Loe raamatut: «Идеальный донор»

Глава 1

– Только не продавай свою Ки, – шептала мама, бледнея с каждым вздохом. – Все что угодно, только не продавай…

Я помнил ее слова, вспоминал каждый день, но продержался после ее смерти недолго, всего полгода. А что мне было делать? Кому нужен худой подросток-неумеха с никчемным талантом?

Всего семь процентов эффективности. Чуть меньше, чем нужно для поступления в школу, и чуть больше, чем нужно для признания инвалидности. Если бы я вытянул хоть на десять процентов, то получил бы школьную стипендию, на которую смог бы покупать еду. Если бы эффективность была ниже шести процентов, то мне бы полагалось пособие по инвалидности. Тоже немного, но, опять же, какие-то средства.

Семь процентов. Я до сих пор помню ужас на лице мамы, когда она услышала эту цифру. Как приговор.

– Может, это какая-то ошибка? Проверьте, пожалуйста, еще раз, – снова и снова просила мама. Я помню, как она протягивала руку, чтобы схватить проверяющего за полу мантии, но потом прижимала к груди, боясь разозлить его.

– Ошибки нет. Ваш сын бездарь на грани инвалидности. Скажите спасибо, что он хотя бы может очищать воздух перед собой.

И магический символ печати с цифрой семь вонзился мне в левое плечо. Я ненавижу семерку.

Полгода после смерти матери я пытался найти хоть какую-то работу, но стоило мне только показать плечо, как заинтересованность на лицах сменялась брезгливостью. В грузчики принимали людей с эффективностью не ниже восемнадцати процентов, иначе как они смогут увеличивать свою силу. В мусорщики – с эффективностью от тринадцати процентов для устранения неприятных запахов и очищения поверхностей от грязи. Даже нищим нужна была эффективность более десяти, без этого не получится воздействовать на жалость окружающих. Я пытался попрошайничать, но все нищие вокруг меня, словно сговорившись, усилили нажим, и на них практически посыпался медный дождь, только рядом со мной не упало ни монетки.

Мне осталось только одно – продать свою энергию, свою Ки. Я понимал, что даже если продам четверть своей Ки, максимально дозволенный объем, то полученных денег не хватит на три недели, в течение которых я буду восстанавливать ее.

Бедняки обычно продают Ки только в качестве подработки или при разовой нужде в деньгах. Я же всего лишь пытался отсрочить голодную смерть. Если еще немного протяну, то просто не смогу выжить после продажи Ки, так как буду слишком ослаблен.

Почему мама запрещала продавать энергию? Все в городе знают, что это абсолютно безопасно и безболезненно, более того, с восемнадцати лет граждане нашей страны обязаны сдавать по десять процентов Ки ежемесячно. На эту энергию и существует само государство.

Интересно, каково быть главным советником? Я слышал, что в совет входят уникальные маги с эффективностью более семидесяти процентов. Даже представить себе не могу, каково это – уметь колдовать с такой эффективностью, ведь потери Ки у них ничтожно малы.

Иметь эффективность более пятидесяти процентов – это уже признак гения. У нас в городе такой результат был только у мэра и пары его чиновников.

Я же при магических действиях теряю девяновсто три процента Ки. Кто может позволить себе такие потери? Поэтому я никогда не пробовал заемную Ки, колдовал только на своей.

– Добрый день! Вы впервые в центре сдачи Ки? – обратилась ко мне миловидная девушка в форменной белой рубашке. Рукава были короткими, и я смог увидеть на левом плече изящные цифры два и один. Довольно талантливая девушка. Она могла бы найти место и получше.

Но, оглядевшись, я заметил, что у всех сотрудниц центра цифры от двадцати до двадцати семи. Вот это у них требования к персоналу!

– Да, я… впервые, – сконфузился я. Мне стало стыдно за потрепанный вид, но девушка по-доброму улыбнулась и пригласила следовать за собой.

Мы вошли в крохотную комнатку, где еле-еле уместилась кушетка и столик с кристаллами разной величины.

– Ложитесь на кушетку и расслабьтесь, скоро к вам подойдет специалист.

Я послушно вытянулся и чуть не расплакался от давно забытого ощущения уюта. После смерти мамы я потихоньку распродавал имущество, чтобы не умереть с голоду. Кровать я продал на второй месяц, домик – на четвертый, и вот уже более восьми недель я ночевал на улице, закутываясь в старую куртку и подобранные тряпки. Поэтому при мысли, что лежу на удобной кровати, мягко пружинящей под моим весом, на меня накатила такая слабость. Мама, прости меня, я не сдержал слово, но я так хочу жить.

– Так-с, кто тут у нас? Ага, семерочка, понимаю, – раздался бодрый мужской голос. – Странно, что ты к нам впервые заглянул. Ну, теперь, думаю, станешь постоянным клиентом.

Я кивнул, не открывая глаз. Не хотел, чтобы он видел мои слезы.

– Какой-то ты тощий, – продолжал мужчина. – Сколько думаешь сдавать? Восемнадцати нет, значит, это добровольная сдача, а не обязательная. Объем можешь выбрать любой, от пяти процентов до двадцати пяти. Тариф знаешь?

Я сглотнул и как можно небрежнее сказал:

– Знаю. Максимум, пожалуйста.

– Оно и верно. Что по три раза бегать? К тому же при увеличении объема и плата больше. Хотя что я рассказываю, ты ж уже не маленький. Четырнадцать, верно?

Я не выдержал и открыл глаза. Рядом с кушеткой стоял рослый черноволосый мужчина с пышными бакенбардами. Как и у девушек, на нем была рубашка с коротким рукавом. Тридцать четыре! Я еще никогда не видел человека с такой высокой эффективностью. Если бы у меня была такая печать, я бы тоже не скрывал ее.

Он оценивающе посмотрел на меня, потом перевел взгляд на кристаллы и забормотал:

– Молодой, но недоедает, рост небольшой, мускулов практически нет, наверное, третий номер подойдет, – и взял один из кристаллов. – Ну-с, семерочка, теперь расслабься и направь Ки в точку между бровей. Умеешь?

Конечно, умею. Этому учат еще с трех лет.

– Вот и умничка. Если почувствуешь слабость или пустоту в районе солнечного сплетения, сразу говори.

Я почувствовал прохладу между бровей и направил туда энергию. Возникло странное ощущение, словно кто-то вытягивал из меня воду. На мгновение я ощутил опустошение в районе живота, но сразу же пустой объем заполнился снова. Потом опять: пустота – заполнение, пустота – заполнение.

Мужчина оторвал нагревшийся кристалл и приложил новый. Через минуту – сменил еще один.

Что-то было не так. Говорили же, что сдающий получает кошель денег, специалист – один светящийся кристалл. Один! Почему же у меня уже сменили три кристалла?

Мужчина неуверенно спросил:

– Парень, ты как?

Обещанной пустоты в солнечном сплетении я так и не ощутил, более того, я вообще не чувствовал никакой слабости, но решил прекратить передачу. Что-то точно было не так.

– Все, больше не могу, – выдохнул я.

– Хорошо, на сегодня достаточно, – бодро сказал мужчина, но мне послышалась фальшивинка в его голосе. Я приподнялся на локте и успел заметить, что на столе лежат четыре переполненных кристалла, причем последний, который он едва успел отдернуть, был самым крупным, размером с ладонь.

– Так, ты сдал много, – тут его голос дрогнул, – очень много энергии. За это тебе полагается сто восемь монет. У меня с собой столько нет, я, – сотрудник центра еще раз осмотрел светящиеся кристаллы, – немного не рассчитал. Вот двадцать монет, – он вытащил маленький кошелек, – подожди минуту, сейчас принесу оставшиеся.

Специалист аккуратно положил полные кристаллы в отделения на поясе и торопливо вышел из комнаты.

Я сразу же вскочил. Никакой слабости. Словно из меня не выкачали только что объем Ки взрослого человека. Полный объем. Мама, что это?

Бежать. Мне надо бежать.

Я же… я идеальный донор. Ходили такие байки по городу – про идеального волшебника, который умеет использовать Ки на все сто процентов, и про идеального донора, который может восполнять Ки быстрее, чем отдает. Но это же только байки. Как про таинственного мастера, который может увеличивать эффективность в благодарность за хлеб и молоко.

Если про меня узнают, то запрут в темнице и будут бесконечно выкачивать энергию.

Бежать!

Я выскочил из комнаты и помчался на выход. Восемьдесят восемь монет! Мне их хватило бы практически на три месяца. Было безумно жаль, но свобода важнее.

Проскочив приемный зал, я услышал позади крики.

– Держи его! Не пропускайте пацана!

Но было уже поздно, и я выскочил на улицу.

Забравшись в бывший мне домом угол между ночлежкой папаши Чжаня и оградой завода, я пытался перевести дух. Пробежать десять кварталов, прошмыгнуть через охрану Синего района и пробраться по заковыристым улочкам Серого было не так уж легко, особенно если учесть, что я сегодня еще не ел. Да и вчера тоже.

В руке я сжимал мешочек с монетами, который дали в центре сдачи Ки. Нужно было купить еды, но я боялся даже высунуть нос из-за досок. На вид они свалены беспорядочной кучей и закиданы полусгнившими тряпками, но на самом деле там есть одна щель, пробравшись в которую попадаешь в небольшое пустое пространство. Там можно сидеть или полулежать, поджав ноги. Я почти привык спать как собака, свернувшись клубком. Хорошо, что в последнее время я не рос, иначе бы не смог пролезть сюда.

Я тихонько рассмеялся, закрывая рот руками. Надо же, нашел что-то хорошее в своем полуголодном состоянии! Не расту.

Меня будут искать. Меня точно будут искать. Почему после первого кристалла я не притворился, что устал? Если бы я был аккуратнее, то смог бы каждый день сдавать Ки в разных центрах, раскиданных по городу. Все равно же это анонимно.

Но в глубине души я понимал, что все это отговорки. Рано или поздно меня все равно бы вычислили. Единственный вариант скрывать свою способность – это вовсе не становиться донором.

Как и говорила моя мама.

Точно. Она меня предупреждала, значит, знала о том, что я идеальный донор. Так почему же она не сказала? Почему не выкачивала из меня Ки и не использовала магию сама? Почему работала из последних сил, пока не умерла от недостатка Ки?

Она не хотела использовать так своего сына? Но к чему это привело? К закономерному выводу: нищая семерка не может выжить в этом мире.

Меня будут искать.

Что они уже знают обо мне? Знают возраст, статус (оборванец) и печать. Много ли у нас в городе людей четырнадцати лет с семеркой на плече? Достаточно обойти Церкви печатей в Сером и Черном районах – на большее я точно не тяну – и выяснить, кто четыре года назад получил печать с цифрой семь. Имя, адрес, члены семьи – все есть в их инфокристалле.

С другой стороны, эти люди узнают мое имя, узнают наш с мамой бывший адрес, но на этом все и закончится. Дом давно продан, мама умерла, я подался на улицу.

Кто в Сером районе интересуется чужим именем, тем более именем никчемного мальчишки? Правильно, никто. Но физиономия и плечо с ненавистной цифрой уже примелькались здесь, ведь я стучался в двери всех магазинчиков, всех подпольных цехов, просился на работу и к мусорщикам, и к подземникам.

И кто-то, возможно, приметил, в какую дыру я забиваюсь на ночь.

Да ради такого, как я, могут и полноценную облаву провести, перетряхивая каждый дом и каждую помойку.

Хотя зачем облава? Есть же поисковая магия. Я тут же покрылся холодным потом.

По Ки невозможно вычислить человека. Так говорят на улицах. Может, врут. Но в центре сдачи Ки я лежал на кушетке. Я мог оставить там пару волос, или пот впитался в покрытие. Достаточно ли этого для поиска?

В сказках о гениальном маге-поисковике Хао Шер с запредельным талантом в восемьдесят процентов упоминалось, что он мог находить преступников даже по отпечаткам зубов на печенье. Мельчайших остатков слюны ему было достаточно для формирования заклинания поиска. Но на то они и сказки, чтобы все преувеличивать.

А если сбежать? Сбежать из города?

Я совсем не представлял себе жизни вне города. Конечно, я читал и слышал о бескрайних лесах, полях, реках и озерах, но как там можно выжить? Как ориентироваться? Как добывать еду? Тут, за магически укрепленными стенами, в лабиринте узеньких улочек Серого района я хотя бы мог как-то существовать. Знал, где укрыться, где купить продукты подешевле и как зажарить кусок свиной кожи с ошметками сала так, чтобы не выдать себя ни дымом, ни запахом.

За стеной же, по слухам, бродят бесчисленные свирепые звери, и некоторые из них даже обладают собственной магией. Кто из детей не слышал сказки об огненной пустельге или о земляном черве?

Между городами могут перемещаться только крупные караваны с сильной охраной, в том числе и из магов с талантом от тридцати процентов, да счастливые обладатели прирученных летающих зверей. В нашем городе таких всего два: у мэра и у магминистра.

Пару раз я мельком видел огромного пушистого дракона, увозящего мэра в столицу. Зверя же магминистра не видел никто, только ходили слухи, что это серебрянокрылый нетопырь, а раз нетопырь, значит, ночное животное. Поэтому магминистр улетает и возвращается только по ночам.

Как же за пределами города сможет выжить мальчишка с семеркой? Стоило мне только представить пространство, не ограниченное стенами, домами, заборами; равнину, уходящую за горизонт, как меня начало тошнить и потрясывать от ужаса. Я еще сильнее вжался спиной в доски, пытаясь выкинуть эту картину из головы. Лучше уж в доноры!

А может, действительно, пойти и сдаться? Что я теряю? Меня будут кормить, поить, нормально одевать. Я буду жить в теплой комнате, обо мне будут заботиться. Я буду постоянно сдавать Ки – ну и что? Нормальный вариант работы.

Свобода? А зачем мне такая свобода? Из-за свободы у меня сводит от голода живот. Из-за свободы я сейчас сижу под грудой мусора.

Я ведь смогу поторговаться, выпросить прогулки или обучение. Хотя кто будет слушать ходячий бесконечный источник Ки?

Что мне делать? Что делать? Я сидел в темноте и плакал. Мама, я не виноват, что нарушил твое слово, я не хотел умирать с голоду. А сейчас мое отвратительное положение стало еще хуже. Всего за один день.

Если бы я не был бесполезной семеркой… Если бы было хотя бы десять… Всего лишь три процента разницы.

И тут меня осенило. Да, эффективность всего лишь семь процентов, но ведь и энергии во мне хоть отбавляй. Даже если я буду выбрасывать огромное количество Ки на ветер, то все равно смогу использовать магию бесконечно!

Я развел руки и попытался зачерпнуть больше энергии для превращения камня в кусок хлеба. На это действие требуется около десяти единиц магической энергии. Сколько Ки потребуется с учетом моей эффективности?

Пустое Дно! Я не мог посчитать, сколько единиц Ки мне нужно. Мама учила меня читать, писать, считать, но эти расчеты с процентами мне всегда плохо давались. Как же мне не хватало школьного образования!

Глава 2

Небольшой кабинет, на первый взгляд оформленный в деревенском стиле: деревянная обшивка стен, бревенчатый потолок, грубоватая люстра из железных прутьев, самотканый коврик на полу, книжные шкафы из толстенных досок. Многоуважаемый мэр Хи Донг внешностью соответствовал окружающей обстановке. Это был массивный, даже грузный мужчина с крупными резкими чертами лица, зычным голосом и размашистыми жестами. Словно тупой работяга из деревни с десяткой на плече.

Изящный, тонкокожий, словно выточенный из цельной слоновой кости магминистр Мин Чинь рядом с мэром казался легкой тростиночкой перед бушующим ураганом, но именно Мин Чинь говорил последнее слово во всем, что касалось магии.

Магминистр знал, сколько Ки вложено в покупку и оформление этого простенького кабинета, ведь обшивка на стенах была не из сорных деревьев, а из дорогого баньяна, его аромат стимулировал мыслительную деятельность, а при длительном воздействии мог даже повысить эффективность использования магии. У Мин Чиня из этого дерева была сделана кровать, что уже считалось непозволительной роскошью, ведь даже зажиточные торговцы могли позволить себе только небольшие амулетики из баньяна, которые носили на шее. По мнению магминистра, обшивать драгоценной древесиной кабинет было чересчур вызывающе.

Люстра была сделана руками гениального Ими Яна. Его талант проявился не так давно, всего три года назад, но он сразу приобрел огромную известность по всей стране. При невысоком таланте в двадцать четыре процента он своими руками создавал уникальные магические вещи: как правило, элементы декора, украшения и светильники. Например, эта люстра, при всей неказистости и даже топорности, могла транслировать какое-либо настроение посетителю мэра. Хи Донг с ее помощью мог внушить страх, доверие, родственные чувства вошедшему в кабинет и не стеснялся этим пользоваться.

Мин Чинь мог блокировать ее воздействие, но кому-то с талантом ниже сорока процентов было бы сложно это сделать.

Сейчас, кроме магминистра и мэра, в кабинете находился еще один человек, мелкий работник из центра сдачи Ки в Синем районе. Хи Донг уже вовсю использовал магию люстры и явно пытался запугать его.

– С чего ты вообще взял, что он идеальный донор? – сурово прогремел Хи Донг, успев подмигнуть вошедшему магминистру.

– Господин мэр, я не уверен полностью, – лепетал мужчина с пышными бакенбардами, – но я уже не первый год принимаю Ки от граждан, и ни разу в моей практике не было такого, чтобы кто-то сумел сдать за один раз более ста единиц энергии.

– А сколько сдал тот человек? – мягко вмешался Мин Чинь. Его голос прозвучал тихо и спокойно, но мужчина затрясся еще сильнее.

– Сто десять единиц, господин магический министр. Он даже не побледнел и ушел на своих ногах.

– Может быть, это был боевой практик с аномально высокой Ки? – продолжал допрос магминистр.

– Не думаю, господин магический министр. Он выглядел как тощий четырнадцатилетний мальчишка из Серого района, руки тонкие, глаза голодные, одежда истрепанная.

– А почему ты так уверен, что он из Серого района?

– Потому… – мужчина сглотнул, ведь официально жители всех районов были равны и могли пользоваться благами цивилизации одинаково, но по факту районы города разительно отличались. Все об этом знали, но молчали. – Потому что в Черном районе он бы не выжил и трех дней.

– Логично, – сказал Мин Чинь. – Значит, тощий голодный мальчишка пришел в первый раз сдавать Ки и сдал полный объем энергии взрослого человека. Вы поняли, что он, возможно, – магминистр подчеркнул последнее слово, – и есть легендарный идеальный донор, но при этом бездарно его упустили. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Видимо, мэр усилил внушение страха через люстру так, что побледневший мужчина упал на колени и запричитал:

– Мне нет прощения, господин магический министр. Я растерялся. К тому же я пообещал ему принести еще восемьдесят с лишним монет и не ожидал, что этот голодный мальчишка сбежит без них.

– Но почему ты не связал ему ноги «путанкой»? У тебя в руках была Ки на сто десять единиц!

– Да простит меня господин магический министр, но я не владею таким заклинанием. У меня медицинское образование…

– Тогда «легким сном». В медицинской академии вы должны были изучать его на первом курсе, – спокойно отметил Мин Чинь, у которого за спиной было несколько высших образований.

– Да, господин магический министр, я был так глуп, что не вспомнил про «легкий сон».

Магминистр чуть двинул плечами, показывая, что не ожидал ничего иного от этого бездаря.

– Мальчик что-нибудь оставил после себя? Какую-то вещь, волосы, может, что-то выпало из его карманов?

– Я лично обыскал всю комнату, господин магический министр, но увы…

– Какие-нибудь приметы? Шрамы, родинки, уродства? – монотонно продолжал магминистр.

– Нет, но господин магический министр сможет легко найти того мальчишку. Его талант равен семи.

Мэр, до этого момента молчавший в углу, удивленно переспросил:

– Семи?

Бровь магминистра слегка дернулась от неожиданности.

– Да, я своими глазами видел печать у него на плече, господин мэр.

– Мин Чинь, в нашем городе есть и такие ничтожные таланты? – обратился к магминистру Хи Донг.

Министр медленно переплел пальцы рук на уровне груди и начал вспоминать полузабытые университетские лекции:

– Считается, что каждый человек рождается с талантом – хотя бы минимальным, но обязательно отличным от нуля. На самом деле, это не так. Воздух и Ки-сфера нашей планеты в далеком прошлом были сильно загрязнены. Настолько, что люди без магического таланта быстро заболевали и умирали. Человечество находилось на грани уничтожения.

Детей тогда рождалось совсем мало, ресурсов не хватало. Но в тех редких случаях, когда ребенок появлялся на свет живым и без видимых патологий, он мог спокойно переносить воздействие ядовитой атмосферы и переполненной болью Ки-сферы. При изучении этого явления выяснилось, что дети бессознательно формируют незримые дыхательные фильтры в своем теле, а также защитный барьер от Ки-угроз. Дети, рожденные без магического таланта, умирают в первые же дни. Младенцы с низким талантом живут немного дольше, но так как для поддержания фильтра им необходимо постоянно расходовать свою Ки, а принимать энергию извне они еще не могут, в течение недели-двух они также погибают.

С тех пор воздух на планете немного очистился, и магозатраты на поддержание фильтра снизились. В настоящее время минимальный талант для выживания равен шести. Именно поэтому озвучено, что пособие по инвалидности выплачивается при таланте от шести и ниже. Такие просто не выживают.

Этот мальчик… По идее, с таким талантом он должен был постоянно балансировать на грани смерти. Небольшой перерасход Ки, даже для минимального ускорения или подогрева воды, – и он уже не смог бы восстановить свою жизненную энергию.

Если бы такой ребенок родился в богатой семье, то при постоянной подпитке закупаемыми кристаллами он смог бы дожить лет до тридцати-сорока. Но семерка из Серого района? – продолжал рассуждать вслух магминистр. – Он же не мог всегда сознательно ограничивать себя в магии. Значит, выжить он мог только в том случае, если развил у себя способность генерировать Ки, неважно, случайно или осознанно. Интересно…

– Получается, что дети с талантом в районе семи-восьми процентов могут быть идеальными донорами, даже не зная этого? – воскликнул Хи Донг, сразу ухватив мысль Мин Чиня.

– Верно! По меньшей мере, у них может быть ускоренная регенерация Ки, хоть и не в масштабах нашего маленького друга.

– Мин Чинь, у вас еще остались вопросы к этому человеку? – спросил мэр.

Магминистр взглянул на коленопреклоненного мужчину, словно только что вспомнил о его существовании.

– Нет, думаю, он сказал все, что смог.

– Тогда ты нам больше не нужен, – мэр, коснувшись левой рукой кристалла, находящегося на поясе, легонько прищелкнул пальцами правой. Работник центра сдачи Ки смялся в комок, который вытянулся в тонкую полоску ткани и аккуратно вплелся в самотканый коврик на полу кабинета.

Мин Чинь поморщился:

– Достаточно было стереть ему память.

– Я в медицинских университетах не учился. Предпочитаю силовые заклинания, – хохотнул Хи Донг. – Еще немного, и коврик будет доплетен от стены до стены.

– Но они такие затратные, – магминистр укорительно показал на потухший кристалл.

– Кстати, Мин Чинь, сколько Ки в день можно будет вытягивать из этого мальчишки?

– Хмм, – министр потер подбородок. – За пару минут этот неумеха смог собрать с семерки сто десять единиц Ки. Даже если для удобства мы округлим до ста, часовой объем будет равен трем тысячам единиц, в сутки – семьдесят две тысячи единиц. Но донору нужно будет спать, есть и двигаться, поэтому я бы предположил цифру в сорок-сорок пять тысяч единиц. В масштабах города цифра небольшая…

– Но для меня и тебя вполне приличная прибавка, – рассмеялся мэр.

* * *

Я устало оперся затылком о стену и закрыл глаза. Это невозможно. Я обычный бездарь, которому небеса подарили бесценный дар, но я даже не мог им воспользоваться.

Снова и снова я зачерпывал свою Ки, чтобы сотворить хлеб, но она уходила из моих рук, как вода через решето. Словно я пытался зачерпнуть ее ведром из узенького колодца, куда едва влезает кружка.

Если бы у меня был пустой кристалл, тогда я смог бы вкачать Ки в него и разом забрать весь объем, а вот напрямую схватить больше десяти единиц у меня не получалось.

Десять единиц Ки с семипроцентной эффективностью… Какие заклинания у меня вообще могут получиться? Может, мне и вправду лучше сдаться и всю жизнь заряжать кристаллы? По крайней мере, у моей жизни будет хоть какой-то смысл.

Сначала сидел на шее матери – из-за меня она работала в два раза больше, истощая свою Ки, пока не дошла до предела, когда энергия уже не успевала вырабатываться с той скоростью, с какой она ее тратила. Плюс постоянное полуголодное состояние, недосып, переживания из-за меня. А я… я просто жил, ел, играл и читал записанные ее рукой сказки.

Когда она меня родила, думала, наверное, что у нее вырастет послушный сын, который будет учиться в школе, помогать ей, когда она состарится. Возможно, она мечтала, что мой талант будет выше двадцати, и я смогу найти хорошую работу – не мусорщиком или подземщиком, а подмастерьем или приказчиком.

Моя семерка стала проклятьем и для нее тоже. Родиться с таким талантом – все равно что родиться идиотом, пускающим слюни, или даже хуже. Я таких видел. Им подают милостыню и без таланта, ведь у них его вообще не проверяют. Мама, наверное, сразу поняла, что вынуждена будет кормить меня до конца своей жизни, но не выбросила, не отказалась, не сдалась. А вот я уже сдался. Полгода нищенского существования быстро показали мое место.

Если бы я просидел в своей норе еще час, то сам пошел бы сдаваться властям, настолько безвыходным казалось положение. Но неожиданно я услышал голоса неподалеку.

Тоненький подхалимский голосочек прозвенел:

– Да тут он живет, за ночлежкой старика Чжаня. Сейчас сами увидите.

Грубый мужской голос что-то невнятно пробурчал, и снова детский голос:

– Давно уже. Только я считать не умею.

Бежать! Я выполз из шалаша и вытащил одну из досок. Пути отхода были продуманы с момента заселения в этот угол, ведь я не знал, каково будет выживать на улице. Мне все время казалось, что как только я лишусь дома, все злодеи и бандиты Серого района захотят надо мной поизмываться. Что только не представлялось теми длинными бессонными ночами: и кровожадные маньяки, с диким хохотом потрошащие мою тушку, и толстяки со слащавыми улыбками, мечтающие о молоденьких мальчиках, и коварные черные торговцы Ки, высасывающие энергию досуха. Реальность оказалась более жестокой: до меня просто никому не было дела.

Но к тому времени, когда я это осознал, способ выбраться из темного закутка уже был придуман и опробован.

Доску я прислонил под углом к забору и осторожно поднялся по ней на верхушку. Потом, балансируя на заборе, поднял доску наверх и, уперев край, накинул второй конец на крышу ночлежки Чжаня.

Вскарабкавшись на крышу, я поднял за собой доску и бросил там. Хотелось бы посмотреть на человека, что искал меня, но я не стал рисковать и, улегшись на живот, медленно пополз на другую сторону дома.

Я спокойно прошел несколько кварталов и лишь устроившись в тени мясной лавки, где потеснил десяток облезлых шавок, вечно клянчащих обрезки, осознал, что лишился последнего угла.

Первым делом мне нужно спрятать семерку.

Я привык ходить с открытым левым плечом. В нашем районе это признак того, что ты ищешь работу, либо способ похвастаться высоким уровнем таланта. Мне хвастать было нечем, но я все еще не терял надежды найти хоть какую-то работенку, поэтому давно оторвал и выбросил левый рукав. Я могу замотать плечо тряпками, но это будет выглядеть подозрительно, а другой одежды с двумя рукавами у меня не было. Может, замазать грязью? Расцарапать плечо и сказать, что покусали собаки?

– Эй, семерка, тебя что ли ищут по всему району?

Я резко вскинул голову. Надо же, так задумался о своей проблеме, что проворонил преследователей. Хотя эти люди не были похожи на стражников. Окликнувшему меня пацану на вид было лет двенадцать, он был тощим и белесым, даже волосы – цвета выгоревшей на солнце соломы, но в отличие от меня на нем были щеголеватого вида штаны, подвернутые до середины икры, и свободная красная рубашка, отливающая на свету. Рядом с ним стоял крупный мужчина в толстом стеганом халате, замызганном до такой степени, что его цвет уже было не разобрать, а на левом плече напротив печати была прорезана дыра, и через нее виднелись две цифры – один и пять. Мужчина безразлично смотрел на стену стоящего рядом дома.

Пацан дернул плечом и повторил:

– Ну, тебя или нет?

Я неуверенно кивнул. Отрицать глупо, других уличных мальчишек с семеркой я ни разу не видел. Я слышал, что иногда появлялись люди вообще без печати, но это были приезжие из других городов, и они обязательно должны были пройти проверку и поставить временную, на пару месяцев, печать с уровнем таланта.

– У тебя деньги есть? – нагловато спросил пацан.

– Двадцать монет, – тихо ответил я, а сам тем временем незаметно ощупывал землю позади в надежде отыскать камень или палку. Если бы он был один, я бы смог отбиться или убежать, но мужчина с равнодушным взглядом пугал меня до мокрых штанов.

– Маловато, – протянул белобрысый. – Еще что есть?

Он заметил мои сомнения и широко улыбнулся:

– Да ты не трусь. В Сером своих не грабим. Есть возможность скрыть твою семерку, вот я и прикидываю, чем ты сможешь расплатиться.

– Я… я отдам Ки.

– Много? – деловито спросил мальчишка, сразу посерьезнев.

– Максимум. Двадцать пять процентов. Но только не в центре сдачи, – быстро сказал я. Неужели у меня есть шанс?

Мальчишка сделал пару шагов в мою сторону, наклонил голову и тихо сказал:

– Есть у меня знакомый, который делает классные татуировки. Хочешь, голую бабу наколет так, что сиськи аж пощупать хочется. Прикинь, на спине мужика – женские сиськи. А моему другу он волка на плече набил – так собаки при виде этой татухи ссаться начинают. Он может набить тебе рядом с твоей семерочкой еще одну цифру. И будет у тебя талант не семь, а семнадцать. Или двадцать семь. А хочешь, так и семьдесят девять сделает, – пацан рассмеялся. – Магическую проверку татуха не пройдет, сам понимаешь, такая работа стоила бы в тысячу раз дороже, но стражники редко проверяют ее магией.

Я понимал – город выделяет так мало магкристаллов для обычных служащих, а кому охота тратить свою Ки на проверку печати?

– И еще: за такую татуху сразу кидают в тюрьму, а то и выжимают Ки досуха. Особенно мастера. Но если хочешь, я проведу тебя к своему знакомому. Что думаешь? Согласен? И решай прямо сейчас, а то скоро стражники возьмутся за тебя всерьез, и тогда я уже не смогу тебя провести.

Я понимал. Пустое Дно, я все понимал. Прямо сейчас меня толкают на преступление, причем на государственное преступление – подделку магической печати. Еще не поздно отступить и сдаться. Но я не хотел. Хочу быть свободным каждую возможную минуту. Хочу самостоятельно выбирать дорогу, пусть это выбор всего лишь из двух вариантов. Если пацан не врет, у меня появился небольшой шанс проскочить через облаву и скрыться.