Седьмое имя

Тревога из-за горизонта

Оламер смотрел со скалы вдаль. Океан был спокоен. Солнце тонуло в нем, будто великий кузнец погружал раскаленную поковку в воду. Казалось, что сейчас океан зашипит, изойдет паром, а солнце начнет тускнеть. Но пока раскаленный диск висел близко к воде и не касался ее. Оламер чувствовал, как от горизонта на берег накатывает невидимая волна тревоги. Из-за нее он и пришел на берег. Несколько дней назад он почувствовал тревогу. Внутренним взглядом осмотрел тело, но там все было нормально. Тогда Оламер раскинул внимание вокруг племени. Он ждал, что невидимая угроза надвигается от земли «нелюдей». Но в той стороне было тихо. А вот от горизонта веяло тревогой. Оламер определил ее направление и удивился. Поток тревоги целенаправленно струился на их берег. Откуда шла эта волна? Он попытался пробиться навстречу потоку, но сила тревоги всякий раз отбрасывала его. Ему не удалось проникнуть к ее истоку. Тогда он пошел на скалу молений и с верхушки смотрел на солнце. Поначалу сверкающий диск слепил, глаза слезились, но он упорно смотрел на солнце, открывал глаза, как бездонные колодцы и впускал в них силу солнца. Энергия светила проникала в голову, заполняла ее горячим туманом. Оламеру показалось, что сейчас голова лопнет, как перезревший плод. Но внутри будто дырка открылась. Исчезло распирающее давление. Горячий туман исчез в разверзнувшейся пустоте. Оттуда полезла непонятная ерунда. Вспомнилось давно забытое: какие-то юношеские переживания, потом в чувственной памяти всплыло прикосновение прохладных рук Овелы…

Оламер не отрываясь, смотрел на солнце и, казалось, не замечал его обжигающего жара, если бы кто из племени увидел сейчас своего колдуна, верно, удивился бы, испугался и поклонился… Взор его светлый и сверкающий, окружал облаками радужного тумана всякий предмет, которого касался. Но не было никого на берегу. Оламер в одиночестве смотрел на горизонт. Солнце заполнило голову, разлилось по телу, и он больше не чувствовал рук и ног. Тело растаяло, будто соль в воде. Вместо него Оламер чувствовал сгусток раскаленного жара. А внутри появилось желание оттолкнуться от вершины скалы и полететь к горизонту. Он подставил ветру жаркое тело солнечного огня и тот понес его к далекому горизонту. Оламер хотел понять, откуда веет угроза. Он поднялся в небо, и увидел свое тело. Большая кукла стояла на площадке скалы молений и бессмысленно смотрела вдаль. А солнечное тело Оламера в потоках ветра полетело к горизонту. Но полет изменился. Он почувствовал, что его влечет вверх и, не успев понять, почему, ощутил себя солнечным лучом. Мысль свободно плыла по лучу. То он касался поверхности океана, то взлетал высокого над землей и оттуда смотрел на бесконечную зеленую рябь воды. И когда поднялся высоко – увидел. По воде скользили корабли. Они походили на стремительные тонкие лодки его племени. Но были больше и двигались медленно. Корабли плыли в сторону их земли, а перед ними катилась темная волна страха. Это его отголоски почувствовал Оламер. Он нырнул в пучину страха, но солнечный луч завяз там, как неосторожный путник вязнет в болоте. Огненный Оламер не мог вырваться из темного плена. Он хотел нырнуть глубже, чтобы разглядеть ядро этой волны, но туда его не пустила упругая сила страха. Он попытался вырваться, и увидел, как на кораблях бегают люди, что-то кричат и показывают на него руками. Он не успел удивиться, понял, что на кораблях видят не солнечный луч, которым обернулся ведун, а что-то еще. Он посмотрел на зыбкое отражение в воде и увидел, что солнечный луч превратился в огненное тело. Оно колыхалось над водой, а люди на кораблях смотрели на тело. На нос самого большого вышел худой беловолосый старик. В правой руке у него был посох с багровым кристаллом на верхушке. Он посмотрел на огненное тело Оламера, что-то сказал стоявшему рядом и тот убежал. А старик поставил посох так, что солнце дробилось в кристалле. Камень сначала стрелял во все стороны колючими лучиками света, а потом засиял, вспыхнул и плюнул в сторону Оламера сгустком багрового огня. Клубок пламени вошел в огненное тело, и внутри его что-то забурлило. Свет вспыхнул, а потом сверкнул ослепительно и пропал. Исчезло видение, бесконечная вода, корабли… Оламер открыл глаза. Он по-прежнему стоял на скале молений и смотрел на горизонт. На великой воде не было движения, но он-то знал, что за гранью, где небо и вода закрывают даль от человеческого взгляда, плывут чужие корабли, и перед ними катится волна страха. Он прислушался к своим ощущениям: тревога не исчезла, наоборот – усилилась. Кто были люди на кораблях, откуда они? В их мире не умели строить таких больших лодок, но он слышал о кораблях от тех, кто много лун назад плавал за горизонт. Они рассказывали, что по великой воде плавают большие лодки, которые называют кораблями. Когда они подходят к берегу, страх обрушивается на людей. От кораблей идет волна ужаса, которая гонит людей с обжитых мест. И когда селения пустеют, с кораблей сходят длинноволосые люди. Они несут множество багровых кубиков и прячут их в оставленных селениях. И возвращаются на корабли. Оламер не очень-то верил рассказам, а сейчас и сам увидел… Вот только объяснить это он не пытался. Вспомнилось древнее предание о народе Бури. Этот народ появлялся в реве урагана, который с корнем выдирал целые леса. С народом Бури всегда связывали большие несчастья. Братья разделялись, беда обрушивалась на племена. Одна на всех. Всем бы ее и встретить, да только будто граница между людьми вставала, и не могли они придти друг другу на помощь. Предания говорят, что последний раз народ Бури появлялся давно, когда начался исход людей Силы с полуночи. Холод и льды теснили их, а некогда благодатные земли исчезали под толстым ледяным покровом.

Приглашение к путешествию

Он не мог спокойно жить. После знакомства с нелюдями и спасения Овелы, ведуну казалось, что все в племени смотрят на него с подозрением и замечают какие-то неловкости в его поведении. Прежде он бы не обратил внимания на свои поступки или слова, но сейчас, тайна, которую носил в себе, рождала внутри особенное состояние. Ему казалось, что все вокруг относятся к нему с подозрением. Много раз Оламер внушал себе, что никто и ничего не знает и его страхи – проявление его же подозрительности. Но разговоров с собой хватало ненадолго. Стоило кому-то из племени посмотреть на ведуна искоса, и наваливалась новая волна внутренних метаний. Он уходил подальше от людей. Часами стоял на скале молений, мыслями витал где-то далеко-далеко. Все хотел оторваться от реальности жизни, но не удавалось.

Не раз ведун вспоминал свое странное путешествие в солнечном луче. Неведомая сила багрового камня на посохе старика, выбросила его обратно на земли Прибрежья. Но ведун понимал, что случилось это путешествие неспроста. Ему показали и предупредили о том, что идет грозная опасность. Что он должен сделать? Рассказать о ней людям племени? Так его либо не поймут, либо ему не поверят. Мало ли в жизни было разных событий, но, чтобы целый флот пришел из-за горизонта и прогнал их с обжитого пространства? Нет, такого в их родовом опыте не было. Когда бы он сказал, что нелюди затевают нападение на его народ – тут как раз все стало бы ясно. Но он знал, что нелюди друзья, а вот флот Бури несет ужас и гибель для всех в Прибрежье. И как противостоять этому? Овелу он проклял и изгнал из племени. Нелюдей отверг и не жалеет о том. Они помогут, наверное, но эта помощь, скорее всего, обернется для племени тяжким грузом обязательств. Он не хотел погружать соплеменников в долги. Но и смиренно дожидаться нападения не мог. Ведун охранял племя от напастей обратных миров. И готов был биться с ними, но с кем и как пришлось бы биться в этот раз?

Он видел корабли, чувствовал страх, который волной катился перед ними и что? Может, видел на самом деле, а может, ему только пригрезилось. На скале молений с ним случалось всякое, и он не мог уверенно говорить, что видение было реальным. Да и кто бы поверил, что он путешествовал в солнечном луче?

Народ Прибрежья знал, что ведун может многое: лечить, призывать на помощь духов, разгонять облака, усмирять ветер… Но, чтобы в лучах солнца летать за горизонтом… Такого в племени не знали и могли просто не поверить…

Оламер пришел на скалу молений и встал на ее верхушке. Океан сегодня был серым и неприветливым, облака закрыли солнце, и он чувствовал знобкий ветер, проникавший сквозь одежду. Он пожалел, что не накинул плащ из шкуры медведя. В нем было бы теплее. Но возвращаться в пещерку не хотелось и он начал моление. Поднял руки к небу, нашел место, где сквозь облака едва виден был круг солнца и сосредоточился на нем. Проговорил мысленно:

– Великий Джянга! Дневное лицо твое смотрит на нас, и мы взываем к тебе! Помоги нам в охоте и рыбалке, дай вдоволь пищи и огня, дай нам спокойную жизнь и отврати жадные взоры врагов от нашего рода. Дай нам достойно принять Волю твою, пройти по тропе жизни так, чтобы не огорчать тебя! Мы, дети твои, Великий Джянга, взываем к тебе и молим о помощи во всех делах наших…

Оламер произносил привычные слова, но мыслями возвращался то к нелюдям, то к кораблям Бури, то к тревоге, которая наплывала на земли Прибрежья… Он молился Джянге и просил его о привычном, но в сердце разгорался огонь новых забот… И незаметно для себя он перешел с обыденных просьб о житейском, к неожиданному:

– Открой мне судьбу нашего народа. Что привлекает корабли Бури в нашей Земле? Что станет с нами? Ибо я видел такое, что повергает меня в смятение…, идёт беда, но я не знаю, как остановить ее…

И неожиданно возникло видение: серое небо и серая вода океана соединились, и там, где они сошлись, возник свет. Он медленно разгорался и вытеснял серость воды и неба. И когда серость ушла, он увидел, что все пространство перед ним заполнено нежным светом. Он не слепил, не бил по глазам. Он был мягкий и живой и Оламер увидел в нем вход… Шагнул и перед ним раскрылся мир переливов света. Оламер считал, что свет может быть ярким, как солнечный, жарким, как от пылающего костра или же тусклым, как от луны… Но сейчас он оказался перед океаном света. Световые реки перетекали в нем и разноцветные сполохи бликами играли вокруг. Ведун оказался внутри потоков света и смотрел на это диво, не понимая, что происходит. А свет разгорался, становился ярче и облаком окружил Оламера, поднял над землей и увлек вдаль… Ведун задергался… Он трепыхался, как пойманная бабочка. Он не хотел улетать вместе со светом и кричал об этом. Он боялся покидать земли Прибрежья и вырывался из объятий живого света… Все закончилось также неожиданно, как и возникло. Он снова стоял на верхушке скалы молений и взирал на серый океан. В облаках образовался просвет, и теплые солнечные лучи высветили площадку, на которой стоял ведун. Он поднял лицо к солнцу, яркий свет ослепил его. И появилась мысль. Она звучала в нем, как голос и ведун понял, что к нему обращены безмолвные речи:

– Ты просил о помощи, но оказался не готовым к ней. Тебя приглашали в великое путешествие, но ты испугался! Все, о чем ты просишь, сбудется, но ты пройдешь долгий путь, чтобы достигнуть возвышения и понимания… Ты хотел взойти к вершинам знания и без страха принимать все, что дается тебе. Да сбудется! Сейчас ты не готов к такому восхождению… Ты обретешь все, о чем просишь, но в поисках и душевных муках, в страданиях и борьбе…

Бегом от себя

После возвращения со скалы молений, Оламеру казалось, что все увиденное – это лишь иллюзия. В памяти остались переливы света и возникшие ощущения. Но голос мыслей! Слышал ли он его или же все показалось? Как тут разберешь, когда воспоминания о пережитом туманились повседневными заботами. Пока звучали мысли, ведун не сомневался в их реальности. Но когда вернулся в свою пещерку, воспоминание стало зыбким, будто туман поутру. То он сгущался и тогда ведун понимал, что сказанное ему нисходит свыше. А в какие-то мгновения воспоминания словно сдувало, и тогда они казались иллюзией…

Однако внутри тоскливо щемило, и он постоянно возвращался мыслями к недавнему переживанию. Сомнения, конечно, обуревали, но воспоминания не исчезали. Он мог бы заставить себя забыть пережитое на скале молений, но не хотел… В этом не сомневался – не хотел! А чего хотел? Куда-то идти, действовать, шагать… Но куда?

Оламер сел на топчан и попытался расслабиться. Привычно отодвинул мысли, опустил внимание в ноги и стал расслаблять мышцы, но прекратил это занятие. Не удавалось избавиться от воспоминаний. Всплывали в памяти слова: «Ты обретешь все, о чем просишь, но в поисках и душевных муках, в страданиях и борьбе…»

Какие страдания? Да вот же они, в каждом дне твоей жизни. Как побывал у нелюдей, так и мучаешься поминутно, все ждешь, что кто-нибудь из соплеменников заметит странности в поведении, скажет остальным и тогда Оламера спросят: «Что случилось, ведун? Расскажи нам…»

А что рассказать? Как пришел на границу земель и, раскинув внимание, слушал нелюдей? Это поймут – хотел почуять беду и предупредить племя. А остальное? Как позволил тем двоим нелюдям, что беседовали с ним в пространстве внимания, унести его с собой. Унесли! Для соплеменников это значило только то, что больше Оламера нет, и в его теле поселился нелюдь. А с таким разговор простой – дубиной по голове и острым ножом рассечь горло. С нелюдями нельзя договариваться, их можно только убивать!

Как они все заблуждались. Теперь он знал, что нелюди хотят вернуть утраченные знания предков… Но не всем. Они выбирали из племени самых способных и умных людей и забирали к себе, чтобы научить всему, что могут сами… Остальные пусть живут по старинке… Почему кто-то должен жить лучше, чем остальные? Вот это Оламер не мог принять! И он сказал посланцу нелюдей, что больше не хочет сотрудничать с ними. Так бы, наверное, и случилось, да это переживание на скале молений. Он сам должен принять решение, но готов ли к этому?

Ведун метался… В тесной пещерке негде было даже ходить и он спустился на полоску песка между скалами и линией прибоя. Здесь он ходил, когда свершал ритуалы и обряды… Но сейчас-то ничего от него не требовалось… И он просто шел… Он был словно погружен в тягостную дрему и не мог избавиться от тумана в голове. Шел и не замечал, куда идет. Давно остались позади земли племени, дикие скалы нелюдей отвесной стеной возвышались рядом с ним, а ведун все шел не думая, куда несут ноги. Остановился лишь возле широкой пологой лестницы, уводившей вверх, за гребни скал. Посмотрел на нее и неожиданно понял, что пришел к нелюдям. Как? Это было для него загадкой. По берегу до земель нелюдей добраться невозможно, однако же он прошел и даже ног не замочил. То ли открыл какой-то тайный путь, то ли сила, осенившая его на верхушке скалы молений, провела по берегу. Пока для племени нелюди оставались врагами, а он-то уже знал, что они не враги… Но и не друзья… Они преследуют свои цели, которые ведуну были непонятны. Хотя от него ничего и не скрывали, но он не мог уяснить, почему одни должны воспитываться в землях нелюдей и постигать сокровенную науку предков, а остальные прозябать в бесконечной погоне за пропитанием?

Принять к себе самых умных и способных – это понятно. Но раз уж вы хотите поменять жизнь потомков, так помогите им всем. Не обязательно открывать сокровенное, можно научить жить по-иному… Нелюди не хотели этого. Они отбирали тех, кто мог принять их знание, а остальным отказывали в праве на новую жизнь… Почему? Оламер не мог ответить на это. Нелюди действовали по правилам, о которых он ничего не знал. Ему казалось, что эти правила мешают его соплеменникам, и он просил нелюдей не вмешиваться в дела племени.

Он стоял у подножия лестницы и не знал: хочется ли ему взойти по ней, шагнуть на ступени или же уйти обратно. Раз пробрался сюда по берегу, значит и вернуться тем же путем сможет… Хотя… Поздно! На верхней площадке лестницы появились нелюди. Они увидели Оламера и замахали ему руками. И он стал подниматься по ступенькам наверх…

Начало служения

Он медленно поднимался по лестнице, а ожидавшие наверху нелюди не торопили. Оламер останавливался на каждой ступеньке и все ждал, что сейчас внутри что-то решится, и он повернет назад. Понимал, что ожидание пустое, порожденное его нежеланием встречаться с нелюдями. Однако шел вверх, преодолевая внутреннее сопротивление. Пока поднимался по ступенькам, разговаривал сам с собой: «Ведь не хочу туда идти, так зачем же я поднимаюсь?» И отвечал: «Они ждут меня и мне нельзя уйти от их ожидания…»

А внутри метались разные мысли. Одни шептали, что сомнения не стоят ничего и нужно определяться, делать выбор. А другие – наоборот, говорили, что вверху его ждет нечто важное и определяющее его жизнь… В конце подъема Оламер окончательно запутался в переживаниях и просто шел наверх, не думая ни о чем. Коли хотел бы уйти, так ушел сразу, а не стал мучительно дергаться, поднимаясь по ступенькам… Нелюди наверху ждали его, а он, видимо, не решил, как разговаривать с ними, потому, и полз медленно. Наконец Оламер сказал себе: «Решать надо было внизу, а сейчас поднялся, так принимай все, что тебе скажут…»

На верхней площадке лестницы его встретил знакомый уже старый Хранитель. И молодой черноволосый нелюдь. Они помогали оживить Овелу. Старый подхватил Оламера под руку и повел к храму. На ходу он говорил:

– Мы не будем ничего тебе предлагать. Ты все сказал нашему посланнику, но тебя ждет в храме Великая мать. Она привела тебя в наши земли…

– Но я пришел сам…

– Шел ты, конечно, сам, но путь тебе указывала она… Великая мать способна провести путника по тайным стежкам, о которых никто даже не догадывается. И ты пришел к нам по берегу, хотя там нет тропы… Ты сам знаешь, что дорогу закрывают скалы… Но тебя вела Великая мать, а для нее эти преграды ничего не значат…

– Почему после стольких лет разлуки она решила встретиться со мной?

– Это ты спросишь у нее. Она сказала, чтобы мы встретили тебя на лестнице и привели к ней…

Крыша храма сверкала в лучах солнца, а вход закрывала тень. Нелюди остановились у границ тени и молодой сказал Оламеру:

– Дальше нам ходу нет. Она велела довести тебя только до границы тени. Иди сам, тебя ждут…

Оламер шагнул в тень, и когда солнце перестало слепить глаза, увидел, что двери храма медленно отворяются. Он поднялся по ступеням крыльца и вошел в храм. Прохлада, тишина и полумрак, да мягкое сияние, исходившее от священного барельефа на стене. А перед ним возвышалась большая каменная чаша. Оламер подумал, что в ней должна быть вода. Подошел поближе и увидел прозрачную жидкость в каменном углублении. Вода мерцала и светилась изнутри, потом завихрилась, и над ее поверхностью возникло облачко. Оно увеличивалось и поднималось над чашей, и скоро обрело форму человека, а потом опустилось на пол. Ведун смотрел на превращения. В жизни такого видеть ему не доводилось, но не было ни удивления, ни страха. Принимал все, как должное. А облачко сгустилось и обернулось прекрасной, женщиной. Оламер смотрел на нее и не испытывал никаких эмоций. Он ждал увидеть мать, но, когда возникла эта женщина, сердце молчало.

Женщина смотрела на ведуна сияющими глазами и тоже молчала. А потом он услышал переливчатый, как весенний ручеек, голос ее мыслей:

– Ты ждал увидеть меня постаревшей и сморщенной, как матери твоего народа? Но я вне времени и всегда остаюсь такой, какой была в твоем детстве. Не удивляйся, сын. Я действительно твоя мать.

– Но мое сердце молчит … Я надеялся, что при встрече оно подскажет мне …

– Все правильно. Я родила твое тело, а дух пришел из безмерных далей… Твое тело помнит меня, а дух хранит память о том, кто послал тебя … Коснись меня и твое тело подскажет тебе…

Оламер дотронулся до руки женщины, и сердце застучало. Он почувствовал, как из глубин памяти поднимается давно забытое ощущение, когда он прижимался к матери, она обнимала его. В ее объятиях чувствовал себя словно в уютной норке…

Она спросила:

– Вспомнил теперь?

– Да, мама! Я вспомнил тебя…

– Твои телесные переживания важны, они помогают тебе вспомнить… Но главное – это исполнить то, что предстоит. Для этого я и пришла. Тебе, сынок, определено великое служение, и начать его предстоит здесь, в этом храме.

– В чем служение, мама?

– Помнишь ли облако, что окутало тебя на скале молений? Тебя могли принять в служение там, но ты отказался…

– Я испугался… Я не могу бросить свое племя…

– Твой испуг и стал отказом от короткого и быстрого Пути. Ты погружен в дела своего народа и не можешь оторваться от них.

– А если я решу и в этот раз отказаться?

– Тогда так и останешься ведуном племени и будешь еще много раз вращаться по кругам жизни, повторять одни и те же события. Хочешь ли бесконечного повторения прожитого?

– Нет, я устал переживать одно и то же. Но то, что случилось на скале молений, было слишком быстрой переменой. Я испугался неожиданного…

– Поэтому тебе определено обретать новое постепенно. Ты готов его принять, но в тебе сильны устои и обязанности перед племенем… А пора начать восхождение. Твои соплеменники найдут нового ведуна… Твоя служба в ином…

– В чем?

– Не спеши, сын! Надо сделать первый шаг, с которого начинается любой Путь.

– Я готов, мама! Я хочу шагнуть…

Сейчас Оламер действительно понял, что жаждет перемен. Прикосновение к матери, и возникшая внутренняя буря, толкали его. Вновь появилось неудержимое желание куда-то идти, двигаться, вырваться из привычной, стоячей, как болото, жизни.

А мать посмотрела на ведуна и произнесла:

– Шагни сюда, встань рядом со мной и увидишь…

Оламер послушно занял указанное место, и тотчас все вокруг потекло, закружило, словно метель из светящихся пушистых снежинок заплясала перед глазами… Чувства взорвались неожиданными ощущениями и все померкло…