Вот и скамеечка в укромном месте вдали от больших шумных дорог и улиц. Место для уединения и, можно сказать, медитации. И в нашем, с Никой случае, совместной групповой медитации.
Мы сели. Вздохнули и выдохнули.
– Николас, давай погорим о наших делах? – сказала мне Ника.
Да. Дела. Дела. Дела.
Дела я всегда рассматриваю, как войну за выживание.
И моя жизнь, как и у всех, это всегда – война и мир.
Война…
Белые Ангелы Смерти и Чёрные Всадники Апокалипсиса.
Кто кого.
Я в этот раз был в команде Ангелов Смерти и резали мы ремни из Черных Всадников и не было им пощады ни днём, ни ночью. В этой жизни всё было вот так. Может, в следующей будет по-другому, но точно не в этой.
Я вспомнил войну. За одно мгновение. Как вспышка света, война озарила мою память. Я люблю себя того, которым я был на войне. Это была моя война. Майн камф. Моя, прекрасная, кровопролитная, жесточайшая и сумасшедшая, но настоящая война!
Мой прадед, Максим Голубев, погиб во вторую мировую. В 34 года. Красивый молодой мужчина, офицер, военный лётчик, награды, звания, нашивки за ранения. Юным парнишкой, почти ещё мальчик, он стал героем Национального Фронта Испании, потом были Халхин-Гол, Финская и Вторая Мировая. Он майор, командир летного полка и ему запрещалось делать боевые вылеты. Но германские асы давили нас в воздухе. И мой прадед вылетал и вылетал на боевые рейды с товарищами командирами раз за разом. В бой идут одни старики. Громили врага. Его никто не мог подбить. Он даже стал легендой у немцев. И они ему организовали специальную ловушку и с земли расстреляли его истребитель. Он катапультировался. Плен. Но его знала и уважала вся боевая лётная Германия. Поэтому он стал вольнонаёмным рабочим слесарем при концлагере Дахау недалеко от Мюнхена. Но, организовал там интернациональную партийную коммунистическую ячейку сопротивления, был сдан предателем и заживо сожжен в печи паравоза.
И я всё думал с детства о прадедушке. Мне хотелось, как он быть боевым офицером и героем фанатично любящим и защищающим свою Родину.
Офицером я не стал. И героизм меня не коснулся.
Я стал сержантом боевой разведки – безжалостным головорезом, диверсантом, губителем, мучителем чёрных исламистских террористических душ. Прадед – истребитель чёрных мессершмиттов и я – истребитель чёрных душ боевиков.
Я думаю, что я и есть прадед – его душа теперь в моём теле. Мне всегда хочется думать именно вот так. Но это вряд ли.
И звали нас – «Белые Ангелы Смерти» или просто БАС. И не было нам равных.
БАС – это специальное карательное подразделение военной разведки. И как-то террористы взяли наших. Группу гражданских – женщин и детей. Мы просили их по связи вернуть всех. Предлагали большие деньги. Но у них в плену были жёны и дети наших боевых товарищей. Так получилось. И эти нелюди их пытали, убили и осквернили их тела. И мы пошли к ним в гости. С миром и любовью. Такая маленькая несогласованная с Центром операция на трое суток. Да кто об этом узнает? Точно – никто.
Мы зашли в ущелье, а там три кишлака друг за другом вглубь. Были эти кишлаки родным домом этих террористов и были они там на отдыхе. Через трое суток не осталось ни одного человека в кишлаках – ни женщин, ни детей, да и террористов не осталось. Мы были все в крови, грязи, смотрели на этот мир конченными обезумевшими глазами. Две трети нашего состава полегло в этих кишлаках и этом, теперь, проклятом ущелье.
В Центре на второй день нашей карательной миссии узнали про наши выходки и была предпринята войсковая операция по нашему пленению или уничтожению. Это как бы получилось. Они решили не церемониться. И правильно. Мы уже не были людьми.
Но мы устали. За трое суток без сна и отдыха, мы просто падали с ног. Мы сделали свое дело и нам было всё равно. Мы просто дали своим нас пленить.
Нас взяли и вывезли. Мы предполагали, что нас расстреляют без суда и следствия. Но даже суда, трибунала, не было. Вроде как сам Первый узнал про нас и простил. Лично простил. Я был лишён всех наград и отправлен домой. Мне было тогда, как сейчас Нике – чуть больше двадцати. Потом год госпиталя. Не то чтобы психушка, но близко. Теперь я здоров. Наверное. Так иногда, правда, хочется кого-нибудь убить. Но это не навязчиво. Терпимо.
– Э, ты слушаешь?!
– Да, я с тобой, Ника, говори, говори!
Ника рассказала, что в коттедже живут восемь девушек, ещё несколько девчат приходят к ним, но не в гости. А в коттедже у них вебкам бизнес и они себя называют вебкам модели.
Девушки транслируют в живую кто порно, кто эротику, кто не раздевается вообще, а просто общается с пользователями, как они их называют, мемборами.
И что девчатам в дом нужен мужчина, мужские руки, мужские энергии. Они уже долго искали и вот по рекомендации меня и пригласили. И сегодня будет торжественный обед или ужин, это уж как получится, по поводу моего приезда и соберутся по возможности все девчата и будут говорить со мной. И что всё обсудят и примут решение, подхожу я им или нет и мне надо принять решение – буду ли я у них жить и помогать им по дому и по их делам. Я должен всё узнать и принять решение. У них жизнь специфичная и работа специфичная, ну очень специфичная жизнь и работа. Работа-жизнь на порно-эротических сайтах живого общения, на мать его – вебкаме.
Но что мне сказать Нике?
Я знал про эти сайты.
Я любил эти сайты и ненавидел их.
Когда-то у меня было очень много секса реального, и я, как поёт один артист, просто затрахался трахаться, я – пресытился реальным сексом. Тогда я погрузился с головой в секс виртуальный. И мне виртуальный секс стал нравится больше, чем реальный.
Вроде японцы признают эти вебкам-порно сайты чуть ли не национальным бедствием. Люди перестают заводить реальные семьи. Сидят и виртуально строят свою любовь, свой секс, свои отношения. А с приходом новейших технологий виртуальный секс становится всё более и более реальным, виртуальный секс более реальный, чем реальный. Вот такие жизненные дела и стилистические фигуры речи.
И вот я, волею судеб, как-то попал на эти сайты и пропадал там достаточно долго. Но потом и это стало мне надоедать, и я с них ушёл.
Я уже про эти сайты стал забывать, но получается, что я попал в самую гущу этого явления!
– Николас, ты снова не со мной, так вот, сайты…
– Ника, вот я историю вспомнил из своей жизни на этих сайтах, рассказать?
– Ну, давай, ты что, мембор или был мембором?
– Ника, а ты вебкам модель?
– Ну да – Ника-Ангел мой ник, но на этих сайтах ты меня уже не найдёшь.
– Так вы, модели, как правило, называете нас не мемборами, а дрочерами, а эти сайты так и зовутся – дрочерские сайты.
– Ну не всегда! – Ника смутилась, было видно, что у неё не было опыта личных встреч с мемборами, и она не знала, как себя вести, хотя, вероятнее всего, как самая деловая колбаса из всех деловых колбас этого коттеджа, она сама и вызвалась со мной разговоры разговаривать. Вводить меня «в курсА их дел».
И, было, я хотел ей рассказать вкратце свою историю вебкам жизни, как меня стало подташнивать. Темнеет в глазах, и я заваливаюсь на скамье сквера, на которой мы с Никой сидели последнюю минуту и вот я, как осенний лист, оторвавшийся от порыва ветра, медленно ниспадаю на землю к ногам моей новой избранницы.
«Чуть свет, уж на ногах, и я у ваших ног…»
Хренов я Чацкий, блять – вырубился…
И я уже не слышал, как вызывали скорую, вой её сирен, носилки, как меня привезли в городской нью-йоркский госпиталь. Это я уже не помню. Помню одно – мне в этот миг искренне хотелось умереть, чтобы больше никогда не иметь дело с этим явлением как порно-вебкам сайты.
Но кто меня будет спрашивать? Мне уже выдали эту ситуацию и ни за что, а для чего?
Вот и живи – думай, решай, а пока меня приводят в чувства, колют уколы и ставят капельницы.
Всегда так. Войну прошёл, а берут у меня из пальца кровь, а я в обморок.
Я – точно не герой нашего времени.
Не герой.
Глава 15
Я в госпитале. Не то чтобы лежу как настоящий больной, а меня возят на каталке по всей честной больнице. А каталка, такая, современная, специальная, сверх оборудованная, как космический корабль – капельницы, несколько мониторов и другое не понятное мне высокотехнологическое медицинское оборудование.
И среди всего этого последнего слова техники нахожусь я, немого растерянно смотрю по сторонам, а санитар и медсестра меня на каталке перемещают с этажа на этаж от одного врача до другого.
И я всё пытаюсь встать и сойти с этого космического корабля, но мне не дают, не разрешают. Полное обследование. Если есть медицинская страховка, то платит страховая компания, если страховки нет, как в моём случае, платит – город.
Всё хорошо. Мои анализы в норме. Врачи констатировали простое переутомление.
Конечно, я им не сказал, что у меня имеются две боевые контузии, и я теперь иногда теряю сознание. И с каждым годом всё чаще и чаще. И возможно мне уже и немного осталось жить, но обследования ничего плохого не обнаруживают. Ну и хорошо. Думаю, что эти мои обмороки происходят на фоне психосоматики. И как только моя жизнь посылает меня в какой-нибудь непримиримый бой, я просто падаю в обморок. Предполагаю, что, это знак, – я уже своё отвоевал.
Покатали, обследовали, прокапали и выписали, пожелав на прощанье крепкого здоровья. Ну и счёт выставить не забыли – 1870 долларов США.
Меня признали годным к полноценной жизни, и я спустился в вестибюль госпиталя, там меня ждала Ника. Мы на радостях встречи обнялись, как старинные приятели. Я попросился в парк, чтобы посидеть и отдышаться от всех перегрузок этого не простого для меня дня.
Мне очень хотелось в парк, который недалеко от нашего коттеджа. Вроде бы он называется Гамильтон-парк. Сидишь на скамеечке, на высоком берегу реки Гудзон в окружении деревьев, кустов и цветов, смотришь совсем бесцельно вдаль на потрясающие виды Манхэттена. Все так, как и обещала мне Лана. А то такими темпами я до таких видов и не доживу.
В парк. Все в парк. С самого утра у меня нехватка положительных эмоций.
Вот и такси. И вот уже и парк. Все рядом – 15 минут и мы на месте.
В парке на скамье сидим, любуемся, молчим, набираем в себя позитив. Вроде как, вовсю, еще бушует день. Но солнце уже ушло из своего зенита и смело катится в сторону заката. Делая при этом угол освещения небоскребов, что на том берегу реки, всё более прямым. И это создает невероятно красивые блики, вспышки, всполохи на окнах и витражах домов. И в довесок ко всем этим чудесным чудесам, в далёком далеке, на самой линии горизонта, уже показалась красавица луна. Она вышла, как бы невзначай, и очень осторожно присела на крыши домов, положив на них свой посеребрённый бок. Такое ощущение, что она поторопилась со своим концертным выходом и оказалась на одной сцене с солнцем. Что в принципе не было запланировано местными промоутерами. И луна притормозила, сделал вид, что устала и села передохнуть, перевести свое дыхание, и когда солнце и вовсе уйдет с небосклона, то вот тогда-то и наступит ее бенефис и полноправный выход.
И вот мы, я, Ника и луна, сидим, как «святая троица», «покуриваем» и типа, любуемся солнышком, а сами ждем не дождемся, когда оно вовсе уйдет за горизонт. Сидим, «семки щелкаем», да посматриваем друг на друга. Нам всем вроде как пора, но вроде еще чуть-чуть и – рано.
Солнце и луна, река и город. Виды меня заворожили. Загипнотизировали. Да просто околдовали! Это была – красота до боли.
У Ники зазвонил телефон, а я вздрогнул и вернулся в эту реальность.
Она отошла поговорить в сторону. Вернулась и сказала, что звонили девчата и просили нас ещё задержаться часа на два. Они не успевают подготовиться к торжественной встрече.
– Давай девчатам не скажем, что случилось со мной? – попросил я.
– Хорошо, не скажем, – ответила она. – Я так понимаю, что ты всё знаешь про вебкам сайты, и тебе не особо надо про них рассказывать.
– Да, знаю, – кивнул я – а ты должна была мне предварительно всё рассказать, а основной разговор предполагается уже при всех в коттедже?
– Ну да, почти так – ответила Ника
– Хорошо, тогда давай дождемся основного разговора. Смотри, какие прекрасные виды. Хочется помолчать. Блин, выпить хочется. Я не выпивал уже больше года. Вообще. В сухую. А здесь, прям…
«Укрепляйте организм,
Принимайте меры,
Капли датского короля
Пейте, кавалеры.»
– О! Хочешь выпить? Видишь неподалеку бар? – Ника показала рукой нам в тыл.
Я обернулся.
– Вижу. Уютное место?
– Да не то слово. Бар – супер! И главное, что его хозяин и бармен по совместительству в меня влюблен по уши. И всё обещает назвать бар моим именем. Шутит.
– Так что, у меня есть соперник?
– Айра, его зовут Айра. Смешно. Когда он дал свою визитку я, думала, что его зовут Ира и была удивлена, но он представился и всё встало на свои места.
– Айра, чуть-чуть и Ара, как в кино – «Ара, чё ты тянешь?!»
– Он мой друг. Такой, знаешь, дядечка чуть за 50 лет, весь ухоженный, седой, стильный
– Ладно, пошли к твоему другу. Помнишь, ты мне говорила про седовласого мужа. С него образ списан?
Ника улыбнулась, и было хотела мне ответить, как её прервали.
– Эй, Николас, Николас, это ты? Иди сюда! – слышу, что зовут явно меня, но кто меня здесь может знать? Кто может помнить? Ещё и окликать так почти по-дружески, даже с любовью?
Разворачиваюсь, всматриваюсь и вижу своего старинного друга, ну если к ней применим этот термин, наипрекраснейшую модель высокой моды Ирочку Ярмоленко.
Мы видели с Никой, что рядом с нами неподалеку идет фото сессия на фоне сказочных городских видов, но не обратили внимание, кто из моделей работает. Я и не ожидал увидеть хорошего друга. А она меня увидела. Вроде даже прервала съемку и вот кричит мне, зовёт меня и улыбается.
Мы подошли к ней.
Ира и так красавица, а здесь профи мейк-ап, да ещё и супер крутое платье невесты, море цветов, женихи на каретах, запряжённых гнедыми лошадьми. Шикарный вид!
– Иришкин – самый в мире красивишкин, – так я её всегда называю, – привет тебе, привет! Какими судьбами? Платье невесты! Замуж выходишь или денежку зарабатываешь?
Мы обменялись дружескими, просто прикосновением щёк, поцелуйчиками.
– Деньги, деньги. Мои женихи изображены на купюрах! – Ира улыбнулась своей голливудской улыбкой и её зубы-жемчуга отразили солнечные лучики, да так, что я зажмурился.
Мы разговорились. Был объявлен небольшой перерыв. Обменялись любезностями. Она попросила менеджера дать мне её визитку, приказала звонить и обязательно встретится, ну если моя девушка не возражает.
– Мы еще не пара – сказала Ника – так, присматриваемся друг к другу.
Ира улыбнулась.
– Ну и хорошо, если не подойдёт он тебе, упакуй и передай его мне, ведь я к нему уже давно присматриваюсь. И, вроде как, – присмотрелась!
– А как же я?! – в шутку, напущено обиженно сказал менеджер съемок – Ира, ты что, разобьёшь моё сердце?!
– Знакомитесь, Кристофер и Николас, и э… Ника. Кристофер – мой менеджер, агент. Вот. А, Николас – всемирно известный писатель.
Я смутился таким врушам, но знаю, что с Иришкиным мне лучше не спорить. Да вообще никому лучше с ней не спорить.
Она по жизни – Императрица.
Небожительница.
И если она на тебя обратила своё внимание, это уже много. Прими её благосклонность и просто поклоняйся её красоте и талантам. Посвящай ей свою жизнь, свои богатства и достоинства, пиши во имя неё оды и поэмы, устилай её жизнь лепестками роз, обильно перемешанными с денежными купюрами.
Но знай, что деньги мужчин у неё не на первом месте. Она и сама неплохо зарабатывает.
Иру всегда привлекали талантливые и благородные мужчины. Хотя, наверное, и в её жизни случались ошибки.
Ира продолжала:
– Он – всемирно известный писатель, а ты – менеджер, руководитель группы фотосессий, пусть и престижного журнала, но всё же ты не его владелец. А я люблю в этой жизни только героев.
Все понимали, что Ира так шутит. И мы послушно улыбались.
– Согласен. Я – пас. Забирайте. Я всё равно не знаю, что с такими красавица вообще можно делать в семейной жизни! – менеджер Кристофер громко засмеялся и всем нам стало весело уже по-настоящему.
Мы дежурно пообщались еще несколько минут и стали прощаться. Я положил в свой карман визитку, и мы с Никой пошли в сторону бара, а Ира продолжила фотосессию для журнала.
Но я поймал её взгляд. На прощанье.
Ира посмотрела на меня, как на родного и очень близкого ей человека, и я понял, что могу воспользоваться визиткой и позвонить ей исключительно в своих личных целях.
Ира, спасибо тебе за этот взгляд и за твоё такое доброе расположение ко мне.
Глава 16
Я и Ника уже входим в бар. Зазвенели на дверях колокольчики. Закрылась дверь, и мы погрузились в обезболивающую от жизненных невзгод и шоков бытия, тихую атмосферу алкорежима, подшофе и философических загигулин.
Бар был и в самом деле уютный. Хозяин предложил нам лучший столик. Ника пригласила его с нами посидеть. Он был в восторге. Мы познакомились, болтали, шутили. Немного выпили. Нам было предложено прекрасное калифорнийское вино долины Напа. Я, было, хотел согласиться, но Ника заказала виски. Виски так виски.
Айра с нами посидел немого, потом попросил разрешения отойти. Перед этим он очень по-дружески пожал мне руку и сказал, что друзья Ники и его друзья. Мы дали друг другу понять – теперь мы как минимум приятели. Он ушёл и занял своё место за барной стойкой.
– Ну что? Я вся в нетерпении. Рассказывай про своего Иришкина самого в мире красивишкина! – Ника с большим любопытством смотрела мне в глаза
– Крутая она, да! Хорошо. Расскажу эту маленькую любовно-романтическую историю из моей жизни. – И я начал свой рассказ и увидел, как воспоминания о моём прошлом уносят меня в будущее, в мои мечты и представления о своём счастье. Неужели я до сих пор мечтаю быть с Ирой?! И когда же я начну жить настоящим…
И вообще – есть ли оно, прошлое и будущее? Мне кажется, что есть только вечное Настоящее, сияющее своей единственной объективной реальностью в нашем сознании. Вот им то и надо жить. Увы, но это не мой случай. Я фантазер – мечтатель.
И так…
Случилась эта история несколько лет назад. В мой первый приезд в Нью-Йорк. Чуть раньше. Не суть.
С Иришкиным самым в мире красивишкиным я познакомился на одном из конкурсов красоты. Если быть точным, я её первый раз увидел там, на том конкурсе, на котором я был промоутером, а вот познакомились лично мы с ней немного позже.
И заняла она на этом мировом конкурсе красоты четвертое место. И если вычесть первые три места, как проплаченные, то получается, что она как раз и была на том конкурсе наипервейшая красавица.
Ну а я что? – влюбился с первого взгляда.
Нашёл Иру в социальных сетях и решил завоевывать её сердце. Я и не знал, что бывают такие неприступные крепости.
Это был год моих неудачных попыток наладить с ней общение.
В это время я продюсировал один, как мне казалось, неплохой киношный проект, проще сказать – фильм, и параллельно затеял создать свой ежегодный кинофестиваль, чтобы на первом фестивале и присудить своему же фильму какую-нибудь прекрасную кинопремию, что значительно подняло бы прокатную стоимость моего кино (не) шедевра.
Но с фильмом не задалось, хотя получилось с кинофестивалем. Правда к кинофестивалю я быстро потерял свой деловой интерес и продал его своим компаньонам, но и сам фильм и кинофестиваль сыграли свою положительную роль в моих отношениях с Иришкиным.
Я, как новоявленный кинопродюсер, пригласил её в свой фильм на роль супер модели мира моды, а также предложил ей стать лицом кинофестиваля.
Она на всё дала своё согласие.
И вообще… дала…
Дала зелёный свет нашим пока ещё дружеским отношениям. Подписаны контракты и счета оплачены. Ира украсила собой всю пиар компанию кинофестиваля от уличных билбордов и афиш до каталогов и фото отчётов.
Кинофестиваль провели успешно, а вот фильм не получился. Ира уехала в Токио по другому своему контракту, а я через несколько дней в первый раз улетел в Нью-Йорк.
Но после всего этого мы с Ирой часто переписывались и вроде даже договорились в этой интернет переписке пожениться. Я купил кольца от Картье и стал ремонтировать квартиру, точнее часть дома, предназначавшуюся для постоянного проживания моей лучшей и будущей половины.
Заказал, оплатил, получил мебель, отобранную по каталогу Иришкиным, и всё расставил по васту и фэн-шую, как она это рекомендовала. Запечатлел крас0ты женской половины дома на фото, которые ей и выслал.
Ира была довольна. И вопрос создание нами семьи был решен окончательно.
Теперь вот думаю, что у нас было всё хорошо, а вот любви не было. Такое случается в жизни.
И вот моя избранница и почти невеста полетела домой получать благословение на брак от её религиозных добропорядочных родителей и там, дома, в своём родном городе, встретила молодого сногсшибательного красавца, в которого не преминула влюбиться.
Как понял я – Ира влюбилась сильно, горячо и страстно.
Её парень был моделью из её мира, из мира моды, да ещё и из богатой семьи местных нуворишей.
Возможно, и, увы, это была её первая настоящая любовь. А первая любовь, как мы знаем и называется первой, что, как правило, она не последняя. Но крышу сносит нереально и человек забывает всё и вся.
Ира мне всё честно рассказала во время нашего телефонного разговора, а я в ответ пожелал ей счастья и удачи.
Вот так мы расстались.
Но расстались очень хорошими приятелями или даже друзьями. Время покажет!
Вот…
Я не сильно горевал, ибо цвета свежевыкрашенных стен мне не нравились – даже меня немного раздражали и бесили. Мебель а-ля Версаль, которую я купил с целью обстановки комнат Иры – отдал знакомому реставратору и он, искусно состарив это убранство, продал всё с тысячапроцентной выгодой. Что мы с ним и разделили поровну. Тем я покрыл все свои любовно-финансовые издержки. Даже ещё остался в плюсе. А кольца от Картье всё ещё со мной.
–Ниииик!
– Что?!
– У тебя случайно пальчик не 16 размера? Да? Значит подойдет.
– А что, я мечтаю о замужестве, и ты мне нравишься. Хорошо с тобой. Хоть ты и падаешь в обмороки. Но почему-то думаю, что у нас не получится. Как только договоримся, появится Алекс…
– Я сокрушу его! – хотел было пошутить я
– Да не в этом дело. Хотя сокрушить его сложно. Он чемпион по боям без правил. Мы там с ним и познакомились. И вообще он безбашенный. Но даже и не в этом дело, а дело в том, что у нас с ним неразрывная порочная связь. И я думаю, что всё плохо должно закончиться…
И у Ники появилась на глазу слезинка. Она залпом выпила треть стакана виски.
А мне подумалось.
Вот я Нику встретил. Красивая молодая девочка с большой грудью и румянцем на щеках. И всё. Хочу обладать её телом. Но она не только тело. Она ещё и личность. И готов ли я к ней проявить глубокую дружбу и верную любовь, всё простить и быть по отношению к ней щедрым, сострадательным, бескорыстным и правдивым. И обязательно прощать. Прощать всё и всегда. Относится к ней, как к своему ребёнку. Любимому больше жизни ребёнку. Ребёнку, но всё же своей женщине, любовнице, жене. Этого я пока не знаю.
И ещё…
А я подумал о моей невидимой связи с Иришкиным.
Если мы с ней столько лет дружим, значит и у нас с ней связь есть, а отношения наши чисты и почти невинны, и значит у нас с ней связь непорочная, чистая, а вся сила в чистоте, и значит у меня с Иришкиным всё ещё может быть. Ну, если с Никой не получится…
Так! Стоп! Что за фигня?!
И я попытался контролировать свои мысли, направить их в другое русло, но виски уже стали размягчать мои мозги, и я почувствовал в своем сердце сожаление. Вот ведь, мне, оказывается, до сих пор жаль, что у нас с Иришкиным, тогда не срослось, не получилось.
Я-то знаю, что с такими красавицами-императрицами, как она, надо делать в семейной жизни.
Сажаешь её на трон своего сердца и поклоняешься ей.
Моя жена – моя Богиня!
И я, как и Ника, залпом накатил вискаря.
«Если ж вам вдруг повезло,
Вы тогда без меры
Капли датского короля
Пейте, кавалеры»
– А что с Ирой было дальше? – полюбопытствовала Ника.
– Ну, что могу сказать? Информация у меня скудная, о продолжении этой истории. Так, предполагаю. Мужчины, как правило, не склонны к долгим серьёзным и верным отношениям, а уж красавцы-мужчины и подавно.
Со своим кавалером она быстро рассталась и переехала в Мекку высокой моды – в Нью-Йорк. Но мы с ней не пересекались – так иногда переписывались поздравлениями на праздники.
А ещё она шьет крутые куклы. Её куклы – это произведения искусства и их продают на мировых аукционах и даже иногда приобретают в свои коллекции самые известные музеи мира.
Вот такая она, Иришкин самый в мире красивишкин, красавица и умница во всем.
И я считаю, вот по женской красоте, по мировым стандартам, что именно Иришкин – самый в мире красивишкин. Поэтому я так её и называю.
И ещё Ира замечательный человек и друг. Люблю её. Очень спокойно, но очень глубоко, возможно люблю её, как друга, но всё равно – люблю.
– Круто, когда девушка и парень могут быть настоящими друзьями! – сказала Ника – Ну что идём?
– Пошли, – и я встал из-за стола. Меня качнуло. Я не выпивал уже как год и отвык от этого чувства.
Пятнадцать человек на сундук мертвеца йо-хо-хо и бутылка рома…
–О, да вы пьяны, ваше высокоблагородие! – улыбнулась Ника.
Мы попрощались с Айрой.
Вышли из бара и, обнявшись, точнее сказать – нежно поддерживая друг друга, побрели через парк в сторону коттеджа.
Мы молчали. И нам было понятно и без слов, мы – счастливы!
Счастливы – потому что – вместе!
Глава 17
Мы с Никой вышли из бара, перешли дорогу и снова оказались в этом прекрасном парке.
И вот мы идём по дорожкам парка и нам хорошо, а вокруг был разлит густой нектар теплой осени. Лето на минутку вернулось в город и прощалось с нами через этот сказочный, ещё солнечный, но почти уже вечер, через неуловимый шелест падающих с ветвей деревьев листьев, через, неповторимые древесные запахами уютных парков, через, солёный пьянящий бриз далекого океана, который здесь уже перемешался с дыханием реки.
Как прекрасны эти нежные осенние нью-йоркские бризы!
Ветерок дует нам в паруса и немного нас с Никой раскачивает. А мы идём-бредём и, как конченая алкашня, пошатываемся в такт небольшим порывам теплого осеннего ветерка.
Да мы и не пьяны – мы просто немножечко устали.
Мы переполнены впечатлениями, и мы счастливы.
Остановились. А вокруг никого.
Я обнял Нику и поцеловал.
И она как будто ждала этот самый поцелуй ещё с самого утра, когда я её мог поцеловать, но замешкался и момент был упущен. И вот сейчас её немного большие, но такие красивые губы соприкоснулись с моими губами. Я почувствовал вкус земляники со сливками, голова моя пошла кругом и что-то как будто щелкнуло во времени и пространстве.
Тишина. Я вижу нас со стороны, но нет звуков и нет никаких движений. Всё и вся замерло. И я увидел, не знаю, каким зрением, но увидел, почувствовал, понял, что это так и не иначе, я ясно осознал, что у Ники катастрофически мало оджаса. Даже не то чтобы мало, а её оджас исчезает, гаснет и осталось буквально вот-вот на несколько часов, а потом…
Всё.
Ника умрет.
Не знаю, это мой бред или что другое, но неким разумом, который расположен у меня в области сердца, я им всё это увидел и осознал.
Жить ей осталось несколько часов.
Когда-то, иногда мне кажется, что чуть ли не в прошлой жизни, я жил некоторое время, а точнее сказать всю зиму, в затерянном гималайском монастыре. А монастырь представлял собой систему сообщающихся пещер.
И я не просто жил, а изучал и практиковал некоторые виды древнейшей мистической йоги.
В этом ашраме я был обучен очень редкой методике работы с оджасом, как своим, так и оджасом других людей.
Говорят, что при рождении нам дается оджас. Очень немного. Несколько маленьких капель.
Оджас, как маленькая энергетическая батарейка, которая поддерживает жизнь в нашем теле, как бы связывает воедино грубое физическое тело и тонкое. Тонкое, ментальное, био-энергитическое тело, ещё называют – психическим телом, в котором мы, как душа, и находимся.
Когда оджас заканчивается, душа в тонком теле покидает грубое тело и физическое тело умирает, а мы, как душа в тонком теле, продолжаем дальше свой материальный жизненный путь. Но пока мы в грубом физическом теле, нам просто необходим оджас.
В разных священных писаниях и религиозных практиках, всё это немного по-разному описывается и понимается, но суть одна – оджас есть и он очень ценен для жизни. Он скрепляет воедино душу в тонком теле и физическое тело. Он дает всему жизненную силу. Воля, стремление, убеждения, разум, наша молодость и силы, всё это и многое другое, берут своё начало в оджасе и им же и подпитываются.
Поэтому оджас тратится. Постоянно.
Оджас – это, как его называют, жизненный ветер или энергия жизни.
Дыхание, переживания, секс – многое, что забирает наш оджас. Оджаса мало, а беспокойств и всяких разных усилий, всего того, на что оджас тратится, у нас – много.
Поэтому Великие просят нас беречь свой оджас, как зеницу ока, и не тратить его понапрасну, чтобы слабость ума, усталость тела, расстройства психики, старость или даже смерть преждевременно не настигли нас.
Правда можно совершить некие духовные подвиги или аскезы, и своим этим подвижничеством, немного увеличить свой оджас. И даже можно научиться передавать часть своего оджаса другому человеку. Но эту мистическую практику очень сложно постичь. Но по большой удаче я постиг эту тайну.
Есть разные ритуалы передачи различных энергий. Как мы можем поделиться деньгами, связями, славой, так же мы можем поделиться половой потенцией, удачей, здоровьем и даже жизнью. Вот я, например, могу собирать или передавать оджас.
И вот я увидел Нику, как совокупность физического и множества тонких биоэнергетических и психоэмоциональных тел, в центре которых в области солнечного сплетения на множестве восходящих и нисходящих энергетических жизненных потоков было едва заметно, угасающее сияние её оджаса.
Её оджас мерцал и плавал в энергетических потоках, как светлячок, который под самое утро, когда вот-вот встанет солнце, решил перелететь с травинки на ближайший полевой цветок. И когда он отталкивался от травинки, ещё было почти темно – ночь ещё мгновение царствовала в этом мире светлячка, и он сиял ярким светом. А вот когда он стал садиться на цветок, первые лучи солнца уже стали рассеивать остатки ночи и сияние светлячка стремительно стало угасать. Ещё мгновение и совсем погаснет.
Слабое сияние светлячка и яркий свет солнца – явления несовместимые.
Вот так и оджас Ники. Он плавно парил, и мгновение назад еще ярко сиял, а теперь вот, уже слабо мерцает своим золотистым огоньком и вот-вот должен был угаснуть. Навсегда.
Теперь я понял, почему Ника сегодня утром так ярко светилась молодостью и красотой. Оджас – как лампочка, за мгновение перед тем, как перегореть и угаснуть, начинает очень ярко излучать свет. Как бы прощаясь и с хозяином тела и с этим миром вообще.