Maht 120 lehekülgi
Россия, общий вагон
Raamatust
Молодому писателю Наталье Ключаревой удалось в первом же романе самое сложное: не просто сочинить великолепную литературу, но стать голосом целой страны – со всей ее болью, слезами – растерзанной, пьяной, но и прекрасной, и сильной. Для двухсот страниц здесь немыслимое число героев; каждый из них несет свою удивительную историю, и этот калейдоскоп сливается в единую картину – до того убедительную, что волосы привстают на голове.
Роман еще до выхода книги вызвал бурю эмоций у литературной общественности и в интернете. О нем одобрительно отозвались такие разные люди, как Мария Арбатова, Эдуард Лимонов и Виктор Топоров. Его вяло поругивают любители изящно-сопливой словесности. Есть, однако, мнение, что «Россия: общий вагон», как и «Санькя» Захара Прилепина, – предтеча будущей русской литературы – гордой, злой и прекрасной.
Žanrid ja sildid
Размышлять о России – это у нас что-то вроде национального спорта, рекорды в котором ставят, конечно же, писатели. Чаще других в рекордсмены выбиваются литераторы-традиционалисты преклонного возраста, но бывает, и продвинутая молодежь замолвит словечко о любимой – нелюбимой – этой – нашей и т. п. стране. Одно из таких высказываний – книжка молодого прозаика Натальи Ключаревой «Россия: общий вагон»...
Центральный герой по имени Никита изрядно отличается от большинства молодежи, это человек если не блаженный, то какой-то необычный. Он очарован Россией, это его бзик, его пунктик и центр духовной жизни. Если учесть, что он постоянно странствует по городам и весям России, то само собой напрашивается назвать его неким «Очарованным странником» современности. У него имеется визави по фамилии Юнкер, и он тоже от многих отличается, потому что интеллектуал, в каком-то смысле даже аристократ. Пьет, конечно, но ведь и о стране думает, о ее истории, о несчастной судьбе, переживает за нее, понимаете ли. Увы, тусовочная девушка Яся, в которую влюблен Никита, не разделяет его всепоглощающей страсти к матушке России, высказываясь, допустим, так: «Нет никакой твоей России! Все это чушь! Не хочу об этом думать! Мне наплевательски наплевать на всех твоих несчастных старух и голодных детей! Я не хочу никого спасать! Пусть подыхают!» Неправильно, в общем-то, выражается, не гуманно. Но разве любят за правильные выражения? Как и положено «очарованному» или «блаженному», Никита ее любит на протяжении всей повести, преданно и безответно, как, впрочем, и Россию...
Arvustused, 1 arvustus1