Loe raamatut: «Письмо счастья, или Здравствуй, дедушка Мороз»

Посвящается моей сестре Екатерине,

идейному вдохновителю и лучшему другу

СНЕЖИНКИ

Чистый белый снег кружится над землей, завораживая и укрывая ее пуховым одеялом. Снежинки танцуют свой волшебный танец под музыку ветра, аккуратно, чтобы не растаять опускаются тебе на ладошку, и ты внимательно всматриваешься в их причудливые замысловатые формы. Пробуешь на вкус. Они прохладные и чуть-чуть соленые. И ещё они пахнут, их запах ни с чем не сравнить – это запах свежести и волшебства. Запах приближающегося праздника. Запах нового года!

А ты когда-нибудь задумывался почему все снежинки разные: большие и маленькие, мягкие пушистые и как ледяные комочки, плотные и прозрачные. Почему? Я открою тебе тайну! Каждая снежинка – это послание. Послание свыше. В них зашифрованы наши пожелания: серьезные и смешные, важные и не очень. В них наша жизнь, состоящая из радостных событий и горьких впечатлений. Все они адресованы одному человеку. С его помощью мы хотим исполнить наши мечты. Мысли и слова материализуются, превращаясь в замысловатые узоры, которые может прочитать только он – творец чудес и волшебства, старик в красной шапке и с большим мешком. С мешком, в котором невероятным образом помещаются все чудеса света.

И взяв в руки карандаш, мы поднимаем вверх глаза, загадываем желание и начинаем писать, аккуратно выводя каждую букву «Здравствуй дорогой дедушка Мороз…».

Исписав листок, кладём на место карандашик и выглядываем в окно. Там идёт снег и снежинки, кружась в вихре, вальсируют… Вот оно – наше заветное желание. Оно полетело туда, где его уже ждут. А мы стоим у окошка и, в предвкушении чуда, любуемся происходящим.

Скоро, уже совсем скоро… Все случится под бой курантов…

ПИСЬМО КРАСНЫМ КАРАНДАШОМ

Город светился и ждал праздника. В воздухе пахло чудом и новым годом. Над яркой неоновой вывеской торгового центра, горели гирлянды, окна были украшены огромными шарами. Я вел маму за руку и постоянно вертел головой туда-сюда, разглядывая новогодние украшения. Мы шли выбирать подарки для папы и бабушки. Это был наш с мамой секрет, и я полный вдохновения, в предвкушении предстоящего праздника был счастлив. Я свято верил в Деда Мороза, написал ему письмо, и даже подготовил место в комнате для подарков. В моем длинном списке было все: от машинки на пульте управления, деревянного конструктора, набора вертолетов до цветных ручек. Я заглядывался на витрины, присматриваясь, чего же еще нет в моем списке. Мне было девять, и я был счастлив! Я любил новый год!

Посередине торгового центра стояла огромная ёлка. Она была очень нарядная, а ее верхушка доставала до потолка. На елке красовались золотые банты, красные шары, и разные игрушки в форме домиков, ангелов и пряников, а на макушке сияла большая красная звезда. Вся елка светилась разноцветной гирляндой. Среди елочных украшений были особенные шарики – прозрачные и большие с какими-то бумажками внутри.

– Мам, смотри ёлка, ёлка, – я как дикий, тащил маму ближе к ёлке, желая сфотографироваться, – Мам, сфоткай меня здесь. Клёва да?

Я был рад, счастлив, и что греха таить, в свои девять, чувствовал себя как маленький ребенок. Позируя возле пышной красавицы елки, меня заинтересовали шары с записками, и какая-то женщина в красном свитере сказала:

– Это шары с новогодними пожеланиями, их писали дети из деревень. Каждый, кто захочет, может снять один и исполнить желание, которое там написано.

– Мам, давай снимем шар? Давай, а?

– Снимай, конечно. Но помни, ты должен будешь выполнить желание из письма.

– Не сомневайся. Я тоже буду Дедом морозом для кого-то. Даже для кого-то одного. Это же круто!

Я рассматривал все шары, но снять мне захотелось самый верхний. Я потянулся к нему, подпрыгнул, шарик закачался на ветке и упал. Он закатился под ёлку, и я встал на колени, чтобы найти его. Шарик лежал за большой красной коробкой.

– Мам, я нашел его, давай скорее посмотрим, что внутри.

Я с нетерпением ждал, пока мама аккуратно вытаскивала свернутое в трубочку письмо. Я выхватил у мамы из рук сверток, быстро развернул его и ничего не понял. Бумажка у меня в руках была из школьной тетрадки, исписанная красным карандашом.

– Мама, у него что красок не было, или фломастеров. Прям, странное какое-то письмо. Может взять другое? – мне было неожиданно увидеть такое неинтересное письмо.

Я же рисовал свое два дня яркими красками, писал, украшал блестками и звездочками. А тут – школьный листик в клеточку и красный карандаш.

– Сынок, ты обещал быть дедом морозом для одного ребенка, ты сам выбрал этот шарик. Так что давай читать. Так будет нечестно, если ты будешь обманщиком. Нечестно и некрасиво.

Мы сели на лавочку, около отдела с детскими игрушками. Мама бережно развернула листок и начала читать: «Здравствуй Дорогой Дедушка Мороз.

Меня зовут Ваня, мне девять лет. Я живу в деревне Сосновка, рядом с деревней Бобровка. Если ты не знаешь, где это, то рядом с Бобровкой есть ещё Николаевка. Дедушка мороз, я очень-очень хочу на новый год валенки. У нас в деревне зима холодная, а школа далеко. Ботинки, что отдала тетка Люся мне большие и в них холодно, и попадает снег. Бабушка свяжет мне варежки, а вот валенок у меня нет. И мамы у меня нет. Я знаю, мама бы купила мне валенки, так говорит бабушка, но только она умерла. Дедушка Мороз, и ещё, если тебе не трудно, положи в валенки мандаринку. Бабушка говорит, что они стоят дорого, а я их очень люблю. Спасибо милый дедушка. Я буду тебя ждать». Мама дочитала письмо, руки ее дрожали и по щеке катилась слезинка. Она незаметно смахнула капельки с лица, и не глядя на меня тихо спросила:

– Ты понял, почему карандашом?

Я молчал. Оглянулся в соседний отдел с игрушками и стал рассматривать детей, мам и пап, что покупали машинки, кукол и другие, как теперь мне показалась совершенно бесполезные вещи. В душе моей не осталось никакого праздника, настроение куда-то улетучилось. Я не знал, что ответить, и не хотел, чтобы мама видела мое грустное лицо, поэтому продолжал смотреть на счастливых людей.

Мама подошла к женщине возле ёлки и спросила, откуда эти письма.

– Они из нашего района, все из Первомайского. Если купите подарок, можете оставить его здесь, а мы потом все соберем и развезем по сельским советам.

– Мы сами увезем, так можно?

– Можно, а зачем вам это? – женщина была удивлена маминым желаньем отвезти подарок самостоятельно.

Но мама не ответила, она свернула листок, исписанный красным карандашом, положила в сумку, взяла меня за руку, и мы пошли. Настроение пропало, и идти за покупками нам больше не хотелось. Мы шли по торговому центру, я разглядывал витрины, но валенок нигде не было.

Мы пришли домой молча, каждый думал о своем. Город казался уже не таким ярким, и новогоднее настроение не таким праздничным.

Дома я достал свое письмо, написанное пару дней назад, прочитал ещё раз, и еще раз. Странно, у меня было все: и игрушки, и машинки, и даже деревянный конструктор, – а зачем они мне? Кто-то имеет все, а вот Ване из Сосновки нужны всего лишь валенки. Я смял свое письмо. Взял красный карандаш и вывел на белом листе аккуратно буквы. Получилось новое письмо. Я сложил его, положил в конверт и отдал маме.

– Мам, это мое письмо. Прочитаем его на новый год.

Мама все поняла и улыбнулась. Она всегда понимала меня. Мне казалось, что где-то внутри мамы стоит маленький моторчик, который все знает и понимает.

Вечером у мамы с папой состоялся серьезный разговор. Мама начала его первой:

– Саша, мы с Серёжкой хотим купить валенки и подарить их мальчику Ване из Сосновки.

Мама протянула папе письмо в клеточку. Он внимательно прочитал и положил листок на стол. Папа долго молчал, мама ждала. Моторчик внутри мамы знал, что нужно подождать и тоже немного помолчать.

– Знаешь, я тогда был как Серёжка, смелый, умный и красивый, – тут папа улыбнулся, – но моей красоте не хватало тепла – валенок у меня не было, а мы жили в деревне, до школы пять километров, – папа снова улыбнулся, как-то грустно и горько улыбнулся, – а мама пошла…, – папа замолчал, – мама пошла и поменяла свое зимнее пальто на валенки для меня. Я был счастлив. Валенки были новые, мягкие такие, очень удобные. Про пальто я узнал потом, уже взрослым, – папа вздохнул и снова замолчал, – А я ведь спрашивал тогда маму, чего это она в стареньком пальтишке, оно же тонкое и холодное, а мама говорила, что так модно и зима нынче теплая. А зима тогда стояла лютая, снежная и морозная. Мама одевала пуховый платок, завязывала его на спине, а поверх одевала кофту толстую. А я-то понять не мог… вот они мои валенки. Когда есть мама, то и валенки теплее и зима солнечнее.

Папа долго молчал, мама сидела рядом и гладила папу по руке.

– Где Сосновка та эта? Ехать то куда? И какой размер валенок нужен?

Мама улыбнулась. Она знала все.

На следующий день мы все вместе пошли искать валенки. В специальном магазине было все: белые, как у снегурочки, толстые на резиновой подошве, с вышивкой, с замком, с мехом и без. Мы мерили, радовались и конечно купили. Маме – белые с вышивкой, папе – толстые, а нам с Ваней – серые с замком, толстой подошвой, и снежинкой сбоку, и нашей бабушке – серенькие с мехом, и такие же для Ваниной бабушки. Бабушки – они же бабушки, и им тоже нужно тепло, как душевное, так и согревающее, пусть даже в виде валенок. По дороге домой мама с папой зашли ещё в один магазин, вышли оттуда с большим пакетом, и мы дружно поехали.

Настало 31 декабря. Я проснулся пораньше с непонятным чувством внутри: я ждал этого праздника, готовился к нему, но в то же время переживал. Где – то в животе кошки ловили бабочек – это смешанное чувство кипело внутри, а что с этим делать я не знал. Мама, глядя на мое растрепанное, как у дикого воробья состояние, улыбнулась, обняла и тихо на ухо прошептала:

– Переживаешь? Не бойся. Я думаю, Ваня тоже переживает и ждет.

И мне стало легче, значит я не один в этом мире мучаюсь с кошками и бабочками. Я умылся, и уже уверенно пошел собираться в дорогу.

Перед поездкой, мы заехали в гости к моей бабушке. Я нес валенки, папа большой пакет, а мама полную сумку с мандаринами и сладостями.

Я вбежал в квартиру первый, обнял бабушку и протянул ей валенки.

– Бабушка, с новым годом! Мы сейчас поедем, я буду дедом морозом! Круто, да?!

– Мама, это тебе, – папа протянул бабушке большой пакет, – спасибо родная, за валенки.

Папа обнял бабушку и поцеловал. Бабушка почему-то плакала, когда мерила новое пальто. Она вытирала слезы, смотрела на папу и снова плакала. Я не понимал, что происходит, ведь праздник же, а бабушка плачет.

Поздравив бабушку, мы двинулись в путь, искать Ваню из Сосновки. Мама, как всегда, знала куда ехать, ее внутренний моторчик показал папе дорогу и мы, загрузив в машину сумки и большую коробку, поехали. Мама упаковала валенки в праздничную коробку и привязала к ней большой красный бант. Мы купили шапку деда мороза, красную такую с белым мехом. Я выглядел в ней смешно, но на душе почему-то было тревожно. Я никогда не был дедом Морозом, боялся и был не готов. Дед Мороз – это же очень большая ответственность, и от того, как ты будешь себя вести, зависит весь праздник и настроение у окружающих. Я долго тренировался, говорил громкое «О-хо-хо», но это только смешило меня, и я расстраивался. Видно, артистом мне не быть. Мама сказала, что главное – это душа, и говорить надо сердцем, а не «охать» и «ахать». Но я ее не понял, я привык говорить ртом, а душой не умел, и даже не пробовал. Смешная она, моя мама.

Пока мы ехали по городу, я любовался в окно на яркие огни, витрины, переливающиеся неоновым светом, на большие праздничные вывески, которые кричали на каждом углу горящими буквами: «С новым годом!» Город шумел, радовался и ждал праздника. Праздник чувствовался в каждом доме, на окнах горели гирлянды, в окна выглядывали нарядные красавицы ёлочки, со звёздочками на макушке. Я заглядывал во все окна, выбирая самую красивую ёлку. Я радовался празднику, хоть и очень переживал. Какой он мальчик Ваня?

Мои переживания усилились, когда мы выехали за город. Ощущение праздника закончилось с перечеркнутым знаком на обочине. Больше никакого праздника в душе не осталось, впереди была серая дорога, заснеженные поля и голые деревья. Машина мчалась по трассе, и с каждым километром, мне становилось грустнее.

– Мам, а может мы вернемся домой? А? – спросил я осторожно.

– А как же Ваня, как твое обещание? А как же валенки? – мне стало неловко, и я снова молча стал смотреть в окно на унылые поля.

После знака «Сосновка 15», папа повернул направо, и мы попали на узкую проселочную дорогу. Начало темнеть. Да… в такую даль я ещё не ездил, да и Дед Мороз наверняка бы заблудился. Я начал понимать, почему у Вани нет валенок: просто, Дед Мороз не знал, что где-то за снежным полем, за берёзовой рощей, где-то на краю вселенной есть деревня Сосновка. Через полчаса мы подъехали к синему знаку «Сосновка», и я увидел дома. Маленькие дома, с маленькими окошечками, с дымом из трубы, и занесенными снегом крышами. Это был другой мир. Совершенно другой. В нем не было суеты, ярких ламп, не было праздника. Дорогу освещал свет из окон. Мы остановились около маленького домика с надписью «Магазин», на окошке тоскливо горела одинокая гирлянда и стояла малюсенькая елочка, украшенная дождиком. Мама с папой вышли из машины, и какая-то женщина в тулупе и огромных валенках громко крикнула:

– Закрыто. Не видите что-ли. Праздник.

Я не знал, что праздник бывает таким. Папа подошёл к женщине и о чём-то ее спросил, женщина ответила, показала куда-то руками, потом ещё что-то сказала и улыбнулась.

– Машину придется оставить там, у сельсовета, – папа махнул рукой туда, куда показывала женщина в тулупе, – А дальше пойдем пешком, там недалеко.

– А может домой? – мне стало страшно

Папа с мамой оба посмотрели на меня, улыбнулись, и я смирился. На краю света я ещё не был. Я был взрослым мальчиком, мне было аж девять лет, но нерешительность и страх ещё остались во мне. Около сельсовета мы взяли из машины сумки, коробку с красным бантом и пошли по узкой тропинке. Снег завалил все крыши, в некоторых домах даже не было видно окон. К каждому дому вела узкая тропка. Заборы почему-то были сняты. Простор был кругом. Я нес коробку впереди себя, шел аккуратно, боясь споткнуться и упасть.

– Пап, а волки здесь есть?

– Есть, есть, – папа засмеялся, – и трусливые деды морозы тоже есть.

Мне стало стыдно. Я не был трусом, но в такой ситуации оказался впервые, и мне это было немного неприятно.

На улице было тихо, только изредка лаяли собаки. Мы подошли к небольшому дому. В окошке горел свет. Нас встретила лохматая собачка, она выскочила из будки, гремя цепью и громко лая. Папа приложил палец к губам и тихо прошептал:

– Т-с-с-с

Дворняга, как будто поняла папу и завиляла хвостом. Мы прошли по натоптанной дорожке к крыльцу. Оно было чисто подметено от снега, рядом стояла метла. Я ещё раз умоляюще посмотрел на маму, но в этот момент папа постучал в дверь. Бояться и прятаться было поздно. В маленькой комнате – сенях загорелся свет, и мягкий пожилой голос тихо спросил:

– Кто?

– Дед Мороз, – ответил папа, и зачем-то добавил, – из сельсовета.

Дверь скрипуче открылась, и на пороге появилась бабушка, замотанная в теплую шаль.

– Проходите, – она открыла дверь, пропустила нас вперёд.

Я оказался в маленькой холодной комнате с тусклой лампой. В ней стояли ведра с углем, в углу аккуратно лежали сложенные в поленницу дрова. Следующая дверь вела в дом. В маленькой комнате топилась печь, яркие огоньки отблескивали по стенам. Было тепло, чисто и очень уютно. Как в тереме – я видел такое в советских фильмах и старых сказках. Около окна стоял стол с кристально белой скатертью. На нем, прямо посередине в вазочке – еловые веточки, украшенные дождиком и игрушками. И они пахли. Наша ёлка, хоть и была нарядная, почти до самого потолка, но она не пахла. А веточки были живые, настоящие и ароматные. Около стола стоял мальчик. Прям как я, даже похож чем-то, я бы сказал, много чем. Пока все заходили в комнату, раздевались и разувались, я точно вкопанный стоял с коробкой на перевес и смотрел на мальчика. Слов, заранее подготовленных, во рту не оказалось, как будто язык прилип, и зубы склеились. Все ждали. И я ждал. И мальчик ждал.

– Ваня, это тебе от Деда Мороза, – я собрался с духом и протянул мальчику коробку, – просто Дед Мороз, не смог к вам так далеко…, а я смог…, мы смогли.

Слова путались, и я почему-то расплакался. Ваня несмело подошёл, взял коробку и очень аккуратно снял бант, развернул бумагу и открыл ее.

– Бабушка, смотри! – Ваня достал валенки, и оттуда посыпались мандарины, – бабушка, бабушка! Я же говорил, что он существует! Надо было просто письмо ему передать. Смотри, смотри и про мандарины не забыл!