получил широкое распространение среди американских и европейских военнослужащих – участников первой мировой войны. По воспоминаниям очевидцев в США, из-за цианоза тела заболевших солдат покрывались пятнами цвета красного дерева в таком количестве, что трудно бывало отличить белых американцев от темнокожих.

Болезнь нередко проявлялась в самых разных формах – то желудочно-кишечными симптомами, то нервными расстройствами, то заболеваниями суставов.

Уникальной чертой (а заодно и неразгаданной тайной) испанки было то, что эта болезнь поражала прежде всего людей самого активного возраста – 20–40 лет. Зарубежные ученые предположили, что это объяснялось тем, что, возможно, антигенно подобный испанке штамм гриппа циркулировал в мире до 1889 года. Поэтому люди, родившиеся до 1889 года и пережившие эпидемию гриппа в 1847 году, получили иммунитет, защищавший их от нового штамма А/H1N1, вызвавшего испанку. Однако многие исследователи сочли это предположение необоснованным.

Что же касается главной тайны испанского гриппа – причины его высокой смертности, то здесь мнения ученых разделились. Одни считают, что вирус этого гриппа мутировал в сторону большей вирулентности под влиянием различных факторов, и это вызвало столь высокую летальность при второй волне пандемии. Другие полагают, что основной причиной высокой смертности послужила вторичная бактериальная инфекция дыхательных путей. В частности, на основе статистических данных было установлено, что особенно уязвимыми для испанского гриппа стали больные туберкулезом и инфицированные вирусом малярии.

Люди с ослабленным здоровьем, конечно, имеют ослабленный иммунитет и более восприимчивы к любым инфекциям. Но данное обстоятельство не объясняет, почему именно в 1918–1919 годах предполагаемая вторичная бактериальная инфекция дала столь высокую летальность.

Испанский грипп прошелся и по просторам России. В нашей стране, как и во всем мире, пандемия испанки сопровождалась необъяснимыми явлениями, понять природу которых медицинская наука оказалась не в силах. Современные ученые тоже не могут объяснить ряд фактов, имевших место во время второй волны испанского гриппа в России.

Перечислим вкратце основные из них.

1. В 1918–1919 годы наблюдалось практически одновременное заболевание множеств людей на огромных территориях. Ученые, в частности, отмечают: «Факт того, что в Европе и на Украине, [на] Дону патоген второй – убийственной – волны появился одновременно, требует осмысления с позиции эпидемиологии. «Транспортировка» с помощью коммуникаций военного времени не могла быть быстротечной и массовой»^[65].

2. Вспышки болезни отмечались на территориях, находящихся в отдалении от основных очагов эпидемии. В России заболеваемость от испанки в тупиковой Вятской губернии (4 % населения) превышала заболеваемость в столичной Петроградской губернии (0,6 %) и в Московской губернии (1,25 %), являвшейся крупным транспортным узлом^[66].

3. Еще одним загадочным явлением стала рекордно высокая смертность среди людей в возрасте от 20 до 40 лет, как и в Европе. Но особенно странным оказалось то, что в 1918–1919 годах в Сибири смертность среди молодых людей (преимущественно среди мужчин) была беспрецедентно высокой и без поражения пандемическим гриппом. «Смертность мужчин возрастной группы 20–24 года составляла 428 % (женщин – 17 %) <…>. Таким образом, не только вирусная инфекция могла давать эффект поражения молодых и физически сильных организмов. Вопрос о причинах этого явления остается открытым»^[67], – говорится в цитируемом исследовании.

Интересно отметить, что в России пандемия испанки имела свои особенности. Она не занимала особого положения среди других инфекций, которыми переболело население страны в 1918–1919 годы. В сентябре 1918 года в Курской и Воронежской губерниях несколько месяцев свирепствовала эпидемия азиатской холеры, отличавшаяся крайне высокой смертностью (выше, чем при испанке). Тогда же, то есть осенью 1918 года, чрезвычайно высокую летальность приобрел сыпной тиф, чего не наблюдалось ранее. В мирное время летальность заболевания сыпным тифом составляла 1 %. Во время Первой мировой войны, в полевых условиях, смертность от сыпного тифа выросла до 3–4 %, что превышало смертность от испанки. Но особо тяжелое положение с эпидемией тифа сложилось в Красной армии в 1919 году. Заболеваемость сыпным и возвратным тифом в это время выросла в 10 000 раз, и смертность от этих болезней также увеличилась в десятки раз, порой превышая треть заболевших. Между тем возвратный тиф до 1918 года вообще встречался редко. «Встает вопрос, каков эпидемиологический механизм такого замещения»^[68], – резюмируют авторы статьи.

Создается впечатление, что в те годы, метафорически выражаясь, Смерть простерла свою длань над всем миром, и в одних странах люди массово умирали от испанского гриппа, а в других – от сыпного тифа и прочих инфекций. Но почему именно в 1918–1919 годы эти болезни вдруг приобрели столь высокую летальность? Обстоятельства военного времени, безусловно, оказали свое влияние на распространение эпидемий. Но все же вряд ли причину столь высокой смертности в те годы можно объяснить лишь войной…

К тайне испанского гриппа мы еще вернемся. Похоже, что ее, хотя бы отчасти, удалось разгадать американскому ученому Артуру Фёрстенбергу, исследований которого мы коснемся в главе 10.