Maht 730 lehekülgi
2010 aasta
Арена
Raamatust
Готовы ли вы встретится с прекрасными героями, которые умрут у вас на руках? Кароль решил никогда не выходить из дома и собирает женские туфли. Кай, ночной радио-диджей, едет домой, лифт открывается, и Кай понимает, что попал не в свой мир. Эдмунд, единственный наследник огромного состояния, остается в Рождество один на улице. Композитор и частный детектив, едет в городок высоко в горах расследовать загадочные убийства детей, которые повторяются каждый двадцать пять лет…
Непростой текст, изощренный синтаксис – все это не для ленивых читателей, привыкших к «понятному» – «а тут сплошные запятые, это же на три страницы предложение!»; да, так пишут, так еще умеют – с описаниями, подробностями, которые кажутся порой излишне цветистыми и нарочитыми: на самом интересном месте автор может вдруг остановится и начать рассказывать вам, что за вещи висят в шкафу – и вы стоите и слушаете, потому что это… невозможно красиво. Потому что эти вещи: шкаф, полный платьев, чашка на столе, глаза напротив – окажутся потом самым главным.
Красивый и мрачный роман в лучших традициях сказочной готики, большой, дремучий и сверкающий.
«Арена» Никки Каллен понравится не каждому. Для кого-то слишком сложным и «сахарным» покажется стиль повествования, кому-то не понравится обилие прекрасных юношей и девушек, кто-то придерется к отсутствию глубинных смыслов. А мне понравилось. Десять рассказов, на первый взгляд между собой не связанных, а на деле, сплетенных тонкой вязью мест, героев, эпох. И тем волнующей искать эти связи, которые, порой, кроются в мелочах. Это сказки. Волшебные, тягучие, меняющие реальность вокруг. Не всегда добрые, но все же сказки. Для тех, кто нуждается в утешении: здесь, сейчас.
Ну что за уроды эти взрослые: говоришь им о цвете глаз твоего нового друга — странном, как отблеск заката на стекле, — вдруг он вампир? а они тебе: кто его родители, как он учится, куда думает поступать; а потом сам становишься таким — определённым, определяющим, как геометрия...
Вот было бы здорово сесть в тёплую ванну, застрелиться, а потом помыться и пойти есть макароны.
— Тебе не страшно тут жить одному?
— А чего мне бояться, если я тут один?
— Ну, привидений.
— Бояться надо живых, а не приведений.
Вот такой должна быть любовь — ослепительный свет, от которого болят глаза; зарождение новой звезды, когда сопротивляется изо всех сил вселенная: рушатся дома, болит голова, идёт в середине июня снег...
Наверное она каждое утро пьёт на завтрак настоящий горячий шоколад, не какао какое-нибудь растворимое из коробки жёлтой; и оттого губы у неё, наверное, сладкие-сладкие; и испугался: вдруг за мыслями кто-нибудь подглядывает, покрылся испариной; "жарко?" — спросила мама;
Arvustused, 1 arvustus1