Loe raamatut: «Волк 10: Лихие 90-е»

Глава 1

– Интересно им одно, – фсбшник посмотрел на меня поверх тёмных очков. – Почему ты сказал полковнику Ремезову из Читинской управы, что следующим директором ФСБ будет некий Путин. И с чего это Ремезов и остальные из его компашки тебе поверили? С тебя же это началось. Время пошло, Волков, отвечай быстро.

Ремезов меня сдал? Нет, точно не он, по крайней мере, не специально, а вот кто-то из его коллег мог как-то узнать о тех разговорах. Или же нас подслушали, но только сейчас приняли услышанное всерьёз.

Серёга не один и не мог действовать один, поэтому естественно, что Ремезов собрал вокруг себя единомышленников. Вся структура их Конторы – не единый монолит, а множество групп, и у каждой из них свои фавориты. Каждая их них продвигает своих, чтобы избавиться от чужаков. Тот, кто примкнул к нужной, окажется в выигрыше, остальным придётся туго.

Вот только я один знаю, как будет в действительности. Ремезов свой выбор сделал, поверив мне. Кто-то поверил ему, а кто-то…

А не просто так они спрашивают меня посреди бела дня в центре города. Боятся, что кто-то другой меня допросит и узнает, что и как? Они не просто из другой группы внутри их организации, они, возможно, просто не знают, куда примкнуть. Вот и пришли к тому, кто сказал про этого кандидата, чтобы узнать, с чего он так решил.

Но ведь и они сами люди, и тоже не знают, что будет дальше. И это беспокоит их не меньше, чем генералов, ведь перемены всегда пугают.

Придётся давить на это, если хочу уехать отсюда на мягком сиденье своего Мерседеса, а не в узком отсеке милицейского бобика, задержанный за подкинутый пистолет. Тем более та троица никуда не делась, а продолжала терпеливо ждать.

– Ваше начальство задало резонный вопрос, – сказал я. – А что вы сами об этом думаете? Вас это тоже касается.

– Это тебе вопрос задали, Волков.

– Вы торопитесь, потому что опасаетесь, что кто-то другой меня спросит об этом. И кто-то другой выяснит, говорил ли я вообще такое, были ли у меня такие основания на это, или я вообще всё выдумал. В камере кто угодно может оказаться, в том числе и подсадные утки.

– Ты много на себя берёшь.

Оба уже начали кипятиться. Но говорить с ними надо, или меня засунут в Кресты, а генерал Горностаев позаботится, чтобы я оттуда не вышел.

– Я с вашими работал не раз, совместно, вы должны были обо мне слышать. И разговор с Ремезовым у меня был. Я не знаю, что хочет услышать ваше начальство, – я посмотрел сначала на одного, потом на другого. – Но куда важнее, что услышите вы. Для вас это важнее.

Один уже начал поднимать руку, чтобы подозвать милицию, а Женя делал яростные знаки, будто хотел вмешаться и задержать их. Я мотнул головой, чтобы не лез.

– Вам же потом жить и работать. – сказал я спокойным и дружелюбным тоном. – И есть разница, выгонят ли со службы, или придётся работать в поле на низких должностях… или сидеть в уютном кабинете, если вы, а не ваше начальство, сделаете правильный выбор.

– И какой выбор правильный, Волков? – чекист справа усмехнулся.

– Тот, который я скажу. И я докажу, что я прав, я в таких вещах не ошибаюсь. И вам уже решать, что делать дальше.

– Волков, у тебя осталось меньше…

– В течение недели снимут генерала Горностаева из МВД, – сказал я. – Снимут с позором. Он мне не поверил, и в итоге скоро вместо него будет другой человек. И я не просто так это говорю, я знаю, почему это произойдёт. Вычислил, если вам это так важно. Ему осталось недолго. С другими назначениями я тоже не ошибался.

Оба внимательно смотрели на меня. Откуда им пока знать, что генерала снимут с нашей подачи? Ведь если бы не мы, он бы так и сидел дальше на своём месте. А пока не знают, надо протянуть время.

– И кого ещё снимут? – чекист слева наклонился ближе ко мне.

– Об этом ещё рано думать. Но с Горностаевым я не ошибусь. И со вторым назначением тоже. И у вас ещё есть шанс успеть запрыгнуть в последний вагон. Можете даже связаться с Ремезовым, он этого не забудет, у него хорошая память на тех, кто ему помогает.

– А что сказать…

– А вашему начальству скажите то, что они хотят услышать. Да или нет, решайте сами. Важнее, что сделаете вы оба, а не они. Неделя, и всё увидите сами. А уже в июле-августе увидите другое, то что я уже говорил. Выбор за вами, но вы можете действительно подняться.

Загруженные информацией чекисты переглянулись. Я уж хотел было сказать, чтобы они ещё посмотрели футбол в определённую дату и убедились, что я действительно могу рассказать что-нибудь из будущего. Но тогда это всё покажется для них совсем мистикой, и они не поверят. Да и не хотелось бы, чтобы они знали обо мне всё. Главное, что я их заинтриговал.

Но они все уже знают, что уже скоро в их службе будет новый директор, вопрос только в том, кто именно. И никто не хочет ошибиться, поставив на неправильного человека.

А уж Горностаеву точно осталось недолго сидеть на своей должности, особенно после того, как он увидит, что мы для него готовим.

– Неделя, Волков, – они переглянулись ещё раз. Чекист слева покачал головой. – Всего неделя. Если не выйдет…

– Я не ошибаюсь в таком.

– А нам чё делать? – спросил милицейский лейтенант, когда заметил, что они меня отпускают.

– Да валите уже, – чекист справа махнул на них, чтобы ушли. – Или я начну интересоваться, откуда у вас ствол с мокрухи.

Все разъехались. Женя подошёл ко мне, покачал головой и протянул маленькую бутылку воды, которая лежала у него в кармане и оттягивала пиджак.

– Ты их загрузил, Волк, – сказал он. – Ничего не слышал, но они забыли, походу, зачем приехали.

– Возможно. Надо Ремезову позвонить. Но сначала давай закончим наше дело, а то на нас не только ствол, но ещё и Листьева повешают.

* * *

За столиком в гостиничном номере сидели три человека и пили чай.

– Ты вообще быстро худеешь, дядя Лёня, кхе! – Женя пожал ему руку. – Тебя твоя супруга скоро не узнает, каждый день килограмм сбрасываешь, походу.

– Мышцы сбрасываю, – Лёня вздохнул. – А жирок-то никуда не девается, – он похлопал себя по животу.

Лёня сидел в каталке, на ней, похоже, он и «сбежал» из больницы. Ну, раз сбежал, значит, ему становится лучше, но его всё равно придётся туда возвращать, чтобы долечился в спокойной обстановке.

– Знакомая история, так бывает, – проговорил сидящий рядом с ним крепкий, плотный мужчина, и поднялся, чтобы поздороваться со мной. – И раз вы, Максим, здесь, рад снова поработать вместе. Со своим тёзкой я уже познакомился.

С этим человеком мы виделись последний раз в Чите, когда ещё только готовились подписывать контракт с комбинатом. Это частный детектив Алексей Викторов. Он тогда притворялся телохранителем Терехова, но на самом деле пытался раскрыть схему, на которой Терехов хотел заработать и кинуть своих партнёров. Это вычислили мы сами с Женей и Лёней, и детектив вернулся в Питер.

На тумбочке рядом с ним стояли здоровенные часы, которых раньше я не видел. Кажется, Викторов принёс их с собой.

Третий, журналист Алексей Апрельский, кивнул мне и поднялся, делая знак, что хочет переговорить. Я отошёл в сторонку, и Апрельский зашептал:

– Хотел обсудить кое-что. Статья выходит огненная, но как-то это всё идёт слишком быстро. Раз и уже в печать.

– Мы торопимся, потому что генерал без дела не сидит, и он понимает, что мы что-то готовим. Сегодня меня едва не арестовали. Чем раньше выйдет, тем лучше, пусть хотя бы самое важное напечатают, а остальное выпустите потом. А вообще, Мещеряков уже выбивает вам первые полосы на ближайшие дни.

– Мещеряков? Сам? – он недоверчиво посмотрел на меня. – Как вы его уговорили?

– Так сами же говорите, что материал огненный. Да у него самого тоже есть кое-что интересное. Ну а когда нам поможет этот опер, всё будет ещё горячее.

Сначала позвонили со стойки администратора гостиницы, а потом к нам поднялся ещё один гость, ради которого мы все здесь и собрались. Капитан Иван Шевцов, оперуполномоченный Васильеостровского РОВД, вошёл в номер и очень сильно удивился, увидев меня.

– Вы тут все здесь, – сказал он. – Тем проще, не придётся бегать.

– И нам тоже, – я кивнул, чтобы Женя прикрыл за ним дверь. – Вот как раз мы с Алексеями, – я показал на журналиста и частного детектива. – Расследуем покушение на меня. Вот то самое дело, по которому вы тогда приехали. Очень быстро приехали.

– Как раз интересовался у своего знакомого, который работает у вас на Ваське, – добавил Лёня, выезжая из-за стола. – Что такое не в первый раз. Происходит покушение, и вы сразу приезжаете. Иногда успеваете на трупы посмотреть, иногда нет, и иногда улики пропадают. И что более странное, дела-то такие совсем потом не раскрываются.

– Так, я не понял, – грубо сказал Шевцов. – Вы тут чё, собрание какое-то устроили, меня обсуждаете, или чё? Все лишние – вон отсюда!

– Это мой номер, – Лёня поднял руку. – А вообще, мы понять хотим, вот выезжаете вы всей толпой, а тебе, капитан, приходится работать больше всех. Но раз дела нет, ты получаешь хрен на блюде, а звания и премии достаются твоему напарнику, который с генералом дружнее живёт.

Он подмигнул мне. Помню, что Лёня намекнул про Шевцова, что питерский опер заработался на этом месте. И хоть он выполняет поручения генерала, в том числе неофициальные, ему за это ничего не достаётся. Этим и надо воспользоваться.

Идея в голову пришла быстро.

– Скажу проще и напрямую. Алексей и Алексей, – я посмотрел на журналиста и детектива. – Мы хотим это наедине обсудить, ненадолго.

– Лады.

Оба вышли в коридор, я встал у окна, покопался в бумагах, лежащих на подоконнике, и взял оттуда лист наугад.

– Суть вот в чём, – я покрутил бумагу в руках и сразу убрал. – Генерал Горностаев перешёл дорогу кому не стоило, и за это его будут мочить по всем фронтам. Сначала СМИ, потом компромат по телевизору, потом всплывут всякие незаконные дела, аферы, крышевание, рэкет и всё остальное, чем он занимается. И как думаете, капитан, разве его подчинённых это не заденет? Заденет и ещё как.

– Это что? – Шевцов показал на лист. – Приказ какой-то? Откуда это…

– Неважно, – я отошёл от окна. – Если поможете – вас не забудут. Вот депутат Мещеряков, кстати, незаконно задержанный вчера, друг губернатора. Помните его?

– Помню.

– Я с ним поговорю, он за вас замолвит словечко, чтобы и отмазать от этих дел, а там, глядишь, ещё и звание дадут. Мещеряков, кстати, сам тоже участвует. Ну а генерал Горностаев лишится своей должности. И пить никому кровь больше не будет.

Шевцов замер, пытаясь обдумать эти вводные. Я передам Мещерякову, что опер помог сокрушить генерала, так что пусть договариваются насчёт наград и званий с новым руководством.

Женя отошёл к окну и закурил, поглядывая на меня с хитрым видом. Ну ещё бы, план-то у нас выходит интересный. Каждый из его ключевых участников думает, что он просто подключается по ходу дела, но на самом деле без них этот маховик даже не начал бы раскручиваться. Опер должен выдать важные данные, журналист оформить их, а депутат пропихнуть через свои газеты. Главное – найти подход к каждому.

И нужен ещё один план, связанный с теми часами, которые принёс детектив.

– Я не в курсе всех этих дел, – сказал Шевцов после раздумий. – Всем занимаются капитан Ермолаев или старший лейтенант Широков, мне же просто говорят, куда нужно приехать, что сделать, какое поручение дал генерал по этмоу поводу… и от каких улик избавиться, если нужно. И на что закрыть глаза. С тем покушением мне просто сказали приехать и описать трупы, а вот Широков искал Кравцова, целенаправленно искал, но сам.

– Этого хватит, чтобы потопить генерала. Мы так и работаем, с миру по нитке.

– Что нужно сделать? – спросил опер, подумав ещё немного.

– Правильный выбор, – сказал я. – Все детали у них, сейчас расскажут.

Я позвал остальных. Викторов сразу отошёл к стоящим на тумбочке настольным часам и взял их в руки.

– Мне нужно знать про бизнесмена Крылова, – Апрельский тут же насел на Шевцова. – Которого застрелили в Купчино в мае, а дело так и висит. И Синягин, арестованный за хранение наркотиков, он ещё повесился в СИЗО при странных обстоятельствах. Оба дела связаны с генералом.

– Я в этом не участвовал, но кое-что слышал.

– И ещё одно, – частный детектив Викторов с грохотом поставил часы перед опером на журнальный столик. – Генерал любит роскошь? Подарите ему часы, он, наверное, обрадуется подарку. Скажите, что от чистого сердца.

– И третье, – добавил я. – Нужно провести господина Апрельского, – я показал на него. – В больницу, где содержат раненого Кравцова, пусть он тоже даст интервью.

– О, будет неплохо, – журналист оживился. – Правда, надо его разговорить, но если он захочет достать генерала любой ценой, это лучший выбор.

– Его парни с другого района повязали, – сказал Шевцов. – Поэтому…

– Он и жив? – спросил я.

Помрачневший опер кивнул. Накидали ему задачек, но желание не попасть в проблемы и продвинуться по службе перевесило всё остальное. Зря генерал так не ценит своих людей, вот и результат.

Скоро Горностаеву, который сидит и мечтает о деньгах, будет совсем не весело.

* * *

На следующий день

– Разрешите, товарищ генерал? – капитан Ермолаев приоткрыл дверь и постучал в косяк.

– Входи, – с раздражением сказал генерал Горностаев, стоя лицом к шкафу со стеклянной дверцей и разглядывая стоящие там вещи. – Видал, чего он удумал?

На его рабочем столе лежали свежие газеты с кричащими заголовками: «Милицейский беспредел», «Участника Чеченской войны подставили в Санкт-Петербурге», «Из ямы прямиком в Кресты. Почему арестован чудом выживший в плену солдат?».

– Я видел, – капитан откашлялся. – Ко мне сейчас приходили из прокуратуры и спрашивали…

– Потом, – произнёс генерал и отошёл от шкафа. На одной из полок стояли новые массивные часы. – Короче, бери Шевцова, раз он так выслужиться хочет, и дуй брать этого Волкова! Раз вчера не вышло, бери его сегодня сам! Никому не доверяй.

– Шевцов ушёл на больничный, товарищ генерал.

– Чего? – Горностаев гневно посмотрел на подопечного. – Какой больничный? Он мне сегодня часы утром притащил, чуть ли не жопу порывался целовать! Короче, чтобы Волков сегодня сидел в Крестах, в той самой хате, сам знаешь какой. И чтобы оттуда он уже не вышел.

– А за что его…

– Да найди за что! Учить всему надо?! Вот как этого взяли, – он ударил по газете. – Так и Волкова берите!

Ермолаев выскочил, как ошпаренный.

– Скорее бы Михалёв вернулся, – пробурчал генерал себе под нос. – А то без него эти придурки…

Он уселся за стол, выдохнул и нажал на кнопку селектора, стоящего перед ним.

– Света, меня ни для кого нет, – прохрипел Горностаев и откашлялся. – И сама зайди через пять минут.

* * *

День спустя, утро

– Что значит, Волкова нигде нет? – ревел генерал по мобильнику. – Найди его! Сейчас же!

– Занимаюсь.

– Товарищ генерал, – раздался женский голос по селектору. – Вам звонок от министра…

– Соедини!

Горностаев положил сотовый, выпрямился и застегнул галстук, только после этого ответил, глядя на висящий на стене портрет.

Министр говорил недолго, но очень громко и не стесняясь в выражениях. Когда в трубке раздались гудки, Горностаев так и стоял, держа её рядом с ухом. Только потом сел, полез в верхний ящик стола, где у него обычно лежал корвалол, но вместо таблеток там была свежая утренняя газета.

«Оборотень в погонах крышует бизнес по-крупному», – гласил заголовок, а под ним было чёрно-белое фото самого генерала. – «Расследование Алексея Апрельского».

Генерал молча посмотрел на газету, потом на стоящий в углу телевизор, и включил его пультом.

На новостном канале он увидел свой кабинет, вздрогнул и огляделся по сторонам. Да, точно, это вид от тех часов, которые ему притащил вчера Шевцов.

– Ах ты сука продажная! – прохрипел генерал. – Шевцов, гад, я тебя в Ингушетию навечно отправлю в командировку, тварь!

Горностаев бросился к часам, только сейчас заметив, что они остановились на семи утра, и взял их на руки. Задняя крышка едва держалась, внутри не было ничего, даже механизма, пустое место и прозрачное отверстие в циферблате. То, что было внутри, кто-то забрал утром. А по телевизору слышны его собственные слова, сказанные вчера:

– …чтобы Волков сегодня сидел в Крестах, в той самой хате, сам знаешь какой. И чтобы оттуда он уже не вышел.

– А за что его…

– Да найди за что! Учить всему надо?!… На карман чего-нибудь подкинь!

– А теперь, – ехидным голосом сказал усатый ведущий, когда картинка исчезла. – Прошу убрать от экранов детей. И знайте, когда вы увидите лицо человека, похожего на генерала, то вы можете подумать, что ему плохо. Но на самом деле ему очень хорошо…

– Светка, ***! – вскричал генерал и выскочил в предбанник. – Ты где там. Ну-ка…

Его секретарша уже испарилась, а сидящий на кожаном диванчике полковник, ожидавший встречи, в выпученными глазами смотрел на включённый телевизор, стоящий в углу. Там крупным планом показывали лицо Горностаева с закрытыми глазами.

– Это какой-то позор, – произнёс полковник, так и не заметив руководителя, стоящего в дверях. – Ещё и в мундире.

Горностаев быстрым шагом подошёл к телевизору, вырвал вилку из розетки и вернулся к себе. Стоящий на столе телефон разрывался, но генерал взял мобильник и вышел.

Добравшись до машины, он сам сел за руль и начал набирать номера. Телефон Волкова не отвечал, не брали трубку оба брата Вишневских, их зам по безопасности Белоглазов тоже был недоступен. Не отвечал и Петруха.

Зато ответил Мещеряков, на котором Горностаев хотел оторваться и угрозами потребовать от него не играть в опасные игры, но не вышло.

– А, это ты, – депутат довольно хихикал. – Ну ты в ударе. Седина в голову, бес в ребро? А как там ведущий сказал? Тебе не плохо, а очень хорошо? Хи-хи-хи…

– Да ты знаешь, с кем связался, мудозвон толстожопый?

– Иди-ка ты на ***! – в трубке раздались гудки.

Генерал выехал на улицу, продолжая звонить. Он решил воспользоваться крупной артиллерией, но вместо губернатора ответил его помощник, что обычно бывало крайне редко.

Тогда придётся самому звонить редакторам газет, чтобы срочно выпускал опровержение, и телевизионщикам, чтобы снимали эту гадость с эфира.

Но сначала он набрал ещё один номер, по которому звонить совсем не хотел.

– Слушаю, – почти сразу ответил голос с кавказским акцентом.

– Ахмед, это Горностаев! Скажи Платонову, что я согласен! На все его условия! Только сними это с эфира! Пусть там скажут, что это монтаж! Это же канал Платонова!

– Мы предлагали тебе дружить, генерал, – сказали в трубке. – Ты отказался. Зря, иначе бы всего этого не было.

– Ладно, – генерал прохрипел. – А за сто миллионов долларов поможешь? Могу сказать, где их раздобыть. Только половина моя.

– С комбината? – говоривший с ним усмехнулся. – Мы и сами про это знаем. И ты нам для этого уже не нужен.

Глава 2

Санкт-Петербург

– Похоже, все думают, что это братва приехала встречать своего, – сказал Павел Андреевич, оглядывая нашу колонну.

– Кхе, точняк! – Женя засмеялся.

Мы приехали к СИЗО на трёх машинах – мой новый Мерседес, ещё один Мерседес, только пятисотый, на котором прибыл Павел Андреевич со своей охраной и Чероки, но не тот бронированный, на котором я иногда ездил, а другой, красный. Бронированный ещё вчера подготовили к перевозке, сегодня он отправится в Новозаводск по железной дороге, а то своим ходом гнать его через всю страну слишком далеко.

Встали мы на набережной, напротив следственного изолятора «Кресты», настолько известного в городе, что о нём даже слагали песни. Из-за пасмурной погоды небо и река казались серыми, здания на другом берегу тоже не отличались яркими цветами, а сами Кресты из-за всего этого казались ещё мрачнее.

Всё мрачное: и погода, и наша охрана, и идущие мимо люди, и сотрудники изолятора. Только Женя веселился всё утро, у него сегодня хорошее настроение. Сейчас он шутил со стройненькой темноволосой репортёршей, только что приехавшей вместе с командой.

С этими придётся поработать, потому что, если бы не та шумиха, что они подняли по отмашке депутата Мещерякова, Слава сидел бы в изоляторе ещё долго, несмотря на все нарушения при аресте. Но раз генерала больше нет, то и дело стремительно развалилось, а прокуратура устроила проверку подчинённых Горностаева. Только опер Шевцов смог избежать этого, вовремя выбрав правильную сторону.

Пока пузатые мужики с телеканала настраивали оборудование, Женя присел девушке на уши и что-то с увлечением ей рассказывал, размахивая при этом руками. А я отошёл поговорить по нужным вопросам.

– Значит, выяснили про этого Ахмеда? – спросил я вполголоса у Павла Андреевича. – Что он работает на Платонова.

– Неофициально, – Павел Андреевич кивнул. – Формально он работает на банк… ну, вы знаете, какой именно.

– Терекстройинвест?

– Да, но там его не бывает, чаще он выполняет особые поручения для Платонова. И что-то вдруг захотел помочь вам. Две версии у меня есть по этому поводу, – он подождал, когда мимо проедет грузовик. – Одна, самая очевидная – Платонов нацелился на комбинат.

– А вторая?

– Платонов из-за чего-то был недоволен генералом и искал все возможные способы, чтобы его сместить. Кстати, насчёт канала, по которому показывали ту запись – Платонов в числе управляющего совета этой телекомпании. Грубо говоря, этот канал его личный, хотя он почти не вмешивается в его работу. Обычно не вмешивается.

– Нам надо будет с этим поработать заранее, – сказал я. – Надеяться на лучшее не будем.

– Да, – он вздохнул. – Хотя хотелось бы думать, что он больше про нас не вспомнит.

– А как думаете, Павел Андреич, генерал застрелился сам… или кто-то ему помог?

– А вот на этот вопрос я ответить не смогу. Но не удивлюсь, если он мог что-то знать, и кто-то не хотел, чтобы это ушло куда-то ещё.

Генерал застрелился из наградного пистолета в своей квартире на Невском проспекте в тот же вечер, когда вышел репортаж со скрытой камерой. Никто из соседей не видел посторонних рядом с его жильём и не слышал звуков борьбы, так что все решили, что генерал решил уйти из жизни из-за этого скандала, не выдержал позора.

Но причины этого мне казались надуманными. Генерал был богатый человек, он вполне мог уехать за границу и жить себе припеваючи дальше, или остаться в стране, найдя себе другую работу. Честь мундира для таких, как он, пустой звук.

Да и много кто попадал на экран в таких неловких ситуациях. Их увольняли, над ними смеялись, а «человека, похожего на прокурора…» (кстати, это я подсказал депутату Мещерякову такую фразу, и её использовал ведущий) будут вспоминать и через десятки лет. Но эти люди живут себе дальше, пусть уже и не на прежних позициях, и стыд их не гложет.

– Во, смотрите-ка, кто показался, – Женя повернулся к воротам.

Небритый Слава, одетый в тёмный спортивный костюм, вышел на улицу и с удивлением огляделся. Седой адвокат в пиджаке, который вышел вместе с ним, заулыбался, похлопал Славу по плечу и подтолкнул его к журналистке, которая уже мчалась к нему. Следом за ней семенил пузатый мужик с камерой.

– Хотите сделать заявление по поводу вашего задержания? – затараторила девушка.

– А, чё, каво? – Слава, который толком и не знал, что творилось в последние дни, удивился, но через несколько мгновений взял себя в руки, и к нему вернулось его обычное, немного пофигистичное выражение лица. – Да, хотел бы сказать, что…

Отпустили его уже через несколько минут, и он подошёл ко мне. Я пожал ему руку и показал на Мерс.

– Погнали, скоро домой, запускать комбинат, а ты отдыхаешь на нарах.

– Вытащил ты меня, Волк, – Слава усмехнулся. – Я уж думал, отправят на зону, с концами. Чёт посмотрел, подумал, а не охота мне туда.

– И чё, как там, Славян, в камере? – спросил Женя, начиная их взаимный ритуал дружеских подколок. – Полотенце под ноги бросают? Или тебя сразу к параше подселили? Без всего этого?

– Вот ты бы там сразу прописался, Коваль, – Слава засмеялся и уселся на заднее сиденье. – Там спрашивают, кто ты по жизни, какая статья. И это, главное, когда спросят, вилкой раз или в жопу глаз… ***, блин, не то сказал.

– Ну ты дал, Славян, – Женя уселся рядом и пихнул в плечо. – Ты порой такое выдашь, что… кхе, не могу…

– Спокойно было? – спросил я, пока Женя хихикал.

– Да, – Слава закивал. – Шучу, никто ничё не спрашивал. Так я, угараю тут с Ковалем. Тесно только, душно, дышать нечем, камера набита, все шконки заняты. И это ладно, хоть места были, в соседней камере, говорят, даже дрыхли по очереди. Но спокойно было, никто не лез, не докапывался, вопросы тупые не задавал. Пожрать бы нормально, и помыться, только в бане нормальной.

– С девками? – спросил Женя с хитрой ухмылочкой.

– Да хоть с ними, хоть без. Вонь там стоит, хоть стой, хоть падай.

Доехали до гостиницы. Сегодня ещё много дел, которые надо утрясти в городе, но ни одно из них не касалось разборок или чего-нибудь подобного. Из тех, кто тогда наехал на холдинг, уже мало кто способен повторить подобное. Но один неприятный разговор я ждал, и скоро он должен был случиться.

Я спустился на первый этаж, где был ресторан, собирался заказать Славе роскошный обед в честь его освобождения. И совсем не удивился, когда два фсбшника, похожих друг на друга как братья-близнецы, подошли ко мне с двух сторон и уселись за столик.

Сейчас начнут спрашивать, но я спросил первым:

– Ну? Как там у нас с обстановкой в Конторе?

– Работаем, – сказал тот, что слева. Я по-прежнему их не различал.

– А генерала сместили, – заметил я и взял в руки тяжёлое меню в толстой кожаной обложке. – Вернее, он сам себя сместил, и на прежней должности уже не работает. Как я и говорил.

– Его оттуда сняли, потому что это ты вмешался, – проговорил второй, который сидел справа от меня. – Подтянул журналюг, телевидение, всё остальное. Если бы не это…

– Ребята, – я посмотрел на каждого. – Если вы думаете, что можно сидеть на жопе, и всё придёт к вам само, то ошибаетесь. Я вот не сидел ровно, иначе бы оказался в Крестах. Пришлось поработать. Главное… – фсбшник слева начал говорить, но я продолжил. – Главное – это результат. Разве нет?

– В любом случае…

– Позвоните Ремезову, ребята, – я полез в карман пиджака за кошельком и достал оттуда его визитку на простой картонке. – И поработайте на свой результат, тогда вас не забудут. А то, что я не ошибаюсь, вы и сами видели. Но вот с одним вопросом у меня пока сомнения… его убили?

Они переглянулись, правый слегка кивнул и поднялся, второй следом, и оба ушли не попрощавшись. Эти сделали свои выводы, и я был уверен, что они позвонят куда надо. Но и другие могут заинтересоваться, откуда я знаю, кого назначат новым директором. Кто-то придёт ещё наверняка, так что с Ремезовым мы это обсудим.

Но главная новость – генерала застрелили, подстроив, будто он сделал это сам. Люди Платонова? А вот это я пока никак не узнаю. И даже непонятно, как ко всему этому подступиться. Зато у меня был безотказный способ – заводить знакомства среди тех, кто в нужный момент может помочь.

И у нас у всех другой вопрос, который уже не может откладываться – запуск комбината. Придётся возвращаться к себе, но на своей территории мы можем больше.

Чекисты ушли, вскоре спустились Женя, Слава и Денис. Слава, одетый в новый пиджак, что-то рассказывал взахлёб о своих соседях по камере:

– Один, кстати, у нас жил в Новозаводске! Ты его, Коваль, не знаешь, он раньше по моей улице на Муравье гонял, с прицепом, навоз коровий возил и дрова. Потом по пьянке связался с кем не надо, вот и сидит теперь. Выпустят, он опять садится, ему там больше нравится.

– Волк, – Женя посмотрел на меня. – А ты чё, Кабанчика бронированного здесь оставишь?

– Где там на нём гонять-то? – я пожал плечами. – Дороги у нас там как после обстрела, сам знаешь. Пусть здесь будет, для Москвы и Питера, а там у нас джип будет.

– Кирюха твой расстроится, так и не поездил на Мерсе толком, – Женя посмотрел в меню, посмотрел цены, поморщился и закрыл его. – И какие планы дальше?

– Комбинат, – сказал я. – Вишневские летят туда, мы с ними, запускаем, и потом у нас будет один серьёзный разговор насчёт нашей фирмы.

– А чё такое?

– Да ничего страшного, но лучше обсудим всё на месте. Пока сосредоточимся на работе.

* * *

Несколько дней спустя, Новозаводск

Мы остановились у железнодорожного переезда, пропуская грузовой состав. Двухсекционный тепловоз с «сотым» дизелем с трудом тащил цистерны и контейнеры в сторону Китая. Густой чёрный дым из труб выхлопного коллектора разлетался по окрестностям.

– И чё, Мерс ты не привезёшь? – спросил Кирилл, безуспешно пытаясь скрыть разочарование в голосе. – Такого ни у кого здесь нет. В Чите у кого-то есть, но он старинный, а у тебя понтовый был!

– Мерс оставлю там, джип привезут сюда, Кирюха. Уже скоро.

Я дождался, когда поднимут шлагбаум, и нажал на газ. Мой БМВ, всё это время ждавший меня в Новозаводске, рванул вперёд. Кирилл сидел на переднем сиденье, перебирая кассеты с музыкой, которые привёз из Питера, выбирая, что послушать.

– Да и ты же сам скоро уедешь туда на учёбу, – продолжил я. – Так что покатаемся с тобой ещё по Питеру.

– А дед-то как? Один же будет.

– Присмотрю, помогу. Да и ты же на каникулы прилетать будешь.

Пришлось сбавить скорость, потому что через ямы залинейной части города спокойно можно было ездить только на танке. Недавно шёл дождь, так что огромные лужи в некоторых местах просто перегораживали всю дорогу, приходилось искать путь через соседние улицы.

Проехавший мимо Крузак приветственно мне посигналил, но кто ехал внутри, я даже не заметил, настолько сильно были затонированы стёкла. Наверное, кто-то с пивзавода.

– Из-за этого Мерса, – я усмехнулся. – Со мной Антонов перестал разговаривать. Он думал, что Вишневские ему кабана подарят, но не вышло. Он всё себе его хотел.

– Он же себе Крузак сотку хочет, я слышал, – сказал Кирилл. – Пацаны говорят, скоро пригонят ему, новый, – он задумался. – Но бронированный Чероки-то покруче. Можно будет потом погонять?

– Конечно.

– А пострелять по нему?

– Ещё чего.

Выехали на нашу улицу. Развалины сгоревшего дома Жени убрали ещё весной, он заказывал для этого бульдозер. Хотел сдать территорию под продуктовый магазин, но пока ни с кем не мог договориться насчёт этого. Во дворе остался только гараж, сараи, пустая теплица и покосившаяся деревянная будка туалета, стоящая у дальнего забора.

У наших ворот уже стоял Луазик деда, сам он ходил вокруг машины и проверял колёса.

– Уже приехали, – сказал деда Боря, когда я остановился рядом с ним. Тон у него такой, будто я и не уезжал. – А я на рыбалку съездил. Кирюха, отдай им, а то уже концерт устроили.

Брат залез в кузов и достал бидончик с пойманной рыбёшкой. Кошки, сидящие на заборе, уже голосили вовсю, включая старую одноглазую, которая всегда чувствовала, что дед едет домой с рыбой.