Loe raamatut: «Охотник на мифических существ. Клеймо Исаафа»

Font:

Дизайнер обложки Наталья Александровна Черкасова

ISBN 978-5-0056-7717-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

«Чудик и ботан!»

Как только не называли Кирилла в школе!

Какие уж тут друзья, когда ты тихий и скромный, а собственная мать не дает и шага ступить! Но что, если под конец года в школу переведется подозрительный парень, скрывающий кучу тайн и загадок, и лишь Кирилл сможет раскрыть его обман? Что будет, если однажды, Кирилл случайно увидит парня, который сражается с нереальным существом?! Обретет ли Кирилл друга или врага?

Эта книга о настоящей дружбе. Она для тех, кого часто не понимают и для тех, кто никогда не был в центре внимания! Попробуй пройти все испытания вместе с главным героем!

Глава 1
Странная встреча

Признаться честно, когда я учился в восьмом классе, то увлекался мистическими историями, экстрасенсорикой, хиромантией, читал фантастические книги, что захватывали разум, отвлекая от настоящей и реальной жизни, в которой, кроме учебы было мало интересного. После зачисления в девятый класс средней школы, течение размеренной жизни не изменилось, но лишь став старше, я навсегда забросил иллюзии о том, что в мире, все случается как в книгах или историях со счастливым концом, где главный герой, проходит через тяжелые испытания, обретает друзей и любовь, и побеждает любое зло. Детство заканчивалось, и когда пелена упала с глаз, я понял, границы между добром и злом в поступках людей, смешались и окончательно запутались. И я перестал верить в судьбоносные встречи, счастливые исходы, чудеса и преображения. Но то, что произошло дальше, изменило всю мою жизнь…

Девятый класс с углублением на инженерные и цифровые технологии, математику и информатику, не стал сложнее, хоть добавилось множество профильных предметов. Учеба вообще дается мне легко. Я обладаю удивительной (по мнению моей мамы) способностью, быстро запоминать и применять то, что дают учителя. К сожалению, способности к вербальному общению сведены к минимуму, словно меня наделили умом, но отняли язык. Нет, я не совсем замкнут и нелюдим, просто любое общение, тяготит, ладони начинают потеть, и слова, что хотел сказать, теряются еще на подступе к горлу. Как вы поняли, друзей у меня не много. И если говорить откровенно – таковых нет. Никто не хочет общаться с человеком, который большую часть времени молчит, зато я отличный слушатель. Именно по этой причине, излюбленной аудиторией стали люди преклонного возраста в поликлиниках и общественных учреждениях. Они принимают стеснение, за воспитанность и учтивость. Мягко говоря, остальные считают меня немного странноватым, и даже в просторных школьных кабинетах, одноклассники сторонятся садиться рядом, избегая подобного соседства. Но, если нужен любой конспект (а это часто случается ближе к концу года, перед экзаменами), то не стесняются просить сделать копию, периодически забывая вернуть оригинал его обладателю. Но я не жалуюсь, отчасти, чувствуя вину за то, что позволяю подобное отношение, отчасти, виновато воспитание. В детстве я часто болел, никто из родных теперь не говорит, чем именно, но знаю одно – на этой почве моя мать, стала немного повернутой на состоянии здоровья сына. Говорят, что с тех пор, как я выжил (не обозначая, после чего именно), она начала уделять чрезмерное количество внимания лишь мне, перестав заботиться об окружающих и бросив работу. Из-за этого ушел и мой отец, не вынес одиночества в собственной семье. С моим поступлением в старшие классы мама, конечно, устроилось на работу, так как денег, что перечислял отец, нам не хватало. С отцом я вижусь не чаще нескольких раз в год, но мы можем созваниваться, этого нам никто не запрещает (кроме мамы, которая считает что телефоны, так же, как и микроволновки, чрезвычайно опасны для здоровья).

По утрам, чаще заботят мысли, как оценивают меня со стороны окружающие. Потому около получаса стою у зеркала, стараясь придать себе непринужденный вид, будто смотрю на себя со стороны, иногда даже говорю что-то отстраненное, вроде «Передайте за проезд» или «Простите, вы выходите на следующей остановке?». Но все, что вижу – это долговязый тип, худой, немощный и сутулый, лицо изнеможенное и бледное, кожа белая, словно никогда не видела солнечного света, будто мы проживали на удаленной от солнца планете. Вообще, когда я как-то раз, под действием желания каких-либо изменений, побрил голову, можно были сравнить мой внешний вид с лысой кошкой, которая, просидев в темной прохладном месте с месяц, начала отращивать шерсть клоками.

До школы две остановки, или пять кварталов пешком. В теплые месяца подобное расстояние не пугает, и только с приходом зимы, позволяю себе пользоваться общественным транспортом. Хотя, он вызывает легкую панику, стоит только представить, что отдаю деньги за проезд водителю, а он может у меня что-либо спросить. Поэтому пешком, проще и привычнее, чем в переполненном автобусе. Вообще, любые скопления людей, вызывают волнение.

Этим утром почему-то выхожу раньше, радуясь и предчувствуя долгую пешую прогулку. Весна подходит к концу, а это значит, что скоро экзамены и долгожданная свобода на несколько летних месяцев. Миновал середину пути, где располагался старый парк и кладбище за ним, когда мое внимание привлек весьма заметный парень, выбегающий из центральных ворот парка. Туда вообще кто-то ходит? Сколько раз, я бы не проходил мимо этого места, никогда не заставал тут приличных людей (лишь шумные компании, которые любят тянуть пиво и горланить песни до утра где-то в недрах местных развалин). Но этот парень не похож на члена их команды, он скорее принадлежит к тому типу людей, которых я называю «вечными обитателями кофеен», ребята, которые всегда на стиле, покачиваются с чашкой модного кофе в окружении смеющихся друзей. Приостанавливаюсь, погруженный в собственные мысли, но он, не заметив меня, врезается на полной скорости, сбив с ног. Приземлившись со своего почти двухметрового роста на землю, слышу приглушенное собачье тявканье. Нарушитель спокойствия, остановился прямо передо мной, дав рассмотреть его внимательней: фирменные ботинки, с полузавязанными шнурками, джинсы, черная расписанная футболка, выглядывающая из модной, сбитой от удара на бок ветровки. Из расстегнутой куртки показываются два щенячьих глаза, а затем грязная мордочка их обладателя. Одной рукой, парень поддерживает щенка, другую протягивает мне, искренне улыбаясь, виноватой и самой дружественной на свете улыбкой. Никогда не видел столь добродушного и невнимательного человека. Вначале я подумал, что здесь подвох, но все же протянул руку. С силой, не свойственной ему на первый взгляд, парень дергает меня вверх, и я моментально оказываюсь вновь на ногах.

– Ты в порядке? – спокойно спрашивает он, – Я не заметил тебя.

У него взъерошенные волосы, которые вряд ли когда-либо видели расческу. Боюсь, что он совсем не знаком с подобным предметом. Но на таких, как он, это смотрится почему-то естественно. Рукава ветровки подкатаны. Настолько, что я разглядел татуировки на правом запястье, три опоясывающих браслета, а с внутренней стороны эмблема. Рассмотреть в точности не удалось, ведь неловко таращиться на незнакомца на улице, пусть даже, он только что сбил тебя с ног.

Ему в ответ я промямлил что-то несуразное, наверное, хотел извиниться за что-то. Не знаю, понял ли он меня, но снова улыбнулся без хитринки, добавив короткое «Хорошо», погладив щенка по носу, и поспешил вниз по улице, запрыгнув в старенького тюнингованного японца чайзера, цвета выжженного золота. Черт, у этого парня, даже машина крутая!

Отряхиваю от пыли потертые джинсы, что висят балахоном на худых ногах. Поправляю старый рюкзак, купленный еще в восьмом классе, продолжая путь. Ну и парень! Откуда он только взялся!

Из ворот парка слышатся голоса. Внутреннее чутье подсказывает, что нужно двигаться быстрее.

– Эй, парень?! – окликает позади, грубый мужской голос, но я не поворачиваюсь, крепче сжимая руками лямки рюкзака.

– Эй, слышишь?! Тебе говорю! Стой! – зазвучал вновь голос, уже ближе, с характерной отдышкой, что означает одно – за мной бегут.

Поворачиваюсь, не зная, что ответить. Трое парней, значительно старше меня, в момент оказываются рядом.

– Глухой?! Тебе кричал! – с запалом произносит длинноволосый и бородатый. Двое других останавливаются в нескольких метрах от меня. Улавливаю запах спиртного и дешевого табака.

Ладони холодеют, пульс учащается. Что им нужно?

Бородатый бесцеремонно придвигается ближе:

– Ты видел здесь огрызка в синей ветровке?!

– Кого? – не понимаю я.

– Парня, в синей ветровке и огромных коричневых ботинках?! – наседает бородатый.

Замявшись, застываю на месте, крепче вжимаясь в рюкзак.

– Да что ты с ним возишься, он сейчас заплачет, – добавляет ироническим голосом его друг, маленького роста, в широкой толстовке, явно не по размеру.

– Видел или нет?! – рявкает первый.

Если бы сзади была стена, я бы вжался в нее. Ее отсутствие огорчает, и я вновь что-то бурчу, покачиваясь назад, а затем крепко зажмурив глаза.

– Ну, его! Какой-то он мутный, – пошли искать дальше. Чувствую не слабый толчок в плечо.

Когда открываю глаза, вижу, как они уходят. Тот, что выше, запальчиво рассказывает друзьям о какой-то «шавке», что им не удалось «прихлопнуть». Стою, не двигаясь с места около десяти минут, и, лишь, когда шок от случившегося проходит, собираюсь и продолжаю путь, проклиная паренька со щенком за пазухой.

Лишь зайдя в кабинет истории, и умостившись за привычный стол позади всех около окна, вновь ощущаю себя в безопасности. Что было бы со мной, если бы те трое затеяли драку? Драку – это конечно громко сказано, скорее, это стало бы похоже на избиение. К счастью, их интересовал не я, и все обошлось.

Одноклассники стянулись в аудиторию, а я все размышлял о произошедших событиях. Меня никто не трогал и не обращался, что особенно радовало сегодня. Я даже не заметил, как вошел учитель, прогудел сигнал о начале занятия и он объявил тему сегодняшнего опроса.

– Что с нашим чудиком? – слышится справа смешок от местного задаваки и председателя школьного совета, Саши.

– Не знаю, кажется, он окончательно сошел с ума, – отвечает его соседка по столу, Лиза.

– Может, спросим?

– Оставь его в покое, не видишь, он странный сегодня.

– Не страннее, чем обычно, – посмеивается Саша.

Их разговор заставил очнуться. Даже не могу обидеться на произнесенные слова, ведь, это не только их мнение обо мне, так считают все семнадцать человек в классе. Осадок от услышанного быстро проходит, когда учитель начинает вызывать учеников по списку, для проведения опроса по теме.

Открываю конспект, который и без того помню чуть ли наизусть, но нужно подготовиться, ведь спросить могут в любой момент.

Дверь в аудиторию распахивается.

– Здравствуйте, здесь проходит урок по истории? – спрашивает голос полный непосредственности.

– Урок истории, молодой человек, – поправляет Геннадий Иосифович, поднимаясь со стула, укоризненно рассматривая нарушителя спокойствия, – Он идет уже двадцать минут.

– Отлично, значит я вовремя, – бодро добавляет нарушитель и бесцеремонно входит в кабинет. На подобную наглость учитель не успел найти ответ.

Когда поднимаю глаза от конспекта, невольно вздрагиваю от удивления. Тот самый парень! В синей ветровке с закатанными рукавами, которую он даже не потрудился снять в помещении.

– Как вас зовут? – наконец вновь заговорил Геннадий Иосифович.

– Артур Винный, я новенький, – смело добавляет парень. У него даже имя и фамилия звучные!

– Винный, проходите, присаживайтесь. В следующий раз постарайтесь прийти вовремя, – добавляет учитель, рассерженный тем, что его отвлекли, – Настолько вовремя, Винный, чтобы успеть снять верхнюю одежду и занять место в кабинете!

Он смешно кивает, и начинает глазами поиск свободного места. Свободных задних парт предостаточно, но взгляд обращается ко мне, решительно направившись, он плюхается рядом. Положив на стол чистый двойной листик в клеточку и повидавшую свет ручку, вытягивает ноги и скрещивает руки перед собой. Вот это подготовка!

– Привет, – бодро обращается Артур ко мне. После чего, со стороны Саши и Лизы слышится характерный смешок, явно не ускользнувший от моего соседа.

– Эй, что-то не так? – теперь он обращается к ним, решительно и твердо.

– Зря ты с ним сел, – шепотом растягивает слова Саша, делая указательный жест кулаком, из которого торчит карандаш, в мою сторону.

Но Артур, издал звонкий смешок, запрокинув голову, затем потянувшись и душевно зевнув, давая понять, что едва ли ему есть дело до того, что говорят, и тем более, никто не заставит его изменить решение о выборе места. Завидую его непосредственности.

Урок затягивается, мой сосед, временами дремал, иногда посматривая в окно. Кажется, все, что происходит вокруг, ему не интересно. А я нервничаю из-за того, что меня могут спросить, хотя знаю тему опроса до мельчайших подробностей, но когда начинаю говорить, слова теряют всякий смысл. По крайней мере, так мне всегда казалось.

– Зачем вообще изучать историю на направлении математики и информатики? – неожиданно спрашивает меня Артур, внимательно всматриваясь в лицо черными глазами.

– Это общий предмет, он закончится сдачей экзамена. В университете тоже будут общие предметы, – тихо, одними губами отвечаю я, подмечая удивление на его лице и поднявшиеся почти до лохматой челки брови.

– Винный! – вопрос Артура, по всей видимости, не ускользнул и от ушей Геннадия Иосифовича, – Для вновь прибывших у меня не будет поблажки. Вы должны были проходить эту тему в предыдущей школе. Расскажите, о социально-экономическом развитие России, а так же, назовите страны западной Европы в первой половине девятнадцатого века?

– Э-э, это вопрос? – озадаченно тянет Артур.

Кабинет заливает смех одноклассников, восторженных дерзостью моего соседа. У нас не принято разговаривать с учителем в подобной манере.

– Назовите характеристики! – прерывает общий смех учитель, настаивая на ответе.

Не знаю, почему сделал именно это, рука сама медленно толкает толстенную тетрадь с конспектом ближе к Артуру, пока она, наконец, не оказывается прямо перед его глазами. Впервые вижу такую способность запоминать большие отрывки текста, бегло читая и улавливая суть, этот парень смог вновь поразить меня.

– Я немного знаю из заданного вами вопроса, пожалуй, что Россия оставалась к тому времени крепостной страной, наблюдался экономический рост, но, не смотря на это, произошел кризис. Англия и Франция становились успешнее, в процессе становления экономики в индустриальном обществе. Бурно развивалась промышленность…, – он говорит настолько четко, решительно и убедительно, что даже у меня создалось впечатление, будто он не подсматривает в мою тетрадь, а четко знает, о чем говорит.

– Что ж, видимо тему вы знаете, – задумавшись, останавливает его Геннадий Иосифович, – В следующий раз, нужно вставать с места, когда вас спрашивают. Пусть продолжит ваш сосед.

Встав, с четким знанием строки, на которой остановился предыдущий оратор, я пытался продолжить, однако слова застряли в горле, отчего голос стал невнятным, еле слышным. Поэтому, я начал тараторить тему и факты подряд, лишь бы скорее сбросить обязанность быть услышанным и сесть на свое место. Но, учитель, не дослушав до конца, произнес:

– Как обычно, все подряд. Но, знание материала хорошее. Следующий.

Присев на стул, чувствую облегчение, перед глазами нашел собственный конспект. Видимо Артур, решив, что мне тоже необходима помощь, передвинул его ближе.

– Спасибо, – пожимает он плечами и сразу же делает замечание, – Тебе нужно громче говорить.

Этот парень, пожалуй, намного страннее меня. И вообще, кто переводится в школу под конец учебного года? Но, кажется, никто не заметил в нем ничего необычного. Даже щенка, который все это время спал у него под курткой.

Несказанно желанный звук сигнала завершающего урок, дает успокоение. Собирая вещи в рюкзак, замечаю, как Саша, приземлившись на край стола около Артура, с любопытством рассматривает его.

– Хочешь стать председателем культурно-образовательной комиссии в школьном совете? – недолго раздумывая, говорит тот.

– Что это за комиссия? – не понимает Артур, отчего лицо его собеседника багровеет от досады. Ведь в понимании Саши, быть членом школьного совета, это привилегия лишь для элиты.

– Идем, расскажу, – берет он Артура за плечо, уводя дальше от меня. Теперь он будет одним из них, а ведь мы могли стать друзьями, будь я немного решительнее. Хотя, на что можно рассчитывать… Артур, словно прочитав мои мысли, оборачивается:

– Увидимся, – бросает он, затем добавляя, – Эй, я даже не спросил, как тебя зовут?

– Кирилл, – успеваю сказать напоследок.

Несколько дней, этому странному парню удавалось озадачить не только меня и одноклассников, но и приводить в замешательство учителей: он спокойно разговаривал или вставал в середине урока; мог уйти, не дождавшись звонка, если ему хотелось кушать; вовсе не пойти на предмет, объясняя это тем, что необходим перерыв. Он со всеми, даже с завучем по воспитательной работе разговаривал на равных, уважительно конечно, на «Вы», но не чувствуя неловкости или стыда за совершенные проступки. Впрочем, таковыми он их и не считал. В один из дней, я, наконец, понял – он просто не знает, как можно поступать, а как нельзя. И эта мысль, пришедшая внезапно, настолько взбудоражила, что я и сам не мог поверить в ее истинность. Ведь, если я прав, значит ранее, он не учился в школе, и попросту не осознает, как необходимо себя вести. А значит, он всех дурачит.

Когда общая суматоха по поводу его прибытия улеглась, и новости перестали перетирать на каждом углу, интерес к необычной персоне немного угас. Хотя, «необычным» Артура считаю лишь я, вечно озадачиваясь все новыми фактами об этом парне.

Всякий раз, когда ему задавали вопрос о том, где он жил ранее, у Артура не находилось схожих ответов или точных названий городов. В конце недели, записывая, я насчитал, как минимум пять различных мест: это и район крайнего севера, и побережье океана, и старинный дом, с выходом к морю. Он рассказывал, что даже жил в палатке на болотной топи! Ответы всегда отличались, но по немыслимой причине, никто не придавал этому значения, воспринимая как шутку, кроме, разумеется, меня. В его словах я нашел лишь одно совпадение – это удаленность предположительного дома от людей и городов. Не смотря на всеобщее мнение о нем, как о веселой натуре, Артур не любил разговаривать, отвечая чаще односложно и отстраненно, но с полной уверенностью в сказанном. Поэтому на переменах, мы часто сидели в классе рядом, не нарушая молчание. Тем не менее, его странность привлекла меня настолько, что я невольно вел «Таблицу противоречий», а когда, фактов в ней накопилось чрезмерное количество, то принял решение проследить за ним. Но на следующее утро, он не явился в школу. Узнав, у классного руководителя, что Артур заболел, хотел навестить его, но не обнаружил адреса в общей учительской книге, а Татьяна Геннадьевна на отсутствие необходимой приписки, лишь бессильно развела руками, поясняя, что родители еще не предоставили информацию, хотя тоже сочла это не правильным.

Придя домой, нахожу старый телефон, подаренный папой, но не используемый без надобности, так как мама против «излучения». Номер телефона Артура, пришлось переписать со школьного журнала, это не запрещено, но я чувствую себя словно преступник. Набрав номер, слышу длинные гудки, и, когда надежда на то, что он возьмет трубку почти угасла, слышу:

– Да…

– Артур, это Кирилл, – начинаю я сбивчиво, отчетливо слыша в трубке тяжелое сопение.

– Я сейчас занят, – с натугой произносит он.

– Просто хотел спросить, как ты себя чувствуешь? – путано спрашиваю его, но, в этот момент динамики наполняются жестким хрустом, потом слышится посторонний вой, и стук. Разговор прекращается, но я смог расслышать звук ветровых колокольчиков, что без надобности висят на мостовой заброшенного парка. Что с ним произошло?! Откинув телефон подальше, мчусь на мостовую. Быстро миновав парк, несясь мимо лавок и разваленных зданий, через пару минут достигаю места. Оглядев местность, не нахожу признаков жизни. Первое, что приходит в голову: «Вдруг он вступил в драку с теми ребятами, что искали его, когда он забрал щенка?». Если это так, то кричать и звать его нельзя, так как они могут еще находиться поблизости. Можно было бы конечно вызвать полицию, но телефон остался дома. На другой стороне почти высохшей реки слышится шорох и хруст веток. Бросившись туда через мост, разглядел поодаль, среди деревьев, фигуру Артура. В его руках находится какая-то светящаяся зеленым светом палка. Я уже хотел было крикнуть ему, обрадовавшись, что с ним все хорошо, но, из-за кустов донесся шум, и к нему навстречу вышло необычное существо. Опешив, ноги подкосились, а трясущиеся руки вцепились в холодные перила моста. Что это?! Существо наступает на Артура, атакуя рогами, а, когда тот отбивается, оно попеременно выставляет новые рога, стремясь загнать парня в угол. Панический страх заполняет душу. Осознаю, что необходимо убегать, но не в состоянии двинуться с места, словно интерес, любопытство, желание помочь, спасти, стали сильней боязни. Тем временем существо, с огромной шеей, на которой держится увесистая голова с открытой пастью, нападает на Артура, наконец, притеснив его к длинному полуразрушенному забору. Тяжелые лапы шумно подступают, длинный хвост, вьется позади, животное щетинится, выставляя бесчисленное количество рогов, готовясь к последней атаке. Понимаю, что должен отвлечь его, и дать Артуру шанс атаковать, своим странным оружием, но, ноги, словно не слушаются. Будто в бреду, заставляю себя дойти до края мостовой, поднимаю камень, бросая в существо. Камень не долетает. Подхожу ближе, кидаю еще один, и так несколько раз, пока, осознав, что меткость не самая лучшая моя сторона, понимаю, что нужно издать звук, чтобы отвлечь животное.

– Ааааааа, – кричу, набравшись сил, чувствуя, как сердце бешено колотится.

Не знаю, что именно нужно кричать в таких случаях, звук вырывается произвольно. Существо оборачивается, скалится, готовясь пойти за мной. Я отступаю, делая несколько шагов назад, часто моргаю, словно все чудится мне, но, это не помогает, и я, оторопевая, смотрю, как длинные передние лапы медленно курсируют в мою сторону. Всю жизнь, я много читал, и знаю, что от существа с длинными лапами, не так-то просто убежать человеку, скорее просто невозможно. Виню себя за совершенный глупый поступок. Сидел бы сейчас дома, чай пил! Нет, я ведь решил спасти Артура! Пока медленно отступаю, ищу глазами виновника сегодняшней вылазки, но его нигде нет. Артур бросил меня! Неужели! Существо совсем близко, выставляет рога, попеременно складывая их. Неожиданно, справа выскакивает фигура со святящимся мечом, срубая несколько рогов, хватается за еще один рукой, перепрыгивая пасть существа и нанося удар в горло. Бездыханное тело падает и растворяется, словно его никогда и не было. Оружие в руках Артура гаснет, тускнеет, превращаясь в удлиненный кинжал.

– Привет, – дружелюбно выговаривает Артур, затем указывая на кинжал, – Это яри.

– Ч-что? – не понимаю, при чем тут кинжал, когда я только что видел ужасное чудовище.

– Яри – клинок имеющий множество модификаций, – поясняет он, будто я действительно интересуюсь клинком.

– Ты ненормальный?! При чем тут оружие?! Я только что видел рогатого мутанта, а ты так просто рассказываешь мне о клинке?!

– А-а, – задумчиво тянет он, затем спрашивая, – Какого мутанта?

– Только что был здесь! Ты ведь ему шею проколол!

– Не видел, – упрямо качает головой Артур.

– Как не видел? – задыхаюсь от негодования, – Я ведь отвлек его на себя, чтобы спасти тебя!

– Если бы здесь было странное существо, я бы заметил.

– Думаешь, я настолько глуп?! Отлично, тогда что ты тут делал?!

– Прогуливался.

– С мечом?!

– Я же сказал – это яри.

– Да плевать я хотел, как это называется! Твой меч светился!

– Нет, это свет от прожекторов отразился от лезвия.

– Ты хочешь сказать, что просто прогуливался в заброшенном месте, недалеко от кладбища с мечом?!

– Я упражнялся. Одним словом – дурачился. С тобой такого не бывает?

– Нет!

– Первый раз вижу тебя таким… решительным, – наконец подбирает он подходящее слово.

– Я знаю, что именно видел, – разворачиваюсь, направляясь в сторону дома, но Артур нагоняет.

– Пойду с тобой.

– Зачем это?

– Поздно уже, вдруг ты не найдешь дорогу, – беззаботно выговаривает он, словно ничего действительно не произошло.

Артур убирает яри, вешает на спину рюкзак, и, запуская руки глубоко в карманы, равняется со мной в шаге, стараясь не отставать. Дорога проходит в безмолвии, и, когда мы подходим к подъезду обветшалого четырехэтажного здания, приходит пора прощаться. Но, говорить с ним, желание не возникает. Окна нашей квартиры на первом этаже выходят во двор, поэтому, через несколько минут, залитый светом проем, загораживает тень моей мамы, слышится скрип старой оконной створки, и льется ее голос:

– Кирюша, где ты был так поздно?! Живо домой, мне срочно нужно поговорить с тобой! – произносит она в приказном порядке, но ласково-строгим голосом. Этот голос – наивысшая точка проявления ее недовольства. Видимо, обнаружила телефон, который я не успел спрятать. Но, внимательно изучив моего спутника, она смягчается, добавляя, – Ты не один? Кто это с тобой?

– Здравствуйте. Меня зовут Артур Винный, – подходит он ближе к окошку, чтобы мама могла его лучше рассмотреть, – Извините, что мы опоздали. Это я задержал Кирилла.

– Ничего страшного, молодой человек. Впервые вижу сына не одного, он, знаете ли, не очень-то общительный. Вы голодны? Хотите перекусить? – неожиданно спрашивает она, видимо довольная и удивленная фактом, что у сына все же есть друзья.

– Спасибо, мам, уже поздно, Артуру, наверное, пора домой, – отвечаю раньше, но, Артур, словно не слышит меня.

– С удовольствием, – с обычной непосредственностью принимает он приглашение.

Плетусь позади Артура по ступенькам к собственной квартире, где мама успела широко распахнуть дверь и снять всегда запачканный передник.

– Я Раиса Максимовна – мама Кирюши, – улыбается она гостю.

Не припоминаю, чтобы в нашем доме когда-либо проводились торжества или бывали гости, как у других. Никогда не встречал подруг мамы (да и вообще, не уверен, есть ли они), забежавших выпить чай, или чего-нибудь крепче, или соседок, зашедших рассказать последние новости, и тем более лиц мужского пола. В общем-то, Артур, оказывается, стал первым гостем на моей памяти, и, необходимо отметить, что этот гость вел себя учтиво-воспитанно, оказывая должное внимание хозяйке дома. Когда мы зашли, мама тут же устроила мини-допрос о том, как давно мы дружим, не водимся ли мы в плохих компаниях, кем работают родители Артура, как хорошо он учится. И, когда она услышала приемлемые ответы на все вопросы, то продолжила готовить блины, поддерживая разговор с гостем. Наш посетитель, недолго просидев на одном месте, решил продолжить путешествие по дому, изучая любые фотографии на полках, книги, картины. Казалось, что его интересовало все – мамины наборы для вышивания, многочисленные хрустальные черепки за стеклянными створками шкафа, самодельное панно из лент и веревок, старые журналы, из которых мама вырезала статьи и бережно вклеивала в альбом.

– У вас настоящий талант ко всем этих штукам, – указывает Артур на одну из плетеных картин, что заставляет маму улыбнуться, оторваться от стряпни и начать доставать незавершенные работы.

Они настолько меня уморили, что блины остались лежать в тарелке нетронутыми. Зато, Артур, без тени стеснения, съел все, что ему предлагалось, и, даже, умудрился опустошить и мою тарелку, расхваливая блюдо, словно ел впервые. Впрочем, его присутствие не вызывало раздражение, скорее, оно просто отвлекало от необходимости осмыслить произошедшее.

– Артур – такой славный мальчик, – констатирует мама, когда гость, наконец-то нас покинул, – Внимательный, общительный, и родители у него – биологи.

Последнее слово произнеслось с интонацией полного осмысления, что биолог – это очень хорошо, но, на самом деле, она и понятия не имела, с чем связана их профессия, и что предполагает. Видимо, в ее понимании, ряд профессий, заканчивающихся на «олог», являются весьма достойными. Так, например, палеонтолог, политолог, эколог, антрополог – без уточнения имеют колоссальное преимущество, перед веб-дизайнером, контент-менеджером, копирайтером. А профессии, пишущиеся через дефис, тем более с окончанием на «менеджер», вообще в ее представлении самая низшая прослойка, «ничем не желающая помогать простым людям». Впрочем, ее работа в церковной лавке обычным продавцом, не кажется ей самой трудом с высокой целью, «зато не менеджер», любит повторять мама.

Артур распрощался с нами душевно, без объятий конечно, но сердечно благодаря. И, наконец, закрыв за ним входную дверь, я чувствую облегчение. Кажется необходимо обдумать все, что произошло за день, но мысли путаются, и реальность убегает. Неуверенному в себе человеку намного легче принять правду другого, и я, отходя ко сну, начал теряться в сомнениях по поводу того, что на самом деле произошло. Стало казаться, будто мое воображение дало сбой в этот день, и Артур говорил правду.