Мой Бомж. Современный любовный роман

ИГРА

Поднявшись в комнату, я первым делом подошла к столу и, конечно же, нашла сложенный вдвое листок бумаги. Там корявым почерком были написаны такие строки. «Сиди тихо. Я скоро буду. Бежать бесполезно. В холодильнике еда. Поешь. Кричать тоже бесполезно. Гена». Боже его ещё и Гена зовут. Я выпустила воздух из грудной клетки и повалилась на кушетку. Тут я вспомнила про пакет и быстро вскочила. Я боялась увидеть кожаный облегающий костюм, чулки в сеточку с подвязками, ремни и кнуты, но когда я вынула длинное в пол велюровое платье, ярко фиолетового цвета, то очень удивилась и одновременно с облегчением вздохнула. Ещё там была пару туфель. И кстати все вещи моего размера. Ну и на какую работу меня приняли, что-то я не пойму, думала я, складывая обратно всё это великолепие. Я решила не злить Гену, и пошла в ванну, принять душ, который был как-никак кстати. Высушив феном волосы, я влезла в свои джинсы и кофту, и спустилась вниз. Гена что-то готовил в кухне, и я почувствовала, что сильно голодна. Увидев меня Гена, расплылся в улыбке и спросил:

– Тебя как звать-то?

– Слава, – сквозь зубы буркнула я и подошла ближе к плите.

Он почесал затылок.

– Ярослава, – поправилась я и спросила Гену. – Геннадий, скажите, кто вы и почему меня здесь удерживаете? Вы ведь понимаете, что совершаете уголовное преступление, и за него вас могут посадить лет так на десять – двадцать.

Я попыталась своими словами запугать верзилу, но он, выслушав меня, только пожал плечами и ответил:

– Так ты сама подписалась, никто тебя не заставлял.

Как я подписалась, ничего я не подписывала, ни на что не соглашалась, у меня в голове крутились последние дни, что я могла такое упустить или забыть. О боже.

– Гена, – опять заговорила я. – Но ведь ты знаешь, что я ничего не подписывала, ты сам участвовал в похищении. Это ты скрутил мне руки и заклеил рот, да ещё двинул в бок, так что у меня чуть дух не вышел, и синяк остался.

– Ага. Токо не было ничего. А синяк? Так ты поскользнулась и стукнулась, бедненькая.

Я сжала кулаки и бросилась на этого придурка. Но он одной рукой схватил меня за талию и бросил на близстоящий стул. Я сильно ударилась локтем, от боли брызнули слёзы, но я опять вскочила и снова кинулась на него. Гена бросил половник и обеими руками схватил меня и посадил обратно на стул.

– Ты же не хочешь, чтобы я снова связал тебя?

Что мне оставалось делать. Я вжалась в стул и, всхлипывая, смотрела, как Гена перемешивая что-то в сковородке, насвистывал какой-то мотивчик.

Когда Гена положил в тарелку тушёные овощи с мясом, я придвинулась поближе к столу. Он вручил мне пластиковую вилку и бумажный стаканчик с колой. А перед собой поставил сковородку и начал есть прямо из неё. Я попробовала, подув на горячую еду. М-м-м, ничего есть можно.

– А почему едим из пластиковой посуды, что бюджет не позволяет? – спросила я, жуя мясо.

– Ага, поизносились, – ответил Гена с набитым ртом. Ладно, подумала я, надо сменить технику.

– Гена, а у вас красивый дом, – начала я. – И вид из окна, тоже красивый.

Гена заулыбался, но мотая головой, сказал:

– Не, это не моё. Это дом Совы, – то есть Лёвы. Я тут не хозяин.

– А-а, – протянула я. – Ну хоть семья у вас есть, жена, дети?

– Не-а жены нету. Мамка есть. В Калуге проживает.

– У меня тоже родители есть. Беспокоятся уже, что меня дома нет, – я сделала грустную мину.

Гена встрепенулся, но через секунду опять набил рот едой, не сказав мне ни слова. Я уткнулась в тарелку, но не утерпела и спросила:

– Гена, а кто такой Лёва. Он что убьёт меня?

Гена чуть не подавился, прокашлявшись, он ответил:

– Ну, у тебя и фантазии. Нужна ты ему.

– А кому я нужна?

– Петру Палычу. Ты у нас сегодня джекпот.

Раздался звонок, Гена вытащил из кармана огромный телефон. Прикрыв его ладонью, он тихо с кем-то заговорил.

Я наблюдала за ним и перебирала в уме всю полученную информацию. Владелец дома какой-то Лёва Сова, только я не знаю фамилия это или прозвище. Ещё, Пётр Павлович, которому я потребовалась. И скорее всего я приз, награда, джекпот в карточной игре. И сегодня вечером меня должны разыграть. Невесело. Гена сказал, что убивать меня никто не собирается, но тогда что? Господи, я сойду с ума.

Геннадий закончил разговор и направился ко мне.

– Ну, чё, поела?

Я кивнула.

– Иди, готовься. Я приду за тобой, – он положил мобильник на стол и направился к раковине.

– Спасибо, всё было очень вкусно, – сказала я, косясь на телефон.

Гена, почувствовав себя великим поваром, ответил:

– Не за что. Иди.

Вжав голову в плечи, он включил воду. Я попятилась, проходя мимо стола, протянула руку к телефону и схватила его. Перепрыгивая через две ступеньки, я вбежала на второй этаж и прямиком направилась в ванну. Лихорадочно думая кому звонить дрожащей рукой, набрала номер телефона, который я запомнила, казалось на всю жизнь. Он ответил после третьего гудка. Его голос показался мне встревоженным. Трясясь от страха, я заговорила, быстро и несвязно, стараясь успеть выговориться до того, как Гена заметит пропажу.

– Ярослава?

Степан, наконец, понял, кто ему звонит. А я забыла представиться, какая же я дура. Он велел мне успокоиться и ещё раз попросил пересказать всё, что со мной произошло с самого начала. Я постаралась в подробностях передать ситуацию, назвала все имена, но не могла сказать, где я нахожусь. Степан несколько раз заверил меня, что он сделает всё, чтобы меня освободить и велел вести себя как можно тише и спокойнее, не конфликтовать с ними и постараться подольше потянуть время и не оставаться ни с кем наедине.

– Ярослава, я приеду за тобой, – напоследок сказал он и отключился.

Запихнув телефон под кофту, предварительно стерев с карты памяти набранный номер, я тихо спустилась вниз. Гена сидел у телевизора и нажимал на кнопки пульта. Я быстро положила телефон на место. Гена обернулся и строго посмотрел на меня.

– Я водички попить, – сказала я и схватила недопитую бутылку колы.

Гена взглянул на ручные часы и пробубнил:

– У тебя полчаса на сборы.

Нарядившись в платье и туфли, я ходила из угла в угол. Вот-вот за мной придут и тогда одному богу известно, что они со мной сделают. На глаза навернулись слёзы, но я решила не сдаваться, взяла себя в руки и проанализировала ситуацию. Больше всего раздражало, что я не нашла ни одного предмета, которым бы могла защищаться. Уроды проклятые, ругалась я, хоть бы ножичек оставили или молоток. Надо было позвонить в полицию. Почему я позвонила ему. Ведь мы практически не знакомы, с какой стати ему заниматься мной. Ух, что же делать! Что же делать?

В дверь тихонько поскребли, и моё сердце опустилось в пятки, кровь отхлынула от лица и я, покачиваясь на каблуках, попятилась к окну. Появилась голова Гены, он оглядел меня с головы до ног и присвистнул:

– Ого, да ты красотка. Ну, чё пошли.

Я набрала в лёгкие воздух и шагнула навстречу неизбежности. Мои волосы струились локонами по прямой спине, на бледном не накрашенном лице застыло смущение и растерянность, ладони вспотели и немного подрагивали. Спускаясь по лестнице, Геннадий аккуратно поддерживал меня за локоть, который ныл после неудачного приземления на стул. Внизу было сумрачно, одна лишь настенная бра отбрасывала неяркий свет. Гена повёл меня в комнату с камином. Когда мы туда вошли, я увидела троих солидных мужчин. Не молодых, но и не глубоких стариков, хорошо одетых, в белоснежных сорочках, пиджаках и галстуках-бабочках. В комнате пахло дорогим парфюмом и коньяком. Мужчины как по команде обернулись в нашу сторону и начали очень пристально меня разглядывать. Один встал и подошёл ко мне вплотную. Он протянул руку к моим волосам, потрогал их, затем погладил кожу на щеке и наконец, взял мою руку и приложил к своим губам.

– Ярослава. Какое красивое имя, – он отошёл от меня и добавил. – Ты тоже ничего. Славная.

Он кивнул Гене, и тот с улыбкой на лице скрылся за дверью.

– Проходи, не стесняйся. Хочешь выпить?

Я словно заколдованная стояла и не могла вымолвить и слова.

– Да ты присаживайся, дорогая, – продолжал тот, который поцеловал мне руку, он был худой и небольшого роста, его глаза узкие с желтоватыми белками напоминали лисьи, дряблая кожа на щеках была как сушёный урюк, но голос у него был приятный.

– Спасибо, – промямлила я и плюхнулась на свободный стул.

– Георгий Валентинович, налейте даме вина.

Тот, которого назвали Георгием Валентиновичем охотно прошёл к комоду и откупорил бутылку красного вина. Налив красную жидкость в хрустальный бокал он вручил его мне, с наслаждением рассматривая мою грудь. Этот Георгий напомнил мне соседского бульдога, такая же приплюснутая морда и всегда текут слюни. Фу, противно. Я взяла бокал и понюхала содержимое. Вроде пахнет вином, но кто их знает, подумала я и сделала вид, что наслаждаюсь ароматом изысканного напитка. Третий мужчина за столом, высокий и смуглый, с длинными, как плети руками уже перемешивал колоду карт. Он взглянул на меня одним глазом и приготовился тасовать карты.

– Сергей Денисович, – сказал длинный, – предупредите девушку.

Сергей Денисович, повернулся ко мне, заглянул в мои испуганные глаза, откашлялся и сказал:

– Ярослава, детка, тебе нечего беспокоиться. Ничего плохого тебе не сделают, ты даже будешь иметь удовольствие и плату за…, – он слегка замялся, а потом, повернувшись лицом к своим партнёрам, и обратился к ним. – Давайте уже начнём господа.

Я тихо сидела в сторонке и лихорадочно соображала, что происходит. Первое; эти трое точно старые извращенцы, второе; если из троицы длинный и есть тот самый Пётр Павлович, значит он главарь этой шайки, третье; когда же появится этот Стёпа. Я точно сойду с ума.

Игра началась, и игроки переключили внимание на игру. Они раскладывали карты, записывали что-то в блокнотах и курили. От сигаретного дыма у меня першило в горле, но я продолжала сидеть и, не отрываясь, смотрела на взрослых мужчин. Предугадать, кто выйдет победителем я не могла, выражение лиц мужчин во время игры было непроницаемым. Глаза светились у всех троих. Я заметила, у Сергея Денисовича, немного дрожали руки, у Георгия Валентиновича, лоб покрылся испариной, а Пётр Петрович, если это и есть он, всё время поправлял бабочку. Но это не признаки, что человек проигрывает или, что у него карта не та или ещё что. Просто нервы и напряжение. Так что ж, кому я достанусь, такая красивая? В голове, тяжёлым свинцом оседали мрачные мысли, и мне всё больше становилось не по себе. Я потеряла счёт времени, от нервозного состояния мой бокал с вином опустел.

Появился Гена, поменяв пепельницы, он налил игрокам коньяк, а мне добавил вина. Так же незаметно, как и появился, он скрылся за дверью. Так он проделывал несколько раз. Постепенно моё сознание стало затуманиваться, мои лёгкие впитали столько никотина, что я не понимала, дышу ли вообще. Сидеть на стуле становилось не то чтобы неудобно, я просто так отсидела попу, что мне казалось, что она у меня горит. Я сползла на самый кончик стула и готова была уже плюнуть на свою безопасность и просто встать и выйти, как вдруг, я заметила перемену за игровым столом. Сергей Денисович и Георгий Валентинович бросили свои карты на середину стола и поднялись со своих мест. Первый, галантно поклонился передо мной и проследовал к двери, второй, посмотрел на меня такими злыми глазами, что я поняла, дай ему волю, он бы ударил меня. Третий остался сидеть на своём месте и дождался, пока за партнёрами по игре закроется дверь. Я хотела было встать и направиться к выходу, как вдруг длинный заговорил.

– Вы принесли мне удачу, дорогуша, – он сунул блокнот в карман пиджака и встал. – Что ж, я вижу, вы утомились. Я тоже. Пора расслабиться.

Он подошёл ко мне и подал руку.

– Для начала пойдёмте на ужин! Я жуть как проголодался.

Его взгляд напугал меня больше, чем взгляд «бульдога», он казалось, как удав проглотил меня и сразу же переварил, как ничтожную букашку. Господи, меня сейчас вырвет.

СПЕКТАКЛЬ НАЧИНАЕТСЯ

В комнате-столовой всё так же был полумрак. Казалось, там никого нет. Но тут включили свет, и я увидела, что все члены банды в сборе. Старики расположились на диванчике и о чём-то тихо беседовали, Гена суетился возле стола. Когда длинный под руку со мной подошёл к столу он вытянулся в струнку, а затем отодвинул для меня стул. Я села, рядом пристроился длинный, тут же подошли остальные и уселись напротив нас. К моему огромному удивлению, стол был сервирован настоящими приборами. Тарелки фарфоровые, бокалы хрустальные, вилки и ножи серебряные. Я прикинула, не смогу ли я впоследствии воспользоваться моментом и стащить, что-нибудь из столового серебра. Но Гена не сводил с меня глаз, да и те, что напротив меня, продолжали глазеть. Гена заговорил, обращаясь к длинному:

– Пётр Павлович, могу я подавать?

Ага, значит, я не ошиблась, это и есть главарь. Ну что ж, надо попробовать надавить на жалость. Хотя этот Пётр Павлович не особо разговорчивый. Гена поставил на середину стола огромное блюдо с большими аппетитными кусочками мяса и тарелку с разнообразной зеленью. Пётр Павлович положил в мою тарелку внушительного размера кусок.

– Не стесняйтесь, кушайте. Рекомендую! – он положил пару кусков себе и добавил. – Да и силы вам нужны.

– Для чего? – тут же спросила я. – Вы ошиблись. Я не та, за кого вы меня принимаете. Отпустите меня немедленно.

Сергей Денисович с Георгием Валентиновичем оторвались от трапезы и с ухмылкой смотрели на меня. Тут заговорил тот, что с бульдожьей мордой, на кончиках рта у него скопился жир от мяса, он с довольным видом промокнул его салфеткой.

– Так нам проститутки ни к чему. Тут другой эффект важен. И я рад, что проиграл сегодня, интересный будет спектакль.

Я ничего не понимала, что значит, спектакль, и какой им важен эффект. Разозлившись, я повысила голос, и откуда-то в моём словарном запасе появились такие слова:

– Вы украли меня для того, чтобы сидеть здесь, жрать ваше вонючее мясо, смотреть на ваши противные морды и ещё устраивать вам спектакли.

– О да, продолжай деточка, это так заводит.

Сергей Денисович откинулся на спинку стула и громко рассмеялся. Я схватила со стола нож, но рука Петра Павловича опередила мои дальнейшие действия. Он, больно сжал моё запястье, принудив разжать пальцы, и нож упал на скатерть.

– Ярослава, – строго сказал он. – Я могу заменить вам столовый прибор, если вы хотите, но вы ведь умная девушка и не будете устраивать истерику. Хотя некоторые любят погорячей.

Он посмотрел на Сергея Денисовича, и как ни в чём небывало, продолжил нарезать мясо небольшими кусочками.

Я так и не притронулась к еде, Гена убрал мою тарелку и подал десерт и кофе. Хотя в животе у меня урчало от голода и кофе так приятно пах, но назло всем пила только воду и старалась не смотреть на своих похитителей. Они о чём-то тихо разговаривали, я поначалу старалась уловить смысл слов, но вскоре поняла, что думаю совсем о другом.

Я думала о родителях, представляла, как они сейчас переживают, как бегают по всему городу, по друзьям и знакомым, как те в свою очередь, следуя их примеру, рыщут по больницам и моргам. Наверное, позвонили в полицию, и те подняли по тревоге все подразделения, чтобы кинуться мне на выручку. Возможно, привлекли к поискам волонтёров и те уже обследуют всю близлежащую местность. А по телевидению и по радио передают информацию об исчезновении Корнильевой Ярославы, двадцати двух лет, ростом больше ста семидесяти, с длинными светло русыми вьющимися волосами, большими серо-голубыми глазами, и что предположительно на ней надета серая куртка, с мехом на капюшоне и синие джинсы. А что же делает Степан? Да ничего, сидит дома в тепле и посмеивается над ней, мол, так и надо, нечего было лазить по всяким помойкам, притонам и бомжатникам.

– Ярослава, детка. Поднимитесь в свою комнату.

Слова Петра Павловича вернули меня в действительность. Ну, всё уже скоро, подумала я и, трепеща всем телом, поднялась со стула. Украдкой взглянула на ножи, но быстро отвела глаза и обратилась к главарю:

– Может, вы всё-таки меня отпустите? Зачем я вам? Хотите, я заплачу вам, скажите сколько?

Пётр Павлович удивлённо вскинул брови и, помедлив, ответил:

– Ярослава, нам не нужны твои деньги. Ты нас неправильно поняла, завтра ты будешь у себя дома, цела и невредима. Тебе необходимо только слушать всё, что скажу я и выполнять то, что скажу я. Эти джентльмены, – он повернул голову к сидящим напротив мужчинам, – вдобавок заплатят тебе не маленькую сумму, когда всё закончится. Ты не пожалеешь.

Геннадий подтолкнул меня и я, не чуя своих ног, поплелась к лестнице. Он довёл меня до комнаты и сказал:

– Переоденься. Через несколько минут я за тобой приду.

– Тебя посадят Гена, а твоих хозяев подвесят за яйца.

Гена даже не изменил выражения лица, на его физиономии не дрогнул ни один мускул. А я, кипя от возмущения и беспомощности, прошла в комнату.

Подбежав к столу, я попыталась его сдвинуть с места, чтобы им забаррикадировать дверь. Но не тут-то было, как оказалось и стол, и кушетка, и вешалка были намертво прикручены к полу. Вот ведь сволочи, всё продумали. За окном была непроглядная темнота, никаких признаков, что где-то ещё могут жить люди. Ни света фонарей, ни звуков голосов, ни шума дороги, ничего.

Я плюхнулась на диван и заколотила кулаками по нему. Рядом лежала коробка, и я открыла её. Там лежал комплект нижнего белья, конечно, оно было шёлковое и не дешёвое. Такого у меня никогда не было. Я вынула пеньюар, нежно зеленоватого цвета с кружевными рукавами и вставками на лифе. Бюстгальтер на тонких бретельках и трусики-стринги. А ещё чулки с кружевными подвязками.

– Пипец! – произнесла я вслух.

Нет, вы посмотрите на них – извращенцы грязные, то платье, то подвязки надевай. Ни черта у них не выйдет. Я со злостью поддела ногтем за тонкий капрон, и он в моих руках пополз огромной стрелой. Ха, вот вам. За первым последовал второй. Я двумя пальцами взялась за бретельку бюстгальтера и оторвала, затем я повертела им над головой, и отпустила его, он полетел в дальний угол комнаты. Трусы я растянула, и они с треском лопнули по швам. Оставался пеньюар. Сначала оторвались кружевные рукава, следом я проделала дырку в кружевном лифе. Наслаждаясь своей работой, я с облегчением вздохнула, о’кей, так-то лучше. В ту же секунду в комнату вошёл Гена, предварительно стукнув по ней, вероятно для приличия. Увидев меня в платье, а вокруг разорванное и разбросанное вокруг бельё, Гена на мгновение опешил, но тут же взял себя в руки и кивнул.

– Хорошо. Я люблю, когда и мне остаётся лакомый кусок от вкусного пирога.

Он скрылся из виду и в следующую секунду стоял с такой же картонной коробкой. Я догадалась, что там лежит очередной комплект.

– Надевай, а я посторожу.

– Не буду я это надевать, – скрепя зубами сказала я ему, но Гена будто и не слышал меня, он сунул мне коробку и скрестил на груди руки.

Дрожащими руками я открыла её, точно такого же цвета, точно такого же фасона на дне коробки лежал комплект белья. Геннадий продолжал стоять как скала и ждал. Я присела на край кушетки и вынула чулки.

– Отвернись, – сказала я Гене.

Но тот не шелохнулся.

– Отвернись, пожалуйста.

Геннадий отвернулся, но тут же повернул голову и сказал:

– Не вздумай!

Что мне оставалось делать. Я переоделась в зеленоватый шёлк, он был такой приятный на ощупь, я погладила по бокам и постаралась потуже затянуть поясок пеньюара.

– Всё, – прохрипела я осипшим голосом.

Гена повернулся и заулыбался своим большим ртом.

– Я говорил тебе, что ты красотка? Ладно, мы и так потеряли уйму времени. Пошли. Туфли не забудь одеть.

– Геночка! – взмолилась я. – Может, ты меня всё-таки отпустишь? Я денег дам. Много.

Гена убрал с лица улыбку и опять превратился в непроницаемого монстра.

– Сейчас, ты зайдёшь в соседнюю комнату, – увидев выражение моего лица смягчился. – Не трусь. Они немного чокнутые, но больно не сделают. Понимаешь, у игроков закон, проиграл – платишь, выиграл – получаешь. Ну что поделать у каждого свои причуды. Вот, видишь ли, пресытились они деньгами.

Я слушала, разинув рот, а Гена с улыбочкой продолжал:

– А ты мне деньги сулишь! Да знала бы ты, какая у меня тачка! Ладно, не дрейфь.

В комнате царил полумрак. Везде горели свечи, а в воздухе стоял тошнотворный запах. Я поморщилась и поняла, что это воняют ароматизированные палочки, натыканные в разных местах. Посередине стояла кровать, на ней в беспорядке лежали подушки. На окнах наглухо занавешены шторы. Внутри никого не было. Ух. Как бы выиграть хоть капельку времени, может Степан всё-таки успеет меня спасти. Я так нервничала, что готова была упасть в обморок, но тут открылась дверь и в комнату проследовала процессия, состоящая из троих разряженных стариков.

Сергей Денисович с Георгием Валентиновичем в накидках в самый пол, ярко алого цвета с лавровыми венками на головах. Охренеть, два Юлия Цезаря. Я, наверное, сказала это вслух, потому что эти двое выгнули грудь колесом и с многообещающей улыбкой проследовали к стоящим у стены креслам прямо напротив кровати. За ними появился Пётр Павлович. В тоге, которая не доходила до колен, на плечах пелерина из страусиных перьев. На голове намотана чалма, с воткнутым в середину павлиньим пером. А ты-то кого изображаешь? Подумала я, но на этот раз промолчала.

Этот «павлин» с высоко поднятой головой прошествовал к кровати и устроился на мягких подушках. А я стояла, обхватив себя руками.

– Дева! – воскликнул Пётр Павлович. – Ты избрана нами для того, чтобы перенести нас от сладких грёз к реальному наслаждению! Ты невинная дева, поможешь нам восполнить жизненно важный сосуд любви, соки которого начинают неумолимо иссякать. Твоё тело позволит нам ощутить прелесть блаженства и грехопадения. Я твой повелитель, слушай меня, исполняй то, что я велю, и прибудет сила во мне!

Началось! Я лихорадочно соображала, что мне ответить на эту пронзительную речь, так просто я им не сдамся!