Мы приближались к маленькому южному городку, и чем медленнее двигался поезд, тем быстрее билось моё сердце. Я засуетилась, упаковывая своё свадебное платье, в котором три дня назад, сияя от счастья, запрыгивала вместе с Глебом в этот поезд. За окном высокий горный склон, усыпанный белоснежным цветением боярышника, сменился сначала зарослями кизила и орешника, потом – речной долиной, укрытой зелёным покрывалом папоротника, а после показался миниатюрный водопад.

– Уважаемые пассажиры, наш поезд прибывает…

Мой муж Глеб, не дослушав объявление, резко задвинул дверь купе и взял меня за руку. Щедрое южное солнце ослепило моего мужа даже через окно в коридоре вагона, и он, зажмурившись, прошептал:

– Вот увидишь, тебе понравится мой город.

На перроне нас встретил загорелый таксист, погрузил наш багаж, дождался, пока мы, смеясь, сядем в машину, и повёз по узкому извилистому серпантину к дому Глеба. Я опустила стекло, чтобы услышать шумное течение бурной горной реки и почувствовать её лёгкую прохладу, но этот воздух, наоборот, теснил моё дыхание от трепетного восторга – ведь всего через несколько минут я впервые в жизни обрету свой дом.

Таксист свернул по бездорожью, солнце уже медленно скатывалось в ущелье, и вокруг становилось мрачно.

Но моя тревога сразу прошла, как только вдали показался старенький двухэтажный дом с черепичной крышей, окружённый пышным яблоневым садом. Он стоял, скромно и безмятежно, на усыпанной ландышами земле. Рядом уютно расположились две кованые скамеечки, а у подъезда сидел пушистый рыжий кот.

Я сделала первый робкий шаг в свой новый дом и в свою новую жизнь…

Зацепив последний крючок на шторе, спрыгнула с подоконника и пошла на подозрительный звук в маленьком холле. На картонные коробки, которые мы только начали разбирать, капало с потолка. Воды становилось всё больше, и на полу образовывались грязные лужи.

– Нееет! – сказала я, остановившись среди мокрых коробок в растерянности.

Кто-то постучал. Я, боясь поскользнутся, прошлёпала по лужам и открыла входную дверь.

Передо мной на лестничной площадке стоял темноволосый лохматый молодой мужчина.

– Только выпустили, а уже топишь! – выглядывая из соседней двери, обратилась к нему пожилая соседка.

Лохматый брюнет принял боксёрскую стойку и громко зарычал. Женщина пренебрежительно фыркнула и тихонечко закрыла дверь. Я от неожиданности попятилась назад, но мужчина уверенно наступал, рычание становилось громче.

Его жёсткие черные кудри-спиральки затряслись от напряжения, а тяжёлый взгляд уже не отрывался от моих глаз.

– Мигель! Фу! – крикнул кто-то из двух парней, спускаясь со второго этажа по скрипучей деревянной лестнице, – я сказал «фу!»