Loe raamatut: «Пророчество. Дракон просыпается в полдень», lehekülg 2
Нашёл нужную полянку, обернулся в человека, растянулся на нагретой солнцем траве и задремал, отдыхая после сытного обеда, бессонной ночи и длительного перелёта.
ЛЭНМАР, СТОЛИЦА КЭТАНГА
До города Эль добрался быстро. Сказался опыт хождения по горам. Без проблем прошёл мимо стражников, охраняющих ворота, сообщив им цель визита: в гости к родственникам. И вскоре шёл по главной улице города, целенаправленно отыскивая нужный дом и не обращая внимания ни на цветущие клумбы, тянущиеся вдоль заборов, ни на разноцветную мозаику в окнах трактиров, ни на башенки и другие архитектурные изыски домов местной знати.
И вдруг услышал сзади шёпот:
– Смотри, смотри, Лунная Дева идёт! И опять одна. Догуляется девка, пристукнут её.
– Гляди, как бы она тебя не пристукнула, – хмыкнул второй голос. – Пробовал уже один. Она на него только посмотрела, даже пальцем не пошевелила, а он сразу в камень превратился.
– Врёшь!
– Чтоб мне лопнуть! Потом десять магов его оживляли, еле справились!
Эль внимательно посмотрел на приближающуюся девушку, шагнул в сторону, к забору, почти слившись с ним своим тёмным плащом. А двое простолюдинов, остановившихся неподалёку, продолжали свою увлекательную беседу.
– А она?
– А что она? Дальше пошла, как ни в чём не бывало. Зато больше к ней никто подходить не решается. Все поняли, что с ней лучше не связываться.
– А говорят, она бедным помогает и за сирот заступается?
– Это да. Тут не поспоришь. Любой бедняк к ней прийти может с жалобой, всех выслушает, не прогонит.
И перебил сам себя:
– Кланяйся уже!
Горожане сдёрнули шапки, поклонились низко. Девушка рассеянно скользнула по ним взглядом, кивнула приветливо и пошла дальше. Было видно, что мысли её далеки и от этой улицы, и от идущих навстречу людей.
Эля она не заметила, и он, настороженно посмотрев ей вслед, торопливо зашагал дальше, свернув в первый же проулок на случай, если пророчица решит обернуться.
Он, конечно, не поверил глупым россказням городских простаков, но Селена и без того была для него опасна, а подвергать риску свою важную миссию по спасению мира Эль не хотел. Да и господин строго-настрого велел избегать встреч с Лунной Девой и Тайными полицейскими.
Наконец, нужный дом был найден. Эль остановился перед высокими воротами, дважды нажал на кнопку звонка и приготовился ждать, когда ему откроют. Дом большой, пока звонок услышат, пока до ворот дойдут…
Но ему открыли мгновенно. Словно ждали у дверей, когда же он придёт.
Впрочем, может, так и было? Господин Эля – важная персона, его приказы должны исполняться незамедлительно.
Слуга провёл Эля к дому, где на крыльце уже стоял толстенький человечек с жиденькими волосами, заплетёнными по последней дворцовой моде в тощенькую косичку. В руках он держал большой свёрток.
Эль надменно посмотрел на придворного:
– Вы – Рэданн? Вам привет от старого друга.
– Благодарю, – кивнул тот и протянул Элю пакет: – Вот то, за чем вы пришли.
Эль забрал свёрток, положил его в болтающуюся на боку сумку, взятую специально для этой цели. И, больше не сказав ни слова, развернулся и пошёл обратно к воротам.
Рэданн с облегчением выдохнул, подождал, пока покинет Эль его двор и приказал слуге закрыть ворота на засов и больше не пускать сегодня никого, даже если этот «никто» начнёт ломиться с тараном. А сам зашёл в дом и начал собираться во дворец на бал, посвящённый дню рождения Его Величества, наконец-то перестав трястись от опасения, что случится что-то непредвиденное, и шкатулка не попадёт к своему адресату. Потому что то, что сделал бы с ним в этом случае Фэррон, Рэданн представлял себе очень живо, и предстающие перед ним картины ему совсем не нравились.
А Эль в это время уже подходил к неприметному трактиру, где должен был для отвода глаз снять на день комнату и где мог пообедать перед выполнением последнего этапа задания. Впрочем, долго рассиживаться за столом он не стал. Времени до начала праздника оставалось совсем немного, а шкатулка должна была оказаться в руках Лунной Девы до бала. Поэтому, быстро прожевав пару бутербродов с мясом и запив их стаканом травяного отвара, Эль прошёл в комнату и переоделся в оказавшуюся в свёртке одежду, сразу став похожим на посыльного. Взял в руки большую резную шкатулку из дорогого дерева, покрытую блестящим лаком, окинул оценивающим взглядом: дорогая вещь, хорошая. Такую не стыдно было бы и самой королеве подарить. Но внутрь заглядывать не стал: господин такого задания не давал, а самому Элю любопытничать было не интересно. Не его это дело, что господин собрался передать принцессе.
Положил шкатулку в красивую коробку с золотой надписью на красном фоне: «Её Высочеству прекрасной леди Селене с огромной благодарностью за всё, что она для нас сделала. Лорд Б.». Обвязал коробку лентой с огромным бантом, спрятал получившийся подарок в сумку. Надел на шею маскирующий кулон-амулет, благодаря которому черты его лица становились незапоминающимися, и через чёрный ход, стараясь остаться незамеченным, выскользнул из трактира.
Вскоре он был возле двери небольшого домика, стоящего перед защитным куполом, прикрывающим здание Тайной полиции. Здесь сидел принимающий посетителей дежурный из числа обычных полицейских, в обязанности которого входило выслушивать жалобы населения и каждый час передавать их дежурному Тайной полиции, который уже и разбирался, стоит ли дело внимания Магической полиции, или обычная с ним справится. Такой порядок появился после покушения на Тайных полицейских, в результате которого погиб законовед Йохтра Морр и полностью разрушилось здание полиции. Его потом отстроили заново, сделав более современным и удобным для работы, но повторения подобного никто не желал.
Эль вежливо постучал, как сделал бы настоящий посыльный, поклонился у входа, протянул дежурному полицейскому шкатулку:
– Подарок для леди Селены. Просили передать до бала.
Дежурный осмотрел посылку, но никаких подозрительных заклинаний на ней не увидел и кивнул:
– Хорошо, сейчас сообщу.
Эль снова поклонился и вышел за дверь. Отошёл на безопасное расстояние, чтобы не было его видно из окон Тайной полиции, затаившись, посмотрел, как прошла в домик дежурного Селена, как вернулась она сквозь защитный купол в основное здание, держа в руках коробку.
Усмехнулся: задание выполнено. Теперь надо быстро возвращаться в лес к дракону и лететь к господину. Но сначала надо зайти в трактир и переодеться, чтобы стражники у ворот в этой одежде его не видели.
В трактир проник тем же путём, что и выходил из него. С лестницы бросил взгляд на зевающего у стойки трактирщика: кажется, тот ничего не заметил. Зашёл в комнату, быстро переоделся, огляделся – не забыл ли чего, не оставил ли какую-нибудь вещь, по которой его смогут отыскать.
Шагнул к двери и остановился, увидев разгорающееся у стола свечение. Замер, недоверчиво вглядываясь в выходящую из сияющего ореола прозрачную женскую фигуру.
– Далеко собрался, Вэлларий? – иронично спросила переливающаяся солнечным светом девушка.
Из тела Эля вытекла туманная фигура, а Эль замер, как статуя, с застывшей маской вместо лица.
– Домой, к хозяину, – раб Зеркала шагнул к девушке, с надеждой вглядываясь в её лицо. – Он приказал вернуться сразу, как отправлю Селене подарок.
– До чего ты докатился, Вэл, – качнула головой призрачная фигура. – Против Богов идёшь?
Надежда во взгляде мужчины угасла. Хмуро посмотрев на девушку, он угрюмо произнёс:
– Я – раб Зеркала. Я должен подчиняться хозяину.
– И мне, не так ли? – хитро улыбнулась девушка.
– И тебе, Сиятельная Элэнсия, – кивнул мужчина. – Тебе – в первую очередь.
– Тогда – мой тебе приказ. Сейчас ты ляжешь спать и проспишь до тех пор, пока не придут сюда Тайные полицейские.
– Но… – вскинулся Вэлларий, но тут же сложил перед грудью ладони и поклонился. – Слушаю и повинуюсь, Сиятельная Элэнсия.
– Зачем ты так? – поморщилась та. – Уж передо мной-то не надо эту комедию разыгрывать. Что ты хотел сказать?
– Вам парня не жалко? – вздохнул раб Зеркала. – Его ж казнят за покушение на принцессу.
– А тебе-то что? – насмешливо спросила девушка. – Тебе-то в любом случае ничего не грозит. Вернёшься в Зеркало, будешь дальше перед Фэрроном спину гнуть.
– Элэн! – сердито выпрямился Вэлларий. – За невыполнение приказа он обещал заточить меня в подземелье, без света и солнца, на всю мою долгую жизнь! А для меня это…
Помолчал немного, потом хмуро добавил:
– Впрочем, я переживу. А вот мальчишка… Не заслужил он такой судьбы.
– Такова воля Богов, – пожала плечами девушка.
– Воля Богов… – повторил Вэлларий. – Воля Богов…
И с горечью произнёс:
– Лучше бы казнил меня Учитель тогда. Неужели Он знал, что не смогу я выполнить Его условие для освобождения, и заточил меня в Зеркало навеки? Устал я, Элэн. Если бы мог, давно бы себя убил. Жаль, что я теперь бессмертный.
И столько тоски и боли прозвучало в его голосе, что перестала девушка улыбаться, подплыла поближе к отвернувшемуся от неё мужчине и сочувственно спросила:
– Всё так плохо, Вэл?
– А ты будто не видишь? – грустно усмехнулся тот. – Скольких хозяев сменил я за эти тысячелетия, и хоть бы один пожелал чего хорошего. Ты же знаешь, я многое могу, во мне – великая Сила. А чем я занимаюсь? Деньги и власть. Власть и деньги. Больше никому ничего не надо.
– А тебе разве не этого же нужно было? – мягко спросила Элэнсия.
Мужчина помолчал, уткнувшись взглядом в пол, потом хмуро ответил:
– Я был молод и глуп, Сиятельная Элэнсия. И я уже достаточно наказан за своё самомнение. Тридцать тысяч лет гнуть спину перед жестокими властолюбцами… Неужели я до сих пор не искупил свою вину, Элэн? Что мне сделать, чтобы поверил Учитель, что осознал я свою неправоту? Если не хочет Он, чтобы жил я в этом мире, пусть развеет, я согласен. Только бы выбраться из этого камня, только бы хоть разок глотнуть вольного воздуха.
Он замолчал, потом горько усмехнулся:
– Прости, Сиятельная. Что-то я разошёлся не по делу. Значит, вы решили убить парнишку?
– А тебе его жаль? – равнодушно поинтересовалась девушка.
– Да, жаль, – резко ответил Вэлларий. – Хороший он парень, солнечный. Душа у него светлая. Ему бы жить и жить, радуя мир своим присутствием.
– Но ты ведь не пойдёшь против замысла Богов и моего приказа? – вкрадчиво спросила девушка.
– Не пойду, – хмуро ответил раб Зеркала. И опять с горечью выговорил: – Я обязан вам подчиняться. Я всем обязан подчиняться. Я не смогу пойти против вас, даже если захочу.
– Вэл, прекрати истерику, – жёстко сказала Элэнсия, и мужчина сжал губы. А потом сухо сказал:
– Прошу прощения, Сиятельная. Я выполню ваш приказ. Сейчас Эль ляжет спать и проспит до появления полицейских.
– Я надеюсь на тебя, Вэлларий, – кивнула девушка. – Это очень важно – отдать Солнечного монаха в руки Тайной полиции.
– Я всё сделаю, – повторил раб Зеркала. – Только я не понимаю, зачем тогда ты просила меня предупредить их там, в туннеле, если сейчас собираешься отдать его в руки палачей. Мне было нелегко туда пробраться, но я думал…
– Ты всё узнаешь, Вэл, – перебила его девушка. – Только – позже, не сейчас. А теперь мне пора уходить, а тебе – ложиться спать. Отдыхай, Вэл.
И девушка, махнув на прощанье рукой, вплыла в сияющий овал Божественного Портала.
Раб Зеркала проводил её взглядом и, глядя на голубое свечение Портала, вдруг до мелочей вспомнил тот страшный день, когда очутился он в Зеркале и понял, что теперь этот камень на многие годы станет его домом. И как долго не мог он в это поверить, считая происходящее страшным видением.
А когда, наконец, поверил, пришло отчаяние – дикое, всё затмевающее. Он сейчас даже не помнит, что делал в первые годы своего заточения. Всё происходило, как в кошмарном сне, только вот он никак не мог проснуться. Он жалел себя, считал, что Учитель оказался слишком суров, что не заслужил он такого ужасного наказания. Посылал ему мольбы о прощении, обещал, что не повторит своих ошибок, что будет смиренным и покорным. Но, видимо, не поверил ему Учитель, ни разу не получил он от Него ответа.
Затем на смену отчаянию пришла злость – яростная, разрушающая. Он словно мстил всем за своё рабское положение. С пугающим его самого ликованием помогал своим хозяевам, рвущимся к власти. Участвовал в интригах, проникая в защищённые дворцы, внушая придворным крамольные мысли. Выслеживал и убивал непокорных. И сердце наполнялось злым торжеством: этого ли ты хотел, Учитель? Ты думал, сломаешь меня? Нет! Даже здесь, замурованный в камне, я буду жить, как и жил, делая, что хочу. И все эти мелкие людишки по-прежнему будут меня бояться.
Потом – как очнулся. Оглянулся на прошедшие годы и ужаснулся тому, что натворил – пусть и не по своей воле, но – с радостью. И понял, что так никогда не заработает прощения. И что, если он хочет вырваться из этого камня, надо успокоиться и смириться со своей участью. Но смирение никогда не входило в перечень его добродетелей, и прошло не одно тысячелетие, наполненное душевными метаниями от полного отчаяния до равнодушия, от ярости до покорности, пока, наконец, однажды не пришло осознание, что прав был Учитель в своём гневе. И что наказание он получил неприятное и суровое, но справедливое. Ибо понял он, каково это – быть в полном подчинении и выполнять то, чего по своей воле никогда бы не сделал.
Вспомнил, как командовал людьми, как заставлял их выполнять свои жуткие капризы, как наслаждался их страхом и болью… И впервые по-настоящему раскаялся в содеянном и поклялся себе, что, если когда-нибудь удастся ему вырваться из плена, никогда больше не будет он так жесток.
И следующие тысячелетия с надеждой встречал каждого нового хозяина, надеясь, что именно этот маг захочет с его помощью творить добро, и он, наконец, выполнит заданное Учителем условие для обретения свободы – покроет добрыми делами сотворённое им зло.
Но магам нужна было только власть, к которой они стремились по трупам своих соратников, и он снова и снова выслеживал, убивал, интриговал, со всё усиливающимся отчаянием понимая, что застрял в Зеркале навеки, что с каждым тысячелетием он всё глубже запутывается в интригах и убийствах.
Он не жалел тех, кого ему приходилось убивать, все они были такими же, как его хозяева – с грязными, алчными душами, мечтающие о власти, живущие по жестоким звериным законам, вынуждающим бить первым, чтобы остаться в живых. И ему стало казаться, что весь мир жесток и безжалостен, а все люди – хладнокровные убийцы и властолюбцы. И начал думать, что и его душа уже очерствела настолько, что больше никогда не сможет испытать любовь или жалость.
Но тут появился Эль, и он, впервые увидев его душу, даже зажмурился на миг, такой она была солнечной, сияющей, без тёмных пятен убийств, без наплывов жадности, без чешуи жестокости. И впервые за все годы он пожалел свою будущую жертву и отчаянно, до боли в сердце, захотел ей помочь. Именно поэтому он откликнулся на просьбу – не приказ! – Элэнсии и с огромным трудом, через раздирающую его магическую боль, накинувшуюся на него из-за того, что покинул он Зеркало без разрешения своего господина, прорвался к ним в туннель, чтобы передать её послание.
Но раб есть раб. Не смог он воспротивиться приказу хозяина, хоть и страстно желал этого. И стал Эль пустой марионеткой, а его сияющая душа погасла.
И словно солнце светить перестало, так темно стало рабу в теле монаха.
Только мысль, что душу убить не так-то просто, поддерживала Вэллария. Что есть ещё четыре декады на то, чтобы оживить её и вернуть в тело. И он надеялся, что за это время сможет что-нибудь придумать и сумеет освободить мальчишку.
Но жизнь вновь повернулась по-другому. Эль попадёт в руки Тайной полиции, его казнят, и мир больше никогда не увидит его светлой, солнечной души.
А он опять ничего не может сделать.
Ни-че-го…
И даже развеять собственную душу, чтобы убрать из неё гвоздём сидящую боль из-за этой невероятной несправедливости, творящейся по воле Богов, он тоже не сможет…
Значит, вот что чувствовали люди, выполняя его повеления? Насколько, оказывается, незначительным кажется наказание Учителя в сравнении с этой болью. Настоящая пытка начинается только сейчас, и сколько она продлится – неизвестно. Но прежним он уже не станет. Соприкоснувшись с душой этого мальчика, его заскорузлая душа словно смыла с себя окутавший её мрак, сожгла его солнечным огнём, и мир заиграл новыми красками… доставляя почти невыносимую боль от того, что душа, принёсшая эту радость, скоро перестанет существовать.
И этого злодеяния он себе никогда не простит…
Раб Зеркала отвёл глаза от истаявшего Портала, хмуро посмотрел на стоящего столбом Эля, и медленно вплыл в его тело.
Эль моргнул, словно очнувшись, огляделся, не понимая, почему он тут стоит, и внезапно зевнул.
Странно. Ещё не ночь, а спать хочется, словно несколько суток не высыпался.
Посмотрел на заправленную кровать, качнул головой:
– Нет, надо идти. Приказ был – вернуться сразу, как выполню задание.
И хмыкнул:
– А как господин узнает, выполнил я его уже, или ещё нет? Пара часов роли не сыграет. А я хоть отдохну перед дорогой.
Снова зевнул, подошёл к кровати, сел на краешек, но спать хотелось неимоверно, и Эль махнул рукой:
– Ничего не случится, если я немного вздремну.
Стащил сапоги, лёг, не раздеваясь, и через несколько секунд уже крепко спал, по-детски поджав колени к животу. И на лице его блуждала лёгкая улыбка.
ЛЭНМАР, ТАЙНАЯ МАГИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ
Зов дежурного раздался неожиданно. Селена удивлённо взглянула на сидящего за столом Стэнна:
– Марэн говорит, мне подарок принесли, просили передать до бала.
– Кто принёс? – оторвался от бумаг начальник Тайной полиции.
– Посыльный. Пойду посмотрю, что там.
– Будь осторожнее, – встревожился муж, и Селена кивнула:
– Буду. Марэн, правда, её уже осмотрел и ничего не нашёл, но я посмотрю ещё раз.
Селена вышла, а Стэнн сразу вызвал Рэвалли:
«Рэв, нужна твоя помощь. Селене принесли какой-то подарок, проверить надо».
«Иду», – немедленно откликнулся тот. И когда в кабинет вошла Селена, неся на вытянутых руках открытую коробку, Рэвалли уже стоял у окна, навалившись на подоконник, и внимательно смотрел, как пророчица осторожно ставит её на стол.
– Вот, – сказала Селена, отступив на шаг. – Марэн прав, я тоже ничего не почувствовала. Но я шкатулку не вскрывала. Может, изнутри скрывающее магию заклинание стоит?
– Давайте проверим, – Рэвалли накинул на шкатулку прочный купол, чтобы защититься от взрыва или выстрелившего заклинания. Не прикасаясь, пассом открыл крышку. И Селена не смогла сдержать восхищённого вздоха:
– Ох, какая красота!
В шкатулке, на бархатной подушечке, лежала диадема из стразолитов.
Стразолиты – редкие, трудно добываемые, сложно обрабатываемые и чрезвычайно красивые камни, стоили невероятно дорого, поэтому их в основном использовали в серёжках или брошах. У Селены, правда, было колье из стразолитов, когда-то подаренное ей любящим мужем и стоившее целое состояние, из-за чего защита на нём стояла не хуже, чем на Тайной полиции. А ещё она постоянно носила тоненький браслет-амулет со стразолитом, зачарованный на предупреждение о близкой опасности верным её поклонником Нэйтасом. И девушка сразу представила, как чудесно эта диадема будет гармонировать на балу с колье и браслетом. Но тут же отогнала от себя мечтательные мысли и иронично спросила:
– И кого же я так облагодетельствовала, что он мне решил такой дорогой подарок сделать?
– Странно, – задумчиво проговорил Рэвалли, разглядывая диадему. – Я ничего не чувствую. Никакого воздействия. Никаких заклинаний. Неужели действительно просто подарок?
– Её Высочеству прекрасной леди Селене с огромной благодарностью за всё, что она для нас сделала. Лорд Б., – прочитал Стэнн надпись на коробке. – Подписи нет и это тоже странно. Обычно дарители стараются своё имя повиднее написать, чтобы одариваемый знал, кому свою благосклонность выказывать. А тут такая драгоценность – и только одна буква. Кто же это может быть?
– Может, лорд Бэйнирос? – предположила Селена. – Вы его давно не видели?
– Давно. Он на глаза никому не показывается. Но, я думаю, он бы подписался полным именем.
– Кто ещё мог сделать такой подарок?
– Да кто угодно. Ты уже стольких спасла за эти годы…
– И стольким насолила, – насмешливо подхватила девушка.
– Надо выяснить, кто её принёс, – Рэвалли осторожно взял шкатулку, прикрыл глаза, осматривая её внутренним взором.
– Какой-то посыльный, – пожала плечами Селена. – Марэн сказал, самый обычный, в форменной одежде, какую все посыльные носят. Лицо тоже обычное, ничем не примечательное. Он его и не запомнил толком.
– Не запомнил? – сразу насторожился Рэвалли. – Дежурный должен уметь запоминать лица посетителей.
– Меня это тоже удивило, – кивнула Селена. – И я, с его разрешения, уже поковырялась в его памяти. Смотрите, что я увидела.
И девушка спроецировала на стену воспоминания Марэна.
– И правда, сложно запомнить, – прищурился Стэнн, разглядывая колышущееся и постоянно меняющее очертания лицо молодого парня. – Я уверен, что здесь без амулета стирания черт не обошлось.
– Скорее всего, – согласилась Селена. – Наяву Марэн видел его нормально, просто не мог заострить на нём внимания, а вот в его памяти парень отложился, как изменчивый, с непостоянными чертами лица. Так что описать он его не сможет. Да и мы с вами тоже. Но мне почему-то кажется, что я его где-то видела. А узнать не могу, настолько он переменчив. Надо будет посидеть, поглядеть и подумать, может, вспомню.
– Посидеть и подумать – это, конечно, хорошо, но не сейчас, – поднял голову сосредоточенно к чему-то прислушивающийся Стэнн. – Мама напоминает, что времени немного осталось. Говорит, чтобы мы не опаздывали.
– Позор на наши бестолковые головы, – фыркнула Селена. – Королева напоминает своим подданным, что пора на бал собираться, а то они могут заработаться и забыть о столь важном событии! Совсем мы из доверия вышли! Но она права. Мне, между прочим, ещё причёску делать, раз уж я в платье пойду, а я всё ещё здесь, а не у парикмахера. Быть неотразимой, так во всём.
И снова задумчиво посмотрела на диадему.
– Не вздумай! – торопливо сказал Стэнн, но Рэвалли внезапно поддержал невысказанную мысль пророчицы:
– А что? Укрепим щиты так, чтобы ни одна зараза их пробить не смогла…
– По крайней мере, сможем узнать, чего дарителю надо было, – подхватила Селена. – Раз он просил вручить подарок до бала, значит, что-то должно произойти на празднике.
– А если диадема взорвётся? – хмуро предположил Стэнн, уже поняв, что двоих в одиночку он не переспорит.
– Это вряд ли, – ответил Рэвалли. – Разрушающее заклинание так не замаскируешь. Здесь, скорее, какое-то ментальное внушение скрыто. Укрепим щиты как следует и узнаем, что нужно неизвестному дарителю. Может, сумеем понять, кто это был.
– А если мы узнаем это ценой жизни Селены?
– Это вряд ли, – повторила Селена слова Рэвалли, не сводя внимательного взгляда с украшения.
– Зачем тебе это надо? Обследуем диадему не спеша после бала.
– Стэнн, почему-то мне кажется, что надо поскорее выяснить, что не так с этим странным подарком. Думаю, он как-то связан с нашим делом.
Стэнн нахмурился, но протестовать больше не стал. Раз Селене что-то кажется, значит, надо проверить её предположения. Просто так, для того лишь, чтобы похвастаться перед дамами красивым украшением, она рисковать не станет.
– Делаем двойной щит? – спросила Селена, усаживаясь на стул перед Рэвалли.
– Лучше тройной, – ответил тот.
– Четверной, – отрезал Стэнн. – Или я уношу эту диадему в Хранилище.
– Хорошо, – покорно согласилась девушка. – Четверной.
Четверной щит – максимально возможная защита от ментального вмешательства. Но им практически не пользовались с одной стороны – из-за сложности плетения, а с другой – из-за неприятных ощущений. При наложении четверного щита голову сдавливало так, словно пыточным обручем её стягивали, да и в ушах шуметь начинало. А могло и головокружение возникнуть. Словом, впечатления были весьма неприятные и, главное, бесполезные – для защиты от самого сильного воздействия обычно хватало двойного щита.
Но Селена не стала спорить с мужем. Она и сама чувствовала опасность, исходящую от этой красивой безделушки, несмотря на то что браслет на руке вёл себя на удивление спокойно, и не собиралась рисковать жизнью. А проверить диадему было нужно. Почему-то крепло в пророчице убеждение, что связана она с Кристаллом и озером, и благодаря ей они смогут продвинуться в своём расследовании.
– Готово, – стоявший с прикрытыми глазами Рэвалли сделал знак активации и опустился на стоящий рядом стул. – Подпитай ещё своей Силой для верности.
– Куда уж вернее, – поморщилась Селена. – И так голова как в тисках.
Рэвалли сочувственно улыбнулся:
– Никак не получается у тебя просто понаслаждаться балом.
– Да чем там наслаждаться? – отмахнулась девушка. – Шумно, душно, дамы с глупостями лезут.
– Какими, например? – заинтересовался друг.
– В прошлый раз меня всё пытали, читала ли я последний роман Альтейниса. А я у него всего один роман прочитала года три назад. И впечатлений на всю жизнь хватило.
– Так понравился? – улыбнулся Рэвалли.
– Ага, – фыркнула Селена. – Море слёз, проливаемых героями то от горя, то от радости, куча злобных гномов, беспрестанно выкрадывающих героиню, прекрасная эльфийка, бесконечно лежащая в обмороке, и не менее прекрасный эльф, постоянно падающий перед ней на колени, заливаясь слезами, и так же бесконечно спасающий её от этих злыдней. Я «сломалась» на пятом гноме.
– Так и не дочитала? – рассмеялся менталист.
– Не смогла, – улыбнулась противница любовных страстей. – И, в результате, для девушек на балу я оказалась неинтересной собеседницей. Ну, сам подумай: Альтейниса не читаю, новыми рисунками вышивок похвастаться не могу, а всем известную сплетню о том, что… – Селена перешла на трагический шёпот: – вон та девица, да, да, та, в зелёном платье, строила глазки самому лорду Гаррету, представляете, какая нахалка! – и нормальным голосом закончила: – и ту в первый раз слышала. О чём со мной разговаривать, сам подумай?
Мужчины рассмеялись. А потом Стэнн сочувственно спросил:
– Тоскливо тебе здесь без подруг?
– Нет, – улыбнулась девушка. – Я же в любой момент могу на Землю сходить, с Ларисой пообщаться, с сестрой. Да и по мобильнику постоянно с ними болтаю. И с нэниссой (1) чуть не каждый день вижусь. Так что за меня не переживай, с тоски я не умру.
И вскочила:
– Всё, я побежала. Меня парикмахер ждёт. До бала два часа осталось, а я ещё не готова!
Селена, схватив шкатулку, выскочила из кабинета, а мужчины переглянулись, и Стэнн тихо сказал:
– Порой я чувствую себя виноватым в том, что привёл её сюда. Она так и не привыкла к придворной жизни.
– А ты сам к ней привык? – усмехнулся друг. – Ты ж во дворце с самого детства отираешься.
Стэнн улыбнулся:
– Нет, не привык. Она мне тоже кажется скучной и бестолковой.
– Так что ты тогда переживаешь? Вы с Селеной два сапога – пара, как у неё на Земле говорят. Вы нашли друг друга, вот и радуйтесь.
– Я радуюсь, – серьёзно ответил Стэнн. – Очень радуюсь. До сих пор поверить не могу, что она – со мной, что сбылась моя самая заветная мечта.
И деловито произнёс, переводя разговор:
– Пожалуй, нам тоже надо идти. Отец не поймёт, если мы опоздаем на торжество.
Рэвалли бросил взгляд на часы:
– Ты прав, пора собираться.
– До встречи на балу, – улыбнулся начальник Тайной полиции, и друзья вышли из кабинета.
ЛЭНМАР, КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ
– Ну, как я выгляжу?
Селена впорхнула в комнату мужа, покружилась перед ним, расправив юбки. Диадема и колье сверкнули под лучами заходящего солнца, пустив по стенам солнечных зайчиков.
– Потрясающе! – восхищённо вымолвил принц. – Ты просто красавица!
– Мне тоже нравится, – довольно сказала девушка и, создав перед собой зеркало, снова оглядела себя с головы до ног.
Платье сшили из лёгкой, воздушной ткани, и Селена словно парила в сиреневом облаке пышной юбки, как небесная фея из сказки. Искусная драпировка делала талию ещё более тонкой, а фигуру – хрупкой. Подобранные волосы открывали шею и плечи и давали возможность насладиться переливами камней в изумительном по красоте колье. Лёгкий макияж добавлял взгляду выразительности, а губам – чувственности.
Теперь уж точно ни один придирчивый взгляд не найдёт изъянов в её внешности, и ни один злой язычок не сможет назвать жену принца невзрачной дурнушкой, на которой принц женился из жалости.
– Ты готов? Пора ехать, карету уже подали.
– Готов, – кивнул Стэнн. – Поехали.
Два квартала до дворца проехали в карете, присланной из королевского каретного двора. Лошади тоже были дворцовые, Фарроасы лошадей не держали. Какой в них смысл, если до любого нужного места можно дойти за пару секунд Личным Путём? Но этикет требовал торжественного прибытия, вот и присылали перед каждым балом им золочёную карету с четвёркой лошадей, украшенных плюмажами и лентами.
По протоколу в бальный зал зашли последними, перед самым выходом Их Величеств.
– Его Высочество наследный принц Стэнн и Её Высочество принцесса Селена, – громко объявил глашатай, и придворные недовольно поджали губы, но склонились в низком поклоне.
Недовольство их было вызвано тем, что, пожалуй, впервые в истории государства чью-то жену, пусть даже и жену принца, объявляли по титулу и имени, как королеву. Ведь жёны остальных придворных оставались безымянными, слыша от глашатая «Лорд Вэнси с супругой», «Лорд Ганнэди с супругой и дочерьми». И только Селену объявляли, как самостоятельную личность, а не просто как жену Его Высочества.
Но Стэнн сразу, едва женившись, заявил тогда ещё правящему прадеду, что Селена – не просто его жена, а значимое лицо, в государственной иерархии стоящее выше большинства придворных, и имеет право на отдельное объявление. И Его Величество согласился и даже издал об этом Королевский Указ.
А для придворных это оказалось ещё одним щелчком от неизвестно откуда взявшейся выскочки.
Впрочем, как раз об этом Селена даже не задумывалась. Одной сплетней больше, одной меньше – какая разница. Под руку с мужем прошла мимо склонившихся в поклоне придворных, остановилась рядом с троном, окинула взглядом празднично украшенный зал, вспомнила, как когда-то впервые танцевала здесь, открывая бал в паре с королём.
Как давно это было! Столько событий произошло с тех пор – кому-то на целую жизнь хватит. А ведь всего семь лет прошло…
Посмотрела на выпрямившихся придворных, с которыми за это время так и не смогла найти общий язык. Почему-то сразу не приняли они выбор принца. Наверное, слишком неожиданным оказался он для них. Своих дочерей хотели выдать за него замуж, а повезло никому не известной провинциалке. Первое время было неловко от их преувеличенно почтительных поклонов, сделанных с презрительной гримасой, но потом она к ним привыкла. Точнее, перестала обращать внимание. А вот к шепоткам и пересудам за спиной привыкнуть было сложнее, но она и с этим справилась.
