Loe raamatut: «Ангелы в Cети»

Font:

Через три часа

Проза Натальи Торик относится к той метафоричной, сложной, насыщенной прозе, которая мне всегда очень импонирует. Ее повесть «Ангелы в Сети», хоть и невелика по объему, полна смыслов, оттенков, мыслей, поводов для размышлений.

Сюжетная завязка вроде бы простая. Героиня очнулась, и началась та самая жизнь после смерти, о которой думает, так или иначе, почти каждый человек. Это делает повесть актуальной – разумеется, не в социальном аспекте, а в человеческом.

Торик не страшится прямых приемов. Героиня понимает, что она на Сейшелах, рядом океан и это, как говорит оказавшаяся рядом девушка, рай. Героиня постепенно приходит в себя, но это возрождение как понарошку. Та, настоящая, человеческая, Лиза умерла, упав с девятнадцатого этажа. Теперь, в раю, она – Мия. Между девушками начинается разговор, приоткрывающий затейливый мир и прихотливую структуру этого текста.

Рай у Торик отнюдь не библейский, не книжный, она формирует свою собственную модель верха и низа, земного и неземного. Девушка-ангел, которую героиня про себя окрестила Рыжей, рассказывает ей о цифровом следе каждого человека, который влияет на судьбу. Именно фиксацией, изучением его занимаются ангелы в Эдеме. Рыжая – один из ангелов.

Постепенно мы узнаем, что девушка – самоубийца. Это очень смелый ход, ведь по канонам она не может оказаться в раю, но у Торик своя вселенная, свои измерения, где только она хозяйка. И эта система вызывает острый читательский интерес. Действительно, ведь очень часто наши аккаунты в соцсетях сильно отличаются от того, кем мы являемся в реальной жизни. В этом смысл цифрового среза – не показать себя, а чуть изменить. Постепенно, с помощью цитирования вырезки из газеты, мы многое узнаем о Лизе-Мие: что она дочь богатых родителей, что она выбросилась из окна, что ей девятнадцать лет. Мощный стереоскопический эффект: героиня, вполне себе такая человеческая, не в виде облака, слушает о своей смерти. Прием опять-таки довольно прямой, но художественно эффективный.

Вообще, игра в жизнь и смерть, близость их, невозможность смерти – тема почти постоянная в этой книге: «Мия сняла платье и колготки, с облегчением ощутив на влажной коже прохладу ветерка. “Слава богу, лифчик с трусами одного цвета! – подумала она. – Правильно бабуля всегда говорила: “Исподнее должно быть такое, чтобы в любой момент не стыдно было раздеться перед мужиком”». Здесь еще тонко помечено, как склонен человек в ситуациях критических озаботиться сущими пустяками. Да, действие происходит в раю, что не мешает Торик показывать характеры выпукло и объемно.

Судьба, ее фатальность, соотношение человеческой воли и судьбы – все это проходит в повести контрапунктом. Героине постепенно вспоминаются все аспекты ее взаимодействия с судьбой: как она дважды могла утонуть, как фатум ее тогда жалел, как в той, земной, жизни она остерегалась воды. Тоже очень любопытный момент: здесь, в Эдеме, она легко погружается в океан – можно уже не бояться. Запоминающийся штрих, своеобразная мини-кульминация, героиня впервые начинает действовать в этой своей новой райской ипостаси: «А сейчас? Воды океана Мия не боялась от слова “совсем”, как сказали бы ее подружки. Даже не думала, что это тоже вода, которую она когда-то собиралась остерегаться. При чем здесь “большая вода”? Она упала в объятья океана и отдалась ему, и он был ласков, как ни один мужчина в ее жизни».

Идиллические, мастерски выписанные картины неспешно перетекают в истории из прошлого героини. Автор умело передает покой, шум волн, безбрежность неба. Торик демонстрирует хороший вкус, метафоры и сравнения не утяжеляют прозу, а украшают ее, нет лишних слов, нет эпитетов ради эпитетов, все плотно и подвижно. Текст живет и по законам текста, и по законам развития читательского напряжения. Сюжет захватывает все новые высоты – вот Мия находит домик со всем необходимым, вот вспоминает о родителях, вот к ней снова возвращается Рыжая. Мы все больше задаемся вопросом: к чему все это идет?

Текст населяется персонажами.

«– Все эти люди вроде бы такие же, как там. Как будто я на Патриках летом или на набережной Ниццы. Но что-то с ними все-таки не так, лица какие-то другие… – рассуждала вслух Мия, без стеснения разглядывая людей за соседними столиками, пока Рыжая листала меню.

– Узнаю взгляд профессионала, – прокомментировала Рыжая. – Ты же знаешь, что лица и тела людей всегда асимметричны? Вся жизнь, если можно так сказать, асимметрична. Когда человек умирает – физически, я имею в виду, – мышцы и связки ослабевают, мимические морщины уходят и в тело приходит идеальная симметричность смерти».

Напряжение накапливается. Что дальше? Продолжается изучение цифровых следов, открываются новые подробности земной жизни Лизы и ее семьи. Стилистически Торик умело воспроизводит атмосферу легкой грусти, ностальгии, внутренней тишины. Земная и неземная жизнь все больше отделяются друг от друга, особенно это видно, когда героиня читает в Сети (у нее есть

доступ, но сама она, разумеется, невидима) информацию о своей персональной посмертной выставке. А потом наступает концовка. Как выстрел. Концовка, заставляющая совершенно по-новому взглянуть на жизнь и смерть, на рай и ад, на ценность жизни и на ее бренность.

«– Красный уровень? Что это значит? – нетерпеливо уточнила Мия.

– Это значит, будет много новеньких. Дежурные службы не справятся, подключать придется всех. Детей ждем. А к ним нужен особый подход, адаптационные мероприятия в большем объеме. Новые хижины срочно подготовить, игрушки рассортировать…

– Дети? Но… откуда? Почему много детей? Что там случилось? В новостях ничего нет, я читала с утра… – заговорила Мия.

Она не понимала, что происходит, но по взгляду Рыжей чувствовала: надвигается что-то страшное.

Лицо Анжелы посуровело.

– Через три часа на земле начнется война».

Максим Замшев,

Главный редактор «Литературной газеты», Председатель Правления МГО Союза писателей России, Президент «Академии поэзии», член Совета по развитию гражданского общества и защите прав человека при Президенте РФ

Счастлив тот, кто умирает вовремя.
Латинская поговорка

Яркий свет бил в закрытые веки. Они казались тонкими, словно глазурь на недоеденном пончике летним днем, – вот-вот растают под беспощадным солнцем; но в то же время чувствовалась такая тяжесть, словно кто-то покрыл ресницы густым слоем свинцовой туши. Открыть глаза нет сил, жмуриться сильнее бесполезно.

Чья-то тень заслонила невыносимый свет. Спасение. Что это? Любопытство окончательно выиграло битву со сном.

Она приоткрыла глаза.

Отсканировала мутным взглядом: девушка. Ровное удлиненное рыжее каре, льняной сарафан с открытой спиной. Пожалуй, чересчур выпирают позвонки, но в целом смотрится изящно. Ее спасительница сидела на песке скрестив ноги, нависнув над экраном отполированного золотистого ноутбука – под цвет волос.

«Наверняка она это знает и, может быть, даже специально при покупке выбирала этот цвет, ждала его, сделав какой-нибудь онлайн-предзаказ. Тринадцатидюймовый Macbook Air – помню, эту модель не так-то просто было раздобыть в Москве. Даже мой отец не смог».

– Где я? – решилась обратиться она к Рыжей. Заодно и проверить способность голосовых связок функционировать в этих обстоятельствах, странность которых еще не уложилась в сознании.

– На одном из Сейшельских островов, если ты это хотела узнать, – невозмутимо, не меняя позы, ответила девушка.

– Никогда здесь не была, – произнесла она, с усилием приподнявшись на локтях и ощутив легкую дрожь в ослабших мышцах верхнего пресса. – Хотя мечтала побывать… когда-то…

Глаза постепенно привыкали к яркому свету. Она обернулась – и увидела океан.

Это точно был он. Ни с чем в мире его не перепутаешь, ни с каким другим обилием воды. Чтобы понять, что океан рядом, нет нужды его видеть или слышать – его мощь ощущается кожей, о ней говорят легкие спазмы внизу живота.

Села на песок, глубоко вдохнула – и почти сразу ощутила, как по всему телу приподнялись мелкие волоски, к затылку прилила кровь, низ живота покалываниями напомнил, где в человеческом теле зарождается новая жизнь. И ее внутренний мир, и телесная оболочка на миг растворились в этом необъятном океане, который она сейчас видела, слышала, а главное, чувствовала. Вмиг явилось четкое понимание: «Вот он, настоящий хозяин этой планеты. Здесь и сейчас. Всегда». Даже не так, намного дольше скудного человеческого «всегда».

В голове, почему-то голосом Ольги, ее тренера по йоге, прозвучала мантра: «Сопротивление бесполезно». Сейчас дозволено только восхищаться и наслаждаться, пытаясь вместить в свой крохотный недолговечный мозг это вечное явление. О, счастье! Сейчас ты можешь вдыхать его запах, робко гладить непригодными для жизни в его среде руками и ногами, украдкой пробовать на вкус – если, конечно, он не возжелает накрыть тебя с головой, влиться тебе в нутро и унести на глубину…

Поодаль от берега – не так уж и далеко, как ей показалось, – виднелся соседний остров, огромная зеленая гора. У подножия горы белоснежный пустой пляж с гигантскими, словно инопланетными, булыжниками. Волны разбивались о камни, и белая пена расходилась живописными кругами, постепенно растворяясь в лазурной лагуне.

«Цвет Тиффани», – подумала она.

И вдруг ей стало стыдно за это сравнение. Скорее уж компания «Тиффани» украла этот цвет у природы и нагло присвоила, получив человеческое подтверждение своего авторства в виде какого-то там патента. Ну не смешно ли – воровать у природы! Все равно что купить сертификат на владение звездой или планетой. В последнее время эта нелепая фишка вошла в моду.

Как жалки порой бывают люди в этом мелочном тщеславии…

– Как в раю! – вырвалось из ее потрескавшихся губ.

– Почему «как»?! – наигранно-удивленно поинтересовалась Рыжая.

– Я думала рай… на небе. А мы уж точно на земле. Точнее, на песке. – И она зачерпнула ладонью пригоршню белого песка.

– Вот глупая! «Окружающий мир» в школе плохо учила? Или у тебя еще география была? Запуталась я в этих нововведениях современной образовательной системы… Хотя в рамках московской школьной программы, может, и не говорят о таком. В интернете точно все уже давным-давно есть. Ладно, хватит, а то сама себе начинаю напоминать Надежду Сергеевну, нашу классную. В общем, Бог когда-то выбрал это место, Сейшельские острова, чтобы здесь создать Эдем… Ладно, потом расскажу эту сказку, или сама прочитай, в конце концов. Лучше скажи, ты помнишь, как тебя зовут?

– Мия, – инстинктивно вырвалось у нее.

Хотя эхом внутри головы прозвучал удаляющийся звук – вопль маминого голоса, смешанный с каким-то городским шумом: «Ли-и-и-и-и-иза-а-а-а-а!»

– Странное имя для твоей страны. У меня в досье написано «Елизавета Михайловна», – Рыжая наконец обернулась.

«А она ничего так, – мелькнуло в голове у Мии. – Еще бы легкий тон наложить, хайлайтер на скулы, губы увлажнить, брови откорректировать…»

– Вот такое имя, – произнесла она уверенно.

– А, ну да, ник в интернете у тебя такой, забыла. «Непокорная», «своенравная» значит? – уточнила Рыжая.

– Родители с самого начала, видимо, ошиблись на мой счет. По паспорту я действительно Лиза. Лизой-облизой в школе дразнили. Но какая я Лиза?! Посмотри на меня!

Мия вспомнила, как еще с детского сада ежилась от любых вариантов своего имени. Это отец придумал так ее назвать, в честь бабушки. У Лизы не было ни единого шанса даже увидеть тезку – бабуля скончалась задолго до ее рождения. И не сказать, что отец был очень привязан к своей матери.

«Красивая традиция, сейчас очень актуально чтить своих предков», – безапелляционно заявил он жене.

Та была в такой эйфории и бессилии после двенадцатичасовых схваток, что не смогла, да и не захотела перечить своему самоуверенному супругу. Да и какая ей была разница! Еще до рождения она приготовила для дочки сотню ласковых имен: «заинька», «крошечка», «лапочка», «малышка», «мой ангел»…

Мия на минуту задумалась о том, как сейчас выглядит. Учитывая последнее, что помнит, она должна была бы быть вся в крови, с раздробленными костями и черепом, со свернутой (почему-то непременно влево) шеей. По крайней мере, такими ей представлялись благодаря американским детективным сериалам люди, упавшие с девятнадцатого этажа.

Она внимательно осмотрела свои руки. «Коррекцию коготков пора бы уже делать, а маникюрша Саша совсем не вовремя свалила в отпуск…» Нащупала след детской прививки от оспы. «Так себе отличительный признак, но что делать, шрама от аппендицита и татуировок не имеется». Крови нигде не было. Даже синяков не нашла.

– Чем ты вообще занята? Тут связь-то есть? Что это у тебя, «Фейсбук» или «ВКонтакте»? Какая-то социальная сеть точно, я же вижу! – снова заговорила Мия, переключив внимание с себя на сидящую рядом Рыжую.

– «Социальная сеть»? Смешное определение. Какие же бессмысленные названия вы иногда даете вещам и явлениям! Мы здесь называем это цифровым следом. Путь к бессмертию, ни больше ни меньше. Ты ведь, наверное, понимаешь, что у каждого человека есть своя неповторимая, уникальная… – Рыжая на секунду задумалась, – пусть будет «судьба»? Не только отпечатки пальцев и формы извилин на поверхности мозга, но и последовательность событий. И все в мире оставляет какие-то следы. В этом, надеюсь, тебя тоже долго убеждать не придется?

По-прежнему не отрываясь от экрана ноутбука, Рыжая продолжала свой монолог, казалось обращенный куда-то во вселенную, а никак не в адрес сидящего напротив растерянного существа.

– Жизнь тела рано или поздно прекращается, и оно возвращается к Создателю. Но с появлением цифрового мира у людей появилась уникальная возможность трансформировать свою судьбу, продлевать свой путь на земле не только через потомков или искусство. Правда, не все пока это поняли. Для большинства людей социальные сети и другие сегменты цифрового мира – это какая-то азартная игра с зависимостями, ломками и переоценкой ценностей, бегство при жизни от поступков, которые они уже совершили или никак не могут решиться совершить. Пока люди в большинстве своем увлекаются возможностью создавать себе цифровых двойников, а не развивать и закреплять собственную, данную им Создателем уникальность.

– Как это? – Мия с трудом улавливала ход мысли Рыжей, то ли из-за жары, то ли из-за когнитивного диссонанса, разрывавшего ее мозг изнутри.

– Люди наивно думают, что здесь, в Сети, могут создать себе иную, улучшенную жизнь. Преобразить себя – подрисовать, покрыть фильтрами, одно увеличить, другое уменьшить, поставить себе в статус чужие слова и мысли, чтобы кто-то поглупее решил, что ты сам это придумал… Вы создали целую индустрию мобильных приложений, сервисов и специалистов – все для того, чтобы казаться, а не быть! Вам кажется, что, если поставить фильтр «чистая кожа» или дорисовать пресс, прибавить рост и убавить объем подбородка, что-то изменится в судьбе. Господи, вы же по-прежнему не научились видеть дальше своего носа! Ничего не меняется. Только технологии. Как вы там это называете? Инновации? Цифровая трансформация? А суть-то совсем в другом… Вчера встретила фразу одного уважаемого вами мыслителя – тоже ошибался, кстати, капец как: «Человек держит свою судьбу в собственных руках, как скульптор глину, из которой родится статуя. Жизнь – материал, учитесь же тому, чтобы сделать из нее нечто стоящее». Угадай, кто сказал?

Рыжая не дала Мии шанса ответить на вопрос. Впрочем, та едва ли ответила бы – не успевала следить за бегом мысли своей загадочной спутницы.

– Гете! А кто такой Гете? Да-да, тот, что «Фауста» написал. Ну ты понимаешь, да? Хотя пока навряд ли… – И Рыжая вдруг оборвала свой эмоциональный монолог, видимо осознав, что опережает какие-то пока неизвестные события.

– А «мы» – это кто? Кто вы такие? – поинтересовалась Мия, испытывая легкое чувство стыда за вопрос не по существу.

– Ангелы. Только, умоляю, не надо сейчас этой пошлости: «Где твои крылья, которые нравились мне?» Нимб, пухлые щеки и весь этот стереотипный культурологический бред. Хватит и того, что бедных летучих лисиц в дьявольские отродья записали.

Рыжая, кажется, сама заметила, что нить ее рас-суждений уже сложно понять кому бы то ни было, тем более человеку, недавно упавшему с девятнадцатого этажа, но остановиться на полуслове было выше ее сил, так что продолжила.

– Прости, это я сейчас о насущном. Пока ты тут в себя приходила, я строчила доклад об этих бедных животных. Посмотри, вон летают над нами! Обрати внимание, они в раю. – И Рыжая, подняв левую руку, указала на кричащее в зелени ветвей над головой маленькое существо.

Птица? Или летучая мышь? Нет, что-то вроде крылатой обезьянки – тельце сантиметров сорок, размах кожистых крыльев в два раза больше.

– Люди веками ставят этих бедных животных в один ряд с ведьмами, вурдалаками и нечистью всякой. Типа «вестник смерти». Вот, приютили их тут, как несправедливо заклейменных так сказать. Много лет работаем над их цифровым следом. Я главный куратор проекта. Уже близки были к тому, чтобы превратить их в «вестников удачи»…

Рыжая забила что-то в поисковике, а затем гордо прочитала вслух первую строчку результатов поиска.

– «Если терзают навязчивые тоскливые мысли, скребут душу и не дают спокойно спать, вам поможет талисман в виде красной летучей мыши или летучей лисицы. Он отгонит демонов, подарит спокойствие и уверенность себе. Такой амулет необходим тем, кто среди житейских тревог ищет самообладания, силы и независимости…» То есть всем. Ну классно же, скажи! – глаза у Рыжей горели энтузиазмом. – Я сочиняла. И вот пожалуйста – в первой строчке поисковика, всего за пять лет. А пока не было интернета, я работала на буддистскую целевую аудиторию олдскульными методами печатной пропаганды. И вот результат: «Буддисты Юго-Восточной Азии и коренные племена Австралии считают летучих мышей священными и поклоняются им». Не нравятся мифы и религии? Пожалуйста – наука, – и Рыжая продолжила чтение, открыв следующую страничку: – «Ученые использовали антикоагулянт из слюны летучих мышей и летучих лисиц для лечения людей, перенесших инсульт». Обожаю этих крыла-тиков! – продолжала Рыжая с детским восторгом на лице. – Это единственные млекопитающие, которые умеют перемещаться по воздуху, их даже сначала к птицам приписали, но, с другой стороны, представляешь, они живородящие! Они вскармливают своих детенышей молоком! А потом… Гребаный коронавирус! И во всем обвинили моих бедных летучих мышек! Представляешь?! Весь цифровой след мне загадили. Сколько работы, ужас просто!

– Подожди… ангелы?! – уточнила шокированная Мия.

Последние пятнадцать минут монолога Рыжей, как видно, просвистели у нее мимо ушей.

Tasuta katkend on lõppenud.