Концертный зал. Хор.
Много людей. И, кажется, совсем не страшно.
Хор исполняет песню, чтобы затронуть очертания чужих душ и внести в их гармонии свою лепту.
И в этом же хоре поёт Женя.
Она голосит, доставая мелодию из самого сердца и, выучив назубок слова, абсолютно не думает о них.
Ей хочется ненадолго разложить себя на ноты, чтобы видеть, как расплывается по залу её собственный голос. Ей хочется подарить слушателям смысл, эмоции.
Эта песня о каком-то известном человеке. И этого человека уже давно, кажется, нет в живых.
Окрашивая, словно кистью, голосом ноты, Женя внимательно смотрит в зал. Её беспечный взгляд проходит слева направо, по затуманенным лицам слушателей.
И сквозь них, где-то сбоку на заднем сидении, Евгения внезапно видит того самого человека, о котором поётся в песне.
Голос Жени срывается. Мысли становятся туманными. Она тупо смотрит на того слушателя, которого на самом деле нет, попросту забыв отвести взгляд. Странный слушатель смотрит ей в глаза и горько улыбается.
Женя хочет сбежать, но не может себе этого позволить. Её лихорадит, её знобит от страха. Но она продолжает сипло петь своим глухим голосом, не попадая в ноты. Евгения бледнее греческой статуи, и почти такая же неподвижная. Никто, кроме неё ничего не замечает. Её ужас выглядит неестественным.
Занавес.