Loe raamatut: «Путь домой. Четыре близнеца», lehekülg 46
Глава 41. Порка.
Виктор залез в нишу окна, обхватил колени руками и так и замер. Здесь редко кто ходил ни по коридору, ни под окном со стороны улицы. Это было как раз то уединенное место, в котором сейчас так сильно нуждался юноша. Ему жизненно необходимо было побыть одному, побыть собой.
Под окном, сопротивляясь озорству прохладного ветерка, тихо ворчал куст жасмина. Ещё бы, ведь ему так не хотелось прощаться с этим теплым солнцем. Но дневное светило не желало с этим считаться, подчиняясь неумолимому ходу времени, оно уже коснулось горизонта. И сумерки уже отважились выглянуть из глухих подворотен и закоулков, всё увереннее и увереннее гонят день прочь, гася краски и размывая силуэты.
Всё это Виктор видел через металлическую решётку окна. Видел и не видел одновременно. В его глазах стояли слёзы сильной душевной боли, а мысли судорожно отбивались от кружащегося, словно стая ворон, скопища ужасных картин недавних событий.
Лес… Антуан… Марианна… Жан… Антуан… Герцог… Жан… Марианна… Барон… Жан… Антуан… Жан… «О, Эжен! Да что же это?!» – так вдруг захотелось обнять брата, услышать слова ободрения. «Зачем мы изобрели Глена, если он не смог это предотвратить?! Где я снова ошибся?!»
Виктор тяжело вздохнул, чиркнул взглядом по каменным стенам хмурого коридора и тут же снова рухнул в омут ада недавних событий. И не мудрено, ведь это было больнее всего…
Часа полтора-два назад герцог приказал праиэрам, в том числе и Глену, явиться в подвал дома Рельгро, в самое глухое его место, где заперли Жана. Ламороу привлёк ещё полтора десятка гвардейцев, кого расставил караулом вдоль стен коридора, кого отправил раздобыть вина и закусок, а пятеро, особо приближённых к нему, должны были просто быть рядом на случай неожиданных распоряжений господина. Его Светлость появился в сопровождении Антуана и даже похлопал Ламороу по плечу, что было явным признаком его отличного настроения.
Помнится, получив приказ присоединиться к этому сборищу, Виктор испытал двойственное чувство. С одной стороны, он был рад, ведь это позволит ему быть в курсе главных событий. С другой стороны, предстояло увидеть Жана в цепях, Антуана рядом с герцогом… Это могло стать слишком сложным испытанием жизнеспособности Глена. Что ж, Виктор приказал себе отключить все свои чувства, передать бразды правления исключительно разуму. Надо быть только Гленом! Только Хуаном Гленом Горрадо! «Но это насилие мне ещё аукнется!» – подумал он тогда…
Жан был связан, но уже пришёл в себя. Он лежал на сыром полу в совершенно тёмной комнате. Принесённые праиэрами факелы буквально ослепили его, но это как раз тот случай, когда Жан пожалел о том, что всё-таки смог вернуть себе зрение. Он нашёл себя в очень жутком месте. В потолок вбиты кольца. Богатейший набор плетей, жаровня, иглы, крюки, цепи и ещё многое, и многое, способное вдохновить даже палача-дилетанта. Всё это не могло не заставить содрогнуться, но настоящий страх сковал душу юноши только при виде лица герцога Бетенгтона. Столько испепеляющей ненависти и… живодерского азарта было в его глазах, что никакими словами это не передать!
Его Светлость зло оскалился и приказал привязать руки Жана к кольцам, что свисали с потолка, оголить его до пояса. Пока рядовые гвардейцы занимались этим, герцог неожиданно круто развернулся к называемому Гленом, закрывавшему дверь. Виктор скорее почувствовал, чем увидел, это движение Его Светлости, и невольно замер.
– Глен, а ну-ка, встань рядом с Виктором! – приказ был отдан на брианском.
Виктор внутренне обмер. «Рядом с Виктором?!!» – сразу и не понял он, – «Чёрт! Он же продолжает так называть Антуана! И всё же, зачем?!» Удивление тотчас отразилось на его лице, но он подчинился, и герцог принялся пристально рассматривать этих двоих. Глен оказался чуть ниже Антуана. Или это всего лишь сутулость? И эта его косматая чёрная шевелюра… припухшая верхняя губа, чуть раздающаяся в стороны нижняя, делающая подбородок более тяжёлым, нос со странной формы ноздрями, резкие скулы… Ничего общего! И, тем не менее, что-то очень сильно смущало герцога. Да, эти глаза!..
– Глен, не щурься! И выпрямись! – приказал герцог.
– Что здесь происходит! – возмутился Антуан, он всё-таки позволил себе отстраниться от странного гвардейца герцога и теперь требовал объяснение.
– Простите, друг мой, – как мог дружелюбнее улыбнулся ему герцог, – Но этот малый кажется мне на вас похожим!
– Этот?! На меня?! – Антуан окинул Виктора откровенно презрительным взглядом, а в голосе его ясно прозвучали нотки негодования и оскорбленного самолюбия.
Виктор, якобы только сейчас понявший, в чём дело, тоже с интересом осмотрел Антуана. Заинтригованные происходящим праиэры и гвардейцы, а с ними и Жан, тоже присоединились к этой их игре в гляделки. Да, такое заявление герцога вызвало неподдельный интерес у всех присутствующих. Воцарилось гробовое молчание, только пламя факелов осмеливалось нарушать его своим потрескиванием.
А тем временем Виктор судорожно соображал: «Даже если… если удастся освободить Жана, нас будет только двое против десяти! Да и ещё такая уйма народу по ту сторону дверей… И все хорошо обученные убийцы… Даже если предположить невозможное, что Антуан к нам присоединится, и то вряд ли… Здесь сейчас?! Нет!!!» Тогда он первым нарушил молчание:
– Оно конечно, не мне судить. Но, Ваша Светлость, если позволите предположить… Вас смущает цвет моих глаз?
Герцог удивлённо двинул бровью и обронил:
– Ламороу, что скажешь?
– Я никогда не доверял этому испайронскому псу! – рыкнул тот в ответ.
Герцог усмехнулся, мол другого ответа он и не ожидал услышать.
– Фил?
Тот в ответ растерянно пожал плечами:
– Не знаю, Ваша Светлость. Может быть, Глен прав… Если только цвет глаз… странный для испайронцев. Но если учесть, что у каждого человека есть мать, а его мать была фрагийкой…
– Пит?
– За свою жизнь я встречал очень много похожих людей, и вообще насчитываю не больше двух десятков типов лиц, не более. Вот и Глен, по-моему, просто вписывается в тип близнецов, правда, с очень-очень большой натяжкой.
Герцог, не ожидавший такой словоохотливости от всегда столь сдержанного в словах и эмоциях Пита, удивлённо повёл бровью. Но лицо этого праиэра, как и обычно, не отражало никаких чувств своего обладателя.
– Я тебя понял, – обронил герцог и развернулся к своему последнему, четвёртому праиэру, – Рон?
– Да чёрт его знает! – и Рон сердито сплюнул в угол.
– Ваша Светлость!!! – даже несмотря на царящий здесь сумрак, не представляло труда заметить, как Антуан покраснел от возмущения.
– А вы-то сами что думаете, мой друг? Вы только вглядитесь! – герцог обратился к нему с мягкой, какой-то отеческой интонацией.
– Это ни к чему! Я вас не понимаю!!
– И я, – решился вставить слово Виктор, – Что вы ожидаете от нашего, пусть и отдалённого сходства?
Герцог сощурился:
– Пока не знаю… Мне очень интересно, что это мне сулит. Удачу или… Ладно, – и смирившись, герцог перевёл взгляд на Жана.
Руки того уже были привязаны к кольцам, и он стоял лицом как раз к герцогу и Антуану с Виктором. Взгляды тех тоже обратился к пленённому брату. При виде этой картины оба невольно содрогнулись. Оно и понятно, увидеть себя, словно в зеркале, вот в таком положении! Тем более, что общество герцога заставляло и их ощущать близость плахи.
А тем временем Жан ответил взаимностью только Антуану, именно в него впился взглядом:
– Где Марианна?
Что ж, Его Светлость с любопытством развернулся к Антуану. А Виктор… он чувствовал, что всё ещё остаётся в поле зрения герцога, но всё же осмелился податься в сторону, якобы скромно отойти на положенное его званию место. Маневр удался, ведь теперь герцога интересовали только двое – Жан и Антуан. Последний нахмурился, но счёл возможным ответить:
– Она при бароне. Здесь. Наверху.
– А Анри?!
Антуан невольно бросил взгляд на герцога, но, заметив только с виду кроткий интерес того, вновь обернулся к Жану:
– Геньи успел их спрятать.
– Значит ты водил их туда?!! Ну и мразь же ты, Виктор!!! – в сердцах воскликнул Жан.
И тут Антуан взвился, словно высвобожденная пружина:
– Ваша Светлость, вы для этого меня сюда пригласили?! Для того, чтобы сначала сравнивать меня со своим лакеем, потом – чтобы этот… допрашивал и оскорблял меня?!
– Ну, тише, тише… – герцог примиряюще улыбнулся в ответ, и уже обращаясь к Жану, сокрушённо повёл головой:
– Какие выражения! Что за манеры! Да, хороший из Рая вышел воспитатель! Или просто ты уже успел нахвататься этого от своих друзей, бродячих шутов? Достойная компания, ничего не скажешь!
– Ваша Светлость, я бы хотел уйти, – решительно заявил Антуан.
– Но позвольте, друг мой, он же оскорбил вас! И вы это так просто оставите?! Дворянин не станет безропотно сносить подобное!
Что ж, Антуан ещё раз окинул взглядом брата. Тот, лишённый какой-либо свободы, был в полном распоряжении герцога. Не об этом ли положении, не о такой ли участи он мечтал для Жана ещё вчера? Может быть… Но сейчас это зрелище не доставляло ему ни малейшего удовольствия. Ему вдруг показалось, что это он стоит привязанным к пыточным кольцам. От такой мысли юноша невольно содрогнулся:
– Я не понимаю вас, Ваша Светлость. Разве он своё ещё не получил?
– Нет, конечно, раз позволяет себе такой тон!
Рассуждая так, герцог подошёл к Жану и грубо схватил его за подбородок:
– Вот что я тебе скажу, сынок, очень неразумно в твоём положении обижать этого человека, ведь в скором будущем ему будет вручена жизнь графини де Монсар, и я бы на твоём месте употребил эти последние минуты на то, чтобы умолять его быть с ней поласковее.
Жан резко рванулся и смог-таки высвободиться из тисков герцога. В глазах его бушевал пламень лютой ненависти. Он чуть вытянул шею, чтобы из-за плеча герцога увидеть Антуана и обратился прямо к нему:
– Ты что, и правда думаешь, что она подпустит тебя к себе?! Ты надеешься на это после того, что сделал?!
Но герцог взялся ответить вместо Антуана:
– А почему бы и нет? Ты ещё очень молод, Фрэнк, и совершенно не знаешь женщин. Ты думаешь, что она любит тебя? Именно тебя? Чушь! Она влюблена в твоё лицо. И что станет с её любовью, когда она увидит тебя искалеченным? Я ещё не решил точно, например, не досчитается она в тебе глаза, уха, носа, ноги, руки… Что она станет испытывать к тебе, катая тебя в колясочке? Любовь? Нет, дружок, жалость, и не только к тебе, но в первую очередь к себе. Воспитание не позволит ей тебя бросить, ну и… Продолжать?
Герцог заметил, как Жан содрогнулся всем телом.
– Лучше смерть… – выдохнул юноша с ужасом.
– Верно! И если я пойду тебе навстречу и сделаю так, чтобы она считала тебя мёртвым, что тогда?.. Думаешь, в недалеком будущем она не примет замены? Не допустит к себе человека с твоим лицом? А если пойти дальше, и представить, что твой брат спасает её, вызволяет из плена, и…
– Это ты, что ли «спасешь её», Виктор? – тут же вскинулся Жан.
И герцог снова опередил Антуана:
– Фрэнк, ты не глупый человек, и понимаешь, что мы можем переменить отношение твоей красавицы к нам. А этими своими выпадами ты сейчас только приближаешь свой конец.
– Конец?! – и Жан горько рассмеялся, – Что-то мне подсказывает, что мой конец наступит ещё нескоро. Признайтесь, ведь вы намерены развлекаться со мной до тех пор, пока не решите, что пришло время этому мерзавцу занять моё место, не так ли? Ты слышишь, Виктор? Потом он и тебя вздёрнет. Ты ещё этого не понял?! Он же маньяк!
Антуан заметно побледнел и позволил себе огрызнуться:
– В любом случае, ты этого не увидишь!
Герцог удовлетворённо кивнул.
Антуан, и правда, начинал очень злиться, трудно сказать на что. Быть может, его душу жгла мысль, что Жан снова оказался сильнее его, даже в этой ситуации он способен сохранить лицо, в то время как он, Антуан де Валеньи, чувствует себя раздавленным, стиль поведение ему диктуют отчаяние и страх, страх перед прошлым, и ещё больший страх перед будущим. Этот страх даже нашёл своё выражение в словах:
– Ты сейчас можешь говорить всё что угодно, как угодно, оскорблять меня, но ты уже не способен причинить мне большую боль, чем та, которую я испытал, когда ты отнял у меня Марианну. Я ненавижу тебя! Я ненавижу твою приторную правильность! Говори, что хочешь, всё равно тебя уже нет! Слышишь!?
– И тебя, – эхом отозвался Жан.
И тут, к своему ужасу, Антуан вдруг заметил во взгляде Жана… сочувствие, и не ошибся:
– Молись, Виктор! Молись, чтобы Анри поскорее встал на ноги и успел вытащить твою голову из петли!
– Ты уже бредишь! Не думаю, что сердце Анри разрывается от любви ко мне! – нервно рассмеялся Антуан. В этот момент они стояли лицом к лицу.
– Ты прав, он тебя ненавидит. Он лучше меня понял, что ты за гниль. Просто, может быть, Анри успеет убить герцога раньше, чем тот примется за тебя. Заметьте, Ваша Светлость, убить, а не отравить, как вы то сделали с его родителями. И только в его силах остановить Марианну, уже от того, чтобы она не зарезала тебя, Виктор. Да, я уверен, Анри тебя пощадит, потому что мы с тобой близнецы. Что бы ни было, чтобы мы не говорили, мы остаемся братьями по рождению…
– Хоть я и продал тебя?! Ты знаешь, что герцог отправит тебя на галеры?! – Антуан даже чуть подался ближе.
– Этим ты вынес приговор прежде всего себе, – усмехнулся страшно злой Жан и тут же кивнул в сторону герцога, – Посмотри на него, он с этим согласен!
И Антуан подчинился, бросил затуманенный взгляд на герцога.
– Не принимайте его слова так близко к сердцу, друг мой! – тут же поспешил вмешаться Его Светлость, – Я вижу, пришло время заткнуть ему рот.
– И каким же это образом? – дерзнул поинтересоваться Жан.
И герцог, не тратя больше слов, с силой ударил Жана в скулу. Удар получился сильный, у юноши потемнело в глазах, и он повис на руках. Нет, вроде пленник сознание не потерял, а значит можно продолжать развлечение – так рассудил вполне удовлетворённый герцог и развернулся к Антуану:
– Не присоединитесь, друг мой?
Оказывается, тот остановившимся взглядом наблюдал за тем, как Жан пытается встать на ноги.
– Что вы намерены с ним сделать? – Антуан с трудом выдавил из себя этот вопрос, медленно разворачиваясь к герцогу.
– Ничего страшного. Просто выпорю, – ответил герцог, словно говорил о чём-то обыденном, – Согласитесь, он заслужил хорошую порку.
– Об этом не было речи, – возразил Антуан.
– Но была речь о галерах. Вы, мой друг, думаете, его будут там гладить по головке? Нет, я скажу даже больше, с его характером, он там не жилец. Так что эта порка пойдёт ему только на пользу, пусть учится держать себя в руках, пусть привыкает. А вы можете присесть вот там. Это вразумление мы можем считать для него наградой за все те страдания, которые он вам причинил.
Антуан чувствовал, что ноги его стали словно деревянными. Он медленно поднял глаза на Жана. Тот уже стоял, из угла рта сочилась кровь, но взгляд его просто выжигал душу Антуана.
– Вот, что я тебе скажу напоследок, – хрипло заговорил Жан, – Пусть не сейчас, не сегодня и даже не завтра, но в тебе всё-таки проснётся совесть. Почему-то я в этом уверен. И тогда тебе захочется удавиться. Я знаю это, мы близнецы, чёрт тебя побери! В любом случае, в этой жизни ты уже конченный человек. Молись, чтобы Всевышний даровал тебе новую.
Глаза Антуана исполнились ужаса. Он вдруг ощутил правоту этих слов. Ему показалось, что ещё секунда, и он обратится в прах… но… этого не произошло. Самообладание стало снова возвращаться к нему. И вот он уже круто обернулся к герцогу:
– Ваша Светлость, делайте, что хотите, я оставлю вас.
Герцог угадал, что творится с Антуаном, и кто знает, может быть, в его душе всколыхнулось нечто, похожее на сострадание. В любом случае, на этого близнеца у него были особые планы, и сейчас он решил не перегибать палку. Тем более что ему улыбалась мысль о скором начале второго акта этой трагикомедии.
– Как вам угодно, друг мой. Встретимся за ужином, – и он даже лично проводил Антуана до дверей.
На самом пороге Антуан остановился и ещё раз посмотрел на Жана. Казалось, тот ждал этого, и его взгляд… взгляд, переполненный непередаваемой силы презрением и гневом, каленым железом вонзился в память Антуана. А уже в следующую секунду дверь за ним захлопнулась, громко, словно гробовая доска.
Этот хлопок многократным эхом отозвался и в душе Виктора, но, как скоро выяснилось, самое страшное было ещё впереди.
– Глен, бери плеть, – раздался приказ герцога.
Виктор остолбенел.
– Ты меня слышал?!
– Ваша Светлость, но… я никогда не порол людей… – голос называемого Гленом всё-таки дрогнул.
– Но тебя-то, я думаю, пороли?
– Не без этого.
– Тогда ты должен представлять, как это делать. Давай. Пора учиться. Бери! Или ты хочешь оказаться рядом?! – герцог уже рухнул в кресло и теперь широкими жестами раздавал приказы.
– Как вам будет угодно, Ваша Светлость, – Виктор с деланным безразличием пожал плечами, чем скрыл невольную дрожь.
Он подошёл к стойке с плетьми и быстро выхватил одну их них. Это было сделано с разбегу. Виктор просто не позволял себе размышлять.
– Ну так?! Я жду! – герцог начинал терять терпение.
Виктор расправил плеть, встал позади брата.
– Давай уж, постарайся! – Его Светлость даже подался ближе, – Я хочу, чтобы этот щенок скулил, выл и умолял меня о пощаде!
– Какая же у вас богатая фантазия, милорд, – усмехнулся всё же побледневший Жан.
– О-у! Ты и правда ещё не знаешь, насколько она изощрённая! Эта порка только для начала, так сказать, для разминки! Это поможет тебе узнать, что такое настоящая телесная боль, а потом я займусь твоей душой…
– Разве недостаточно вы уже наплевали в мою душу?! – совершенно искренне возмутился юноша.
В ответ герцог усмехнулся и отрицательно качнул головой:
– Нет, ты ещё не ползал передо мной на коленях, не лизал мои пятки, не…
– Ну, ну, – прервал его Жан, – И что заставит меня это сделать?
– Увидишь… – и герцог подарил Жану таинственный взгляд, от которого у того по телу побежали мурашки, – Ну же, Глен! Вперёд!
Виктор понял, что ещё минута промедления, и поднятая им плеть ляжет на спину герцога, и это будет концом, его и Жана. Тот, словно почувствовал это его замешательство и вдруг обратился к прямо к нему:
– Давай, не робей, Глен, кажется… Ты в этой своре новенький, учись соответствовать. А я, так уж и быть, кричать не стану.
– Очень мило… А то я как раз туг на одно ухо, – оскалился называемый Гленом, и плеть взлетела в воздух.
Жан вздрогнул всем телом, но, как и пообещал, не издал ни звука. Виктор отрезал от себя половину и нанёс ещё удар, и ещё, ещё… Его зубы уже начали хрустеть.
– Нет! Не так!!! – прервал его раздосадованный герцог.
Виктор оставался Гленом, и герцог начал уже забывать о своих подозрениях. Он выхватил из его рук плеть:
– Ты не бьёшь, а гладишь! Так он и правда никогда не закричит, а я хочу, чтобы он визжал, как побитая собака! Смотри, как это делается! Смотри и учись!!!
И вот тут-то Жану в самом деле стало горячо, ведь герцог знал своё дело и выполнял его с большим вдохновением. Виктор отошёл в сторону и, не сводя глаз с плети, замер. Каждый удар будто наносили ему.
Ободряющий шепот Фила с огромным трудом пробился к его сознанию и привёл-таки в чувства:
– Это трудно лишь в первый раз. Вытри кровь с губы.
Только теперь Виктор заметил, что прокусил губу. Он слизнул кровь, и она залила ему сердце…
Герцог не остановился до тех пор, пока Жан не потерял сознание. Но юноша так и не издал ни звука.
* * *
До сих пор перед глазами Виктора стояла эта ужасная картина: «Жан… он так похож на Эжена, на меня! Что же это такое?! Где я допустил ошибку?! Что же это?!.. Марианна так любит его! Чёрт бы побрал этого герцога! Стоп!!! А что если…» – Виктор содрогнулся от этой мысли и уже почти сорвался с места, как вдруг его словно прожгла молния. Взгляд скользнул к руке и только теперь он понял, что это было лишь робкое прикосновение маленькой ручки Маги.
– Я искала тебя… Что с тобой?! – Маги увидела красные глаза Виктора и испугалась, – Что случилось?!!
– Что ты здесь делаешь?! – Виктор резко спрыгнул на пол.
– Я ещё не дала тебе повод сердиться на меня. Разве ты не замечаешь, что делаешь мне больно?
Что ж, Виктор сокрушённо повёл головой и вновь присел на подоконник:
– У меня проявилось особый дар, делать больно близким людям. Маги, беги от меня со всех ног, что есть сил беги! Слышишь? Иначе очень влипнешь…
– Я уже влипла… – и Маги светло улыбнулась, ведь она расслышала лишь одно, он включил её в число близких людей.
– Ты не понимаешь, что говоришь! – совершенно искренне ужаснулся Виктор.
– Понимаю.
– Наказание ты моё! – и Виктор не сдержал тяжёлый вздох.
Это успел заметить только что появившийся из-за угла Фил.
– Привет, крошка! – кивнул он Маги.
Виктор лишь поднял руку, и Фил ударил ладонью в ладонь.
– Здравствуй, Фил! – Маги приветливо улыбнулась в ответ.
– Что за чудо, эта зеленоглазая красавица! А, Глен? – и Фил искренне залюбовался девушкой.
– Каким ветром ты здесь, приятель? – Виктор уже вполне владел собой.
– Делать нечего, вот и решил помочь старику Карлосу найти тебя. Он с ног сбился. Кто бы мне раньше сказал, что этот грозный испайронец так легко раним! Как услышал о том, что ты принял участие в порке, так и потерял покой.
– Глен!.. – Маги схватилась за руку Виктора, и тот, увидев в её глазах полное понимание, испытал ни с чем несравнимое чувство досады.
– Когда-нибудь я сам тебя и прибью! – едва не сорвался Виктор, – Прекрати видеть во мне Бог весть кого! Я тебе не отец родной, и тем более не духовник. Ну-ка, беги своей дорогой!
В ответ Маги насупилась и, резко развернувшись, уже собралась было бежать прочь, как вдруг Фил схватил её за руку и так прервал этот не начавшийся полёт. Изумлённая Маги страшно растерялась. То же удивление отразилось и в глазах называемого Гленом.
– Ни туда, детка, или по крайней мере не одна, – Фил усмехнулся и ещё больше понизил голос, – Ламороу верно наивно полагает, что я его не заметил. Ему нужен ты, Глен. Девчонке лучше не лезть на наковальню.
Маги вся собралась. Она больше не порывалась уйти. Вся превратившись в слух, она не упускала ни одного взгляда, ни одного слова, благо эти двое продолжали говорить на фрагийском.
– Он следит за тобой. Ты об этом знаешь? – Фил продолжал пытливо всматриваться в лицо Виктора.
– Да, знаю, – хмуро откликнулся тот.
– Надо было предполагать…
– Что ещё?
– Что?.. Я всё сказал, – и Фил расправил плечи, но некоторая недосказанность так и не исчезла с его лица, и Виктор заметил это. Его взгляд стал острее:
– Нет, не всё. Я слушаю тебя, Фил. Говори.
В ответ Фил невольно ухмыльнулся в усы:
– Верно. Много же у нас изменится, когда ты задвинешь Ламороу. Очень многое…
– Почему ты решил, что я собираюсь задвигать Ламороу?
– Ни вам ходить по одной тропе. Герцог тоже это чувствует, потому и приглядывается к тебе с таким вниманием. Он либо примет твоё лидерство, либо уничтожит тебя. Думаю, ты это понял.
– Значит ли это, что ты принял мою сторону?
– Э-нет! Ты один. Это твоё дело. Здесь царят волчьи законы.
– Будь честен хотя бы с собой, Фил!
– Честен? – и Фил как-то горестно усмехнулся, – Ты, Глен, будишь в людях человечность. В этом твоя сила, но в этом и твоя слабость.
– Слабость?.. Ты о сегодняшней порке?
– В том числе и о ней. Хоть это и не беда. Герцог как правило собственноручно занимается поркой кого бы то ни было. Например, мне доводилось брать в руки плеть для этого лишь раз, и я тебя понимаю. Но герцог ценит меня в первую очередь за мозги, а для грязных дел есть и другие, Рон хотя бы… Так что за это не переживай, твоя головная боль Ламороу.
– Возможно. Но ты, или Пит… Почему вы терпите Ламороу, хотя он вам тоже до смерти надоел?
И тут брови Фила медленно поползли вверх:
– Что ты хочешь сказать?
В ответ называемый Гленом сощурился:
– Ты пророчишь мне либо вершину, либо пропасть, но в то же время почему ты сам, ты или Пит, не подвинете Ламороу? Каждый из вас по своей натуре вожак, поэтому вы праиэры. В чём же проблема?
– Если на то дело пошло, почему ты не вспомнил Рона?
– Ты сам понимаешь, Рон это Ламороу в миниатюре… и мне он не интересен. Ну так?
Что ж, Фил с деланным равнодушием пожал плечами:
– Стало быть, я тебе интересен. Наверно, я должен тебя поблагодарить? Но, в таком случае, ты и сам должен знать ответ.
– И всё же? – продолжал настаивать Виктор.
Фил сощурился:
– Да, мы с Питом можем водить эту стаю, по крайней мере по частям, но возглавлять её… нет, у нас нет на это никакого желания.
– У меня тоже нет…
– У тебя нет выбора, – сказал, как отрезал Фил.
Что ж, Виктор подарил своему странному приятелю долгий задумчивый взгляд, и тот так и не понял, чего в этом взгляде было больше, тоски, печали, усмешки, досады, может быть гнева, но этот взгляд неожиданно сильно растревожил его душу: «Черт побери! Что я сейчас ему наговорил?! Что это на меня вообще напала такая болтливость?! Странный же он человек, очень странный!» Виктор угадал состояние Фила и, извиняясь, улыбнулся:
– Ладно-ладно, успокойся! Тебе не придётся сожалеть о сказанном. А сейчас будь другом, забери отсюда эту мышку, – и Виктор кивнул на притихшую Маги, – Да, если увидишь Карлоса, скажи ему, что скоро я сам его найду. По рукам?
И Фил невольно усмехнулся:
– Н-да, приятель, у тебя и правда глаза близнецов… Хорошо, идём, красавица.
Маги с немым вопросом посмотрела на Виктора, но тот остался непроницаем.
Он дождался, пока Фил и Маги скроются за углом, и ещё какое-то время оставался недвижим. «Как же резко герцог делит своих людей на дураков и умных… Забавная бы получилась картина, замени я Ламороу. Даже у Фила не хватит фантазии представить её в полном свете. Слава Богу, в этом пока нет нужды, хотя… Нет. Сейчас вообще нет никакой возможности заглядывать в будущее. Надо вытаскивать их отсюда, и я не сделаю это без Эжена. Эжен! Да! Да ведь сейчас время нашей встречи! Что ж, поговорю сначала с ним, а потом выясню, как дела у Марианны. Но, что делать с длинной шеей Ламороу?» – решение пришло само собой.
Виктор зловеще усмехнулся и направился в ту сторону, где скрылись Фил и Маги. Ламороу не заставил себя ждать. До сих пор он мало что слышал, но зато всё видел, и теперь он поспешил следом за Виктором. Казалось, что в этот раз охота у него получится, но, обогнув угол, он с ужасом понял, что не видит намеченную жертву. Тот мог скрыться за дальней дверью только, если вдруг перешёл на бег. Это ещё мыслимо исправить, но не тут-то было. Всё случилось в один миг. Около ушей Ламороу свесились два сапога и резко сомкнулись на голове брианца. Тот, не издав ни звука, рухнул на пол. Тот час Виктор разжал руки, державшие потолочную балку, и приземлился рядом с незадачливым охотником. Со странным равнодушием Виктор отметил, что пульс у Ламороу прощупывался. Тогда, для надежности углубив его сон своим излюбленным способом и оставив брианца так и лежащим на полу, Виктор бегом бросился обратно по коридору.
Местом встречи была старая давно заколоченная дверь. Открыть её было невозможно, но зато под ней зияла щель шириной в ладонь. Убедившись, что он совершенно один, Виктор опустился на колени и тихо выдал причудливую трель цикады. Снаружи тотчас раздался ответ, чуткое ухо уловило бы в нём обратный ход созвучия.
– Где тебя носит!? – тут же зашипел Эжен. Он в это время распластался у двери с наружной стороны. Из-за разросшихся здесь кустов его можно было заметить только стоя вплотную к стене дома.
– Как же я рад слышать тебя, братишка! – в тон ему отозвался Виктор.
– Знаю. Но прежде скажи, в доме уже знают, что я выкрал Марианну?
От изумления Виктор ответил не сразу.
– Вот это камень с плеч!!!
– За подробностями отсылаю к Маги и Карлосу.
– Маги?!
– Да. Что с Жаном? Графиня с ума сходит от беспокойства о нём.
– Есть от чего. Если в полночь у северного крыла дома ты поднимешь шум, и как можно больший, у меня есть шанс вытащить Жана.
– Шум? Зачем?!
– От камеры, в которой его держат, до ближайшего удобоваримого окна надо пройти штук шесть подвальных комнат, где сейчас проживают слуги герцога и барона. Что тебе ещё объяснять? Думаю, Карлос поможет изнутри выгнать их оттуда. Договорились?
– Погоди. Почему нельзя его как-нибудь переодеть? У тебя ведь достаточно много груанга! Если хочешь знать, я уже почти сделал дубликат твоего парика. Могу поднажать и к ночи будет готово.
– В этом нет смысла. Мне придётся тащить его на своем хребте.
– Что?!
Виктор секунду колебался и всё-таки решился:
– Герцог собственноручно запорол его до полусмерти.
В ответ Эжен тихонько присвистнул.
– И ты поймёшь, какая петля у меня на шее, когда узнаешь, что эту экзекуцию герцог заставил начать меня.
– Ты серьезно?!!
– Я из кожи вон вылезу, а вытащу его отсюда! – тут же взвился Виктор, – Но, если ты не превзойдёшь себя сегодня ночью, у герцога появится реальный шанс угробить троих из четырех. Тогда всё удовольствие убить его выпадет только на твою долю.
– Уймись! Почему троих? Разве Антуан…
– Он почти был при этом, и я согласен с Жаном, ещё немного, и герцог окончательно раздавит его, морально для начала.
– Морально?!! Ты умудряешься беспокоиться об этом выродке?!!
– Эжен…
– Ладно. Я всё понял.
– И дай мне слово, что не сунешься в дом! – тут же потребовал Виктор.
– Ну уж…
– Эжен! Развяжи мне в этом руки. Прошу тебя! Нет, умоляю!
– Хорошо. Не сунусь, – с крайней неохотой уступил Эжен, – Но ты-то?! Герцог точно ещё не догадался?
– Он не знает про груанга, это главное! Так что до моей настоящей личности ему не докопаться. В худшем случае он мог бы заподозрить меня в помощи тебе. Но и в этом я отбился. Верь мне!
– Дай-то Бог! Тогда до встречи в полночь!
