Глава 4. Прав только тот, кто может быть прав
Джин сидел у камина в доме Молли с перевязкой на бедре и внимательно слушал. Он решил не перебивать, выслушать и только потом задать вопросы собеседнице, ответы на которые находились в её рассказе, но не совсем укладывались в его голове.
Молли, довольная внимательностью собеседника сказала:
– Да, какой же наивной дурой я была… Когда меня выгнали из «Атрийского клевера», мне совсем некуда было идти. Карманных денег, которые у меня оставались, хватало на то, чтобы остановится в дешевом постоялом дворе в районе старых берегов. Это местечко называлось «Три Кота». (Джин вздрогнул. Он знал эту таверну, однажды обстоятельства вынудили его убить там одного оркана, являющегося охранником зазнавшегося банкира, которого корпорация приказала поставить на место). Едва моя нога вступила в постоялый двор, меня начали пожирать глазами три постояльца, попивавших пиво в холле. Я сжалась от страха, но деваться было некуда, пришлось отправиться к трактирщику за стойкой, чтобы снять комнату на ночь. Мерзкий, скажу я тебе, это был тип. Лысый, с кривыми зубами, глазами как у свиньи, неприятной внешности человек. Было в его взгляде что-то такое мерзкое, от чего мне хотелось развернуться и убежать куда глаза глядят.
– Знаю его. Его зовут Ирдан Мусс. Отвратительный тип. – Кивнул в знак понимания Джин.
Взгляд Молли становился как в тумане, видно, что ей было нелегко говорить о том, что происходило в те страшные дни. Немного помолчав, она продолжила вспоминать тот злосчастный вечер.
– Чем могу помочь, мисс? – Хрюкнув спросил трактирщик, обнажая свои кривые гнилые зубы.
– Хочу оссс…становит…тться на ночь – едва слышным дрожащим голосом ответила Молли.
Постояльцы, надо сказать, – мерзкие типы, сидевшие в холле за длинным дубовым грязным столом, громко заржали.
–Ххаха. Смотрите, парни. Какую красотку сюда занесло, значицца. Так и засадил бы ей под хвост.. – громко растягивая слова, сказал высокий со впалыми щеками бандит, сидевший за столом. Слова его сопровождались всё более неугомонным хохотом товарищей.
– Пфф. Себе засади, Гоги, такая чика тебе точно не даст. Тебе дают только те, у кого прыщи на манде, да и глаз нет. А если есть и тот один. И то на жопе.… – прогоготал широкплечий, щекастый дружок из шайки с туго заплетенной косой на затылке…
Все дружно заржали.
– А почем он з-з-з-знает, е-е-е-сть ли у неё пры-прыщи на манде, айда проверим банда? – заикающимся голосом сказал низкорослый, с сальными грязными темными волосами утырок, последний сидевший за столом.
Трактирщик, хотящим взглядом смотрящий на незнакомку, язвительно улыбался во весь свой прогнивший рот. От чего, и без того дрожащей Молли, становилось еще страшнее.
–Я, пож-жалуй пойду – стуча зубами, ели слышно прошептала Молли.
– Эй, эй куды ты собралась, птаха? Торопишься чтоль? – вставая из-за стола, сказал худощавый высокий бандит, которого братва называла Гоги.
Не успел он встать, как в край стола буквально в паре дюймов от него, воткнулся метательный нож, расколов столешницу ровно посередине. Гоги, опешив, подпрыгнул, ударившись ногой об лавочку, с которой вставал из-за стола.
Молли только сейчас заметила внушительно мужчину, скрывавшего лицо под капюшоном, сидевшего у края стены за одним из столов холла. Как она вообще могла его не заметить. Мужчина был огромен, таких Молли еще не встречала.
– Девку не трогать, – прорычал суровый голос из под капюшона.
– А ты кто такой будешь, штрих, чтобы указывать нам, что делать? – уже постепенно приходя в себя дерзко огрызнулся Гоги.
Мужчина встал. Неторопливым шагом подошел к столу шайки и неторопливо откинул капюшон.
Молли вздрогнула. Незнакомец был орканом, шире любого человека в плечах и ростом под два метра, а то и больше.
Обнажив клыки, оркан прорычал:
– Не узнаешь, мудила?
Все трое члена банды опешили. Этого свирепого оркана трудно было не узнать, особенно в районе старых берегов. Это был Хек Шлейф, негласный король преступного мира и мастер гильдии убийц «Орканский завет». Его полное имя было Хек’хаеурам’руэнх Шлейф, но так как его было очень трудно выговорить всем обитателям Месары, кроме орканов, его называли просто Хек. У Хека было прозвище «Всесильный». На улицах говорили, что мастер Шлейф может одной рукой раздавить кокос. В это было не трудно поверить, учитывая размер ручищ этого оркана.
–Будет, вам мастер Шлейф, мы же это, просто шутковали – сказал щекастый с косичкой.
– Повторяю еще раз, мудозвоны ебливые. Девку не трогать. Убью. А ты, как там тебя, обратился Хек к девке, ночуй и проваливай отсюда. Не место тебе здесь. Можешь спать спокойно, никто не тронет. Ведь так? – грубым низким басом сказал оркан.
Банда утырков быстро закивала головами. Настроение явно у них испортилось, но спорить с главой гильдии убийц никто не решался.
Даже трактирщик, до сей момента, весело наблюдавший за происходящим, побледнел. У него был такой вид, будто его щас вырвет.
Он молча протянул Молли ключ, забыв даже заикнуться об оплате и тихо сказал:
– Второй этаж. Первая справа.
–Благодарю, сэр – тихо ответила Молли, обращаясь скорее к оркану чем к трактирщику.
Мастер Шлейф уже вернулся за свой стол. Не то, чтобы он был альтруистом, и его тянуло на добрые поступки, но он жил по своим законам и правилам. У него были свои понятия о чести, достоинстве и устройстве этого мира. Глава гильдии запрещал своим подчиненным убивать без веской причины. Веской причиной могли стать либо прямые оскорбления рода, кровная месть или оплата за заказ. Насиловать женщин любой расы, было строго запрещено. Не смотря на то, что орканы отличались грубостью, жестокостью и свирепостью, насильников среди них не было. Это орканы прививали своим отпрыскам смолоду. Наказание за такой проступок было очень суровым – отрезание гениталий. Воровать у своих, по мнению Хека тоже было нельзя. В лучшем случае, укравшему у своих, отрезали руку. В худшем, – отрубали голову.
В «Оке Орканов» были наемники разных рас. Но Шлейф настаивал, что этим правилам должны следовать все. Либо пусть валят из корпорации, пока целы и куда глаза глядят.
***
– Спалось мне плохо, утром встала спозаранку и решила ехать в деревушку, из которой уезжала от матери пять лет назад – продолжила Молли рассказ, глядя Джину прямо в глаза. Трактирщик так и не взял с меня платы, я уехала. Тракты были практически безлюдными..
***
Подъезжая к деревушке, Молли не знала, как будет смотреть матери в глаза и рассказывать свою грустную историю. На тракте стояла небольшая повозка, у повозки стояли трое. Молли их сразу узнала. Шайка вчерашних бандюганов из таверны «Три Кота».
– Гляньте-ка кто, вчерашняя птаха – звучным голосом протянул Гоги.
Молли замерла на месте, из-за страха её коленки тряслись.
– Не б-б-б-боись, не т-т-т-тронем, – прозаикал низкорослый с сальными волосами громила. С-с-секач с-с-сказал не-не-не т-трогать.
– Ладно, краля, садись быстро в повозку. Едешь с нами. И.. – в его голосе слышалась прямая угроза, .. давай без фокусов. Коль шкура дорога. Хрртьфу. – смачно схарькнув сказал широкоплечий щекастик из шайки.
Бежать и думать было нечего. Молли от страха потеряла сознание. Очнулась уже в повозке со связанными руками и ногами, не ведая куда её везут.
Везли её в Атрию, в район старых берегов, к ростовщику Секачу.
Секач, тучного вида человек с кучерявой шевелюрой и длинными с загнутыми вверх усами находился в подвале своего ломбарда, когда в его контору постучали.
–Да – рявкнул раздраженно ростовщик.
– Секач, к тебе поставка, как заказывал –сквозь дверь послышался голос Гоги.
– Быстро вы управились. Заходите – ответил Секач, открывая деверь в подвал ломбарда.
– Гоги, где твои манеры, посади гостью на стул – продолжил Секач, пиная табуретку ногой поближе к Гоги.
Бандит усадил гостью на стул и негромко сказал:
– Надо решить коммерческий вопрос, Секач.
– Не тронули?
– Нет.
– Правда говорили, красота неописуемая, сказал Секач, кидая придирчивый взгляд на Молли. Вот вам, сотня атрийских марок, протянул ростовщик, кидая в руки Секача появившийся из кармана мешочек. И еще добавлю пятьдесят, доставая мешочек поменьше, продолжил Секач, за то, что доставили её целой.
– Знаешь, Секач, мог бы еще накинуть сверху, вишь какая красотка, ели сдержались чтоб её по кругу не пустить, красива краля, ведь – с ухмылкой сказал Гоги, ловя мешочки, брошенные ростовщиком.
– Гоги, не наглей, твоя банда таких денег в глаза не видела. Да и работа была не пыльная. Проваливайте.
Решив не спорить, Гоги, еще раз ехидно ухмыльнувшись, покинул подвал ломбарда.
Секач неторопливо налил себе бокальчик бренди, закурил трубку и уселся на табуретку, которую поставил напротив Молли.
– Да.. Давно не видал я такой красоты – протянул он, жуя слова и подергивая себя за усы. И так, Молли, я полагаю.
Молли молчала, что ничуть не смущало ростовщика.
Секач продолжил:
– Ты, наверное, спрашиваешь себя, почему ты здесь оказалась, Молли? Так вот я тебе объясню, продолжая жевать слова, сказал Секач, отхлебывая глоток бренди из бокала.
Господин Марио Риччи, твой поручитель из школы, продал мне твой долговой вексель за четыре тысячи атрийских марок. Огромные деньжищи, я тебе скажу. И, как бы мне не хотелось разорвать твою одежду и трахнуть тебя как последнюю суку, я сдержусь, потому как хочу не только отбить вложения в твой долг, но и чуть подзаработать..
Молли чуть слышно всхлипывала…
***
В комнате было очень тихо. Единственным звуком был треск горящих в камине дров. Молли оторвала взгляд от камина и едва слышно сказала:
– Люди Секача продали меня мадам Пандоре, и, моим новым домом стал «Сиреневый туман».
Джин внимательно слушал рассказ, его сердце бешено колотилось от досады за то, что пришлось пережить этой красавице, необычной эльфке двух смешанных кровей.
– Секач продал меня в «Сиреневый туман» мадам Пандоры за шесть с половиной тысяч атрийских марок. Маман, в свою очередь, заработала десятку на продаже моей девственности какому-то очень богатому эльфу знатного рода. Подумать только, моя девственность оказалась дороже обучения в «Атрийском клевере» – с горечью в голосе сказала Молли, смотря на эльфа с серой кожей и пепельными волосами, завязанными в конский хвост.
– Меня опаивали дурманом и учили как вести себя с клиентами. Находясь в состоянии постоянного полудурмана, я пробыла в борделе четыре года. Жалование платили достаточно высокое, я накопила на дом, обставила его. Такая жизнь меня никогда не устраивала. Я постоянно думала о побеге, потом появился ты. Вот такая история. – уже еле слышным шепотом закончила рассказ Молли.
Джин вздохнул. Внимательно посмотрел на Молли и негромким голосом спросил:
– Молли, почему я не заметил тебя в твоих покоях в «Сиреневом тумане», когда искал тайный проход? Я понимаю, что в тебе сыграла магия отца, которая есть и среди моих способностей. Ты слилась с комодом, но во всем борделе же стоит антимагическая защита?
– Сама не знаю почему, антимагическая защита на меня не действует.
Джин замолчал, обдумывая услышанное.
На улице уже давно рассвело, ему нужно было бежать давать рапорт Джоанне Брутто, но бедро еще предательски саднило. Видно клыки собак были ядовиты. Отвары Молли подействовали, но ему явно надо было отлежаться, хотя бы сутки.
Прочитав эти опасения в глазах Джина, Молли сказала:
– Тебе нужно оставаться в покое, схожу, принесу еды. Ты пробудешь у меня еще как минимум сутки, если не хочешь остаться без ноги. Я сделаю еще отвар. Поверь, в таких вопросах я не ошибаюсь. Практически три года учебы не прошли даром. Более того, твоя очередь рассказывать мне свою историю.
Молли встала, пошла за едой и отваром и отдаленно услышала:
– Прав только тот, кто можем быть прав – ответил Джин, погружаясь в сон.
Глава 5. Школа смертной тени.
Уже было около полудня, когда Джин открыл глаза. На шкуре волка, на которой он лежал, рядом с камином стоял поднос с едой. На подносе был твердый сыр, темный крепкий чай и кусок белого хлеба. Повернувшись на бок, Джин заметил, что Молли уже заменила перевязку на его бедре. Чувствовал он себя намного лучше.
– Быстро ты проснулся – услышал он голос Молли, сидевшей в кресле рядом с камином.
– Такое ощущение, что проспал целую вечность, моргнув глазом, ответил Джин
– Я заменила тебе перевязку. Ты проспал всего несколько часов, удивлена, что так быстро встал. Ты погрузился в сон из-за отвара, лекарство начинает действовать. У тебя на удивление крепкий организм.
– Благодарю, жуя хлеб с сыром и запивая крепким чаем, ответил Джин.
– Ну что, Джин, вижу, что чувствуешь ты себя уже неплохо, так что начинай рассказывать свою историю.
– Мммм. С чего бы начать?
– Когда не знаешь с чего начать, начни сначала.
***
– Джин, бегом домой, вечно возишься в этой яме – послышался издалека крик матери.
– Иду, ма! Так мы же живем в Ямке, чему тут удивляться – откликнулся Джин.
– Ты прекрасно понимаешь о чём я. Вечно возишься в этой вырытой яме в грязи. Там будут строить арену, нечего там валандаться.
В деревушке Ямка, где Джин провел свое детство, строили арену. Первую во всей Месаре, по личному указу короля. Позже арен стало куча по всему континенту. Толпа жаждала хлеба и зрелищ, в общем, ничего удивительного в том, что кровавый бизнес процветал.
Послышался стук копыт, всадник на вороной кобыле приближался к маленькому домику, где жил Джин со своей матерью. Мать звали Марией, она была человеком, по ее рассказам обычной простолюдинкой. Хотя, стоит отметить, у нее был необычный фиолетовый цвет глаз, что было огромной редкостью среди людей. Многими годами позже, Джин думал о том, что мать была с ним не до конца откровенна.
– Джин, быстро в дом. Иди есть. – резко сказала Мария.
***
Всадником оказался отец Джина Патрик Рейн Рид. Джин раньше не видел в глаза отца, поэтому и не догадывался, что это за высокий темный эльф стоял и общался с его матерью. Мужчина был крепко сложен, с резкими чертами лица, властным голосом и донельзя прямой осанкой.
– Мария, я никогда не признаю его, ты должна это понять. Мне не нужен сын полукровка, появившийся на свет Ману (темный бог) знает почему. Это – позор и оскорбление для моего рода, явившееся на свет из-за мимолетного влечения – с жестокой суровостью произнес Рейн.
– Нельзя быть таким бессердечным. Он же твой сын. Я все время задаюсь вопросом как могла сблизиться с таким бессердечным осколком льда?
Рейн Рид поморщился от этих слов, будто их произнесла надоедливая муха, так и дело норовившая сесть на мёд.
– Я привез деньги. Устроишь его куда-нибудь. Забудь меня, мы больше не встретимся – спокойным суровым тоном произнес темный эльф.
Кинув мешок к ногам Марии, Патрик Рейн Рид пришпорил коня и понесся галопом в сторону Атрии.
– Думаешь ты сможешь откупиться? Да будь проклят тот день, когда я встретила тебя! – крикнула в след Мария, но полимарх Эйваз ее уже не слышал, или не хотел услышать.
Мария не подозревала, что Джин всё подслушал, стоя у окна их маленького дома в неброской деревушке со смешным названием Ямка.
***
– Так я впервые увидел отца, мне было семь – продолжил рассказ Джин.
Молли внимательно слушала.
– Ямка – деревушка маленькая, поэтому слухи разлетелись со скоростью стрелы, пущенной умелым лучником. Не ушел от внимания селян и мешок с монетами, брошенный отцом к ногам матери.
Молли увидела боль в глазах Джина, немного побаиваясь услышать, что будет дальше.
***
– Мирко, тихо, шумишь как бобер, попавший в капкан – шикнул Ивай Куц, которого товарищи звали Куцый.
– Заткнись, Куцый. Стараюсь идти так тихо как могу.
– Хреново стараешься. Ты заходишь сзади лачуги, разбиваешь окно. Они должны отвлечься на шум, а я тем временем открою отмычкой дверь и сворую мешок.
– Да понял я, не зуди.
Мирко прокрался в торец домишки и с силой ударил дубиной в окно. Стекло разлетелось вдребезги, послышались голоса.
– Джин, сиди тихо, я посмотрю, что за шум – сказала Мария сыну.
Но Джину на месте не сиделось, спустя минуту, он последовал за матерью. И вдруг увидел как худощавый, низкорослый человек с лицом, покрытым шрамами от оспы, роется у них в мешке.
– Мама, сюда! У нас воруют – заорал во все горло Джин.
Куцый обернулся на крик мальца. Дальше все понеслось как в тумане. Куцый достал нож, бросился на Джина, но тот ловко увернулся.
В живых оставлять малолетку-полукровку и его мать никак было нельзя. Они видели его лицо, если донесут – его повесят.
– Ах ты ж скотина, малолетняя – прорычал Куцый. Прибью.
Замахнувшись, сделав обманное движение рукой, Куцый бросил нож. Нож летел прямо в голову Джина. Неведомо каким чудом, Мария успела. Совершив молниеносный прыжок, она закрыла грудью сына. Нож по самую рукоять вошел прямо в сердце. Мария упала, изо рта потекла кровь.
–Беги, родной – хрипя и отплевывая кровь, сказала она свои последние слова.
Джин застыл в немом ступоре. Куцый ухмылялся.
– Ты следующий, гаденыш – прошипел он, бросаясь на паренька.
Джин увернулся, ударил его ногой прямо по кренделькам и побежал что было сил.
***
По щеке Молли катилась слеза. Она продолжала молчать, не находив слов. По правде сказать, слова были лишние, она видела все в опустевших глазах Джина.
– Не помню сколько я бежал, – с легкой улыбкой сказал Джин, пытаясь разрядить грустную обстановку.
– Я бежал до тех пор, пока не оказался в лесу, который разделял Ямку и Атрию. Я так устал и запыхался, что у меня не было сил думать о том, что произошло, меня трясло от страха. Сделав несколько шагов вглубь леса, я попал в капкан, поставленный на бобра.
***
– Хо-хо! Глянь какого бобренка мы поймали, Эйван – шутливым тоном сказал темноволосый, коротко стриженный, высокорослый мужчина с длиннющими усами, подкрученными вверх.
– Что там, Пани? – ответил Эйван Марк.
– Иди, мастер Эйван, сам посмотри.
***
Эйван Марк, глава выдающейся школы боевых искусств «Смертная тень», был человеком неординарной внешности. Никто бы не мог подумать, что толстенький, низкорослый, с пролысиной в волосах мужчина, был лучшим двуруким фехтовальщиком Месары. Этот человек заслужил свое уважение. Он не раз побеждал в рыцарских поединках самых выдающихся противников, даже орканов. Его школу боевых искусств по праву считали лучшей. Многие выпускники его школы подавались в гильдии наемных убийц или становились высокопоставленными солдатами и телохранителями. Выпускника школы смертной тени так же всегда были рады в гильдии Эйваз, прием на должность гисара, учитывая репутацию школы, была обеспечена. За такие таланты боролись все. Дело было в том, что выпускников, по сравнению с учащимися, было очень мало. Не все могли не то, чтобы окончить школу, а попросту выжить и дойти до выпуска.
В школе смертной тени была суровая подготовка, тяжелые упражнения и задания, которые по мере обучения усложнялись. Обучение в школе шло пятнадцать лет. Дисциплина была строжайшая. По окончании каждого года, ученики должны были пройти испытания. Самые тяжелые выпадали на пятый, десятый и пятнадцатый год обучения. По окончанию пятого года, в качестве экзамена, необходимо было залезть на скалу высотой несколько десятков метров, находившейся недалеко за территорией школы, и просидеть на вершине сутки, в медитации, без еды и питья. Из подручных средств давался только нож. Ученики прозвали эту скалу – скалой мучеников. Это был суровый отбор. Кто-то срывался со скалы, не успев добраться до вершины и разбивался на смерть, кто-то возвращался изнеможённым от усталости, голода и жажды, спустя несколько часов после подъема, не пройдя испытание. Таких учеников исключали или оставляли в качестве слуг и оруженосцев. Только около тридцати процентов учащихся справлялись с заданием и шли дальше. На десятом году обучения, воспитанники изучали психологию мучителей, палачей и убийц. Их испытывали пытками. Каждому, проходящему экзамен, давался свиток с информацией, которую нельзя было разглашать. Чтобы ученики не жульничали, попросту не прочитав свиток, содержимое необходимо было изложить после окончания испытания, когда мастера говорили, что оно пройдено. Сильно, конечно, никто их не увечил, но психологически старались раздавить. Некоторые психологически ломались, лишь увидев пыточные инструменты, некоторые услышав прямые угрозы в адрес семьи, а кто-то вообще поддавался на простые провокации. После десятого года обучения оставалось не более десяти процентов учеников от набора. На пятнадцатом году обучения, когда учащийся мог стать выпускником, проводился целый ряд испытаний. Выпускник должен был выдержать тридцатиминутный поединок с тремя мастерами по очереди. Смешать сонный отвар, выпить и успеть за оставшееся время смешать антидот. И в заключение, выполнить личное поручение мастера, которое могло включать в себя убийство, кражу или шантаж. Пройдя все испытания, ученик награждался золотой печаткой выпускника с гербом школы. Количество воспитанников, получивших печатку, оставалось не более трех процентов от потока. Учитывая, что первоначально ежегодный набор состоял из трехсот человек, выпускниками становилось максимум девять.
За годы обучения в школе, учащийся овладевал всеми видами холодного и стрелкового оружия, умел отпирать замки любой сложности, а так же был сведущ по части ядов и антидотов.
***
– Панни, помоги, нужно вытащить, парнишка без сознания – произнес Эйван Марк.
– Сейчас, погоди.(Послышался скрип железа, открывающегося капкана). Всё. Готово.
– Серьезно повреждена голень – оценивающим тоном сказал мастер школы тени.
– Дадим ему алиийский отвар, мальчишка полуэльф. Думаю, выкарабкается.
***
Джин пришел в сознание и огляделся. Он находился в небольшой комнате в неизвестном ему месте. Он лежал на односпальной кровати в комнате с каменным полом. Комнатушка была небольшого размера. С одной стороны кровати стоял комод, с другой сундук. Имелся также небольшой стол и два стула. Джин попытался встать и крикнул, почувствовав боль в голени. Он оглядел свою ногу, она была перевязана. Он не понимал, когда это все произошло. Воспоминания начали потихоньку восстанавливаться.
– Мама – крикнул Джин
– Её здесь нет. – услышал энергичный голос Джин, отчего аж подпрыгнул.
– Не бойся, парень. Я мастер Эйван Марк, глава школы смертной тени. Расскажи, что последнее ты помнишь?
– Они…они зашли..нож..мама – сумбурно, чуть задыхаясь, выкрикивал слова паренек.
– Так. Успокойся. На, выпей.
– Что это?
– Не задавай вопросов, парень. Выпей, станет легче.
Джину почему-то хотелось верить этому располагающему к себе мужчине.
Джин выпил и закашлялся.
– Фу. Горькая.
– Это успокаивающий отвар на основе валерьяны. Через несколько минут должен подействовать и мы спокойно поговорим.
Спустя некоторое время, Джин успокоился, сосредоточился и рассказал мастеру Эйвану всё что помнил. Несмотря на успокаивающий отвар, слезы так и катились по щекам.
– Да уж. Плохо дело, дитя. Скверно вышло. Вот она – людская алчность. Я так понимаю тебе некуда идти. Ты можешь остаться в моей школе. Я буду тебя учить. Только учти, школа у нас суровая, поблажек не жди. Что скажешь?
– Ээээ. А чему вы учите? – спросил Джин.
– Дисциплине, боевым искусствам и многому другому. Когда обращаешься ко мне, добавляй мастер Эйван. Это будет мой первый урок.
Эйван Марк увидел в глазах Джина ярость, смешанную с печалью и что-то еще, чего пока не мог понять.
– Как скажете, мастер Эйван, – глотая слезы, сказал Джин. Я хочу научиться. Чтобы отомстить.
Мастер Эйван посмотрел на мальчика печальным взглядом, но ничего на это не ответил. Он лишь негромко сказал:
– Отдыхай дитя, тебе принесут поесть, увидимся завтра.
***
– Так началось моё обучение в школе смертной тени. Мастер Эйван научил меня всему, чем я владею. Я даже стал лучшим двуруким мечником Месары на соревнованиях рыцарей. Лучшим, после мастера, разумеется, – продолжил свой рассказ Джин, глядя на Молли.
Молли кивнула. Джин отхлебнул уже остывший чай и продолжил.
– У меня была глубокая внутренняя мотивация, поэтому я и смог стать выпускником школы. Даже испытания давались мне относительно легко, потому что мысль о мести не отпускала меня.
– Ты отомстил? – тихо спросила, Молли.
***
– Джин, мальчик мой. Посмотри, как ты вырос. Тебя не сломили все тяготы учебы в школе. Ты сдал все экзамены. Прошел все испытания, я горжусь тобой. – Прокряхтел мастер Эйван, чуть смутившись сам от себя от таких теплых искренних слов.
– Благодарю, мастер Эйван. – смущенно ответил Джин.
– Скоро, Джин, я перестану быть твоим мастером, и ты сможешь обращаться ко мне просто Эйван, глотнув крепкий бренди, сказал глава школы.
– Вы всегда останетесь для меня мастером и наставником, заменившим отца.
В уголке правого глаза, заметно постаревшего Эйвана Марка, появилась скупая мужская слеза. Он быстро смахнул ее рукой и с твердостью в голосе сказал:
Эйван Марк, – наставник школы «Смертной Тени», задумался и, спустя некоторое время продолжил:– Осталось последнее задание, Джин. Оно может сломить тебя. Все эти годы, я замечал, как месть угнетает тебя и застилает твой разум. В мести нет ничего благородного, поверь мне. Но вряд ли ты сможешь идти дальше по жизни, не избавившись от того, что опустошает твою душу. – Мое задание – следующее. Найди убийцу своей матери и сделай то, что посчитаешь нужным. Взгляни своему детскому страху в глаза. Только запомни, мальчик мой, убийство может навсегда искалечить твою психику. Отнимать жизнь – всегда непросто, даже у таких негодяев, которые разрушили твою судьбу и забрали жизнь твоей матери.
Джин, по мере обучения, сотни раз представлял, как сносит мечом голову этому, пожеванному оспой, убийце своей матери. Но слова мастера заставили его задуматься.
Возникла пауза.
– И еще, Джин. Не доставай меча, если не готов убить. Если все же решишься – не попадайся. Это наставление – мой последний урок. Ступай, – осушая залпом, остатки бренди, проговорил наставник школы «Смертной тени», мастер Эйван Марк.
Джин посмотрел на наставника с признательностью и безграничным уважением. Кивнул. Развернулся и неторопливым шагом зашагал в сторону выхода из школы. В сторону неизвестности.
***
Джин вернулся в деревушку Ямка три дня назад. Ямка изменилась до неузнаваемости.
По центру деревушки, недалеко от его бывшего дома, который, кстати, снесли, а на его месте поставили огромный гостевой дом под названием «Куцый двор», стояла арена. Ямка, в которой он был последний раз, без малого, пятнадцать лет назад значительно разрослась. В деревушке появилось большое количество таверн и гостевых домов. Связано, конечно, это было с ареной, откуда то и дело доносились восторженные крики толпы.
Джин вошел в «Куцый двор», народу было полным полно. Трактирщиком оказался Ивай Куцый. С тех пор, когда Джин видел его последний раз, Куцый сильно раздобрел. Золотой пояс стягивал, виднеющееся из под рубахи, пузико. От его худощавости не осталось и следа, но это лицо, покрытое оспой, Джин запомнил на всю жизнь. Куцый его, конечно, не узнал.
– Чем, могу помочь, молодой человек? Желаете-с снять комнату, или что-то выпить? – учтиво спросил трактирщик.
Сама, мать его вежливость, подумал Джин. Натянув улыбку на лицо, выпускник школы тени сказал:
– Хорошее местечко, однако.
– Благодарствуем-с, наша таверна и гостевой дом, – лучшие в Ямке, – с гордостью в голосе проговорил Ивай.
– Здесь останавливаются все любители посмотреть на кровавое зрелище на арене, – вежливо поклонился трактирщик.
Как же он изменился, подумал Джин. Завалить этого сукина сына здесь, будет непросто.
– Ну, так что-нибудь желаете, сэр? – оторвал его от мыслей Куцый.
– Да. Пожалуй, сниму у вас комнату.
– С вас одна золотая атрийская марка.
Ничего себе, проскользнули мысли в голове Джина. Не хило устроились.
Трактирщик поглядывал на полуэльфа в замешательстве, словно оценивая, может ли тот себе позволить остановиться в его постоялом дворе.
Джин выложил семь серебряных атрийских марок (эквивалент одной золотой). Это были почти все его карманные деньги, которые дал ему в дорогу мастер Эйван. У него осталось всего три серебряные монеты.
– Ваш ключик, сэр. Ваша комната, – пятая справа, на третьем этаже. Желаете что-нибудь выпить? Перекусить? У нас отменное пиво, которое мы варим сами и шикарные рапаны в чесночном соусе, – повеселев, сказал Ивай Куц.
– Нет, благодарю.
Джин взял ключ и потопал на третий этаж.
Ну и ну, а ведь раньше тут стоял мой дом, подумал Джин, ложась на кровать в номере постоялого двора. Нехило устроились на деньги отца, брошенные к ногам матери. Джина0 трясло. От гнева. Злости. Несправедливости. Обстоятельств, которые его сюда привели. Его тошнило от этого места.
Сжав зубы, он начал обдумывать план, лежа на кровати, весьма кстати удобной, еще раз вспоминая события той злосчастной ночи. То, что у Куцого был сообщник, не давало ему покоя. Кто-то же разбил окно? Это еще предстояло выяснить.
Встав ранним утром, Джин не пошел завтракать в холл гостевого двора, учитывая их баснословный ценник, а двинул прямо к булочной, которая стояла на окраине Ямки. Интересно, есть ли она еще там?Булочник всегда был к нему добр, когда он был мальчишкой и иногда подкармливал. Джин был приятно удивлен, что булочная осталась на месте.
– Мне сдобную с джемом, пожалуйста, – вежливо обратился он к булочнику.
– Да, одну минутку, – ответил добродушной улыбкой полноватый веселый булочник, которого звали Икмек.
– Протягивая булочку Джину, Икмек внимательно посмотрел на лицо Джина и застыл в замешательстве?
– Что такое, сэр?
– Боже правый! Это ты, малыш Джин? Сколько лет? Куда ты пропал? Посмотри, как вымахал, – задорно говорил булочник, но вдруг, внезапно осекся. – Сожалею о твоей утрате, сынок.
– Я тоже рад вас видеть, дядя Икмек.
– Как же ты возмужал, не стой, проходи в булочную, сейчас чай поставлю.
Джин был в небольшом замешательстве от такого радушного приема (хороший, все-таки, этот человек, булочник Икмек).
Войдя в булочную, Джин устроился на мягком пуфике за небольшим столиком.
Икмек подал чай, положил на стол целую корзинку всяких вкусных разнообразных пирожных, поставил блюдце с сахаром и лимоном.
– Да, сколько лет, Джин. Сколько лет, – прокудахтал Икмек, усаживаясь рядом с Джином. Как поживаешь?
– Спасибо дядя Икмек, неплохо. Рад, что ваша прекрасная булочная сохранилась. Пожалуй, единственное, что осталось от Ямки, которую я помню.
– Да куды-ж мы денемся-то. Клиентов после запуска арены – пруд пруди. Признаться тебе честно, не люблю я эти кровавые игры, но народу они добавляют, да.
Не вооруженным глазом было видно, что Икмеку не удобно поднимать неприятную тему о событиях прошлых лет. Спустя пару минут неловкого молчания, Джин спокойным тоном спросил: