Мне плевать!

– Роман Сергеевич, – говорю ему официально, и он моментально напрягается. – У меня есть к тебе дело, расслабься. У Эрика возьмёшь документы по Давыдову, просмотришь всё и расскажешь мне, что нужно сделать, чтобы разрешить ситуацию.

– А что за ситуация? – с надеждой в серых глазах спрашивает он.

– Прочитаешь и узнаешь. Эрику скажи, чтобы позвонил мне, я расскажу ему всё сам, – Парень кивает так рьяно, что мне становится страшно, что его светлая голова оторвётся от тела. – Не переусердствуй, но жду от тебя несколько вариантов.

Захожу в кабинет, усаживаюсь в своё кресло и подписываю оба экземпляра соглашения со своей стороны. Разворачиваю бумагу и прошу подписать Андрея.

– Что это?

– Соглашение о разрыве договора. Здесь сказано, что моя компания больше не ведет твои дела, кроме бракоразводного процесса. И сразу после его завершения мы полностью прекращаем сотрудничество.

Комаров недоволен, но подписывает соглашение. Он знает, что если дело будет вести кто-то другой, то ему придётся делить имущество пополам, а Ксюша этого не хочет. Мнение этой дамы ему почему-то дороже собственных детей.

– Я считал тебя лучшим другом, – на выходе из кабинета бросает мне Андрей.

– Мы никогда не были друзьями, – парирую я.

Глава 17

Ясмина

Стыдно ли мне? Нет. Мне мало. Неожиданно дерзко с его стороны. И слишком рискованно. Я не закрываю двери, даже когда лежу в ванне. Дети могут позвать в самый неподходящий момент. Или прийти и проверить, не смылась ли мама в слив.

Тело покрывается мурашками от воспоминаний о его руках на моей коже. Я отчаянно хочу больше и проклинаю себя за то, что нашла в себе силы остановиться и не нарубить дров. Жалею, что не сделала глупость и не нырнула в свои ощущения с головой. Мне хочется немного побыть плохой девочкой. Эгоисткой, которой плевать на всё и всех, но пока не могу.

День идёт без моего участия. Я постоянно проваливаюсь в воспоминания о его проворных пальцах, губах и горячем теле. Ладно, и ещё кое о чём. Об этом без румянца на щеках невозможно думать. Глупо улыбаюсь и смущаюсь от того, что не знаю, как разговаривать с Алексом вечером. О чём? И надо ли?

Дети отвлекают, и я включаюсь в жизнь, но через несколько минут снова улетаю в воспоминания и улыбаюсь. Смотреть ему в глаза после этого точно не смогу. И надо привыкать закрываться в ванной. Чем больше таких случаев, тем хуже делаю самой себе. Соблазн трогать конкретно этого мужчину может перерасти в манию.

Боюсь того, что, добившись своего, он уйдёт. Я влюблюсь, а он свалит в закат в свою Англию. Или разочарую его настолько, что после первого секса он не захочет повторения и скажет об этом прямо. Не знаю, что страшит больше: что он уйдёт без объяснений или выскажет всё в лицо?

Ему же нравлюсь не я, а образ в его голове. Соответствую ли в реальности этому образу?

В середине дня мне звонит Мила. Разговор с ней приводит в отчаяние.

– Я тебе сейчас скину то, что нарыла на твоего муженька. Посмотри, ознакомься. Это неполный список. Полным – владеет Риверс, как его юрист. После обеда я к тебе заеду, и мы обсудим наше положение.

Обнаруживается, что у нас много имущества, о котором я и не подозревала за столько лет совместной жизни. Оказывается, есть домик в Италии. А я даже за границей никогда не была. Меня постоянно кормили завтраками. Сначала не было денег на «такую роскошь», а потом появились дети, и с ними неудобно. Зато его мама в Италии живёт почти круглый год. Может, это её дом? Не знаю, как всё оформлялось. И даже не знаю, где его родители там живут. Андрей каждый раз с этой темы плавно переводил разговор.

Где-то затерялась супердорогая машина. И я, с огромным для себя огорчением понимаю, где эта тачка, но мне не хочется верить, что всё действительно так. К ней прибавляется куча счетов с немалыми суммами по разным банкам. Только вот не понимаю, что это за странные счета. Несколько сумм и банков обозначены необычно.

Я как-то сохраняла реквизиты в онлайне, через приложение, и они выглядели совершенно по-другому. Да и суммы тут обозначены в евро. Мои предположения раскалывают голову и сердце. Я доверяю, а моё доверие топчут, как ненужный фантик.

Ну, здравствуй, обида. Давно не виделись. В груди жжёт и предательские слёзы катятся по щекам, не останавливаясь. Чем я заслужила такое отношение? Что делаю не так? Почему я? Не похудела вовремя? Или это месть за растяжки?

Глава 18

После обеда в моей квартирке собирается женский консилиум. Даже Юля присоединилась к нам. Она забежала за перчатками, забытыми уже, казалось, в прошлой жизни. Ольга с Миланой затащили её на голосование, как незаинтересованное лицо. А уж когда они узнали, что девушка имеет опыт в разводе, то чуть в ладошки не захлопали. Ведь в их рядах прибыло и они теперь точно уговорят меня на свой сумасшедший план.

– Ты должна узнать, что твой муженёк ещё скрывает, – светит коварными глазами на меня Мила.

– Юль, ну скажи ты ей, что любые способы хороши, лишь бы потом не сидеть у разбитого корыта и кашку с него не хлебать, – поддерживает Оля свою подружку.

– Девочки, – примирительно начинает Юля и мы тут же оказываемся в водовороте детских страстей и эмоций, потому что у Насти с маленькой Миланой одинаковые пони. Выслушиваем визги, поддерживаем радость, рассматриваем действительно одинаковых лошадок и девчонки сами убегают от нас в комнату играть дальше. – Так вот, девочки, я не понимаю, о чём речь, мой бывший ни за что не оставит нас на каше, кстати, пони этого он вчера купил.

– Погоди, ты хочешь сказать, что вы общаетесь? – Уставилась на новую знакомую Ольга.

– Общаемся, воспитываем ребёнка и, мало того, я подружилась с его новой женой, – тихо признаётся Юля.

– Сумасшедшая, – припечатывает её Мила.

– Рациональная, – неожиданно громко парирует девушка. – Зато он купил Милаше новую трёхкомнатную квартиру, мы вчера туда переехали. Старую сдавать будем, она однокомнатная. Он покупает дочери все вещи, не отказывает в помощи, а его Лиза, новая жена, сидит с Милой, когда мне нужно по делам. Иногда оба помогают с блогом.

Мы все смотрим на неё, как на богиню. Разве так можно?

– Что? – продолжает она. – Он любит дочь, и мы с ним с первого класса знаем друг друга. Думали, любовь, а, оказалось, слишком долгая дружба. Бывает. Не страдать же от этого ребёнку. А Лиза, она нормальная. Иногда скандалит, но по делу.

– И как ты его отпустила? – Спрашиваю я. У меня шок.

– Да просто. Пришёл вечером и вокруг меня хороводы водит, как красна девица вокруг деревца. Рассказал всё. Что влюбился, что не может меня обманывать, тихориться, изменять и просит разрешения на новые отношения. Сначала поплакала, обидно было. Потом поняла, что ни черта мне не обидно, и эти отношения вытягивали из меня все силы. Я же привыкла за много лет, что он всегда рядом. Списать, прикрыть, спасти от придирок мальчишек. В институт за ним пошла. Он и за меня, и за себя всё решал и диплом мой тоже писал. Я просто боялась, что без него не справлюсь. Сейчас вот заново учусь. Кондитер – это моё. Он оплачивает и учёбу, и курсы. Я пока столько не зарабатываю, – разводит она руками.

– А его новая не против? – Призадумывается Мила.

– Нет. Мы поговорили и поняли, что нам нечего делить. К тому же, у неё отчим, и она знает каково это, когда отец не хочет с тобой общаться. Там всё очень сложно. Да и с отчимом тоже не слишком радужно. И она не хочет, чтобы из-за неё страдала маленькая девочка.

– Фантастика, – выдыхаю я. – Думала такого не бывает. Ты молодец.

– Да я то чего? Тебе бы с мужем бывшим поговорить, может и не надо всё это?

– Так. Не сбивай своими приторно сладкими сказками настрой. Андрей, по моим сведениям, собирается оспаривать в суде своё отцовство. Алекс позвонил до обеда, и мы поговорили, как представители сторон. Я привезла тебе бумаги на подпись. Они направили доки о разводе в суд. Не смотри на меня так. И на Риверса не дуйся. Это его работа. Дома он один, на работе другой.

– Вот бы этот «другой» вёл себя не как козёл, а предупреждал сначала меня, а потом моего юриста, – дуюсь я. Сразу вспоминаются его лживые губы и хочется помыться.

– Нам нужно узнать, где и что запрятал Комаров до первого заседания суда, а оно будет скоро. Я тебе это гарантирую. У Алекса всё есть. И если ты будешь умненькой девочкой, то я сначала уложу Риверса в суде на лопатки, а потом вышибу с ринга за отношения с тобой. Комаров останется без хорошего юриста. Я выиграю дело, а ты останешься при деньгах. И делай ты потом с Алексом что хочешь. Мне нужно, чтобы вас видели вместе. Не только я. Сходи с ним в ресторан. Принеси ему обед на работу. Создай мне поле для манёвра.

– Можешь начинать маневрировать. Он перевёз сюда свои вещи. Вы же видели, – возмущаюсь я.

– Этого недостаточно. Мне нужна страсть, отношения, огонь в его глазах и полная капитуляция.

– Да все и так знают про нас, – отмахиваюсь от Милы, как от назойливой мухи.

– Про вас знают только то, что он к тебе неравнодушен, а ты – нетающий снеговик. Мне нужны факты, – просит она. – Растай. Хотя бы на публику.

– Не могу на публику. Если я обожгусь…

– Ты уже это делаешь, – перебивает меня Оля. – Если бы он был тебе противен, то и на порог бы его не пустила, или сама съехала с квартиры, раз уж выгнать его не получается. А ты краснеешь и смущаешься. Немного ворчишь. И всё. Может, у вас действительно что-то получится?

– Мне нужен довольный Алекс, который будет помогать нам хотя бы бездействием. Ты можешь это устроить. Настраивайся и работаем.

– Я не хочу с ним спать, – вновь краснею, вспоминая утро.

– А покраснела ты от возмущения. Угу, – улыбается Мила.

– Девочки, так же нельзя, – возмущается Юля. Хоть кто-то на моей стороне. И я с надеждой смотрю на неё. – Ясмине надо подготовиться. Детей с кем-то оставить. Я могу посидеть, но недолго, – кажется, я поторопилась радоваться.

– Я посижу, – тут же откликается Оля. – Приеду завтра к одиннадцати. Повезёшь страдальцу обед и намекнёшь на толстые обстоятельства твоего согласия. Мягко намекнёшь. Дашь понять, что все его мечты могут сбыться, осталось только помочь тебе, – подмигивает Оля. – Подразни его. Пофлиртуй. Женщина ты, или где?

Мне остаётся только кивать. Эти гарпии давят числом и отрезают все выходы. Выпроваживаю их, а сама не знаю, куда себя деть. Надо хоть как-то настроиться. Как прийти самой и предложить сделку? Условия мне кажутся дурацкими, но на то он и Алекс, что на другие не согласится.

Вечером девочки просятся на прогулку. К моей обиде добавляется злость на ситуацию, на себя, на бывшего мужа. Добавляет дровишек в костёр моя машина. Она стоит такая несчастная и убитая, что самой хочется стукнуть виновника не только в лоб.

Сегодня на улице падает снег. Железную красотку укутывает им, словно бабушкиной шалью, и мне становится до слёз обидно. Вот она стоит, но поехать никуда нельзя. И отремонтировать я, скорее всего, её не смогу. У меня просто денег нет на то, чтобы выправить кузов, заменить все стёкла и заменить обивку салона. Снег пробирается в каждую щелочку. Страшно подумать, что станет с машиной, когда начнётся весна.

Девочки тащат на площадку рядом с гипермаркетом. Там удобные горки. Их много, и дети забывают обо мне буквально за несколько секунд. Они катаются, визжат, иногда просят сфотографировать их, а я пытаюсь настроиться на завтра. Ладошки потеют от одной только мысли, что я приду к Алексу в офис.

Кажется, что забуду все слова, и сейчас пытаюсь проговорить мысленно всё, что хочу ему сказать, отрепетировать речь и проиграть саму ситуацию, как сценку в театре. Ещё бы пережить этот вечер. После того, что случилось утром, Алекс явно захочет большего. Надо найти тот баланс, который соблюдают многие женщины. Они и категорично не отталкивают кавалера, но и близко тоже не подпускают.

После горок девочки хотят пить, и мы идём в магазин. Вечер наступает быстро и незаметно, как наполняется и корзинка всякими «срочно нужными» продуктами. И на кассе я оказываюсь с двумя пакетами ненужных нужностей. Пора бы экономить и ходить в магазин со списком.

Мы возимся с варежками у выхода из магазина, поправляем шапочки, курточки, сопельки. И идём на выход.

– Я же просил не ходить без меня, – укоряет знакомый бархатный голос. Вздрагиваю и упускаю из одной руки пакет. Мандарины разлетаются по полу, и я растерянно смотрю на них.

– Мы просто рядом были, – почему-то начинаю оправдываться.

Девчонки с радостью собирают обратно в пакет фрукты, для них это игра.

– Мама, ну ты и астяпуска, – ругается на меня младшая.

– Растяпушка. Да, – соглашаюсь с дочерью.

И всё никак не могу посмотреть мужчине в глаза. Он здоровается с девочками, хвалит их за быстроту и подхватывает наши пакеты. В моих руках оказывается торт, на котором почему-то нет верёвочки и мне приходится нести его, держа двумя руками.

Обращаю внимание на еще один пакет в его руках. Там шампанское и фрукты. Улыбаюсь. Какой же ты, Алекс Риверс, самонадеянный индюк. Иду за ним следом. Меня разрывает от смены эмоций. И выразить что-то словами не получается. Злюсь на него за то, что не рассказал мне о планах Андрея и смущаюсь от воспоминаний о его поцелуях.

– Мы пешком, – напоминаю ему.

– Кресла установлены, прошу, принцессы, – и жестом профессионального пажа раскрывает заднюю дверь. Усаживает и пристёгивает девчонок. Забирает из моих рук торт и ставит его между ними. Мне ничего не остаётся, как сесть на переднее сиденье.

Он садится за руль, берет мою руку в свою и целует её. Я быстро забираю ладонь. И обнимаю свой рюкзачок.

– Ясмина, дай нам шанс, – он смотрит на меня и ищет ответ в моих глазах. А я сейчас слишком переполнена обидой, злостью и мыслями о завтрашнем дне, и не могу нормально на него реагировать. Поэтому, как маленький и несчастный воробышек, вжимаюсь посильнее в дальний уголок и отворачиваюсь от Алекса.

За время, проведённое на детской площадке, накрутила себя неимоверно. Вместо боевого настроя мне хочется разреветься. Больше всего злюсь из-за того, что он не сказал мне, что Андрей хочет оспорить отцовство. Нет. Я не сомневаюсь в этом вопросе, но это для меня унизительно.

– Для чего? Ты выиграл меня. Я для тебя вещь, – не знаю кому стараюсь сделать больно. Наверное, себе. – Сегодня выиграл, завтра проиграл, – мне почему-то дико хочется его ужалить. Задеть словами. И совершенно не получается флиртовать. Хотя именно это и рекомендовали девчонки сегодня днем. – Просто трофей. Ника, не стучи по сиденью, пожалуйста. Дяде Алексу неприятно. Он за рулём и ему нельзя отвлекаться.

– Мы зе не едем.

– Сейчас поедем, – я делаю акцент на последнем слове, и Алекс меня прекрасно понимает. Заводит машину, и мы выезжаем с парковки.

– Мама, пить, – просит Настя.

– Скажи нормально, полным предложением, – моё раздражение разливается по венам, и я никак не могу это остановить.

– Мама, я хочу пить. Дай, пожалуйста воды, – послушно исправляется старшая. Достаю литровую бутылку с водой, которую еще на кассе положила в рюкзак, открываю и передаю назад.

Мы едем в тишине. Буквально через три минуты девочки начинают ругаться. Я разворачиваюсь, чтобы узнать в чем дело и просто не могу сказать и слова. Немота – сегодня моё самое любимое занятие, а ещё шок и неврастения.

– Мам, а Ника хазлила воду, – жалуется Настя.

– Я так бойсе не буду, – тут же начинает со слезами причитать младшая.

Но это ещё полбеды. По заднему сиденью ровным слоем размазан крем от торта, а сами коржи прекрасно плавают в разлитой воде. Девчонки при этом и сами немного раскрашены в бело-фиолетовый цвет, а у Ники еще и губы в шоколаде.

– Воду сюда, – протягиваю руку назад. Мне отдают полностью пустую тару. Ясно. И сами облились, и болото устроили. Ква, блин! Мы втроём смотрим на Сашу и притихаем, как мышки под веником. Только Ника хлюпает носом и тихонько подвывает. Мне очень неудобно за детей, а они переживают, что им сейчас влетит от Алекса. Потому что от папы за такое влетало по первое число, они стояли в углу, и мне тоже он выговаривал много чего.

Железобетонному терпению этого мужчины можно позавидовать. Он только смотрит в зеркало заднего вида, подмигивает и, не сбавляя скорости, едет дальше. Саша паркуется во дворе и идёт открывать заднюю дверь, чтобы помочь девчонкам выйти из машины, я зажмуриваюсь и жду рева раненого бизона. Потому что Ника ещё и запинала спинку переднего кресла и умудрилась поцарапать кожаную обивку жесткой подошвой ботинок.

Выхожу из машины, помогаю Насте и уже у дома оборачиваюсь и смотрю на мужчину. Надо отдать должное, он спокоен. Достаёт из багажника пакеты и направляется к нам.

– Прости, но чистку мы тебе не оплатим, у нас нет на это средств, – произношу тихо, смотря себе под ноги.

– Сама? – Коротко и ясно о том, что нести ответственность за детей я все же должна.

– Сам, – отвечаю я и открываю двери ключом от домофона.

Мы заходим домой. Девчонки раздеваются в тишине. Я тоже молчу. Потом поговорю с ними, в комнате. Перед сказкой на ночь. Объясню, что это был плохой поступок. Не при чужом же человеке воспитанием заниматься. Алекс даже не пытается разрядить обстановку и тоже молчит.

И пока я разбираюсь с продуктами, мужчина сидит за столом и внимательно смотрит на меня. Мои малышки, на удивление быстро, переодеваются в домашнее, шушукаются, моют руки и дружно встают в угол между холодильником и стенкой. Папа обычно так их наказывал.

– Это что такое? – Одновременно произносим мы с Алексом.

– Мы виноваты и лучше сами встанем в угол. Постоим наказанные, – берет на себя огонь старшая. Когда только успела вырасти? Такая маленькая, а уже такая взрослая.

Я готова сейчас разорвать мужчину голыми руками. Он не имеет никакого права ни наказывать их, ни ругать. Пусть только попробует. Открываю рот, чтобы попробовать объяснить ситуацию Саше. Хочу разорвать привычный сценарий, который выработал в девочках Андрей, и вытащить их из угла.

Смягчить мужчину у меня точно не получится. Только не в моём взвинченном состоянии. Хочу хоть как-то оправдать девочек перед ним, чтобы не было всего этого. Даже готова резко на повышенных тонах поставить его на место. Ведь это же просто дети. Но он опережает меня, сам подходит к девочкам, берёт их за руки и выводит из угла. Уводит в зал. Я иду следом. Это не по сценарию. Он усаживает девочек на диван и сам присаживается перед ними. Теперь они наравне друг с другом.

– Это хорошо, что вы понимаете, что плохо портить чужие вещи. Это значит, вы воспитанные и хорошие девочки, – хулиганки дружно кивают головами. – Но, – Алекс акцентирует на этом всё внимание, и мы втроём смотрим на него, пытаясь не упустить даже малейшего звука. – Если нахулиганили, надо не в угол идти, а извиниться и помочь исправить ситуацию. Я не буду ругать вас за то, что вы дети, которым по возрасту положено шалить. Это нормально.

Меня словно парализует от этой картины. Я не могу выдавить из себя даже звука. Странно видеть, как мои дети обнимают Сашу, спокойно извиняются и договариваются о том, что он купит новый тортик. Вот прямо сейчас и поедет за ним. Сначала на мойку, а потом за тортиком.

– Ясь, – теперь он смотрит на меня, а я от шока только моргать могу. – Через полчаса привезут еду из ресторана. Заберёшь? – Молча киваю. – Вот и хорошо. Я скоро.

Алекс уходит, а мы с девочками переглядываемся. Андрей бы громыхал по дому всем, чем только можно, метал молнии и выговаривал бы мне всё, что думает о том, как я воспитываю детей. Ловлю себя на мысли, что сравниваю. Сравниваю Алекса с бывшим мужем.

Это неравный бой. Андрей проигрывает. Мне даже становится легче от того, что мы больше не будем вместе. И может быть, он станет мягче относиться к нашим детям. Нашим… Вспоминаю, что Комаров и тут успел нагадить. Я сильная. Я справлюсь. Должна.

Ужин принесли. Девочек уложила спать. На часах одиннадцать, а Саша всё ещё не пришел. Жду его, чтобы поговорить. Поблагодарить за то, что не полез в воспитание и не стал ругаться. Для меня это ценно. Важно настолько, что я даже готова сесть и поговорить спокойно.

По телевизору идет какое-то дурацкое шоу. Делаю потише. Хочу всё же дождаться Алекса. А диван и правда пора бы заменить. Девчонки скачут на нём, как на батуте и местами он проваливается.

– Спи-спи, – шёпот на ухо и мне становится жарко. Ладонь нежно проходит по бедру, поднимается к животу, задирает футболку, и меня плотно прижимают спиной к твёрдому торсу. Кожа к коже будоражит.

Ещё раньше, чем успеваю сообразить, подскакиваю с кровати. Андрей с ума сошёл? Он же давно со мной не спит. Сердце заходится в испуге. Оглядываюсь по сторонам. Ничего не вижу, в квартире темнота, но меня топит пониманием, что это не Андрей. Алекс. И я на диване уснула, а не в кровати. Стыдоба-то какая!

– Ну что случилось? Спи, – шепчет Морфей недоделанный. – Мне приятно, что ты меня ждала.

Прямо слышу, как он расплывается в самодовольной улыбке и закипаю от негодования.

– Не ждала, – отвечаю нервно и пытаюсь проморгаться, но вижу только мужской силуэт.

– Прекращай воевать, женщина, – устало произносит он, ловит мою руку, когда я пытаюсь встать, и затягивает обратно к себе под бок. – Твоё место тут.

– На диване? – Просто, потому что вредность вперед меня родилась.

– Рядом со мной. И давай поругаемся завтра. Сегодня я устал. Добрых снов, – Алекс целует меня в висок, сильнее прижимает к себе и расслабляется. Разворачиваюсь к нему лицом. Аккуратно провожу пальчиком по щетине.

– Спасибо, – тихо шепчу в темноту.

– Они просто дети, а машина – это просто машина, – он бормочет что-то ещё и окончательно засыпает.

А я лежу и пытаюсь в темноте рассмотреть морщинки на его лице, и тихие слёзы катятся по моим щекам.

Конечно, я сбежала. Мне было и стыдно, и волнительно одновременно. Поэтому, как только он крепко уснул, сразу выбралась из крепких объятий и сбежала к себе в комнату. Мне было не по себе от его слов. Столько лет жила с тем, что за каждый проступок, не важно, чей – мой или детей, мне выговаривали тонны гадости, что тут я растерялась.

Вообще с Алексом очень часто чувствую себя растерянной. Он напирает. Не оставляет выбора. Бесит своей самоуверенностью. И в то же время терпеливо ждет. Подталкивает меня в нужную сторону. Мягко разговаривает с девочками.

Кто ты такой, Алекс Риверс? И что тебе нужно? Мне очень нравится домашний Саша и бесит упертый Алекс. Как не потеряться в нем?

Остаток ночи провожу в мыслях. Пытаюсь оправдаться перед собой. Уговорить саму себя, что это не плохо и уже не будет считаться изменой. Чем я хуже Андрея? Мы уже скоро разведемся и это не шашни на стороне, как делал он. Это просто попытка устроить свою жизнь.

Пусть такая нелепая, но попытка. Я же ничего не теряю. Девочек не оденешь в собственную гордость. В этом Оля и Мила правы. В конце концов, все средства хороши. Да и, что скрывать, Саша мне нравится. Он притягивает. Завораживает. И ломает все мои «стоп-краны».

Сначала не отвечала ему, потому что любила мужа. Потом хранила репутацию семьи, на которую плевал муженёк. Так почему и сейчас меня что-то останавливает? Голова гудит от мыслей. В сон проваливаюсь только к утру.

В одиннадцать, как и договаривались, приезжает Ольга.

– Я смотрю ты подготовилась, – усмехается она, рассматривая контейнер с тефтельками, гречкой и салатом.

– Нет. Это то, что я приготовила нам с девочками, – на отдельное блюдо тратить время посчитала ненужным.

– Бельё красивое надень, – советует она.

– Уже, – порывисто вздыхаю.

Собиралась я тщательно. Чулки. Кружевное бельё. Темно-синее платье на кнопках спереди. Легкий макияж и весенние сапожки на диком каблуке. Хорошо, что погода тёплая. Да и идти мне только до такси.

– Оу, – мы обе слышим ворчание Олиного живота. – Можно, я у тебя пообедаю? Слишком вкусно пахнет.

– Вместе с девочками и поешь. Там ещё сырники есть, не стесняйся.

С девочками тоже договариваюсь. Меня спокойно отпускают. Особенно, когда видят большой деревянный кукольный домик, который тётя Оля привезла им. У них такого ещё не было, и они готовы уже приступать к сборке. Выдаю Оле пачку ценных указаний, она мне тоже даёт парочку уроков соблазнения.

Я мысленно скрещиваю пальцы и еду к Алексу в офис. Парочку сырников со сгущенкой тоже прихватила. Оля настояла на том, что мужчины жуткие сладкоежки.

Я послушалась. Отступать все равно некуда.

От волнения не запоминаю дорогу. Получается телепорт. Вот я выхожу из квартиры и вот уже вхожу в кабинет Алекса. На месте секретаря сидит уже знакомый парень, и он пропускает меня сразу. Даже дверь открывает и шубку в шкаф на плечики вешает. А когда та самая дверь хлопает за моей спиной, то я от страха прирастаю к полу.

Алекс что-то внимательно изучает, роется в бумагах, изредка отвлекаясь на ноутбук. Проворно стучит по клавиатуре, а потом снова утыкается в папку с бумагами.

– Не стой у входа. Что там у тебя? Опять без меня разобраться не могут? – Алекс поднимает глаза, и они округляются. – Ясмина? – Он несколько раз моргает, у меня от волнения пересыхает горло, и я просто киваю. – Ты что-то хотела? – Снова киваю и делаю робкий шаг в его сторону.

Сейчас, когда стою перед ним, мне дико стыдно за придуманный повод прийти. И жутко хочется сбежать.

– Я… – Прочистила горло. – Я принесла тебе обед.

Алекс расплывается в довольной улыбке. И складывает руки перед собой.

– Отлично. Если это такая благодарность за вчерашнее, то я готов покупать торты каждый день. Шучу. Иди сюда. – он манит меня рукой к себе, показывая куда надо встать.

Скидываю с себя наваждение и иду к нему. Он берёт телефонную трубку.

– Рома, погуляй часа два. И приёмную закрой, чтобы меня не беспокоили. Без «но». – решительно отрезает и заканчивает разговор.

После его слов мои ноги подкашиваются, но я из последних сил и на чистом упрямстве дохожу до стола и плюхаюсь в гостевое кресло.

– Вот сюда встань, – снова показывает он на место рядом с собой. Глаза уже не синие. Чёрные. И я почему-то подчиняюсь. Встаю на указанное им место. Смотрю на него сверху вниз, но не ощущаю превосходства. А он проводит рукой по моему бедру. Словно пробует на вкус. Закатывает глаза и шумно вдыхает воздух. – Ты пришла. Сама, – хрипло тянет он.

– Сама. Да. Мне нужна твоя помощь. – краснею я и стараюсь не дёргаться от его рук. – Я хочу узнать, где и что есть у Андрея.

Алекс улыбается и встаёт передо мной. Тянется к столу, так что прижимается лицом к моей груди и достаёт несколько листов.

– Я подготовился, – говорит он. Я тянусь за листами, и он тут же отдергивает руку от меня. – не так быстро. За это я хочу… Ты знаешь, чего я хочу. – проводит пальцами по небольшому декольте на платье.

Меня обжигают его прикосновения и дыхание. Смотрю ему в глаза. Расстёгиваю пуговку и провожу пальцем по открытому месту. Там всего сантиметр, но Алекс переводит взгляд с моих глаз и шумно сглатывает. Это приятно.

– Одна ночь, – предлагаю я, и он резко поднимает взгляд к глазам.

– Навсегда, – твёрдо и уверенно.

– Неделя, – еще пуговка и становится видна ложбинка между грудей.

– Что ты делаешь?

– Разговариваю на понятном тебе языке. Торгуюсь, – мило улыбаюсь я. Куда-то пропадает весь страх и теперь во мне горит азарт. Я так давно не чувствовала себя желанной, что сейчас упиваюсь этим чувством.

– Ты знаешь, чего я хочу, – так же твердо. Непрошибаемый. Ну, хорошо. Тянусь к нему и скидываю с его плеч пиджак. Он поддается, послушно протягивает руки, и черная материя летит на диван, снося с чайного столика сахарницу.

– Две недели? – предлагаю я и расстёгиваю третью пуговку.

– Яся, – хрипит он и его расфокусированные глаза говорят мне о том, что он уже мысленно трахает меня на этом столе.

– Что? – Выгибаю правую бровь и прикусываю губу, чтобы не застонать от того, как его пальцы впиваются в мои бёдра.

– Ты же уже согласилась. Зачем торги? – Он спотыкается. Похоже, не только мне плохо подчиняется язык.

– Как ты можешь хотеть меня навсегда? Может, я бревно в постели? Фригидна? Или тебе просто не понравится со мной.

– Вот и узнаем, – улыбается он. Наклоняется и целует. Страшно? Нет. Слишком сладко. Слишком пьяняще. Слишком вызывающе.

– Обещаешь не обижать меня? Обещаешь, что пока ты со мной, у тебя не будет другой? – выпаливаю на последнем дыхании, когда мы разрываем поцелуй.

– Милая, я не буду тебе врать – это всё, что я обещаю. Дай мне шанс.

– Посмотри мне в глаза, – я отстраняюсь и расстёгиваю четвёртую пуговку. Глажу рукой получившийся вырез на груди, а потом беру его руки в свои. – Месяц.

Он поднимает взгляд, и я понимаю, как сложно ему сконцентрироваться.

– Хорошо, но я не обещаю, что уйду, – глаза в глаза. Уже пахну им. Его запах везде, и я задыхаюсь от собственных ощущений.

– Да куда ты денешься? – Спрашиваю я, а сама сжимаюсь от предстоящей боли расставания.

– Никуда. Никуда я от тебя не денусь.

– Ты обещал не врать, – напоминаю ему. Отпускаю его руки и провожу ладонью по твердой мужской груди.

– Не вру, – из последних сил выталкивает звуки из своего горла.

Я берусь за расстегнутое декольте и дергаю ткань руками в разные стороны. Платье летит вслед за пиджаком. Мне уже не хочется дразнить. Мне хочется чувствовать.

– Ты что творишь?

Глава 19

– Нравится? – Провожу по своему телу руками и закатываю глаза в экстазе.

– Да, – Алекс тянется ко мне и тут же получает по рукам.

– А-а-а, – грожу пальчиком и нагло улыбаюсь. – Ты получишь это всё. Но. Только после моего развода, – смотрю трезвыми глазами в его. Понимаю, что довела мужика до точки. Всё, как девочки учили. – Помоги мне. И я на целых две недели твоя.

– Месяц. Последним был месяц, – сухо сглатывает он и держит свои руки поднятыми.

– Да мало ли что я говорила, – усмехаюсь ему в лицо. – две недели – это последнее предложение.

– Тебе надо открывать лавочку в Турции, – пытается подхватить меня и усадить к себе на колени.

– Так ты согласен? – не отвлекаюсь на его манёвр, и он снова получает по рукам, а я остаюсь на месте.

– Ясенька… – стонет этот несносный мужчина.

– Считаю до трёх. Раз. Два, – дублирую счёт пальчиками. Кажется, что он готов покусать меня со всех сторон.

– Да. Да. Согласен, – выдыхает и проводит рукой по волосам, словно сам не верит в то, что его так быстро развели.

– Вот и отлично, – разворачиваюсь, собираю со стола бумаги и стараюсь красиво дойти до платья. Вот же ж. Дёрнул чёрт девочек послушаться.

«Подразни. Распали» – говорили они. А что с собой потом делать? Я же тоже не железная.

Дыхание сбилось. Грудь потяжелела. Соски врезаются в кружево белья. Это больно и неприятно. Тело просит продолжения банкета. Я хочу его прикосновений. Хочу, чтобы не отпускал. Прижал к столу. От фантазии голову ведёт, и я стону, когда застёгиваю последние кнопки на груди. А он смотрит на меня и не отводит взгляд.