Loe raamatut: «Азбука спасения. Том 49»

Автор-составитель Никодим Благовестник

ISBN 978-5-0059-7523-2 (т. 49)

ISBN 978-5-0055-9992-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЛЮБОВЬ И УМ

Когда ум станет в области любви, тогда действует благодать, ум приемлет духовное созерцание и делается зрителем сокровенного. Преподобный Исаак Сирин

Апостол Лука

Никто, зажегши свечу, не ставит ее в сокровенном месте, ни под сосудом, но на подсвечнике, чтобы входящие видели свет. Светильник тела есть око, итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло, а если оно будет худо, то и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма? Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием (Лк.11:33—36).

Апостол Матфей

Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то всё тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе тьма, то какова же тьма? (Мф.6:22,23)

Апостол Павел

О сем надлежало бы нам говорить много, но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособны слушать. Ибо, судя по времени, вам надлежало быть учителями, но вас снова нужно учить первым началам слова Божия, и для вас нужно молоко, а не твердая пища. Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец; твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла (Евр.5:11—14).

Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может. Ибо, кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов (1Кор.2:14—16).

Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего, и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная (Рим.12:1,2).

Святой Антоний Великий

Кто есть истинно умный человек

Люди обычно именуются умными, по неправильному употреблению сего слова. Не те умны, которые изучили изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа умна, которые могут рассудить, что добро и что зло, и злого и душевредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют и делают то с великим к Богу благодарением. Эти одни по истине должны именоваться умными людьми.

Истинно умный человек одну имеет заботу, вседушно повиноваться и угождать Богу всячески. Тому и единственно тому поучает он душу свою, как бы благоугодить Богу, благодаря Его за Его благое промышление, в каких бы ни находился случайностях по жизни. Ибо неуместно врачей и тогда, как они дают нам врачевства горькие и неприятные, не благодарить за оздоровление тела, а к Богу из-за того, что кажется нам не радостным, оставаться не благодарными, не разумея, что все бывает по Его промышлению и на пользу нам. В таком разумении, и в такой вере в Бога – спасение и покой души.

Умный человек, рассматривая сам себя, познает, что должно и что полезно ему делать, что сродно душе его и спасительно и что чуждо ей и пагубно. И таким образом избегает того, что вредит душе, как чуждое ей.

Человеком должно называть или того, кто умен (по первому пункту), или того, кто принялся исправлять себя. Неисправного не должно называть человеком, потому что это (т. е. неисправимость) есть дело не человеческое. От таковых должно бегать. Сживающиеся со злом никогда не будут в числе бессмертных (т. е. блаженным бессмертием).

Только самым делом, качествующая в нас умность (по первому пункту), делает нас достойными называться людьми, не имея же такой умности, мы разнимся от бессловесных (животных) одним расположением членов и даром слова. Итак, да познает разумный человек, что он бессмертен и да возненавидит всякую срамную похоть, которая бывает для людей причиной смерти.

Как всякий художник показывает свое искусство тем, что обделывает в прекрасные формы взятое им надлежащее вещество, – как то: один дерево, другой мед, иной золото и серебро, так и нам должно показывать, что мы люди не тем, что так устроены телесно, но тем, что истинно умны в душе, – тем, что покорствуем закону благожития, т. е. добродетельной и богоугодной жизни. Истинно умная и боголюбивая душа знает все, чему как следует быть в жизни, и Бога любительно умилостивляет, и благодарит Его искренно, к Нему устремляясь всем желанием и всей мыслью.

Напоминай себе, что непрестанно должно являть себя умным, но являть доброй жизнью и самыми делами. Так и больные находят и признают врачей спасителями и благодетелями не по словам, а по делам.

Чья душа действительно умна и добродетельна, – это обнаруживается во взоре, поступи, голосе, улыбке, разговорах и обращении. В ней все изменилось и приняло благообразнейший вид, Боголюбивый ум ее, как бодренный привратник, затворяет входы для злых и срамных помышлений.

Умным людям не нужно слушать всякого рода беседы, но только те, кои приносят пользу, кои ведут к познанию воли Божией, ибо она есть путь, коим люди опять возвращаются к жизни и свету вечному.

Умная душа старается избавиться от беспутства, надмения, гордыни, обольщения, зависти, хищения и подобного, каковые дела суть (дела) демонов и злого произволения. Все же то, при заботливом старании и внимательном обдумывании, успевает совершить человек, у которого пожелание не устремляется к низким удовольствиям.

В собеседованиях не должно быть никакой грубости, ибо умных людей обыкновенно украшают скромность и целомудрие более чем дев. Боголюбивый ум есть свет, освещающий душу, как солнце тело.

Непостоянным и необученным не следует испытывать умных мужей. Умен тот, кто Богу угождает и больше молчит, или, если говорит, то говорит немного и только нужное и Богу угодное.

Муж умный, помышляя о сопребывании и общении с Божеством, никогда не прилепится ни к чему земному или низкому, но устремляет ум свой к небесному и вечному, зная, что воля Божия сия вина всякого добра и источник вечных благ для людей, – есть та, чтоб человек спасся.

Как зрение имеем мы от Бога для того, чтоб распознавать видимое, что бело и что цвету черного, так и разум дарован нам от Бога для того, чтоб различать, что душе полезно и что вредно. Пожелание, отвергаясь от рассудка, рождает пристрастие к чувственным удовольствиям, а это не дает душе спастись, или вступить в общение с Богом.

Ум не есть душа, но дар Божий, спасающий душу. Богоугодный ум течет впереди души и советует ей презреть временное, вещественное и тленное, а возлюбить блага вечные, нетленные и невещественные, так чтоб человек, живя в теле, умом представлял и созерцал небесное и Божественное. Таким образом, ум боголюбивый есть благодетель и спаситель человеческой души.

Ум все видит, даже то, что на небе, и ничто не помрачает его, кроме одного греха. Для чистого же ничего нет неудобопонятного, как для слова его, неизреченного.

Таково Божие определение, чтоб, по мере возраста тела, душа исполнялась умом, дабы человек из добра и зла избирал угодное уму (т. е. добро), душа же, не избирающая добра, не имеет ума. Почему хотя все тела имеют душу, но нельзя сказать, чтобы всякая душа имела ум. Ум боголюбивый бывает у целомудренных, преподобных, праведных, чистых и благих, милостивых и благочестивых. Присутствие ума бывает помощно человеку в его отношениях к Богу.

Глаз видит видимое, а ум постигает невидимое. Боголюбивый ум есть свет души. У кого ум боголюбив, тот просвещен сердцем и зрит Бога умом своим.

В душе действует ум, а в теле природа. Ум обожествляет душу, а природа разлагает тело. В каждом теле действует природа, но не в каждой душе бывает ум, почему не всякая душа спасается.

Ум, находящийся в чистой и боголюбивой душе, истинно зрит Бога не рожденного, невидимого, неизглаголанного – Единого Чистого для чистых сердец.

Душа, поблажая телу, омрачается удовольствием и погибает. Боголюбивый ум действует противно сему: он причиняет скорбь телу и спасает душу, как врач, рассекающий и жгущий тела.

Святой Макарий Великий

Если не возмог ты объять помыслов души своей, то, как можешь домышляться о Божиих помышлениях и Божием уме?

Преподобный Исаак Сирин

Мир ума

Человек ревнитель не по разуму никогда не приходит в мир ума, а чуждый мира, чужд и радости. Если мир ума называется совершенным здравием, а ревность не по разуму противна миру, то значит уже, что тяжкой болезнью страждет тот, в ком есть лукавая ревность. Сердце, исполненное печали о немощи и бессилии в делах телесных явных, заменяет собою все сии телесные дела. Дела телесные без печали ума – то же, что тело неодушевленное. Кто скорбит сердцем и дает свободу чувствам своим, тот подобен человеку, который страждет телесно, и у которого уста отверсты для всякой вредной ему снеди, или тому, у которого есть единородный сын, – и который мало-помалу закалает его собственными руками. Мир (душевный) бывает следствием доброго порядка, а от мира рождается свет, от света же и мира просиявает в уме чистый воздух.

Неоперившаяся птица – тот ум, который, при покаянии, недавно вышел из пут страстей и во время молитвы усиливается возвыситься над земным, но не может, а, напротив того, пресмыкается еще по лицу земли, не имея сил летать. Однако же с помощью чтения, делания, страха и попечения о множестве добродетелей собирает воедино помышления свои, потому что не способен знать что-либо, кроме сего. И это на краткое время сохраняет ум неоскверненным, но впоследствии приходят воспоминания и возмущают и оскверняют сердце, потому что человек не ощутил еще того спокойного воздуха свободы, в который, по долгом только времени, забвением о земном вводит он ум, ибо приобрел телесные только крыла, то есть добродетели, которые совершаются наружно, но не видел еще добродетелей созерцательных и не сподобился ощущения их, а они суть те крыла ума, на которых человек приближается к небесному и удаляется от земного.

Пока человек служит Господу чем-либо чувственным, дотоле образы сего чувственного отпечатлеваются в помышлениях его, и Божественное представляет он в образах телесных. Когда же получит он ощущение внутреннего, тогда, по мере ощущения его, и ум, от времени до времени, будет возвышаться над образами вещей.

Свет ума порождает веру, вера порождает утешение надежды, надежда же подкрепляет сердце. Когда дьявол захочет осквернить ум блудным воспоминанием, тогда испытывает сперва терпение их любовью к тщеславию, и предначатие сего помысла не представляется страстью. Так обыкновенно поступает он с теми, которые охраняют ум свой, и в которых, невозможно скоро вложить какое-либо неприличное помышление. Когда же исторгнет человека из твердыни его и начнет он беседовать с первым помыслом и удаляться от своей твердыни, тогда сретает его чем-либо напоминающим о блуде, и совращает ум на предметы непотребные. Ум сперва смущается внезапным их приражением, – а потом примиряется с ними, и далее от мыслей доходит до дела. Но если ум отступит назад и предупредит первое приражение помыслов, тогда при помощи Божией, удобно может преодолеть страсть.

Ум, по благодати Божией, исполняя добродетельные деяния, и приблизившись к ведению, мало ощущает того, что составляет худую и неразумную часть души. Ибо ведение восхищает его в высоту, и отчуждает от всего, что в мире. И по причине непорочности Святых, и тонкости, удобоподвижности и остроте ума их, а также по причине их подвига, очищается ум их, и оказывается просветленным, по сухости их плоти. И, вследствие обучения их безмолвию и продолжительного пребывания в оном, легко и скоро дается каждое внутреннее созерцание, и в изумление приводит их созерцаемым. При сем обыкновенно изобилуют они созерцаниями, и ум их никогда не имеет недостатка в предметах разумения и никогда не бывают они без того, что производит в них плод духа. Долговременным навыком изглаждаются в сердце их воспоминания, которыми возбуждаются в сердце страсти, и ослабляется сила дьявольской власти. Ибо когда душа не дружится со страстями помышлением о них, тогда, поелику непрестанно занята она другою заботою, сила страстей не может в когтях своих удержать духовных чувств ее.

Когда ум обновлен и сердце освящено, тогда все возникающие в нем понятия возбуждаются сообразно с естеством того мира, в который вступает он. Сперва возбуждается в нем любовь к Божественному, и вожделевает он общения с Ангелами и откровения тайн духовного ведения, ум его очищает духовное ведение тварей и воссиявает в нем созерцание тайн Святые Троицы, также и тайн достопоклоняемого ради нас домостроительства, и потом всецело входит в единение с ведением надежды будущего. Если бы душа, когда заключена в области страстей, могла истинно уразумевать духовное, то не имела бы нужды спрашивать и дознавать о таинствах мира духовного. Но явно, что обучение и ведение при страстях не приносят пользы, и не достаточны к тому, чтобы отверзать дверь, заключенную пред лицом чистоты.

Когда же отъяты будут от души страсти, тогда ум просвещается и поставляется в чистом месте естества, и не имеет нужды в вопросах, потому что ясно видит блага, обретаемые на своем месте. Ибо, как внешние чувства не вследствие обучения ощущают соприкосновенные им естества и вещи, но каждое чувство естественно ощущает встречающуюся ему вещь: так, подобным сему образом, представляй себе о созерцании духовном. Ибо ум, прозирающий в сокровенные тайны духа, если он в своем естественном здравии, вполне созерцает славу Христову, и не спрашивает, и не учится, но наслаждается тайнами нового мира, превыше свободы воли, соразмерно горячности веры и надежды на Христа.

Если желательно тебе, чтобы сердце твое сделалось обителью тайн нового мира, то обогатись сперва делами телесными, постом, бдением, службою, подвижничеством, терпением, низложением помыслов, и прочим. Связывай ум свой чтением Писаний и углублением в оные, напиши пред очами у себя заповеди, и непрестанным собеседованием молитвенным и самоуглублением в молитвослов и искореняй в сердце своем всякий образ и всякое подобие, предварительно тобою воспринятое. Приучай ум свой углубляться всегда в тайны Спасителева домостроительства, перестань просить себе ведения и созерцания, которые в своем месте и в свое время превышают словесное описание, и продолжай делание заповедей и труды в приобретении чистоты, и проси себе у Господа сподобиться умного жития. Начало, средину и конец жития сего составляет следующее: отсечение всего единением со Христом. Если же вожделеваешь созерцания тайн, самым делом возделывай в себе заповеди, а не одним стремлением к их ведению. Духовное созерцание действует в нас в области чистоты.

Как скорости колебания весов в ветреную бурю препятствует тяжесть взвешиваемого, так колебанию ума препятствуют стыд и страх. А по мере недостатка страха и стыда уму дается побуждение непрестанно кружиться, и тогда, по мере удаления из души страха, коромысло ума, как свободное, влается туда и сюда. Но как коромыслу весов, если чаши их обременены очень тяжелым грузом, нелегко прийти уже в колебание от дуновения ветра, так и ум, под бременем страха Божия и стыда, с трудом совращается тем, что приводит его в колебание. А в какой мере оскудевает в уме страх, в такой же начинают преобладать им превратность и изменчивость. Блажен, у кого помышление всегда о Боге, кто удержался от всего мирского и с Ним одним пребывал в беседе ведения своего.

Когда ум станет в области любви, тогда действует благодать, ум приемлет духовное созерцание и делается зрителем сокровенного.

Преподобный Фалассий Ливийский

Ум, стяжавший духовную любовь, ничего такого не думает о ближнем, что не приличествует любви.

Преподобный Симеон Новый Богослов

Всякий человек грешит умом, словом и делом…

Если камни нападают в какой-либо тесный канал или трубу и загородят их, то нельзя вынуть того камня, который на самом низу, ни того, который на средине, ни даже того, который близко к первому, если наперед не вынешь этого первого, а потом по порядку и другие. Это же самое бывает и с людьми. Тремя образами грешат люди: умом, словом и делом. Первый грех, грех умом, есть причина и всех тех грехов, в каких грешат словом и делом, ибо не ум заканчивает грех, а слово и дело заканчивают, что изобретает ум. Итак, из этих трех, чему прежде и более всего необходимо быть уврачевану от Христа? Очевидно, первому, то есть уму.

Ибо когда уврачуется и освятится ум, когда придет он в доброе состояние и не будет сносить, чтоб сказано, или сделано было что-либо Богу неугодное, тогда душа будет охранена и от всякого другого греха. Итак, сколько сил есть, надлежит нам подвизаться, да освятится Христом ум наш, восприяв благодать Святого Духа. Для этого одного Христос, будучи Бог, соделался человеком, для этого распялся, умер и воскрес. Это, то есть освящение ума, и есть воскресение души в настоящей жизни, вследствие коего можно сподобиться и будущего воскресения телом к славе и блаженству.

Потщимся же, прежде всего, исправить ум свой, чтоб он стоял (трезвенно в себе), когда молимся или читаем и изучаем Божественные Писания. Ибо если не исправим ума, все другое тщетно, и душа наша никакого не восприемлет преуспеяния. Многие, именующиеся христианами и не сущие таковыми воистину, не зная, что носят в душе своей эту великую и страшную болезнь, впадают в тщеславие и самомнение, думают, что они выше других братий, гордятся и превозносятся над однородными себе и презирают их, когда эта болезнь равняет их со всеми, ибо она обща всему роду человеческому, как общи всем тление и смерть. Эта болезнь нередко скорее врачуется в простейших и неученых, нежели как в ученых и умудренных наукою.

Если скорее врачуются сии простейшие, то, очевидно, они лучше умудренных и ближе к Богу, Коим прежде познаваемы бывают и просвещаются, а потом сами Его познают. Впрочем, и каждому, по мере исправления ума его, дается мера ведения или познания как самого себя, так и Бога, то есть поколику исправляется, освящается и просвещается ум каждого, потолику он познает себя самого и Бога, Коему слава во веки. Аминь.

Ум наш, будучи прост, когда обнажится от всякого стороннего помышления и внидет в простый свет Божий, тогда, будучи объят и сокрыт весь сим светом, не может уже встретить ничего, кроме того света, в коем находится, чтоб подвигнуться к помышлению о том, но пребывает внутрь божественного света, не бывая попускаем посмотреть вовне. И сие-то показывает изречение: Бог свет есть, и свет высочайший, почему, когда бывает сказанное выше, тогда последует успокоение (почитие) всякого созерцания.

Тогда приснодвижный ум становится недвижимым и немыслящим, – без мыслей, – когда весь покроется божественным облаком и светом, пребывая, однако ж, в сознательном созерцании и чувстве и вкушая те блага, среди коих находится. Глубины Святого Духа не таковы, как глубины воды морской, но они суть живая вода вечной жизни. Все, что находится там, в глубинах Святого Духа, непостижимо и неизъяснимо. Ум входит внутрь того, после того как минует все видимое и мысленное, и среди тех непостижимых вещей недвижно движется и вращается, живя паче жизни в жизни, будучи светом во свете, и не светом, поколику, есть сам в себе. Тогда он видит не себя самого, но Того, Кто есть выше его, и, будучи изменяем мысленно от тамошней славы, становится совсем не знающим себя самого.

Ни ум без чувства не проявляет своих действий, ни чувство без ума.

Пока не встало солнце, и тьма покрывает землю, кто может хорошо видеть? И тот, кто прошел грамматику, риторику и философию и обогатился познанием всего сущего, не может без света читать книги, в которых содержатся эти учения, а новоначальный, который только приступил к учению, что может увидеть без света или чему может научиться? Ничему. Таким же образом и всякой душе необходим сокровенный свет Божественного ведения, да видит и познает, и постигает силу и значение слова Божественных псалмов. Ибо этот сокровенный свет Божественного ведения есть некая властная мысленная сила, которая окружает и собирает подвижный ум, отбегающий обычно туда и сюда, а то время, когда слушает или читает эти Божественные слова, и держит его в себе, да внимает тому, что читает или слушает. Если же не войдет в кого этот Божественный свет, то он устами будет произносить или читать молитву и ушами слушать, а ум его будет оставаться бесплодным.

И не только это, но он не будет стоять на одном, а будет кружиться там и сям и помышлять о том, о чем не подобает, держа притом ту мысль, будто ему неотложно необходимо обдумать то, о чем думает, и позаботиться о том, в чем прельщается, не понимая, что он является в это время рабом мысленного тирана – диавола и тот мысленно влачит его туда и сюда. Тем-то и бедственна, и пагубна эта болезнь, что, тогда как враг мой влачит туда и сюда мой собственный ум, я думаю, что все эти кружения моего ума, что все эти заботы и попечения мои собственные и неотложно необходимы для меня. Вот первая и величайшая из всех душевных болезней, для исцеления которой, как первейшей, худшей и сильнейшей всякой другой душевной болезни, нам надлежит подвизаться до пролития крови.

Ибо, она препятствует нам молиться как должно и не позволяет нашей молитве восходить прямо к Богу. Это большая и крепкая стена, которая мешает нашему уму приближаться к Богу, Который есть везде и все исполняет. Это омрачение души есть начало кромешной адской Тьмы, и если не разгонит его Христос во всяком подвизающемся о спасении своем, то никто не узрит Господа. Поэтому и Давид говорит: С Богом моим восхожу на стену (Пс.17:30). И Господь Христос, прогоняющий эту тьму, возвещает: Я свет миру (Ин.8:12). Если не будет развеян и изгнан из души этот мрак прежде всякого другого зла, то тщетна вера всякого такого христианина, тщетно называется он верующим, тщетны его посты и бдения, тщетно трудится он в псалмопениях своих.