Loe raamatut: «Сны о свободе», lehekülg 5

– Эм… болензь?

– Ваше превосходительство, наверное, помнит, что неделю назад я доложил о новой стратегии князя Тэруина.

Брутус покачал головой:

– Я бы сказал, нет, не помню.

– Я докладывал, ваше превосходительство, что князь Тэруин поставляет в предместья дешевые контрабандные товары, – напомнил министр казначейства.

– Их предпочитают покупать бедные горожане, – дополнил первый министр. – И таким образом оплачивают расходы князя Тэруина на войну с нами. Тем временем наши крестьяне и ремесленники разоряются.

– Так вот, ваше превосходительство, – продолжил министр казначейства. – Недавно стало известно, что вся контрабанда – провиант, изделия из дерева и тканей – отравлена. Контрабанду привозят из самого очага повальной болезни.

Не успел министр договорить, как воздух взорвался возмущенными возгласами:

– Какая подлость!

– Проклятый предатель!

– Трус!

За столом поднялся гул: придворные явно были потрясены этим известием.

Паладин Брутус полузакрыл глаза.

Он слушал, как придворные обсуждают шокирующую новость. Они были возмущены подлым трюком Тэруина, его хладнокровием и цинизмом.

Брутус ощущал чувства придворных… и по его телу разливалось приятное тепло. Он впитывал злобу, бешенство и гнев… Эти чувства возбуждали Брутуса, заставляли его кровь кипеть, а сердце биться чаще.

Наконец Брутус разжал пальцы и аккуратно сложил их «домиком».

– Тэруин должен заплатить за свой трусливый фокус, – твердым голосом заявил он.

Ропот за столом смолк: придворные снова обратили внимание на паладина.

– Первый министр! – позвал Брутус.

Первый министр поднялся из-за стола и поклонился.

– Распорядитесь, чтобы тела умерших от болезни не хоронили.

– И что вы прикажете с ними делать, ваше превосходительство? Сжигать?

– Нет, – улыбнулся Брутус.

Он не мог сдержать улыбку, потому что перед его глазами уже стояла вожделенная картина. Брутус видел сотни тел – бледных, блестящих… идеальных мертвых тел. Вот оно, совершенство природы – человеческие тела, лишенные разума.

Точно как на рыночной площади предместья Мэрлоуз.

– Нет, – мягко повторил Брутус. – Соберите их вместе, сложите в повозки и отправьте на север.

Придворные зашептались. Слова Брутуса их поразили не меньше, чем план Тэруина.

– Военный министр!

– Да, ваше превосходительство! – военный министр тоже поднялся из-за стола.

– Распорядитесь привести камнеметные машины в боевую готовность, – приказал Брутус. – Я хочу осадить один из северных городов, а затем перебросить через его стены конечности чумных трупов.

Дамы негромко пискнули и прижали ладони к губам. Лицо первого министра болезненно побледнело.

– Мы все знаем, что такое осада, – продолжал Брутус, не обращая внимания на изменившихся в лице придворных. – Следует ли мне, я бы спросил, пояснить, что произойдет, когда мы перебросим наши «подарки» через крепостную стену? Защитники города не смогут от них избавиться. Внутри городских стен едва ли найдется место, чтобы быстро закопать или сжечь то количество конечностей, которое я предлагаю перебросить. В считанные дни болезнь пожрет весь город, и, я бы сказал, все его защитники подохнут как мухи.

Военный министр оценивающе взглянул на Брутуса и одобрительно кивнул:

– Я считаю, это блестящий план, ваше превосходительство! Мы уничтожим подлеца его же оружием!

Придворный высоко поднял фужер с вином и торжественно заявил:

– Клянусь честью, что сегодня мы начали отсчет последних дней царствования Тэруина!

Брутус тоже наполнил фужер и поднялся из-за стола:

– Убьем их всех или погибнем сами!

Вслед за Брутусом поднялись и остальные придворные. Паладин не замечал, что некоторые из них явно не симпатизировали его плану. Он обращал внимание лишь на тех, кто искренне ненавидел Тэруина. Он упивался жаждой крови этих людей, их предвкушением мести… Единство с ними дарило паладину уверенность в себе и наполняло жизнь смыслом.

– Убьем их всех или погибнем сами! – хором вторили ему придворные.

Эхо их голосов приятным трепетом прокатилось по телу Брутуса.

6.

Андромеда продолжала жить в скене в ожидании графа Шнайдера. Предместье приходило в себя, но актеры не спешили возвращаться в театр. Возможно, предполагала Андромеда, многих из них убили во время беспорядков. Поэтому театр мог пустовать еще долгое время, а у княгини пока что оставалось временное укрытие.

Княгиня приходила за едой к пожилой крестьянке. Как выяснилось, ее звали Бригитта. Первые два дня Андромеда брала у нее только фрукты, но на третий день Бригитта специально для нее принесла домашнюю еду – хлеб, морковь, свеклу и капусту. Хлеб оказался черствым, а овощи – почти сырыми. Княгиня сначала хотела отказаться от такой «невкусной помощи», но, хорошо подумав, решила, что она совсем ослабнет, если будет питаться одними только фруктами.

Андромеда могла бы отправиться в общественную харчевню, где местные повара готовили обед из тех продуктов, что приносили посетители. Но княгиня боялась таких заведений: в кругу состоятельных горожан они не пользовались доверием. Поэтому Андромеда решила не углубляться в среду бедняков и ограничилась знакомством с Бригиттой.

Удивительно, но день за днем дружба молодой княгини и пожилой крестьянки все больше крепла. Бригитта приносила Андромеде еду, а Андромеда в благодарность выслушивала ее бесконечные истории. Похоже, Андромеда была ее единственным слушателем, за что крестьянка сразу прониклась к ней симпатией.

Бригитта держала Андромеду в курсе всех новостей и слухов предместья. Так, однажды крестьянка рассказала о том, что окраины Мэрлоуза охватила повальная болезнь. Андромеда не удивилась: ведь в городе совсем недавно произошло крупное кровопролитие.

С каждым днем число больных росло. Бригитта становилась все более встревоженной и однажды заявила:

– Дочь моя, боюсь, мы долгое время не увидимся.

– Почему?

– Меньше слов, моя хорошая. Я должна предупредить тебя.

Андромеда удивилась. О чем простая крестьянка могла ее предупредить?

– Государь узнал о нашей беде.

– О болезни?

– Да, дочь моя. Чтобы остановить ее, князь приказал солдатам окружить Мэрлоуз и никого отсюда не выпускать.

«Только не это… Теперь граф Шнайдер точно не сможет со мной встретиться! А если болезнь доберется до центра предместья, мне несдобровать!».

– И еще, дочь моя. Государь приказал солдатам обыскать каждый дом и увезти умирающих из города.

«Обыскать каждый дом?.. Значит, и театр. Ведь в нем тоже могут скрываться больные!..»

Андромеда опустила голову и задумалась. Мимо проходили горожане, останавливались, беседовали с Бригиттой и торговались с ней. Но княгиня никого не замечала.

Гвардейцы обыщут каждый дом… Что же делать? Сбежать из Мэрлоуза невозможно – предместье оцеплено гвардейцами. Спрятаться негде – у Андромеды здесь нет друзей, кроме Бригитты. Бригитта, конечно же, согласилась бы помочь. Но разве можно найти укрытие в крестьянском доме, в котором лишь одна комната и погреб? Гвардейцы сразу же ее обнаружат.

Конечно, можно вернуться в лабиринт… Но при мысли об этом княгине стало не по себе. Ей потребовалось бы настоящее мужество, чтобы спуститься одной в это жуткое место. Кроме того, Андромеда помнила, что в ночь побега кто-то во дворце закрыл дверь в храм. Возможно, гвардейцам теперь известно о существовании лабиринта, и они обыщут и его.

Что же делать? Если нет возможности найти убежище в предместье, то, может быть, Андромеда сможет из него выбраться? Но как? Кто может помочь ей в этом? Какие люди способны пробраться сквозь заслон гвардейцев?

Ответ пришел внезапно.

«…Моя госпожа, – послышался в голове голос министра казначейства, – этот трус ведет войну подлыми методами. Он заполонил рынок нашего княжества дешевыми контрабандными товарами…»

Святые небеса, ну конечно! Контрабандисты! Люди с бесценным талантом доставлять товары куда угодно. Они способны ускользнуть из-под носа часовых, пройти сквозь стены и – разумеется! – выбраться из окружения гвардейцев.

– Дорогая Бригитта! – обратилась Андромеда. – Не знаешь ли ты, где продают дешевые товары с севера?

Бригитта, конечно, удивилась необычному вопросу Андромеды, но все-таки смогла ей помочь. Ведь все местные крестьяне и ремесленники знали, где торгуют их главные соперники. Бригитта объяснила, что в центре предместья контрабандистов не бывает. Их можно найти только на окраинных улицах, которые – сплошное невезение! – охвачены болезнью.

Добрая крестьянка попыталась отговорить Андромеду от ее затеи наведаться в зараженные кварталы, но княгиня понимала, что другого выбора у нее нет. В итоге Бригитта сдалась и даже подсказала, как найти одного известного ей контрабандиста.

– Будь осторожна, дочь моя, – сказала она напоследок. – Обведут тебя вокруг пальца, несчастная, сама не заметишь.

– Не волнуйтесь, дорогая Бригитта! – улыбнулась Андромеда. – Спасибо вам за помощь! Когда-нибудь я вернусь и отблагодарю вас!

– Прощай, дочь моя, – кивнула крестьянка. – Но не бросай слов на ветер. Ты молода и красива. А впереди тебя ждет удивительная жизнь. Пройдет время, и ты забудешь старую Бригитту из Мэрлоуза.

Крестьянка сказала это с горькой усмешкой. Видимо, за долгую жизнь Бригитты немало людей давали ей обещание вернуться, но не сдержали слова.

– Дорогая Бригитта… – слегка оскорбившись, повторила Андромеда. – Я из тех людей, которые ценят щедрость и доброту. Я никогда вас не забуду. Но сейчас я должна покинуть Мэрлоуз и расстаться с вами.

– Так в добрый путь, дочь моя! – Бригитта ободряюще улыбнулась. – И будь внимательна с этими плутами!

Улыбнувшись в ответ, Андромеда покинула Бригитту и направилась прочь от центра предместья. Проходя одну улицу за другой, Андромеда ощущала растущую в душе печаль. Княгине редко доводилось встречать таких добродушных людей, как Бригитта, и ей было искренне жаль с ней расставаться.

К счастью, нужный контрабандист устроился не так далеко от центра Мэрлоуза, и Андромеде не пришлось углубляться в его окраины. Контрабандиста в предместье знали под прозвищем Красноглазый. Этим именем он был обязан своему заплывшему и почти слепому красному глазу, делающему его взгляд крайне неприятным. Красноглазый был сухощавым жилистым мужчиной со спутанными сальными волосами и вытянутым нагловатым лицом. Андромеда застала этого контрабандиста удобно развалившимся в плетеном кресле. Красноглазый сцепил руки за головой и жмурился от яркого солнца, явно наслаждаясь днем.

– Добрый день, – поздоровалась Андромеда, подойдя к Красноглазому.

Контрабандист лениво поднял веки, напугав Андромеду ядовито-красным глазом.

– Я имею честь говорить с господином Красноглазым? – уточнила княгиня.

Контрабандист сплюнул, нехотя поднялся с кресла и поправил рубаху.

– Вроде как да, это я, – буркнул он, нескромно оценивая внешность Андромеды своим отталкивающим взглядом. – Чего хотела, подруга?

– Я пришла не за товаром, а за помощью, – Андромеда сразу перешла к делу.

Красноглазый покачал головой и улыбнулся, оскалив ряд неровных черных зубов.

– Дорогая, разве я похож на мецената?

– Я не прошу денег! – возмутилась Андромеда.

Контрабандист прищелкнул языком.

– И как тебе помочь, подруга?

– Я знаю, что вы незаконно доставляете товары с севера, – прямо сказала княгиня. – Поэтому…

Красноглазый рассмеялся.

– Кто тебе такое сказал, дорогая? Я просто торгую тем, что мне привозят! Я знать не знаю, откуда это.

– А кто вам привозит эти товары?

– Не твое дело, милая, – насмешливо ответил контрабандист. – Не суй свой любопытный носик в чужие дела. В таких делах его могут оторвать.

Андромеда предполагала, что убедить контрабандиста помочь ей будет непросто. Поэтому она заранее приготовила план. Княгиня вежливо улыбнулась, стараясь не вспылить. Затем она сняла с шеи колье с подвеской в форме наутилуса и продемонстрировала его Красноглазому.

– Вы видите это, господин Красноглазый? – приторным тоном спросила княгиня. – Это колье – серебро самой высокой пробы. Способны ли вы оценить своим торговым умишком, за сколько его можно продать?

Красноглазый сглотнул и кивнул, не сводя своего пугающего взгляда с колье.

– А теперь, прошу вас, послушайте меня внимательно, господин Красноглазый.

Андромеда старалась говорить смело и убедительно: сейчас успех напрямую зависел от уверенности в себе. Если контрабандист почувствует слабость, он посчитает Андромеду ненадежным партнером и откажется ей помогать. Хуже того, он может запросто решиться напасть на нее и отобрать колье.

– Мне нет дела до того, где вы берете товар. Мне важно только одно: покинуть предместье сегодня же. И если вы поможете мне это сделать, то колье ваше.

Некоторое время контрабандист молчал, переводя свой заплывший взгляд с колье на лицо Андромеды и обратно. Затем он прижал палец к губам, перегнулся через прилавок и прошептал:

– Дорогуша, я смотрю, ты не промах.

– Сочту это за комплимент.

– Завтра на рассвете я встречаюсь со своими друзьями на рыночной площади. Они, как и я, продают товары с севера. И тебе, милая, невероятно повезло. Мы тоже сматываемся из Мэрлоуза, пока сюда не нагрянули гвардейцы.

Андромеда кивнула в знак того, что поняла указания.

– Я постараюсь договориться с ними, чтобы взять тебя с собой.

– Я буду вам очень признательна.

– Но контрабандисты не привыкли доверять чужакам. Им должно быть выгодно помогать тебе, понимаешь? У тебя есть еще драгоценности, золото? Ты выглядишь как дочурка богатого купца.

Андромеда честно покачала головой:

– У меня больше нет ничего, но…

Княгиня улыбнулась. У нее не было ни гроша в кармане, но по-прежнему оставался козырь в рукаве.

– …Но я могу торговать секретами, – многозначительно заявила она. – Я не сомневаюсь, ваши контрабандисты – мастера в своем деле. Уверена, что они могут пронести товар в любой замок и в любую крепость. Но один путь до сих пор был для них закрыт – путь в Княжеский Дворец. Я же могу показать туда тайный ход.

Слова Андромеды произвели сильный эффект. Красноглазый уставился на нее с таким выражением, будто его по лицу огрели чем-то тяжелым.

– Ты… ты это серьезно, подруга? Как… откуда тебе это известно?

Княгиня проигнорировала его вопрос:

– Как вы считаете, господин Красноглазый, это достойная плата?

– Провалиться мне на этом месте, ты еще спрашиваешь! – Красноглазый всплеснул руками. – Если ты правда покажешь тайный ход во дворец… ты станешь королевой контрабандистов, подруга.

– Меня это устраивает, – удовлетворенно сказала Андромеда. – Кулон ваш, господин Красноглазый.

Княгиня перекинула кулон через прилавок, и Красноглазый ловко его поймал.

– Держи язык за зубами, подруга, – предупредил он, жадно изучая колье. – Никто не должен знать о завтрашней встрече. Это понятно?

– Само собой.

– В таком случае до завтра, дорогуша, – Красноглазый поднял взгляд на Андромеду и снисходительно заметил: – Если ты ищешь помощи у контрабандистов, значит, ты либо глупа, либо отчаянно смела. А глупой вроде ты не кажешься…

Андромеда усмехнулась и направилась по знакомым улицам в сторону театра. Княгиня решила, что ляжет спать прямо сейчас, чтобы к рассвету чувствовать себя бодрой.

7.

Скрип!

Андромеда открыла глаза.

Что это? Что ее разбудило?

Андромеда скосила глаза и осмотрела библиотеку. За окном виднелись черные очертания улиц Мэрлоуза и далекие огни Княжеского Дворца. Лунный свет тускло освещал библиотеку и ее бесхозные богатства: письменный стол с грудой свитков и книжные шкафы с бесценной коллекцией драматургии. Библиотека, как и вся скена, оставалась пустой. Как всегда.

«Глупая, – ласково сказала себе Андромеда, – постарайся уснуть. На рассвете тебе нужно быть уже на городской площади. И неизвестно, когда тебе снова выпадет шанс выспаться».

Андромеда подложила ладони под щеку и закрыла глаза.

Но уснуть она не успела.

Скрип!

Андромеда снова распахнула глаза и невольно потянула на себя платье, которым укрывалась.

«Нет, мне не показалось. Там, в коридоре, явно скрипнул паркет».

По спине княгини пробежал холодок.

Скрип, скрип! Странный звук раздавался все ближе к библиотеке, и вскоре Андромеда уже не могла себя обманывать: скена не пустовала. Кроме нее, в ней сейчас находился кто-то еще. И этот кто-то приближался к библиотеке.

– Госпожа, где вы?

Андромеда чуть не подпрыгнула от неожиданности. Голос раздался прямо из-под антресоли: значит, его обладатель уже проник в библиотеку. Это был хриплый старческий голос, и княгиня даже не смогла распознать, кому он принадлежал – мужчине или женщине.

Княгиня стиснула зубы и накрылась платьем с головой. У нее оставалась слабая надежда, что незнакомец, увидев на антресоли груду театральных костюмов, ничего не заподозрит и уйдет.

Едва Андромеда укрылась, как скрип паркета прекратился. Видимо, предположила княгиня, ее нехитрый план сработал, и незнакомец ушел из библиотеки.

Но княгиня не спешила убирать платье. Она настороженно вслушивалась в ночную тишину, но улавливала лишь громкие удары своего сердца, болезненно отдающиеся в висках. Андромеда так бы и продолжала скрываться под платьем, но через некоторое время она почувствовала нехватку свежего воздуха. К тому же под платьем стало слишком жарко.

Княгиня собрала всю свою смелость и выглянула из-под платья.

Поначалу Андромеда ничего не видела, ведь она несколько минут провела в полной темноте. Затем глаза привыкли к полумраку, и Андромеда разглядела…

Прямо перед ее носом замерло желтое старческое лицо. Бесстрастное, почти мертвое лицо… Его обладатель забрался на антресоль и все это время терпеливо ждал, пока Андромеда сама вылезет из-под платья.

Андромеда закричала.

Лицо рванулось к ней. Тут же во тьме появились желтые руки со струпьями на коже. Андромеда не успела даже сообразить, что происходит, как мерзкие пальцы зажали ей губы.

– Тише, госпожа, тише!

У Андромеды сбилось дыхание. Княгиня схватила незнакомца за руки и попыталась оторвать их от своего лица. Но незнакомец оказался сильнее. Каждый рывок Андромеды сопровождался болью на скулах.

– Госпожа, пожалуйста, тише! – повторил незнакомец. – Я не желаю вам зла!

«Как же не желаешь? Ты следил за мной всю неделю!»

Но у Андромеды не оставалось другого выхода, кроме как послушно замолчать. Княгиня оставила попытки вырваться, и незнакомец убрал руку от ее лица. Андромеда жадно глотнула воздух и приподнялась на локтях:

– Святые небеса, что вы творите? Вы меня до смерти напугали!

– Я прошу прощения. Вы, наверное, полагали, что живете здесь в одиночестве?

Незнакомцем оказался пожилой мужчина со спутанными седыми волосами и кожей болезненного цвета. Он с трудом поднялся на ноги и протянул руку Андромеде, предлагая ей помощь.

Княгиня оставила этот знак дружелюбия без внимания. Она поднялась сама, отряхнулась и поправила волосы.

– Кто вы? – с опаской спросила Андромеда.

– Я хранитель театра, – незнакомец представился и снова поклонился.

Андромеда перевела дух. Слова хранителя успокоили ее. Похоже, он напал на нее только для того, чтобы она не шумела.

– Вы все это время были здесь?

Княгиня спустилась с антресоли и упала в кресло за письменным столом. Впервые за неделю она почувствовала себя в скене в относительной безопасности.

– Да. После погрома я остался единственным служащим театра, – пояснил хранитель, с трудом спускаясь с антресоли вслед за Андромедой. – Во время беспорядков некоторые актеры были ранены, другие – убиты, третьи бежали из предместья. Сейчас театр пустует, и я полагаю, что он будет бездействовать еще долгое время. Мне остается лишь беречь его от мародеров и ждать возвращения актеров.

– Вы не прогнали меня… – сказала Андромеда с благодарностью в голосе.

– Вы искали убежища, и я не мог отказать вам.

Хранитель с тяжелым вздохом опустился в кресло напротив Андромеды.

– Я не мог вам ничем помочь, – продолжал хранитель. – У меня, как и у вас, не осталось ни еды, ни воды. Поэтому я и не стал знакомиться с вами. Я затаился и наблюдал за вами издалека, не переставая восхищаться вашей находчивостью. Лавсония, индигофера, восковые свечи… Вы удачно пустили в ход скромные ресурсы театра.

Андромеда улыбнулась:

– Благодарю вас за то, что позволили мне взять их. И все же… вы скрывались от меня всю неделю. Что же заставило вас прийти ко мне сегодня?

Хранитель поерзал в кресле, извлек небольшой свиток пергамента и показал его Андромеде. Княгиня прищурилась и даже в тусклом лунном свете разглядела на свитке печать… Княжеского Дворца.

Откуда у хранителя театра письмо из Княжеского Дворца? И почему он доставил его Андромеде? Неужели этот мужчина знает, что она не простая беженка?

– У вас хорошие связи в столице, – заметил хранитель театра.

– Это письмо адресовано мне?

– Полагаю, что так, ваша милость.

«Просто „ваша милость“… значит, он все-таки не догадывается, кто я».

– Сегодня ночью на вершину театрона⁶ поднялся загадочный господин…

«Граф Шнайдер! Я упустила его!»

– …полагаю, он собирался застать там вас. Но вас там не оказалось. Поэтому господин спустился и постучался в скену. Я открыл ему дверь, но господин не вошел. Он просто протянул мне это письмо и сказал: «Я знаю, здесь прячется одна госпожа. Передайте это ей».

– И все? – удивилась Андромеда. – А если я не та госпожа, которой нужно передать письмо? И что если…

Княгиня осеклась на полуслове.

– …если бы послание вскрыл я? – закончил за нее хранитель. – Полагаю, вы, госпожа, не из нашего края. В Мэрлоузе меня знают все – от младенцев до стариков – ведь я хранитель главной ценности предместья. Мне доверяют даже больше, чем монахам. Уверяю вас, я не читал письмо.

Хранитель протянул руку и положил свиток на стол.

– Вот оно. В целости и сохранности.

Княгиня взяла письмо и вскрыла печать. Наконец-то она узнает, почему граф Шнайдер так долго отсутствовал! Андромеда изголодалась по новостям и была рада, что неизвестность скоро закончится. Княгиня испытала легкий трепет, какой бывает перед долгожданной встречей со старым другом.

– Спасибо вам! – сказала она и улыбнулась. – Только в следующий раз, когда решите передать мне корреспонденцию, прошу вас, не пугайте меня!

Хранитель улыбнулся и кивнул. Княгиня развернула послание, и с первых же строк трепет в ее груди сменился давящей тяжестью. Андромеда прочитала первые предложения и не поверила своим глазам. Княгиня перечитала их второй раз, затем третий… Она наивно надеялась, что ошибается и неправильно истолковывает прочитанное, но слова графа Шнайдера были беспощадно ясны.

«Мне доложили, что именно вы позволили паладину Брутусу объявить охоту на подданных, исповедующих западную веру. Я долго отказывался этому верить, но получил неопровержимые тому доказательства.

Должен признать, вы – непревзойденный игрок. Вы обвели вокруг пальца всех: придворных, паладина Брутуса, князя Мэруина и меня, вашего покорного слугу. Вы безжалостно использовали человеческие ресурсы, распоряжаясь ими так, словно люди – лишь фигуры в вашей игре.

Вы разрешили паладину Брутусу убивать подданных только для того, чтобы доставить неприятности государю. Это жестокий, по-настоящему бесчеловечный план.

Я отказываюсь вам помогать. Я выполнил обещание: я помог вам бежать. Помочь вам обрести свободу я не могу. Я не знаю, что такое свобода. В нашем мире никто этого не знает.

Подданные служат монарху. Они оберегают его от голода, холода, болезней и защищают его интересы на войне. В благодарность монарх служит народу и, если требуется, тоже отдает за него жизнь.

У вас была возможность стать героиней. Вы могли разменять личную свободу на свободу герцогства Ла-Шерле. Это стало бы вашей жертвой, возложенной на алтарь благополучия родины. Но гордость и себялюбие взяли верх над вашей честью.

Вы прекрасно понимали, что герцогство Ла-Шерле в безопасности, пока у князя Мэруина есть вы. Ваше исчезновение развязало ему руки, да к тому же повредило рассудок. Не сомневайтесь, скоро он вернется в герцогство Ла-Шерле и поставит вашу семью на колени. А затем вернет под свои знамена северные графства и убьет брата. После этого, конечно же, он двинется покорять Запад. А вместе с нашим государем на завоеванные земли придет и паладин Брутус. Скоро никто и нигде не сможет чувствовать себя в безопасности.

Еще не поздно все исправить. Раскайтесь. Вернитесь во дворец. Вы спасете и себя, и целые народы».

Андромеда перечитала письмо несколько раз. Она ощущала, как у нее из рук ускользает единственная спасительная нить. Чувствовала, как оказывается во власти одиночества и беспомощности.

Теперь она одна. Совсем одна.

Она предала супруга. Подвела графа Шнайдера. Навредила всей стране, отдав ее на растерзание паладину Брутусу. Кто у нее остался? Только семья. Но, сбежав от князя Мэруина, она навредила и ей. Родные ей этого не простят. Если Андромеда вернется домой, отец и мать, вероятно, снова выдадут ее супругу, как только он объявит войну герцогству Ла-Шерле.

Одна. Совсем одна против двух государств. Против целого мира.

Слова графа вызывали у Андромеды отвращение. Это было мерзкое письмо, полное некрасивых, недостойных дворянина слов. Ни один уважающий себя мужчина не написал бы такое письмо женщине… тем более княгине.

Бесчеловечный план. Себялюбие. Гордость.

Андромеде захотелось ударить графа по лицу, приказать его высечь… заставить пожалеть о каждом слове. Но у нее больше не было слуг. У нее вообще больше ничего не оставалось. «Непревзойденный игрок»… да уж, конечно. Как можно было не предусмотреть путей отступления? Как можно было вообще понадеяться на одного-единственного человека?

Одна. Совсем одна.

Княгиня чувствовала, что в ее сердце просыпается давно забытое чувство. Всю неделю Андромеда старалась отвязаться от него, запечатать в глубине души. Но письмо графа Шнайдера снова его пробудило.

Раскаяние.

– Нет, – прошептала Андромеда и смяла пергамент в комок. – Я зашла слишком далеко. Отступать поздно.

Княгиня встала из-за стола и подошла к окну. Небо на востоке уже побледнело, но Андромеда знала, что солнце взойдет еще не скоро и у нее еще остается в запасе время, чтобы разыскать контрабандистов.

Из окна библиотеки открывался завораживающий вид.

Над городскими крышами возносился черный силуэт Княжеского Дворца – замка колоссальных размеров в форме пирамиды. Резиденцию возвели предки Мэруина и Тэруина, создав колыбель той необузданной силы, что штормовой волной обрушилась на все народы Востока.

Словно корни могучего древа, все дороги покоренных провинций вели к этому замку – бьющемуся сердцу княжества. И по этим трактам денно и нощно тянулись бесконечные вереницы торговцев, послов, рекрутов и сборщиков податей, чтобы насытить прожорливую столицу – тысячи слуг, гвардейцев, сановников и знатных семей со всего света, преклонивших колена перед волей князя Мэруина.

Княжеский Дворец вмещал население целого города и исполинской горой нависал над предместьями, что окружали столицу. В мягком утреннем свете замок постепенно проступал из сумрака, и в его силуэте прорисовывались грозные зубчатые стены, острые шпили башен, богатые висячие сады и устрашающие камнеметные орудия. И лишь по спущенным флагам можно было догадаться, что недавно в нем произошла трагедия. А пожара как не бывало – Андромеда, как ни старалась, не могла разглядеть даже его следов.

– Подумать только!.. – тихо произнесла Андромеда, чтобы хранитель ее не услышал. – Семь лет подряд я стояла на стенах этого замка и наблюдала за равниной. И только в самых смелых мечтах я могла представить, что когда-нибудь мир перевернется: я буду жить на равнине и отсюда смотреть на стены замка. И вот я здесь.

Андромеда перевела взгляд на предместье Мэрлоуз. Недалеко от ратуши с высокой башенкой она разглядела рыночную площадь, на которой все еще виднелись виселицы – напоминание о новом порядке для отступников веры.

– А мир действительно перевернулся, – добавила Андромеда. – Тысячи людей оказались в беде… ради моей мечты о свободе. Но я не должна об этом жалеть. Я зашла слишком далеко.

Отыскав глазами рыночную площадь, Андромеда постаралась запомнить к ней дорогу. Что ж. Пора уходить.

– Господин хранитель, – обратилась Андромеда. – Спасибо за то, что не прогнали меня. Если когда-нибудь мы с вами встретимся, я найду способ отблагодарить вас.

Хранитель театра внимательно посмотрел на Андромеду мудрыми глазами:

– Я не знаю, кто вы, и не знаю, куда вы направляетесь…

«Я и сама этого теперь не знаю», – подумала княгиня.

– …но я вижу в вас добро и свет, пусть даже сейчас их затмила обида. Поэтому пусть Белая Звезда всегда освещает ваш путь, а небо хранит ваше счастье.

Андромеда вяло улыбнулась, не в силах подобрать слов благодарности: прощание хранителя напомнило ей напутствие графа Шнайдера.

8.

Рыночная площадь пустовала. Здесь больше не было крестьян и ремесленников, готовящих товар к продаже. И уж, конечно, нельзя было встретить жонглеров и музыкантов, наряжающихся для утреннего выступления. Торговые лавки были сломаны, скромный уличный театр сожжен. Гвардейцы покинули Мэрлоуз неделю назад, но до сих пор никто не осмелился убрать с площади виселицы.

Неудивительно, что рыночная площадь стала подходящим местом для тайной встречи. Контрабандисты уже запрягли лошадей в крытые повозки – фургоны – и ждали только Андромеду, чтобы двинуться в путь.

Контрабандисты отнеслись к Андромеде с недоверием, но княгиня не могла их за это упрекнуть: ее предложение действительно походило на ловушку. Поэтому княгиня предложила контрабандистам не спускаться в лабиринт всем сразу и не рисковать большинством, а отправить на разведку только одного из них. Мужчинам эта идея пришлась по душе, и они охотно бросили жребий, чтобы выбрать разведчика. Выбор пал на Красноглазого, и это показалось Андромеде забавной случайностью.

Впрочем, она даже обрадовалась его обществу. Андромеда была уже знакома с этим контрабандистом и чувствовала себя с ним спокойнее. К тому же Красноглазый, в отличие от своих товарищей, то и дело разбавлял тишину шутками и ехидными замечаниями.

Андромеда и Красноглазый проходили один зал лабиринта за другим. Удивительно, но подземелья больше не внушали княгине такого страха, как неделю назад. Почему-то рядом с Красноглазым Андромеда чувствовала себя в безопасности. Возможно, контрабандист казался ей сильнее и выносливее графа Шнайдера и профессора Реджиса – мужчин, которые жили в тепличном воздухе дворца. Но, скорее всего, Андромеда просто больше ему доверяла. Граф Шнайдер и профессор Реджис помогали ей бескорыстно, а Красноглазый был связан с ней прочными отношениями материальной выгоды.

Лабиринт закончился языческим храмом, с которого неделю назад и начался побег Андромеды. Едва оглядев знакомую ротонду, княгиня испытала неприятное чувство. Ей показалось, будто все, что она совершила, оказалось напрасным, и судьба сама вернула ее во дворец. Но умом княгиня понимала странный парадокс: чем ближе она ко дворцу, тем дальше она от него. Чем скорее Красноглазый убедится в безопасности хода, тем скорее контрабандисты помогут ей бежать из предместья Мэрлоуз.