Loe raamatut: «Путешествия. Заметки о российских городах и весях, а также о дальних странах»

Идея

Когда-то мне на ум пришла мысль, что географию лучше всего изучать не по учебникам, а в реальных условиях. И я ее с удовольствием изучаю таким образом. Многим людям нравится путешествовать. Есть, правда, и домоседы, которых трудно подбить на поездку даже в близлежащий город. Но все же для большинства путешествия интересны. Особенно это касается детей с их любознательностью.

Путешествия хороши еще и тем, что появляется много свободного от работы и повседневных забот времени, когда можно не только расслабиться и отдохнуть, но и задуматься о чем-то, вроде бы совсем далеком от тебя. Восхищаешься многообразием мира – и соотносишь все это со своей жизнью и своими взглядами.

Самое ценное в путешествиях – собственные впечатления. Ты видишь все своими глазами, чувствуешь все непосредственно, а не сопереживаешь кому-то, кто рассказывает о своих наблюдениях и эмоциях. Когда на советском телевидении появилась передача «Клуб кинопутешественников», которую вел Юрий Сенкевич, то практически ни у кого из жителей огромной страны не было возможности поехать за границу и посмотреть, как живут такие же люди в других странах – в непривычных для нас климатических условиях или с другим укладом. Вот Юрий Сенкевич и ездил по всему миру. Один за всех. По этому поводу в другой популярной тогда передаче («КВН») прозвучала понравившаяся мне шутка: «Мы смотрим, а он путешествует». Справедливости ради надо признать – передача получилась очень интересной. Шла она по воскресеньям в первой половине дня, но не очень рано, чтобы можно было выспаться. И многие люди ждали именно ее, а все дела откладывали на потом.

Сенкевич, кстати, был выпускником Военно-медицинской академии того же факультета подготовки врачей для ВВС, что несколькими годами позже окончил и я. И когда известный норвежский путешественник Тур Хейердал собирал свою интернациональную команду для плавания через океан на тростниковом плоту, названном в честь египетского бога солнца «Ра», то счел необходимым взять в нее и представителя Советского Союза. Хейердал был убежден, что все политические или социальные проблемы, разъединяющие людей, искусственны и должны быть преодолены. Для его экспедиции нужен был врач, владеющий английским и обладающий чувством юмора. Ему предложили несколько кандидатур. Он выбрал Сенкевича по своим собственным критериям. С одной стороны, Сенкевич был молод, здоров (в Вооруженные Силы тогда болезных не брали), профессионально знал вопросы выживаемости (нас этому действительно учили на кафедре авиационной и космической медицины), прилично говорил по-английски, а самое главное, был легким в общении, улыбчивым человеком, что в условиях длительного автономного существования маленького коллектива имеет первостепенное значение.

По счастью, те «невыездные» времена прошли: благодаря Михаилу Горбачеву границы открылись, и у наших людей, в том числе и у меня, появилась возможность ездить в разные страны. В путешествиях у меня всегда возникает некое ощущение свободы. Не благодаря Михаилу Горбачеву, а само по себе. Вероятно, потому, что исчезают ограничивающие тебя временные рамки, необходимость выполнять какую-то обязательную программу, появляются некие мобильность и легкость. Мне запомнился один мудрый совет путешественникам: «В дорогу надо брать как можно меньше вещей и как можно больше денег». Первая часть крайне затруднительна для женщин, особенно если едут с детьми. А вторая часть обычно ни у кого возражений не вызывает, но все упирается в собственные ресурсы и способность преодолевать свою натуру. По возможности я стараюсь этому правилу следовать.

В путешествиях всегда есть что-то удивительное в буквальном смысле этого слова. Даже когда и не ждешь. А может быть, это-то и удивляет – неожиданность реального эффекта по сравнению с ожидаемым. Не хочу превращаться в литературного Сенкевича и описывать заморские красоты. Постараюсь писать только о том, что может немного развлечь, позабавить или чему-то научить. Поэтому буду разбавлять свое повествование забавными, на мой взгляд, микросюжетами или размышлениями, навеянными увиденным.

Где провести отпуск, выходные или куда можно поехать для собственного удовольствия – часто решить бывает непросто. И вообще, ехать куда-нибудь или не ехать, в конце концов, всегда решает сам человек. Но выбор значительно легче сделать, если есть нужная информация. Она ни к чему не обязывает, но помогает выбрать свой вариант путешествия.

Россия

Россия большая. Мне иногда кажется, что весь мир очень маленький, потому что самолеты безжалостно уничтожают и скрадывают расстояния. А Россия все равно большая. Я это однажды понял, когда летел из Москвы в Якутию. Путь туда не близкий, но речь не об этом. Была ночь, но над Сибирью не было никакой облачности, и внизу на земле периодически возникали россыпи огоньков. А потом все исчезло, и осталась только черная мгла. Я сидел у иллюминатора и почему-то не спал, что вообще-то для меня не характерно. Видимо, судьба позаботилась, чтобы именно в эту ночь я оценил масштабы своей страны. Мы летели в полной темноте. Вдруг внизу я заметил огонек. Потом мы летели еще минут десять – пятнадцать, но кроме темноты ничего не было видно, сколько я ни вглядывался. До сих пор часто думаю, что же это был за огонек. Возможно, какая-то заимка в тайге. Потом представил себе расстояние, которое нужно пройти по земле или проплыть по реке, чтобы добраться до соседнего жилья, и реально понял необъятность нашей страны. В Европе такого точно не встретишь. Даже в самую глухую ночь. Да и в других регионах тоже.

Но страна у нас не только большая, но и красивая, и интересная. К тому же она своя, родная и понятная. Поэтому я люблю бывать в разных городах, общаться с живущими в них людьми и получать маленькие душевные радости.

Никогда не ездил на большие расстояния на автомобиле. А тут подбили поехать из Питера в Дагестан. Не бог весть как далеко, но в один конец получается 2700 километров. Со мной поехал мой друг Володя Петров, который часто бывает за границей. А вот Россия для него сосредоточена в Москве и Питере. Так уж сложилось. Я-то родился и рос далеко от столиц, а он как раз в них и провел всю свою жизнь. Почему-то ему очень захотелось посмотреть на страну поближе. Вот мы и поехали. Никуда не спеша, останавливаясь перекусить или на что-нибудь посмотреть.

Володя любит фотографировать и делает это профессионально. В Тамбовской области вдоль дороги протянулись сплошным огромным ковром поля подсолнухов (замерили по спидометру – шесть километров!). Какое-то фантастическое ярко-желтое море! Володя остановил машину и сказал мне: «Вылезай!» Заставил войти в это море подсолнухов и сделал несколько кадров. Эффект потрясающий. И позитив потрясающий.

Другое сильное впечатление из той же поездки. После Волгограда мы въехали в калмыцкие степи. Стартовали в пять утра. Отъехали километров тридцать и решили выпить кофе на одиноко стоящей маленькой заправке. Вокруг абсолютно ровная, как столешница, степь, поросшая полынью. Настроение прекрасное, утро замечательное. А после стаканчика кофе мчались по пустынной степной дороге (сознательно превышая скорость, но при этом никому не создавая никаких проблем), и вдруг снова: «Остановись!» Остановился. Вышли из машины в степь, и я просто одурел от запаха полыни. Она ровным ковром выстилала все пространство до горизонта. Где еще такое ощутишь и увидишь? Ну и фотограф с фотоаппаратом рядом. Получилось «Утро в калмыцкой степи». Ты практически один посреди этой бескрайней степи (во всяком случае, на фото выглядит именно так)! Подышали, полюбовались и поехали дальше.

В общем, поездка по России оказалась сплошным удовольствием. В день проезжали по 900 километров, сменяя друг друга за рулем. Никаких нормативов не было, так получилось случайно. Никто не устал, и оба получили массу положительных эмоций. Через две недели, уже в Питере, Володя высказался в том смысле, что за год у него было восемь поездок за рубеж, и ни одна не вспоминается. А поездка в Дербент оставила неизгладимые впечатления. Думаю, что поездки по Уралу, Сибири, Забайкалью, Дальнему Востоку не менее привлекательны с эстетической точки зрения, если ты не зациклен на какой-то очень конкретной цели.

А теперь немного о городах и весях, где мне посчастливилось побывать. Для порядка – по алфавиту.

Архангельск

Мое первое впечатление – это город, в котором всегда холодно. В первый раз я попал в Архангельск в июне. Даже в Питере было тепло. А в Архангельске солнечное летнее утро мне показалось зимним…

Сам город относительно небольшой. В нем сейчас проживает около 350 тысяч жителей. Он был основан в 1584 году по указу Ивана Грозного рядом с Михайло-Архангельским монастырем. Отсюда и получил свое название. Расположен Архангельск по обоим берегам Северной Двины километрах в тридцати от впадения ее в Белое море. Река очень широкая – местами до двух километров, с множеством островов. Сейчас на правом берегу сооружена замечательная набережная, где можно, прогуливаясь в свободное время, получить большое удовольствие.

Архангельск очень просто устроен. Жители селились у самой реки, поэтому ширина города не превышает четырех километров, но вытянут он вдоль реки километров на пятьдесят. В детстве мне довелось побывать в Гаграх, и там впервые я увидел город с подобным устройством. Из-за Кавказских гор, близко подходящих к Черному морю, ширина его была еще меньше – наверное, не больше километра, но в длину он протянулся на 12 километров (это было почти полвека назад, поэтому сейчас, возможно, Гагры стали еще более «вытянутыми»). Тогда меня это очень удивило и потому запомнилось.

Вот и Архангельск такой же. В нем есть две главные улицы. Одна из них, Вознесенская, идет перпендикулярно к реке и потому короткая (как я уже говорил, не более 4 километров). Там, где Вознесенская упирается в набережную Северной Двины, установлен памятник Петру I. А параллельно набережной, повторяя изгиб реки, идет длинный Троицкий проспект. До 1854 года северная его часть называлась Дворянским проспектом, а южная – Купеческим. Названия говорят сами за себя. Город не впечатляет архитектурными шедеврами. В нем сохранилось много двух-трехэтажных деревянных домов, постепенно погружающихся в болотистую землю. Именно из-за этих особенностей почвы здесь не строят высоких зданий.

Одним из более-менее сухих мест был так называемый на́волок (с ударением на первом слоге). Наволок – это участок в пойме реки, куда при разливах наносится много ила. Часто он покрыт густым лесом. В Архангельске есть свой Наволок. Вернее, «ПУРНаволок». Леса там уже никакого нет. Так сейчас называется самая крутая гостиница города. Я, конечно, не проводил оценку рейтингов местных отелей, но тот факт, что именно в нем останавливались В. В. Путин, Патриарх Всея Руси и скандинавские коронованные особы, косвенно подтверждает мое предположение. Отель действительно симпатичный, с ресторанчиком «Небо» на восьмом этаже и смотровой площадкой на самом верху. Приставка ПУР, как мне объяснили местные жители, означает что-то вроде «красный», «красивый». У поморов много своих специфических слов.

В каждом городе или где-то поблизости есть свои достопримечательности, куда возят дорогих гостей или не очень многочисленных для этих краев туристов. Для Архангельска это Соловецкий монастырь, или попросту Соловки. Меня друзья много лет уговаривали съездить туда на катере, но я не большой любитель монастырей. Из истории России его, конечно, не вычеркнешь. Он действительно оставил свой след, но какой тяжелый… Во всяком случае, до поездки на Соловецкие острова, расположенные в Онежском заливе Белого моря, у меня было именно такое впечатление. Не скажу, что оно значительно порозовело после нее, но личные впечатления от этого места сильно изменились. В лучшую сторону.

Летели мы туда двумя группами (по 12 человек в каждой) на маленьких самолетах. На островах есть аэродром с грунтовой полосой, выложенной металлическими листами. Они так и назывались – аэродромные плиты. Впервые я видел такие на военном аэродроме в эстонском городе Тапа, где служил в молодости военным врачом. Естественно, они уже не использовались, но местные прапорщики выкладывали ими дорожки в своих дворах и огородах, чтобы ноги не утопали в грязи. Прапорщики вообще всё приспосабливали для своих хозяйств: побывавшие в употреблении топливные баки от самолетов использовали как резервуары для поливной воды, из списанных парашютов шили ветровки и палатки, и так далее. Об этом можно написать целое исследование, но сейчас речь не о прапорщиках, а о железных аэродромных плитах. Я никак не мог представить, каким образом они выполняют свою функцию. А на Соловках увидел воочию. Плиты эти размерами примерно полтора метра на полметра, достаточно тонкие, толщиной миллиметра три. Они плотно утрамбовываются в землю и позволяют шасси небольших самолетов в слякоть не проваливаться в грязь. Именно такая взлетная полоса существует поныне на Большом Соловецком острове.

На островах нет дозаправки. Поэтому топлива должно хватить на перелет туда и обратно. В связи с этим строжайше соблюдается численность пассажиров (двенадцать – это максимум) и не допускается никакого перегруза. Экипаж – два летчика, один из которых ведет самолет, а второй выполняет все остальные функции, включая роль стюарда. Не в том смысле, что он разносит напитки, а в смысле общения с пассажирами. Все как-то по-домашнему. Никакого официоза. И после посадки прилетевших встречает сотрудник аэропорта – возможно, единственный или почти единственный. Он тоже выполняет все функции сразу и при этом радостно общается с пилотами. Видно, что отношения у них очень теплые и неформальные. В общем, атмосфера поражает воображение какой-то старинной добротой, домашним уютом, доброжелательностью и радостными эмоциями со стороны абсолютно незнакомых тебе людей.

Полет проходил на небольшой высоте – около полутора километров. Зрелище для обзора великолепное, тем более что маршрут пролегал над базой атомных подводных лодок, пара которых стояла у пирса. Но главное – это сами острова. Их в Соловецком архипелаге около сотни, но больших шесть. Они до сих пор дикие. На Большом Соловецком есть, конечно, и асфальтовая дорога, и достаточно современный жилой поселок, но все равно чувствуется удаленность от мирской суеты. Помимо Соловецкого монастыря на островах существуют скиты и пу́стыни, в которых раньше жили монахи, пожелавшие обитать вне стен монастыря. В годы Великой Отечественной войны в одном из таких скитов располагалась школа юнг для кораблей Северного Флота. Я представляю, что это была за школа! В таких условиях люди учатся очень быстро…

Сам монастырь произвел впечатление светлое, а не тягостное, как ожидалось. Там отбывали ссылку в царские времена многие известные люди, но жили при этом по-человечески. Дважды Соловецкий монастырь посетил Петр I. Весь негатив связан с первыми годами советской власти. Но тогда всем заправляли не отошедшие от мирских дел и умудренные раздумьями о смысле жизни монахи, а безграмотное и политизированное отребье, сразу же разворовавшее и распродавшее или уничтожившее все ценное, что в монастыре было собрано за столетия. С 1923 по 1937 год здесь располагался самый известный концентрационный лагерь Советского Союза – СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Через него прошло 80 тысяч узников, в основном «политические» – офицеры «белого» движения, духовенство, интеллигенция, 40 тысяч из них навсегда остались в соловецкой земле. В 1937 году лагерь был преобразован в тюрьму, а в 1939 году расформирован. В годы Великой Отечественной войны в монастыре, как я уже говорил, располагалась школа юнг для кораблей Северного Флота.

Не хочу уходить в негатив и вернусь к монахам. Они тоже были не ангелы. Один из настоятелей Соловецкого монастыря, долгие годы проживший в нем, много лет безуспешно пытался отучить монахов мочиться после долгой церковной службы во дворе сразу же за дверями церкви. В теплые дни он любил посидеть там с книгой. Уже умирая, настоятель завещал похоронить себя на этом месте. И все. Больше там никто нужду не справлял. Как отрезало. Маленькая, но очень многозначительная деталь о быте и нравах того времени на Руси и о житейской мудрости.

Монастырь основали два монаха – Савватий и Зосима, прибывшие туда на лодке. Постепенно он заселялся, отстраивался и стал выполнять даже какие-то охранно-пограничные функции, являясь своеобразным форпостом России на Севере. Он хорошо сохранился до настоящего времени.

Сейчас в монастыре есть даже свой пляж, где можно искупаться, что мы с удовольствием и сделали. Естественно, есть и своя трапезная с довольно простой, но вкусной едой, в основном из местных продуктов. Надо сказать, что монахи были народом трудолюбивым и выращивали много чего в этих трудных условиях. Ну и дары леса и моря, естественно, никто не игнорировал.

Но не только Соловками славен Поморский край. Сейчас в Архангельской области появились новые «достопримечательности». В последнее десятилетие XX века здесь были найдены месторождения алмазов, так называемые кимберлитовые трубки. Раньше в России алмазы добывались только в Якутии, а сейчас шесть месторождений уже поставляют алмазы на мировой рынок из Архангельска. Они находятся возле небольшого городка (или поселка) численностью всего четыре тысячи человек под названием Мезень в 130 километрах от областного центра.

Предприятие по производству алмазов режимное, но мне довелось побывать на этом ГОКе. ГОК – это аббревиатура от «горно-обогатительный комбинат». Там впечатляет всё. Огромный карьер красно-коричневого цвета диаметром полтора километра и глубиной в настоящее время около 150 метров, но в перспективе будет до полукилометра. А в центре – темно-зеленого цвета округлой формы участок, из которого, собственно, и возят содержащий алмазы кимберлит. Кимберлит – это горная порода магматического происхождения, содержащая алмазы. А «кимберлитовая трубка» – это геологическое тело, расположенное вертикально или почти вертикально и образованное прорывом раскаленных газов из недр земли. Название «кимберлит» произошло от «Кимберли» – наименования населенного пункта в Южно-Африканской Республике, где впервые были найдены алмазы. Кстати, ЮАР и сейчас является самым крупным поставщиком алмазов на мировом рынке.

Рудник выглядит фантастически красиво. Широченный красно-коричневый кратер с темно-зеленым «ядром» в центре, из которого огромные БелАЗы нескончаемым потоком везут по спирали наверх алмазоносную руду на фабрику по ее переработке, а красно-коричневую пустую породу – на специальные отвалы. И все это работает круглосуточно. Каждый самосвал вмещает 130 тонн. Чтобы представить этот объем, попробуйте сравнить с фурами, которые мы видим на наших дорогах. Грузоподъемность такого дальнобойного «КамАЗа» обычно 8–10 тонн. С прицепом он может увезти до 20 тонн. А здесь – сразу 130 тонн руды в кузове безо всякого прицепа. Реальный автомобильный монстр!

Первоначальные добываемые экскаватором куски породы достигают 130 сантиметров. Затем ее предварительно дробят до размеров около 30 сантиметров, а уже на самой перерабатывающей «мельнице» продолжают дробление до 3 сантиметров. Потом эта раздробленная масса движется по ленте конвейера, освещаемой специальными люминесцентными источниками света. Как только свет падает на алмаз и, отражаясь от его граней, попадает на регистратор датчика, выстреливает своеобразная воздушная «пушка», выбивая алмаз из породы в специальные ловушки. При этом слышен легкий щелчок. Надо сказать, что щелчки следуют непрерывно, один за другим.

Все абсолютно автоматизировано, везде чистота такая, что можно ходить в носках и не запачкаться. И все абсолютно под жестким контролем. Персонала очень немного. Работают вахтенным методом по две недели. Живут в специальных модулях по два человека в комнате. Питаются здесь же, в круглосуточно работающей столовой. Питание за свой счет, но цены на еду смешные. И абсолютно никакого алкоголя под угрозой немедленного увольнения. А за работу там держатся все.

Этот рудник был запущен в 2014 году, и к 2027 году запасы в нем иссякнут. Поэтому продолжаются геолого-разведочные работы. Признаки возможного наличия алмазов обнаружены в 150 местах, но реально разработаны пока шесть трубок. На разработку одной виденной нами трубки ушло 1100 миллионов долларов. Но расходы полностью окупятся за семь с половиной лет. Все добытые алмазы отправляются в Гохран, находящийся в Москве. Там производится их оценка. После уплаты налога, составляющего 18 % от суммы оценки, извлеченные из недр земли алмазы становятся собственностью добывающего предприятия и могут быть реализованы как угодно и по любой цене. Архангельские алмазы обычно дальше везут в Бельгию, которая является одним из главных производителей бриллиантов в Европе.

Вот такой у нас русский Север.