Loe raamatut: «Индийский принц, или Любовь по заказу. Исповедь функции»

Font:

ISBN 978-5-4485-8669-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Писатель, преподаватель русского языка для иностранцев,

путешественник, актер индийского кино.

В этом романе я описываю жизненный опыт, который получили многие девушки, окунувшись с головой в свои фантазии, вырощенные на индийском кино о прекрасной любви, но столкнувшиеся с реалиями обыденной жизни, которая в корне расхожа с чудесным видением Болливуда.

Эта книга предназначена не только всем романтическим девушкам, ищущим любовь зарубежом, но и людям, интересующимся культурой и обыденной жизнью других стран и народов, в частности Индии.

Индия – страна тысячи чудес и необычайной энергии, очаровывающая все континенты и все народности, их населяющие. Индия – моя мечта с детских лет, сказка, в которую хотелось окунуться и жить там, как героиня фильма, в просторном дворце с музыкой и с неувядающим парком с цветами; грезить о вечном лете, стать принцессой чьих-то снов и утонуть в объятиях любви.

Принц – кто из девчонок не мечтал о нем в детстве, примеривая мамину фату или из газового шарфика делая себе волшебный шлейф, который волочился за юной красавицей, любующейся своей неземной красотой перед зеркалом.

Принц – у каждой он был свой, но у многих он был южный, экзотический, родом из фильмов «Любимый Раджа» или «Танцор диско». Каждая мечтала о своем Митхуне Чакроборти, кто-то даже и о нем, и я не была исключением: я тоже грезила о высоком черноглазом красавце, похожем на моего любимого персонажа, принце, который ради меня перевернет мир – как в кино…

1 часть

Всем, кому я рассказывала хоть чуточку этой истории, приходили в дикое изумление: неужели все это правда?! Фильм какой-то, выдумка. Эх… если бы так. Но это не сценарий, это всего лишь огрызок чьей-то маленькой жизни, наполненной разочарованием. Я рассказывала свою историю многим знакомым по частям. Теперь мне предстояло рассказать ее полностью.

– Здравствуйте! Это я хотел встретиться с вами и поговорить. Константин.

Я подняла голову на голос. Передо мной стоял высокий, довольно симпатичный мужчина в костюме, темноволосый, но не брюнет. Я кивнула:

– Наташа.

Мы пожали руки.

– Может пройдем в кафе посидим? Там удобнее, – предложил мужчина.

– Хорошо, идемте.

Мы прошли по кругу торгового центра и поднялись на третий этаж, где осиным гнездом теснились различные фаст-фуды. Выбрали уютное местечко у окна и расположились напротив друг друга.

– Что будете? – привстал галантно. – Перекусить?

– Спасибо, я не голодна.

– Может кофе или чай?

Не пью ни того, ни другого, но для компании придется решать.

– Ладно, кофе.

– Вам капучино? Я просто сам его люблю, – он приветливо улыбнулся. Напряжение немного спало.

Я кивнула и он пошел за напитками.

Странная судьба. Еще вчера я была никто и мало кто вообще обо мне знал. А потом неожиданно раздался телефонный звонок в пустой глухой комнате и приятный голос попросил о свидании. Деловом. Что даже более странно, чем если бы о личном. Ты соглашаешься, потому что удивляют причины разговора. И теперь сидишь и волнуешься, как первокурсница на экзамене.

Кого могла заинтересовать чья-то жизнь? Даже не вся. Каких-то пару недель. Но эти недели были такими необычными в моей жизни, что я до сих пор их вспоминаю и поражаюсь той безоглядности, с которой я ринулась в море приключений, не зная, что меня ждет. А может это и не назовут приключениями. Так. Очередная мыльная опера. Сопли домохозяек и психичек. Я одна из последних. Но факт остается фактом – человек заинтересовался. И не простой человек. Не праздное любопытство привело его сюда в самый разгар рабочего дня, оторвав от важных дел. Значит, моя история и впрямь кому-то пригодится.

Я посмотрела на серое небо за окном, на бесцеремонных воробьев, стайкой восседающих на карнизе, на машины, снующие взад-вперед по Земляному валу. Только вчера я сидела дома и оплакивала свою скучную бесцветную жизнь, всем перцем которой и были несколько случайных дней.

Константин вернулся с дымящимися бумажными стаканами в руках. Поставил их аккуратно на столик и сел напротив. Столик круглый и потому нет никакой агрессивности в сидении напротив. Нет углов – нет преград.

Я машинально покрутила ложечкой по пенке и опустила ее на дно. Пусть стоит. Выпить всегда успеешь: разговор долгий.

Делая непринужденный и в то же время спокойно-дружественный вид, без наглости, назойливости и хамства, Константин откашлялся и, тоже пошивыряв ложечкой по дну стакана, обратился ко мне:

– Я уже говорил вам вчера по телефону. И сейчас повторюсь, что, собственно, и побудило меня пригласить вас на встречу.

Я внимательно слушала, хотя и наперед знала, что он скажет.

– Я режиссер. Может не такой маститый, как, к примеру, Михалков, но пока сгодится, – широко улыбнулся. – И я часто подумывал снять какой-нибудь, можно и незамысловатый фильм, но про Индию или что-то с ней связанное. Читал Киплинга. Отлично. Но не то. Зарубежные авторы – это тоже по бюджету потянет только какой-нибудь Пикчер-бразерс. Мы пока еще начинающая кинокомпания и шажки наши несмелые, шатающиеся. Похожи на ребенка в ползунках. (При этом я посмотрела на него с любопытством: по речи видно, что перед тобой интеллигент, творческий человек.) И я все никак не мог найти тему. Надо, чтобы сюжет был про Индию и одновременно связано с родным российским человеком. То, что нам и ближе. Чужие Доны Карлосы и заламывающие руки Доньи Домингос нам всем изрядно прескучили. Хотя я ничего не имею против. И не говорю о сериалах. Возможно это обычный фильм часа на полтора. Если нет, то от силы серий на три-пять. Не больше. Длиннее – это уже мутатень, извиняюсь за выражение. Так, я ищу золотую середину. И в этом поиске очень надеюсь на вас.

Он кивнул и снова располагающе улыбнулся. Интересно, он проходимец или говорит искренне. Недоверие к людям заложилось у меня в глубоком детстве и потому иной раз начинаю подозревать некоторых даже в таких вещах, какие разве что и существуют в только что названных южных сериалах.

– Вы, как я вижу, человек скромный, Наталья, и сами вряд ли бы решились написать сценарий и сунуть его таким, как я. Но на вашей стороне счастливый случай, вам улыбается Фортуна. И мне, думаю, тоже, – он осторожно отхлебнул горячий глоток и мельком глянул в окно, где подрались из-за свободного места воробьи, – я услышал о вашей истории от нашей общей знакомой Хадичи. Она работает у меня няней. Присматривает за двухлетним сынишкой. Он у меня такой хулиган и любопытный, как его папа. Все норовит узнать. Карапуз, – и он смешно надул щеки, показывая, как должен выглядеть его ребенок.

– Да, она говорила мне, что иногда работает гувернанткой. У нее высшее педагогическое образование. Историк. Но в Дагестане нет работы, потому она и приехала в Москву.

– Именно. Мне ее порекомендовали. Она честная. Исполнительная. И мой Антошка – так зовут сынишку – ее любит. От других плакал. Даже орал. А она появилась и он безо всякого потянулся к ней на руки. Но я отвлекаюсь. Просто, когда речь заходит о сыне, я как любой счастливый родитель, думаю о нем.

– Да, конечно, – поддержала я разговор.

– Как —то я спросил ее (она же увлекается индийской культурой), не могла бы она мне подсказать тему для моего фильма. И желательно, не надуманную. Тогда она мне и рассказала о вас, что с вами случилось. Я так сильно впечатлился, что сразу попросил у нее ваш номер и позвонил. И вот мы встретились. Вы, надеюсь, не против поделиться со мной и с миром своей историей?

Я смущенно улыбнулась: так уж и с целым миром? Хотя был момент, там в Индии, когда я именно об этом и подумала, решительно, без стеснения.

– Если вам не скучно…

– Мне уже было не скучно послушать об этом с чужих слов. А когда говорит сам очевидец. Для меня большая честь оказаться в вашем распоряжении хоть на час, хоть больше, – я снова улыбнулась, переводя взгляд с Константина на шумно спорящих птиц, – если проголодаемся, закажем чего-нибудь посущественней.

Я согласилась. Немного поерзгала на жестковатом стуле. Все-таки нелегко исповедоваться. Душу раскрывать. Но если так угодно небу, может, это станет кому-то поучением или в себе поможет разобраться. Человек так часто принижает себя, что перестает замечать все лучшее и гасит в себе еле тлеющую искорку божественного.

– С чего бы начать? История такая рассыпанная. Около трех месяцев. Но по сути две недели и три дня, – я усмехнулась, но уже своим далеким воспоминаниям.

***

Самолет попрыгал кенгуру на взлетной полосе. Сорвался с места и ракетой взмыл вверх. Дух перехватило от восторга. Это поистине самый лучший атракцион в мире. Когда отстегнули ремни безопасности, я схватила руку своего работодателя Виджендры Винаяка и поблагодарила:

– Спасибо вам огромное, что взяли меня в Индию!..

Я захлебывалась от переизбытка эмоций.

Это была двойная радость. Я летела в сказочную страну, околдовавшую меня в раннем детстве фильмами «Сокровища древнего храма» и «Зита и Гита». Я первый раз в самолете. Я первый раз летела за границу.

Так много всего в первый раз. Так много эмоций. Так много радости. Ты не можешь со всем этим справиться и ты просто утыкаешься носом в иллюминатор и сидишь так до самого ужина. Ты отдаешься ощущениям, оставляя размышления на потом, когда будешь сидеть дома и предаваться воспоминаниям.

Среди ночи мы попали в зону турбулентности. В салоне отключили свет. Я порадовалась, что порции были маленькими, иначе бы пришлось заполнить все специальные пакетики. Так укачивало и трясло, что можно было лежать лишь в одном замершем положении с откинутой на спинку головой. И никаких зрелищ в окно…

К счастью, полоса препятствий уже позади. И я снова носом прилипла к стеклу. Впереди меня сидят два сикха. Свое окно они задрапировали и спят. Мне не до сна. Так могу проспать первый полет, а этого допустить не хочу.

Я смотрела, как под нами проносились ландшафтные карты, совершенно нереально, чтобы в природе существовали такие формы и такие расцветки. Сверяешься с картой на табло. Пролетели Липецк, Баку, Ташкент. Появился Афганистан, Пакистан. Скоро. Очень скоро мы появимся как орлы над горами Кашмира. Великие Гималаи.

Под нами странная огненная полоса зигзагом.

– Смотри, – просыпается Винаяк и подключается к моим наблюдениям. – Это граница Пакистана и Индии. Вот такой странной формы. Освещается.

Мы парим над ней долго. Будто застряли на месте. Но терпение и зигзаг мельчает. Появляются рассыпанные, как звездное небо города. Люди спят, а жизнь двигается. Догадываешься о магистралях, заводах, телебашнях. Кажется, что видишь даже микробные движущиеся машины. Но это видимость или воображение. Потому что освещенные ковры городов становятся все дальше – это равнины. До того горные районы и карты городов были ближе.

Панджаб – читаю на карте и отсчитываю минуты до Дели. И оно появляется, когда мы все сидим пристегнутые на спуск.

Отчетливые изгибы дорог. Квадраты улиц. Видны даже фонари и плоские крыши домов. И где-то там и живут персонажи фильмов моего детства…

Я не буду останавливаться на том, как мы проходили контроль, забирали свои чемоданы. Кто хоть раз летал сам или видел в кино аэропорты, сами поймут, какое настигает тебя чувство одновременно суетливого напряжения и нетерпения вырваться наружу.

Мы проходим подиум встречающих и попадаем в музей. По крайней мере такой была моя первая мысль при виде рядов старых черных машин с желтыми полосками. Такси. Под открытым небом. А я думала, что это выствлены раритеты для туристов. Прилетаешь и сразу в эпоху семидесятых.

Новые странные звуки. Непривычные запахи. Непривычна и чудна даже сама ночь. Небо высокое, невидимое. Без облаков и звезд. И атмосфера парника. Ты – помидор. Тебе хорошо, влажно и душно. Первые минуты мечешься как рыба без воды, ловя ртом несуществующий воздух. Страшно: чем дышать? Дайте кислородную маску! Но привыкаешь. Как привыкает младенец, вырвавшийся из лона матери.

Винаяк уже оплатил в кассе на выходе стоимость такси до отеля, погрузили чемоданы, и мы сели на заднее сиденье музейного экспоната и, обгоняя бесшабашно грузовики, других туристов, выглядывающих с таким же диким взглядом в окна своих такси, помчались к месту стоянки.

Ком благодарности чуду гнездится в гортани. Губы растягиваются в гримассы удивления, страха, восторга. И ты вглядываешься в ночную дорогу. В неосвещенные коробки домов, силишься прочесть рекламные щиты, магазинные вывески. Первое впечатление. Самое длинное и самое короткое одновременно. Ты вспоминаешь его потом в полной красе долго и со всеми подробностями. Но в режиме реального времени это всего лишь каких-то полчаса. Чуть больше. И водитель уже тормозит перед распахнутой дверью трехэтажного отеля на узкой улочке. Все. Приехали. Ты уже в другой стране. В другом мире.

Нас провели на второй этаж и отперли широкую комнату с двумя кроватями и двумя туалетами. Окна выходят странным образом на стену в ремонте. Телевизор включать поздно. Я уже осознаю, что устала и хочу выспаться.

Виджендра распаковал чемодан и вынул свои вещи, полотенце. Быстро скрылся в душе, откуда покрикивал, обливаясь холодной водой. Я тоже хотела принять быстрый душ, но обнаружила к своему немалому удивлению, что в трубах нет даже второго крана: а где горячая вода?

– Ха-ха! – рассмеялся Виджендра. – Сразу видно: ты приехала в Индию первый раз. Тут не бывает горячей воды. Она не нужна, здесь и так жарко.

– А зимой? – нерешительно промямлила, даже не представляя себе делийские зимы.

– Зимой нагревают и приносят в ведре или в некоторых номерах есть газовые или электрические болеры.

Ладно.

Я тоже переоделась лечь спать, надеясь, что Винаяку не придет в голову приставать с дороги, как это намерение иногда читалось в его глазах. Но как раз это он и собрался сделать. Плюхнулся позади меня на кровать и прижался, что-то невнятное замурлыкав.

– Иди… идите, – не знала, как в данную минуту с ним себя вести, как с приставучим начальником или приставучим мужиком. – …на другую кровать. И спи там один, – все же выбрала вариант мужика.

Он захихикал, приклеиваясь крепче. Я рванулась, выдергивая у него простынь – она же покрывало-одеялка. Нахмурилась, тщетно пытаясь состряпать негодующий вид. Вышло комично, неправдоподобно, потому что и сам сутулый маленького роста мужичок с круглым рахитным животиком и большим клювом вместо носа, мало походил на киношного злодея.

– Все. Спи тут, а я лягу на той кровати. Спокойной ночи.

Перешла на другую постель. И только легла, как Винаяк ящеркой проскользнул и сюда. Снова вцепился, мурлыкая елейно-соблазняющее. Пахнет дорогим одеколоном в перемешку с виски.

Я не на шутку сцепила зубы и прорычала:

– Сейчас же отпусти и спи на другой кровати один.

– Ну я хочу с тобой. Я боюсь спать один, – голосок его запищал, как у трехлетнего ребеночка, но со стариковской хрипотцой.

Я рывком соскочила опять на пол и что есть мочи хлестанула боса покрывалом по лицу. Он аж прослезился. Недоумение, несправедливое наказание. Мученическая скорбь. Чего только не отразилось на его вдруг сделавшемся маленьком сморщенном лице. Стало жалко его. Но надо было держаться до конца, чтобы поставить его на место. И он согбенный встал и поплелся ворча на другую кровать.

– Ладно, спи тут одна. Спокойной ночи. Бу-бу-бу.

И я уснула. Блаженным сном младенца. Под далекую музыку ночных сигнальных гудков.

***

В первое же утро пришел в номер какой-то чулматый сикх, как мне его представил Виджендра, его деловой партнер. Заказал купить для меня фруктов и посыльный принес пакет бананов, яблок и мандаринов, на которые я тут же набросилась как голодная.

Только вчера в России был обычный апрель. Уже светило высокое скромное солнышко, радуясь весне, но груды черного перистого снега еще лежали на обочинах. Народ бегал в куртках, поскидав головные уборы. И это славно. Но тут?! Тут резко, неожиданно сразу немыслимая жара. Не сказать, чтобы я в ней задыхалась или умирала от палящего зноя. Но чтоб так пекло, даже представить не могла. «За сорок по цельсию» – объявил с утра служащий отеля и я легко в этом убедилась, едва высунула нос за стены с кондиционерами.

Как только мы вышли из гостиницы, я остолбенела. Мир представлял собой поток бессмысленного хаотичного движения: скотина, транспорт, кишащие люди, белые туристы в балахонах, черные индийцы в пестрых ярких тканях. И такие черные, что не могу поверить. Вот ведь рядом Виджендра и он никогда не казался таким темным. И в Москве я этого как-то не замечала за индийцами. Но тут при безумном ослепляющем солнце все казалось четче и ярче. Краски горели. Как полотна Писарро.

Народ пестрый, шумный оживлял и наполнял улицы, превращая пустой ночной склеп, каким привиделось мне Дели во время поездки от аэропорта до гостиницы, в кишащий муравейник. Я не могла взгляда оторвать от этой новой жизни и удивлялась пальмам, изрисованным и сигналящим оперетами грузовикам, дико растущим на обочинах кактусам, велосипедным извозчикам.

Неужели я за границей? Только вчера родная привычная серая Москва. Всего полночи и ты в ином мире! Фантастика.

Виджендра с трудом поймал авторикшу – те ни в какую не хотели сбавлять цену, видя с ним меня, и он пошел на хитрость, оставив меня чуть позади, а потом позвал, когда договорился; водила сразу понял свою оплошность, начал было отнекиваться и гнуть свою линию, но уговор уговором – повез.

Привез Виджендра меня в свой, как он сказал, офис, где в тесном помещении два на четыре метра – настоящая ванная комнатка, а не офис (к тому же это не кабинет в большом общем здании, а ряд гаражей со стеклянными дверями, у которых снаружи караулит нищий оборванный посыльный, он же и сторож), восседал тучный сикх в огромной серой чалме и с солидной бородой, похожей по структуре на сплетенную проволоку, которой домохозяйки дравят пригоревшие кастрюли. Продажа виз в Россию, турпоездок и авиабилетов. На стене за бюро красовался Аэрофлотовский плакат. Пока Винаяк обсуждал с партнером дела предприятия, я смотрела, задрав голову к потолку, маленький цветной телевизор с клипами, где через каждые пять минут повторяли модный хит нового фильма «Бивафа» (Неверная) со звездами Болливуда Акшаем Кумаром, по типажу вылитый Том Круз, и Кариной Капур. По молодости Акшай был красавчик и я им увлекалась, а в этом фильме он был уже не свеж…

Сикх послал служку сбегать специально для меня за соком и тот принес в большом завязанном резинкой пакете розовый сок с мякотью, по вкусу напоминающий землянику с малиной. Поблагодарив за гостеприимство и попив, мы поехали в другой подобный офис, выложенный кафельной голубой плиткой, что меня неотступно преследовало чувство, будто нахожусь в общественной уборной. Там нам принесли неимоверно острую алу-досу: жареная хрустящая тонкая рисовая лепешка с мятой картошкой и чечевичным соусом внутри.

Когда я выходила из обоих офисом, то прощалась не только с босами, в них восседающими, но и с прислугой, что, униженно сутулясь, охраняла вход и ожидала приказов. Они в изумлении и раболепном испуге смотрели на меня, не решаясь ответить «до свидания». А Виджендра до конца дня упрекал меня в глупости: «Это не люди, это сервис. С ними нельзя говорить на равных, иначе они потеряют к нам уважение». Но я не родилась и не воспитывалась в Индии. Для меня все похожие на людей людьми и были.

Закончив с делами в офисах, отправились в Деловой центр Дели – Конот плэйс, где посредине площади в подземелье-гараже разместился Палика-базар. Там мы и проторчали до вечера, до посинения заходя во все знакомые Винаяку лавочки, ко всем его постоянным поставщикам, расспрашивая о новинках кино, о ценах на блестящее тряпье и костюмы для танцев, выбирали товар и уходили к следующим. Все спрашивали обо мне и приятно удивлялись, узнавая о моем пусть и почти нулевом хинди. Предлагали напитки, закуски. В основном я соглашалась на стакан холодной воды, который и посасывала от делать нечего. Потом мы по второму кругу возвращались и отбирали диски с фильмами, с песнями, арабские костюмы для танцев, блестящие кофточки, которые с удовольствием раскупают цыганки в Москве.

Виджендра то и дело предлагал мне присмотреться к джинсам и длинным юбочкам, потому что ему не нравились мои широкие шелковые юбка-брюки. Но джинсы в сорок градусов мне носить не хотелось, а от юбок как от вида одежды вобще воротило. Виджендра психанул и пригрозил, что тогда вообще ничего мне смотреть не станет. А я хотела кофточку. Такую, типично азиатскую по фасону и расцветке.

Мы заглянули в палатку с тряпьем. Виджендра поздоровался с хозяином и посадил меня с ним:

– Посиди пока тут, чтобы не устала, а я скоро приду.

Я напугалась: чего тут делать буду в его отсутствии. Но вымученно улыбнулась флегматичному мужику с животиком.

– Может чаю? Кофе? – любезно предложил он, видя мое смущение.

– Чаю, – лучше уж чем-то занять себя, чем переминать от неловкости пальцы.

– Первый раз в Индии? – сразу определил наметанным глазом.

Я кивнула.

– И как погода, люди? Что-то уже видели?

– Все просто здорово. И погода. И улицы. Но мы только ночью прилетели. Всего на три дня. Завтра воскресенье – выходной. Вот и пойдем гулять по-настоящему.

– Понятно. А откуда хинди знаете? – похвалил мои пять корявых слов.

– В культурном центре изучаю.

– А с Винаяком давно знакомы? Сколько у него работаете? Он в другой раз с другой девушкой приезжал. Рита вроде.

– Да, знаю Риту. Она сейчас в Москве. Мне учитель по йоге сказал, что Виджендре нужно печатать на компьютере. Я у него три недели работаю.

– И сразу в Дели?

– Да. Помочь, у него вещей много. Мы можем много купить на двоих.

– А, понимаю. Чтобы провозить на самолете, – понимающе кивнул и отхлебнул со свистом горячий чай, – вкусно? – указал на мой стакан. – Почему не пьете?

– Вкусно. Но горячо.

– Так не привыкла? Ну ничего. Побудете еще в Индии и научитесь пить горячий чай.

Мы помолчали. Разговор дальше не клеился. У меня не хватало слов и я страшно стеснялась. Наконец придумала фразу, сконструировала ее и выпалила.

– А вы были в России?

– Я? Нет. Говорят, у вас там холодно. Это правда?

– У нас зимой снег. И минус двадцать-тридцать градусов.

Он поморщился:

– Бр. Нет, я уж тут. У меня бизнес. Хорошо идет.

При этих словах в магазин ввалился грузный мужик сорока лет с сыном подростком и начал пересматривать футболки. Отобрал четыре пары и кинул на прилавок.

– Беру. По чем?

Мой собеседник кивнул парню-подмастьрье подойти и обсудить с клиентом стоимость. Подбежал щеголеватый парнишка лет двадцати с модной напомаженной прической, в рубашке навыпуск и с пробивающимся арбузиком брюшком.

– Сто сорок рупий штука, – переглянулись с хозяином на пару.

Клиент фыркнул и бросил мятые в руках футболки.

– Нет. Дорого, – и не спеша, но уверенно повернул к выходу.

– Подожди, – окрикнул его хозяин. – Сколько хочешь?

– Восемьдесят.

– Нет. давай сто.

– Э, нет, – снова повернулся. – Я все беру.

– Ладно, бери, – усмехнулся хозяин и взглянул на меня: видишь, как получается?

По лицу я поняла, что он и сам не остался в прогаре. Фиксированной цены нет. Завысят сразу на много, чтобы сбавлять удобно было и так показать покупателям, какой ты щедрый и великодушный.

Парень проворно завернул мужику его футболки. И тот для виду пощупал еще и рубашку. Но приложив к сыну, поморщился. Вышли.

Мы еще немного попытались поговорить, силясь побороть языковой барьер. Вернулся Виджендра. И с усмешкой:

– Ну как вы тут пообщались?

– Мы здорово поговорили, – сообщил ему хозяин лавки. – Она очень хорошо знает хинди. Молодец. Я очень удивился и обрадовался. Приятно поговорить с человеком, который учит твой язык.

Виджендра этого явно не ожидал и посерел от недовольства. Когда мы уже собрались уходить, я поставила пустой стакан и кивнула: спасибо, до свиданья. Хозяин нас остановил.

– Подождите. В честь нашего приятного знакомства я хочу подарить тебе какую-нибудь вещь. Выбирай и бери, что нравится.

Я не поверила, что правильно перевела и взглянула на своего работодателя. Тот скривился и зашипел:

– Ну чего же ты ждешь, иди выбирай кофточку. Хотела же.

Я так обрадовалась, что подавила смущение и пошарила на вешалках. Выбрала желтую с оранжевыми разливами. Яркая, но простенькая. Такая элегантная.

– Вот эту можно, – улыбнулась.

Хозяин одобрительно кивнул и махнул рукой:

– А больше ничего не нравится? Выбирай. Еще бери.

Мне стало совсем неудобно. И так одну получила. Не наглеть же. И Винаяк уже фырчал под боком. Я подумала, что за другие придется платить, а раскошеливаться ему. Даже если я потом с его же зарплаты и верну, все равно неприятно быть должницей.

– Нет, спасибо. Все нравится, но одной хватит.

– Ну как хочешь, – пожал плечами хозяин и махнул парню завернуть в пакет.

Тот подошел ближе и игриво сверкнул глазами: флиртует. Я улыбнулась и взяла сверток. Еще раз сияя поблагодарила.

– Да не за что, – махнул небрежно хозяин. – Не каждый день ко мне ходят русские девушки, которые говорят на хинди.

Виджендра судорожно достал из кармана портмоне и вытащил пачку сотенных.

– Сколько я должен за кофту? – протянул две купюры.

Хозяин насупился и покачал головой.

– Нисколько. Я же сказал, это подарок.

Винаяк сквасился и, кинув всем до свиданья, вытолкал меня из магазинчика.

– Что ты ему такое сказала пока меня не было? – зашипел на меня.

– Ничего. Просто мы говорили о России, что там снег и холодно. О том, что мне очень понравилось в Дели, хотя еще ничего не видела, потому что первый день.

– Да? Не может быть. И поэтому он сразу подарил тебе кофточку? Такую дорогую?

– А она дорогая? – заглянула в пакет.

– Ну не очень, но все-таки. Он просто так бы не стал никому ничего давать. Я не понимаю… что в тебе такого?..

Всю дорогу до следующей остановки в магазине фильмов, он пыхтел и возмущался, бубня себе под нос, что такое в жизни не случается. Но почему я?

Когда вернулись под вечер в гостиницу и заказали порцию овощной пакоры, он снова вернулся к разговору о подарке:

– Все-таки ты особенная. Сколько раз я брал с собой Риту, армянок, других, но никто им ничего не дарил. И вот тут тебе. Странно. Наверно, тебя как видишь, сразу влюбляешься. Я тоже, когда тебя первый раз увидел, ты мне сразу понравилась. Я был очень рад, что Нагендра Комат предложил тебе у меня поработать.

Я сразу поняла к чему он клонит. Обычная лесть, чтобы затащить в постель. Я только усмехнулась: спасибо, и принялась за свои с утра оставленные фрукты.

Когда смеркалось, мы возле своего отеля поменяли авторикшу на велосипедного и отправились в сторону Садара, пересекая безсветофорные перекрестки. Ужасная повозка пугала меня своей покатостью и отсутствием поручней. Я поглядывала, как другие спокойно восседали на подобных – привычка, я же только и вскрикивала при каждом столкновении с машинами, телегами, коровами и обещала себе никогда больше не ездить на рикшах.

Любопытные мотоциклисты объезжали нас и уже, не глядя перед собой, оборачивались на меня, сталкиваясь с другими зеваками. Пользуясь моим страхом, Виджендра держал меня за руку, приговаривая, что с ним я не упаду. И я верила и держалась за него, потому что во что еще было верить.

Слава богу, ехали так не долго. Вылезли в ужасных трущобах, где продавали буквально все: от бижутерии до телевизоров.

Незадолго до нашего приезда тут прошел праздник встречи весны – холи. И теперь беднота дотаскивала рубашки, майки, брюки с цветными пятнами краски, даже дикие коровы и собаки лазили, словно вымазанные йодом и зеленкой.

– Не отставай от меня, иначе потеряешься, – предупредил Виджендра, протискиваясь сквозь толпу к распродаже дешевых трусов и носков. – Тут всегда дешево. Я в Москве одежду не покупаю. Разориться можно на одних носках, – засмеялся. Я тоже.

В эту минуту кто-то наглый пощупал мои бедра. То ли ругаться и драться, то ли спрятаться за Винаяка. Я так растерялась, что пока раздумывала, момент упустился и я осталась с неприятным осадком в душе. Словно меня выпачкали грязью, а умыться негде.

– Я специально вожу тебя с собой, чтобы ты привыкала, запоминала. Потом будешь за товаром одна ездить. Я устал. Вместе поедем только в Пакистан и Дубай. Вот в Дубае та же Индия, только чисто. Ты себе представить не можешь, сколько там живут индийцев, на каждом шагу. Но там ужасно жарко. Плюс пятьдесят. Хуже чем здесь. Ну сама увидишь.

Мы переступили канавку, в которой бежали друг за другом длинные серые крысы. Тесные узкие лестницы. Третий этаж недостроенного дома. И мы в типографии. Тут лепят огромными тиражами яркие плакаты болливудских звезд, календари, наклейки. Тут грязные и уставшие копошатся, разбирая по стопкам скользкие листы, режущие пальцы, женщины и подростки. Младенцы-голыши самостоятельно лазиют по тюкам. Ни учебы, ни бизнеса им, ни перспективы. Для них Индия – не экзотика, а суровая правда жизни. Они как тараканы, сбившиеся стаей перед отравленным печеньем.

Мне мир не переделать и я стараюсь не думать с болью в сердце о всех нищих и обездоленных планеты. Смиренно жду, когда Виджендра наберет себе стопы самых популярных и раскупаемых для Москвы киногероев.

Но проходит час, другой, третий и я от однообразия и приглушенного шума станков в другом зале теряю самообладание.

– Ну потерпи еще немного. Я понимаю, как ты устала, – жалостливо просит Винаяк, я киваю и сцепливаю зубы, чтобы не завыть.

Когда наконец этот ужас кончается, мой босс просит выбранные плакаты упаковать и с посыльным доставить ему в отель. А мы спускаемся – улицы уже немного притихли, над головой ночь, потому что темнеет уже в половине седьмого – снова берем рикшу и, слава богу, благополучно добираемся до нашего района.

– Теперь пойдем поедим и купим тебе обувь. Мне совсем не нравятся твои резиновые, – фыркает Виджендра, указывая на мои мыльницы, как называли пластиковые и резиновые туфли, пришедшие в моду из Китая в девяностых и оставшиеся в памяти народной под этим смешным названием.

Мы зашли в ресторанчик, где теснились многочисленные французы средних лет. Заказали на выбор Винаяка то, что не сготовишь дома, особенно в Москве. Разные гарниры из индийских овощей, которых даже названия не знаю. Тут расчитано в основном на туристов, потому и не шибко остро. Особенно понравились мне бесплатно прилагающиеся на закусь маринованные луковки и в конце ужина для свежего дыхания зернышки фенхеля.

Сандали мне после ужина выбирали долго. У меня кожа белая, тонкая и чувствительна ко всяким мозолям – секундное дело превратить ноги в мясо. Поэтому искали «нарам» – мягкие, из натуральной кожи. И нашли. Виджендра не пожалел выложить за них около двухсот рупий и сказал, чтоб я сразу же и обулась, положив свои резиновые в пакет. По дороге в отель купил мне диковинных фруктов, кроме манго запомнила название лишь одних —чику – похожие внешне на картошку, а вкусом на переспелую хурму. Приторные, с крупными черными косточками внутри.