Tsitaadid raamatust «Таня, домой!»
«Таня, домой!» – послышался мамин голос с третьего этажа. Тот самый голос, что в четырнадцать ей казался таким бесчувственным, сейчас звучал как «земля», для моряка, потерявшего надежду на спасение.
Все мы в детстве думали, что впереди еще целое море любви, радости и счастья, и сказочных приключений, однако все не так во взрослой жизни.
Ксюша обожала Коржика со всеми его недостатками, ведь для того, чтобы тебя любили, не обязательно иметь хороший характер.
В этот раз Аня не хотела быть частью коллектива, ей было противно и невыносимо хотелось домой, в их маленький офис на 15 человек, где можно приносить домашний обед и ничего никому не доказывать.
– Мамочка, как же хорошо, что море не кончается летом! – раздался радостный крик в прихожей.
Наташа посмотрела в зеркало, потрогала бусины кончиками пальцев, и вдруг рассмеялась. Почему – она и сама не смогла бы объяснить. Просто это было счастье. То самое, давно забытое, наивное, детское, самое честное счастье в мире.
Бумажный пакет из оберточной бумаги пах ее духами – сладко, как октябрь… Внутри была обычная белая футболка – оказывается, она запомнила, что ему нравятся именно белые. Ваня улыбнулся: «Вера, милая Вера».
«Домой», – выдохнула она и ухватила маму за руку покрепче. На улице солнце светило так, что Алька даже зажмурилась. От рук и маминого платья пахло ванилью, изюмом… ватрушками. А это значило, что весна – она, наконец-то, наступила.
А потом… Потом что-то случилось. Наташа уехала в другой город, забрав с собой только дочь. И вдруг ощутила, каково это – быть свободной. Будто сковывавшее ее электрической сеткой напряжение вдруг исчезло. Внутри билась настоящая, теплая и горячая жизнь. И Новый год снова стал другим – в нем снова появилось волшебство.
Но была у Светы одна маленькая слабость. Как сейчас принято говорить, грешное удовольствие. Она любила время от времени находить в соцсетях своих одноклассниц и разглядывать фоточки. Большинство из них превратились в сдобных сорокалетних матрон, что странным образом радовало Светину душу. Злорадство? Да, наверно. Но кто без греха.
